Зрительный контакт опасен

Они говорят, что любовь опасна. Мы никогда не должны отдавать свое сердце другому человеку. Они говорят, что любовь похожа на алкогольную зависимость, однажды начав пить, ты не можешь остановиться. Однажды ты окажешься на краю обрыва и есть только один способ покончить с этим. Утонуть. Ты начнешь влюбляться медленно, а затем полностью и сразу и вдруг ты поймешь, что твое сердце больше не принадлежит тебе, но кому-то другому, тому, кто может делать с ним все, что пожелает. Например, разбить его на мелкие кусочки. И ты утонешь. Но для меня любовь не похожа на алкоголь. Для меня это хуже чем кокаин. Для меня быть одному в течение трех лет это как реабилитационный центр, который бросил всего пять минут назад. Я никогда не должен был входить в этот дом. Но это вечеринка моего кузена, которую я обещал посетить более чем пять раз, но мне удавалось избегать этого, до этого дня, однако сегодня я действительно должен был прийти. Бен белая ворона нашей семьи. Непослушный, безрассудный, неизменно высокий и с новой девушкой каждую неделю. Не говоря уже, что денег дохуя. Возможно, поэтому девушки повсюду следуют за ним. Поэтому не удивительно, что дом переполнен полуголыми девками, купающимися в бассейне и парнями нашего возраста, отдыхающими в саду. Я не могу больше выносить этого. Пьяные девчонки били меня везде, где бы я не находился, поэтому я должен был «подышать свежим воздухом» хотя бы секунду. Терраса, которая находилась со стороны черного хода, идеально, чтобы провести здесь некоторое время. К сожалению, кто-то уже оккупировал это место. Это был парень моего возраста. Он сидел на пластмассовом стуле прямо рядом со столом, полным мусора. Незаконченная бутылка Дже́ймсона, а так же переполненные пепельницы и пустые пакеты из под чипсов составляют ему компанию. Он лениво сидит на стуле, одна нога лежит на сидении, а другая вытянута. Я смотрю, как он зажигает спичку и поджигает сигарету, пуская тонкие струи дыма над головой. Я не знаю что делать; должен ли я закашляться, чтобы показать, что я здесь? Должен ли я сказать привет или просто сесть на другой стул и делать вид, что меня нет? В середине моего размышления он, наконец, заметил мое присутствие. - Ты так и будешь просто стоять там или может всё-таки закроешь дверь за собой? Я не люблю музыку, а так же я не хочу, чтобы кто-то пришел и начал раздражать меня. Его голос едва не заставил меня подпрыгнуть. Это был молодой, но как-то грубоватый голос, словно его обладатель курил с самого детства. Но он не может быть старше меня… или может? Когда я закрыл двери, на веранде стало тихо, как будто вечеринка, которая продолжается в настоящее время, происходит в нескольких километрах от дома. - Могу я…? – указываю на другой стул, он едва вздрагивает. Я сажусь, стараясь найти пачку сигарет в кармане. Открывая ее, я вижу одну целую сигарету, остальные, к несчастью, сломаны, вися на маленькой бумажке. - Ебать, - ругаясь, в то время, как сигарета разваливается между моих пальцем, оставляя следы табака на моей коже. Я слышу вздох и могу поклясться, что он закатил глаза, прежде чем пододвинуть пачку через весь стол. - Спасибо, - бормочу я, наконец, поджигая убийственный деликатес. На мою благодарность он просто пожал плечами и снова сделал лицо кирпичом, словно находясь в совершенно другом мире. Спустя более чем полчаса и еще пять сигарет, он все так же сидел тихо, и становилось все более и более неудобно. Дилемма в том, что я не могу решить, что мне делать дальше, остаться здесь или поблагодарить за сигареты и попрощаться. Когда я думаю об этом сейчас: почему все так случилось? Я не хотел влюбляться, вообще. - Что же… не плохая вечеринка, не так ли? – произношу я, он поднимает голову. Зрительный контакт опасен, очень опасен. Пара шоколадных глаз, почти светящихся в темноте, пронзили меня насквозь. Его взгляд настолько напряженный, настолько глубокий, что я чувствую, как у меня сворачивается желудок. Я пристально смотрю назад; замираю. Это так трудно смотреть прямо ему в глаза, но еще более невозможно - это отвести свой взор от них. Он облизнул свою нижнюю губу и наклонил голову так, будто провоцировал меня, чтобы я сделал свой ход. Его челюсть сжалась, когда он пошевелился, и воротник его серой рубашки показал более бледную кожу. Я не мог удержаться, чтобы не остановить взгляд на открытых ключицах и груди. Несколько верхних пуговиц его рубашки оставались расстёгнутыми; его поза все еще так небрежна и столь расслаблена. - Ты действительно хочешь поговорить? Я думал, наша общая тишина была приятной, но теперь подтвердили мою правоту. Вы подростки такие несносные, вы не можете быть в компании и не говорить больше несколько минут. Вечеринка является доказательством всего этого; все говорят, кричат, болтают про незначительные вещи. Почему люди всегда должны говорить? Почему просто не ненавидеть это? Почему людям необходимо трепаться о какой-то ерунде, чтобы им было комфортно? Именно так можно понять, что ты встретил кого-то особенного. Вы можете просто заткнуться и наслаждаться компанией. Не так, как сейчас. Говорить, говорить, говорить… - произнес он, выпуская еще одну струю дыма над головой. - Я э-э… извини. Я не хотел, - начал я, но он покачал головой и усмехнулся. - Расслабься малыш, я просто дразнил тебя. Не намочись. Я Ньют, а как твое имя? - Томас. И я не ребёнок, а твой одногодка или на пару лет старше-младше, - он усмехнулся, прикусывая губы жемчужными зубами. - И откуда, черт возьми, ты знаешь, сколько мне лет? Сколько тебе? Семнадцать? - Восемнадцать, - говорю я, он зажигает еще одну сигарету и смеется. - Я двадцати восьми летний ребенок. Почему ты не со всеми этими производителями* там? – махнул он рукой в сторону двери. - Производителями? – я поднимаю бровь. - Гетеросексуалов. Детей, которые не могут удержать член в штанах, так что они идут на вечеринку как эта, находят сексуальных цыпочек, наглотаться вместе таблеток и заниматься сексом. Я не могу сказать шутил ли он или говорил серьезно. Его губы были в полу улыбке с сигаретой в углу, а глаза устремлены на меня. - Я не производитель, я думаю, так что поэтому я здесь. Но вопрос в том, почему ты здесь? – мой голос более дерзкий, чем хотелось бы. - Я Кэндимет. Наркоторговец. Чертов наркоторговец. Конечно, кто еще может обеспечивать наркотиками Бена, кроме этого парня? Я пытаюсь улыбнуться, но мой рот все еще застыл в изумлении и я, с трясущимися руками, пытаюсь зажечь одну сигарету. Он поджигает ее для меня. На зажигалке выгравированы инициалы И. Н. - Что значит И. Н.?- спрашиваю я через некоторое время, зажигалка уже спрятана в карман. - Исаак Ньютон. - Так ты фанат физики? - Это мое имя, - он немного хмурится, но через секунду улыбается снова. - Ох. Гм… Я Томас. А ты действительно? Я имею ввиду … действительно наркоторговец? – шепчу последние слова так, как если бы кто-то мог нас услышать, но шум в доме был слишком громкий. - Да. И ты никому не скажешь, иначе я прострелю тебе голову. И я действительно не хочу этого делать с твоим милым личиком. Несомненно, твои губы будут выглядеть не очень хорошо из-за рваного огнестрельного ранения, - говорит он так, словно обсуждает погоду. Он столь вальяжный, столь ошеломляющий и столь… горячий. Опасный человек с лицом ангела и похотливыми глазами. Мои щеки покраснели, когда он улыбнулся мне. Я чувствую себя как двенадцатилетняя девочка, которая только что увидела кумира. - Я обещаю, что никому не скажу, Исаак. - Зови мне Ньют. Я почти не использую свое имя и, кроме того, в школе практически все звали меня Ньютом и я не могу слышать, что-либо другое, кроме этого. А теперь скажи мне истинную причину, почему ты не внутри, Томми? - Это не для меня. Слишком шумно и людно. И да, я не… производитель, если вы не против моего использования этого слова. Там нет ни одного человека, в котором я был бы заинтересован. - Тем не менее, ты все еще здесь, со мной. Это заставляет меня подумать, что ты заинтересован во мне и если да, то нам нет никакого смысла сидеть здесь, так как я могу взять твой маленький, милый зад в другом месте. Если я не был потрясен до этого, то теперь определенно. Он встал и разгладил свою рубашку вниз по будрам. - Так ты пойдешь со мной или нет? Меня не нужно было спрашивать дважды. После того, как мы покинули дом, живот больше не скручивало так сильно и мы пошли по улице к его машине. Стильная, черная Ауди с тонированным стеклом. Прежде чем он подошел к ней, я уже знал, что это его машина. - Хорошая. - Спасибо… - он улыбнулся и поместил ключ в замок зажигания. Двигатель громко заревел и начал вибрировать подо мной. - Ого! Она быстрая?- спрашиваю, он подмигивает. - Пристегни ремень, детка. Машина ехала быстрее, чем я ожидал. Я чуть было не задохнулся, когда автомобиль остановился на середине сенокоса. В воздухе ничего не было, кроме звуков природы, светлячки и другие насекомые. Где-то далеко выла сова, он закрыл дверь и оперся спиной об капот автомобиля, даря мне еще одну очаровательную улыбку и предлагая сигарету. - Спасибо. Почему мы остановились здесь, - спрашиваю я - Это прекрасное место для небольшого разговора. Ты выглядишь так, словно тебя мучают вопросы, выкинь их из головы, - Черт, я так очевиден? Он завораживает и привлекает меня, я хочу знать больше. Такое чувство, словно стоит ему щёлкнуть пальцами и я, с удовольствием, сделаю все, что он пожелает. У него столько власти надо мной. Такого таинственного, сексуального и таинственного. - Ты действительно наркоторговец? Я имею ввиду… ты не смотришься… опасно. Сексуальный, да, но не опасный. Посмотри правде в глаза, у тебя ангельское лицо, - он смеется, когда я пожимаю плечами и прижимаю его руки к нему. Делаю шаг и, его пальцы, хватают мои джинсы прямо над биркой и тянут ближе к себе. Наши бедра встречаются, соприкасаются друг с другом, и я не могу сдержать вздох, который вырывается из моего рта. Что-то обжигает мое запястье, сигарета, которую я держал, тлела в моих пальцах. - О, черт, - быстро встряхиваю руку. Он тоже кидает свою сигарету на землю, а вторую руку положил на мою талию, притягивая меня ближе к себе. - Ты понятия не имеешь, насколько я могу быть опасен, Томми. Я говорю это не для того, чтобы напугать тебя. Мы оба знаем что это не работает, так как ты не можешь оторвать от меня взгляда… Нет… Я просто говорю… Я сейчас не буду опасен…потому, что тебе повезло заполучить меня сегодня ночью, - так оно и было. Он дарит мне еще одну обаятельную улыбку, прежде чем игриво поцеловать меня в подбородок и начать растягивать мою молнию. Без промедления мои руки опускаются вниз по его талии под рубашку, а затем выше касаясь его нежной коже. Рубашка слишком плотная, я вытаскиваю руки и пытаюсь расстегнуть пуговицы, но небольшие круги не поддаются, и я теряю терпение, разрывая рубашку. Его грудь обнажена, без единого волоска или мышц, ребра и тазовая кость видны под белой кожей. Я скидываю сразу же свою рубашку, а Ньюта по-прежнему висит на его плечах. Я плавно опускаю ее вниз, сжимая вместе его запястья, и поднимаю его на капот автомобиля. Я не могу удержаться от соблазна поцеловать его, мои губы исследуют изгиб его шеи, пахнущей его одеколоном и пробуя на вкус. - Знаешь, я не фарфоровая кукла. Возьми меня как положено… набросься на меня … не сдерживайся, - шепчет мне на ухо Ньют. Я впервые чувствую себя как наивный девственник. Конечно же, он не выглядит как любитель нежности и ласки. - Ммм извини… Я думаю, что немного нервничаю…и мне немного…страшно? – я кусаю свои губы и чувствую, что мое лицо начинает бросать в жар снова. Черт. Я почти убрал руки с него, он думает быстрее, чем я. Одним щелчком пряжка на моем ремне открылась и джинсы сползли вниз. - Просто перестань думать, Томас… и наслаждайся моментом. Ньют, наконец, освободил свои руки от рубашки и я, с небольшим трудом, снял его тонкие джинсы и бросил и на пыльную землю. Только сейчас я заметил, что он не носит нижнее белье. Ньют бесстыдно развел свои ноги, и я больше не мог сдерживаться. *** - Я все еще не могу поверить, что ты опасен. Я имею ввиду, да, ты сильно поцарапал мою спину и укусил меня сильнее, чем моя собака и все же… - смеюсь я, а Ньют прижимается к моему плечу. Мы все еще на задних сидениях, отдыхаем после долгого и страстного секса, который у нас был. Моя спина болит из-за царапин, некоторые из них разодраны в мясо, поэтому моя рубашка становится липкой из-за капель крови. Ньют на другой стороне, он расслаблен, совершенно спокоен и выглядит довольно таки уязвимо. У него все еще покрасневшие щеки, а губы опухшие и немного подрагивают. Я наклоняюсь ближе и, приподняв одним пальцем его подбородок, пытаюсь поцеловать, но он отстраняется. - Нет. Я не целуюсь. - Почему нет? Мне тебя расцеловать хочется. Я бы хотел поцеловать того, кто подарил мне самый лучший секс в моей жизни, - он смеется и качает головой. - Я не целуюсь, но я могу показать тебе свой, довольно убедительный, пистолет, если ты хочешь? Как пятилетний ребенок, взволнованный новой игрушкой, я киваю головой и из неоткуда он достаёт пистолет. В руке он толстый и тяжелый, холодный ствол морозит мою руку, и я прикасаюсь к спусковому механизму. -Ты когда-нибудь...? – поднимаю бровь, мне любопытно. Когда он кивает, я снова спрашиваю: - Сколько? - Пятерых людей. -Зачем? – снова задаю вопрос. - Они собирались меня убить. Я не люблю рисковать и хотел предотвратить некоторые обстоятельства, ты понимаешь, о чем я, - Ньют улыбается, забирая пистолет у меня. Он берет рукоять в свою руки и прижимает дуло к моему подбородку. - А теперь слушай, сахарный мой, я отвезу тебя домой, и ты больше никогда не вспомнишь обо мне, о нашей встрече, что говорил со мной, мое имя или доже наше небольшое путешествие сюда. Хорошо? - Хорошо. Я клянусь… только не направляй на меня пистолет… пожалуйста. - Хороший мальчик, - пистолет безопасно щелкает и скользит позади его джинс. Когда Ньют садится на водительское сидение и заводит машину, мое сердце колотится все так же быстро. Наши глаза встречаются в зеркале, что над его плечом и он улыбается мне, так красиво, что я забываю, про то, что произошло пару минут назад. - Я хочу снова тебя видеть. Пожалуйста, не заставляй забывать о тебе. Я не хочу забывать. Ты мне нравишься. Я хочу узнать тебя. - Ты не хочешь знать меня. - Но я хочу. - Нет, не хочешь. Поверь мне, так будет лучше. Где ты живешь? – его голос был строгий, как если бы он говорил, не спрашивай ничего больше. - Переулок Чаддертон, на углу между Вилдбрукским полукругом и Чадедертонским переулком, - я тихо выдыхаю и смотрю через окно в ночь. Я выхожу, когда автомобиль останавливается рядом с моим домом и наклоняюсь над окном. - Пойдем со мной… внутрь. Я живу один. Пойдем со мной. Мы можем поужинать, и ты можешь, останешься на ночь. - Ты хочешь снова заняться со мной сексом, - Ньют хихикает, а я качаю головой. - Нет, я имею ввиду да, но нет. Просто обычный ужин. Если это случится, после этого у нас будет секс … но… пожалуйста? – я вижу, что он колеблется, кусая щеку изнутри, думая. Наконец его хмурость исчезает и превращается в улыбку, двигатель перестает реветь и мы заходим в мой дом. Смущенный, я должен был сказать ему, что нет ничего особенного, чтобы поесть. Ньют только смеётся, и мы вместе готовим яичницу с беконом. - Мне жаль. Я думал, что ходил в магазин. Забыл, - мои извинения умолкли под его смех. - Это идеально, Томас. Спасибо. Мы тихо поели, а потом перешли в спальню, перехватив с собой бутылку вина. Тихий звон бокалов для «приятного вечера» и поцелуи в шею. - Почему ты не дал себя поцеловать? – шепчу я мгновение спустя, когда он лежит обнаженный в моих руках, потный и липкий. Он снова покрыл меня царапинами и укусами, но я даже чувствую боль, и не жалуюсь. Он вздыхает. - Потому что я боюсь. - Чего? – спрашиваю я. - Поцелуя. Потому, что я знаю, как только мы поцелуемся, то влюбимся друг в друга, - теперь настала моя очередь смеяться. Я качаю головой и мягко касаюсь его щеки кончиками пальцев. - Это очень плохо, потому что твои глаза уже заставили меня сделать это, - шепчу я и наши губы, наконец, встречаются.