Pillow Talk

      Когда Фрэнк наконец просовывает карточку в замок номера, у него ещё подрагивают нервы. Это была тяжёлая неделя, и где-то в промежутке между задержками перелётов, потерей багажа, нескончаемыми звонками, безалаберными секретаршами и смертью маминой собаки он изрядно вымотался, и, что ж, он сыт всем этим по горло. Когда красный огонёк загорается в третий раз, он переворачивает карточку на сторону, которая должна быть «неправильной», и тогда загорается зелёный огонёк – щелчок, дверь открыта.       Зайдя в номер, он сразу же откидывает в сторону свой дурацкий пиджак и дипломат, чуть не попадая в стену. Откинутое добро, к сожалению, мягко приземляется на один из стульев, стоящих около письменного стола. Фрэнк направляется к лоджии немалых размеров, отодвигает серебристую штору и стеклянную выдвижную дверь, прежде чем ступить на балкон, зажимая сигарету губами.       Фрэнк знает, что давно бы уже нужно привыкнуть к этому. Эта жизнь «высшего света», которую он создал собственными руками, значительно отличается от того, каким он представлял своё будущее ещё несколько лет назад, играя в различных жалких панк-группах и выступая в таких же дерьмовых барах в Джерси, которые были как раз им под стать; в те времена у него едва ли было пять долларов в кармане. А сейчас редко, когда в его ежемесячном платёжном чеке можно увидеть меньше пяти цифр. Закатывая рукава рубашки и ослабляя галстук, он с высоты семнадцатого этажа окидывает взглядом чуждый ему город. Мужчина щурится от палящего солнца, затем прикрывает глаза свободной рукой. Нет, он и до этого бывал в Лос-Анджелесе, бывал здесь столько раз, что их невозможно было бы сосчитать даже на пальцах рук и ног вместе взятых, но каждый раз по возвращении сюда у него создаётся впечатление, что его встречает совершенно незнакомое место. Но для него теперь каждый город превращается в смазанную белиберду: вроде бы прежний, но что-то в нём изменилось.       Зуд под кожей разгорается с новой силой, тот самый, который он может утихомирить только с помощью огромного количества алкоголя, парочки хорошо завёрнутых косячков и новой татуировки. Обычно всё вышеперечисленное заглушает приступ, но всё равно тот никуда не девается. Сегодня этот зуд вернулся с новой силой, заставляя его желудок переворачиваться, щекоча его горло и пронзая татуированную кожу насквозь. Это чувство держит его в узде, не позволяя тому пускаться во все тяжкие и принимать близко к сердцу тот факт, что он корпоративная шлюха, раб собственной заработной платы и так называемого правосудия, установленного в мире.       Жёстко туша сигарету и быстро зажигая новую, он бродит по закоулкам своих мыслей, думая, как бы ещё можно избавиться от этих ощущений. Он уже рассматривает идею о том, чтобы сходить в бар и подцепить там кого-то, но для него даже это – непосильная задача. Фрэнк по опыту знает, что если включить «Famous Monsters» на полную катушку и хорошенько вздрочнуть, то толку от этого будет никакого; другое дело, когда его ласкают чьи-то чужие руки – вот чего ему сейчас хочется больше всего. Это и, может, хоть немного поговорить с нормальным человеком, но пока он будет счастлив приступить к первому.       Фрэнк никогда раньше такого не делал, но слышал от множества коллег об этой системе.       А почему бы и нет, чёрт возьми? – размышляет он, выкидывая окурок и направляясь к письменному столу. У него есть деньги, понятное дело, но когда они приступят к «этому», интересно, он будет чувствовать себя неудобно? Да, конечно, зато ему не придётся насильно прогонять человека после этого.       Странная нервная дрожь пронизывает его тело, когда он подносит трубку к уху и набирает номер ресепшена отеля. Один гудок, второй, и этого вполне достаточно, чтобы пульс Фрэнка участился, а сердце подскочило к горлу.       – Добрый день, отель Хилтон, чем я могу Вам помочь? – спрашивает женский голос с профессиональной чопорностью и хорошо замаскированным южным акцентом.       – Я, мгм, хотел бы получить дополнительную подушку, – произносит Фрэнк с запинкой, сжимая пальцами телефон. Поздно отступать, и если уж на то пошло, то он просто получит то, что просит – подушку. И всё же странно спрашивать о такой услуге.       – Конечно, сэр. Я соединю Вас с управлением гостеприимства и хозяйственного обеспечения, минутку, пожалуйста.       Проходит несколько секунд, прежде чем его соединяют, и Фрэнк уже готовится бросить трубку, но внезапно на том конце провода ему отвечает слегка грубоватый голос молодого парня.       – Эм, я так понимаю, это не управление хозяйственного обеспечения, верно? – скороспешно спрашивает Фрэнк.       – Смотря что вам нужно, сэр – дополнительная подушка или просто заменить простыни?       Фрэнк сглатывает, прежде чем шумно втянуть носом воздух.       – Э-э… Дополнительная подушка? – возможно, это и есть настоящий отдел бытового обслуживания, но странноватая музыка, играющая на заднем плане, твердит об обратном. Наверное.       – У вас есть какие-либо особые предпочтения, сэр?       Фрэнк делает глубокий вдох, понимая, что никак не может успокоиться. Из нежелания показаться долбанным новичком и попасть впросак, он старается проговаривать каждое слово с деланной уверенностью и дерзостью.       – Парень, светлая кожа, тёмные волосы, желательно, чтобы ему было за двадцать, – его не интересуют неопытные малолетки, только не сегодня. – Спокойно относится к любой сексуальной практике, предприимчивый.       – У меня как раз есть один такой, сэр. Можно название отеля и комнаты, в которой вы остановились?       Фрэнк выпаливает как на духу всю информацию и вешает трубку, пока кровь мчится по венам с небывалой скоростью, едва не обжигая его.       Полчаса, – повторяет он про себя, вытирая вспотевшие ладони о свои отутюженные чёрные брюки. Он коротает время за выкуриванием парочки сигарет, бесцельным пролистыванием скучных телевизионных каналов и чистит зубы не меньше двух раз. Резкий стук в дверь как раз в тот момент, когда он стоит перед зеркалом, рассматривая свои покрасневшие от усталости глаза, застаёт его врасплох. Шумно сглатывая и размышляя, не поздно ли ещё отказаться от всего этого, Фрэнк подходит к двери и открывает гостю. За ней оказывается парень, и что более удивительно – он довольно красив, если не судить тривиально. Он выше Фрэнка и одет в узкие чёрные джинсы, свободную футболку, поверх которой накинута кожаная куртка. Фрэнку хватает одной-двух секунд, чтобы впитать его образ в себя и отойти в сторону, пропуская внутрь.       Во избежание неловкой тишины или ступора Айеро сразу же обращается к своим манерам и предлагает парню выпить, без промедления представляясь как «Фрэнк».       – Джерард, и нет, спасибо, – отвечает высокий парень, отбивая пальцами на ноге определённый ритм. Фрэнк предполагал, что тот может соврать ему в любой момент, но он более чем поражён именем, которым представился его новый знакомый. Джерард. Фрэнк ожидал какой-нибудь сценический псевдоним или что-то в подобном роде, но точно не «Джерард». Это приводит его в замешательство, поэтому Джерарду приходится развеять повисшую тишину.       – Итак, почему ты остановился здесь? Деловая поездка? – спрашивает он, глазами пробегаясь по деловой рубашке и брюкам, которые всё ещё на Фрэнке.       – Да, – неуклюже отвечает тот. Ему едва удаётся остановить себя и не начать цитировать дурацкие порно-фильмы с их ужасными сценариями. Он в самом деле понятия не имеет, чего ожидать или как вообще это происходит. Хвала господу, Джерард – профессионал, как оказывается. Он снимает с себя куртку, держась так легко и непринуждённо.       – Деньги вперёд, просто чтобы ты знал, – заявляет Джерард, и Фрэнк краснеет. Ну конечно, он должен был об этом догадаться. Он быстренько достаёт свой кошелёк из сумки и отдаёт в руки парню что-то, что выглядит как парочка стодолларовых купюр. Его руки причудливо трясутся то ли от никотина и нервов, то ли от предвкушения. Ему плевать или он просто не в курсе, сколько денег он отдаёт, когда передаёт сумму. Джерард даже не смотрит на деньги и сразу же надёжно прячет их в кармане куртки. Когда он поворачивается к Фрэнку, его глаза становятся в разы ярче, и маленькая полуулыбка, которая ранее таилась у него губах, превращается в широкую улыбку, выставляющую напоказ его маленькие зубы. Фрэнку бы, возможно, и пришла в голову мысль, что это мило, если бы он уже не представлял себе, как эти губы будут обхватывать его член. Быть может, на парня так повлияла сумма, которую он заплатил Джерарду, но тот кажется более расслабленным и согласным на всё.       Фрэнк не знает, стоит ли ему сейчас поцеловать парня или же просто толкнуть его на кровать, которая стоит в нескольких шагах от них. Он останавливается на последнем варианте, и Джерард охотно подчиняется его движениям; его кожа такая гладкая и тёплая под его настойчивыми ладонями. В рекордное время он избавляет обоих от верхней части одежды, пока их руки и ноги сплетаются в таинственном танце. Оба из опыта знают, что грациозно стянуть штаны ни у кого не получится, да и до неприличия узкие джинсы Джерарда застревают у того на лодыжках. Фрэнк не может дождаться, когда почувствует жар чьей-то кожи на себе, чьи-то крепкие руки и укусы на теле, и, слава богу, Джерард понимает, что клиенту нужно больше. Нет ни капли смущения или нерешительности в том, как они целуются или притягивают друг друга к себе, сближаясь. В комнате стоит духота, воздух становится свинцовым, и Фрэнк еле вспоминает, как нужно дышать, когда Джерард вонзает свои маленькие зубки в его шею. Стон, вырвавшийся у него из груди, так же как и вездесущие руки, притягивающие ближе, заставляют Джерарда опуститься ниже. Глаза Фрэнка на секунду закрываются, и вдруг он чувствует дразнящее дыхание Джерарда у себя на бёдрах.       Всем своим нутром он сопротивляется желанию запустить пальцы в тёмные до ужаса растрёпанные волосы Джерарда и направить его голову на свой член. Он так возбуждён, что тяжесть чужих рук на его бёдрах никак не помогает подавить безумное желание. Когда Джерард поднимает голову, глядя на него, Фрэнка будто обухом по голове оглушают – каким же мёртвым взглядом на него смотрят эти два карих глаза. Он с трудом сглатывает и пытается забыть этот взгляд, но не может, и как бы хорошо ему ни было, когда горячий влажный рот Джерарда накрывает его орган, он понимает, что это неправильно. Он приподнимается на локтях, чтобы оттолкнуть парня. Фрэнк осознаёт, что он платит за этот секс, и никак иначе, но зубы Джерарда как бы невзначай слегка царапают его кожу, а руки крепче сжимают его бёдра. Все здравые мысли разом покидают его голову, когда мужчина выгибает от удовольствия спину. Как же это хорошо, так хорошо, но всё равно недостаточно.       – Когда я тебя уже смогу трахнуть? Или, может, найдёшь стоящее применение своему прекрасному ротику? – выдыхает Фрэнк. В конце концов, это работа Джерарда.       – Ты правда этого хочешь, детка? – растягивая слова, проговаривает Джерард, наверняка сознательно позволяя каждому слову так медленно слетать с его опухших и блестящих от слюны губ.       Фрэнк наскоро кивает, ложась на спину и мысленно готовясь к дразнящим ласкам Джерарда. Он уже буквально на последнем издыхании, мышцы его бёдер, находясь в безвольном напряжении, начинают ныть. Джерард снова склоняется к его члену, и через минуту слышится мягкий звук разрывающейся упаковки от презерватива, тогда рука парня слегка сжимает его член, растягивая резинку по всей длине. Фрэнк невольно морщит нос, когда чувствует запах резины, поэтому он премного благодарен, что это Джерарду сейчас придётся работать языком, а не ему. В комнате стоит тишина, а в воздухе висит напряжение, он изнемогает от нехватки привычного алкоголя, растекающегося по венам… Мысли Фрэнка тотчас же прерываются влажным, открытым ртом, обхватывающим его плоть. Через презерватив ощущения приобретают необычный оттенок, значительно притупляются, но всё равно в его рту горячо, а губы, обёрнутые вокруг члена, нажимают с должной силой. Фрэнк, не имея сил сопротивляться, откидывает голову, ударяясь о кровать, и делает резкий выдох. Именно этого он сейчас вожделеет больше всего, и чёрт – Джерард неимоверно хорош.       Когда ощущения бьют через край, Фрэнк отстраняет от себя Джерарда, едва не оставляя синяки на нём. Тот вытирает рот тыльной стороной ладони, при этом не отводя взгляд и ни разу не стушевавшись. Даже когда его опустили до такой сабмиссивной роли, всё равно кажется, будто он правит балом, и блять, разве после этого уже не хочется жёстко выебать этого парня. Их губы встречаются в поцелуе, в то время как Джерард несколько раз проводит рукой по члену Айеро. Фрэнк вряд ли будет довольствоваться лишь добротным дрочиловом, особенно когда его член побывал в месте и получше, поэтому он быстро кладёт ладонь Джерарду на грудь, опуская того на кровать. Джерард на удивление слишком резво поддаётся ему, всем своим бледным телом с копной растрёпанных чёрных волос на голове. Разглядывать его, когда он вот так вот распластался перед Фрэнком, – одно удовольствие, и Фрэнк замирает на несколько мгновений, только чтобы рассмотреть его по-человечески. Глаза у Джерарда цвета тёмного ореха, а не просто коричневые, как ранее считал Фрэнк. Мёртвый блеск, таящийся в них, заметно испарился, и без единой мысли в голове мужчина наклоняется вниз, чтобы коснуться его своими губами. Это по-странному сладкий поцелуй, мягкий и до невозможности трогательный. Что-то внутри него трепещет в этот миг и заставляет руки Фрэнка потянуться к лицу Джерарда и обхватить его щёки. Поцелуй не становится глубже, не заходит дальше, лишь заставляет их двоих дарить другу весь воздух, содержащийся в их лёгких, а пальцы нежно скользить по щекам, пока Джерард резко не отворачивает голову в сторону. Этого достаточно, чтобы Фрэнк встрепенулся и вспомнил о своей ноющей эрекции, а также о том, что вся эта постановка – работа человека, лежащего сейчас под ним. Джерард наполовину твёрд – либо он действительно получает удовольствие от происходящего, либо он принял что-то, Фрэнк без понятия, но на него внезапно нападает необъяснимый порыв отсосать парню; почувствовать, как его член заполняет собой его рот, и увидеть, как тот откидывает голову в экстазе, выставляя напоказ свою длинную бледную шею. Фрэнку на секунду интересно, он из того типа людей, которые закусывают губу и ругаются себе под нос, или же он из тех, кто пускает в твой адрес всякие грязные комментарии.       Да поторопись же, блять, – кажется, сознание Фрэнка твердит ему об этом. – У тебя в запасе не вся ночь. Едва глотнув воздуха, он раздвигает бёдра Джерарда, раскрывая его. Джерард сгибает руки в локтях, поддерживая себя, прежде чем рукой несколько раз провести по члену, больше делая из этого показательное шоу, чем пытаясь довести себя до оргазма. Невозможно отрицать, что выглядит он великолепно, и Фрэнк уже готов оттрахать его вот так – лицом к лицу, следя за его реакцией. Но когда он отстраняется, чтобы взять смазку, Джерард переворачивается на живот, решительно вставая в коленно-локтевую. Вернувшись к партнёру, Фрэнк понимает, что несколько разочарован. Это он здесь платит, в конце концов. Без задней мысли он вытягивает руки и сильно сжимает задницу Джерарда. Он пропускает мимо ушей незаметный скулёж парня, сопровождающий это действие, и то, как тот опускает голову ниже, отчаянно стараясь не напрягаться всем телом.       Как же это хорошо, как это прекрасно быть внутри Джерарда. Он узкий, горячий, и то, как он двигается – всё идеально.       – Ох, блять, да, – выдыхает Фрэнк, позволяя бёдрам дёрнуться вперёд.       Сложно не восхищаться задницей Джерарда или тем, как выглядит собственный член, исчезая в его дырочке. Самозабвенные стоны, которые издаёт Джерард, и его «ааах» задают определённый ритм, который подталкивает Фрэнка зайти дальше и слегка сменить позу, вставая на одно колено, чтобы войти ещё глубже и вызвать у парня ещё больше стонов. Он жалеет, что не видит его лица в данный момент, не видит, как широко раскрывается его рот или как сильно тот зажмуривает глаза. Не так трудно протянуть руку вперёд, пропуская через пальцы тёмные до неузнаваемости растрёпанные волосы, и потянуть на себя. Фрэнк хочет видеть его обнажённым, открытым, готовым на всё для него. Он не может удержаться от мыслей о том, как прекрасно выглядит Джерард в таком положении, как каждый раз, когда он тянет его за волосы, парень выгибает спину навстречу ему, словно он искренне довольствуется этим. Усмехнувшись, Фрэнк полностью выходит из него, отпуская Джерарда, прежде чем со всей силы не сжать его бёдра и не войти снова, с ещё большим исступлением. Это полностью опустошает его лёгкие, а зубы вонзаются в нижнюю губу. Джерард ругается, роняя голову на кровать. Фрэнк уже близок, он чувствует это – тепло, сгущающееся в низу его живота. Мужчине так не хватает рук Джерарда, которые бы с силой сомкнулись вокруг его шеи, но вместо этого он задерживает дыхание и учащает толчки, пока тёмная пелена не норовит заволочь его сознание и ему не приходится снова вдохнуть. Его кожа горит, и он так близок, так, блять, близок, когда Джерард внезапно подаётся ему навстречу и Фрэнк осознаёт, что тот двигает рукой по члену в ритм с толчками Айеро. Он невольно стонет, отодвигая куда подальше желание излиться в парня. Это бесполезно; сам Фрэнк понимает, что двигается медленней, разрешая своим руками огладить сверху-вниз слегка покрасневшую спину Джерарда. Его пальцы натыкаются на бледные, словно серебристые, шрамы, случайно попадающие под подушечки его пальцев, наравне с позвонками и напряжёнными мышцами. Джерард продолжает насаживаться на него, с не пойми откуда взявшейся настойчивостью парень пытается довести обоих до самого пика, пока наконец Фрэнк не выкрикивает, предупреждая его, а руки не возвращаются к упругим бёдрам Джерарда, за которые так и хочется хвататься. Какая-то часть него хочет выйти из парня, чтобы пометить Джерарда и излиться прямо на него, но вместо этого он, не сдержавшись, входит в него глубже и кончает.       В этот миг Фрэнк не помнит ничего о том, что это – работа Джерарда, что секс – это то, чем он зарабатывает, поэтому он прижимается своей разгорячённой кожей к нему, потянувшись рукой к члену партнёра. Он даже не замечает, как вытаскивает свой член из него, слишком он увлечён бездыханными «ах, ах, да, вот так, ах», которые слетают с сухих губ. То, как его прижатое тело двигается под Фрэнком, дарит приятные ощущения; проходит немного времени, и Джерард напрягается. Его член на вид немного больше, чем Фрэнка, и его можно идеально обхватить рукой, такой твёрдый и влажный от слюны.       – Блять, блять… я сейчас… – Джерарду удаётся выдавить из себя, всё быстрее толкаясь в ладонь Фрэнка. И это до странности пленяет, то, как его рот широко раскрывается, глаза распахиваются, словно он в изумлении. Дыхание становится чаще, короткие вдохи и выдохи, и когда другая рука Фрэнка обхватывает его, оглаживая грудь, Джерард снова берёт над собой контроль, приникая к мужчине мокрой спиной, и доводит себя до разрядки.       Фрэнк не уверен, должен ли он поблагодарить Джерарда, когда они оба стирают с себя последствия бурного оргазма и одеваются. Тишина необычайно давит на них, и Фрэнк машинально предлагает ему сигарету, поджигая собственную и идя по направлению к балкону. Ему абсолютно плевать, что город может наблюдать за ним, стоящим там в одних боксёрах или бок о бок с Джерардом, если уж на то пошло. Зуд бесследно исчез, а кожа до сих пор вибрирует от пост-оргазменных ощущений. Он легко может пуститься во второй раунд, но вряд ли Джерард принимает чеки, да и ему самому не очень хочется спускаться на ресепшн, чтобы оттуда снять со счёта деньги и доплатить ему. Они курят в тишине, временами незаметно посматривая друг на друга, в то время как солнце прячется за горизонт. Это по сути должно выглядеть романтично, но пропасть между ними рушит абсолютно всё. Зайдя обратно в номер, Фрэнк берёт свой кошелёк, доставая оттуда парочку дополнительных купюр. Странно то, что он останавливается на полпути, думая, может, дать Джерарду свою визитку, но в итоге он передумывает. Он слишком хорошо понимает, что их взаимосвязь – это не какой-то там дурацкий голливудский фильм, где они совершенно случайно натолкнутся друг на друга, может, выпьют по чашечке кофе, узнают, что любят те же самые отстойные рок-группы и дурацкие комиксы, а потом будут гулять под дождём и нежно заниматься любовью.       Джерард благодарит его за дополнительную плату, только лишь раз настояв, что Фрэнк и так заплатил больше, чем надо. Он не оставляет никаких контактных данных, только кривоватую улыбку, которая наконец заставляет и его глаза улыбаться, и свой успокаивающий запах на постели.

~

Год спустя       Фрэнк опаздывает на встречу, даже не так – он уже опоздал. Он живо шагает в вестибюль отеля, как всегда сжимая дипломат в руке. Мужчина отлично понимает, что его ждёт, если он пропустит начало заседания, и уже фактически чувствует, как его мобильник вибрирует в кармане, оповещая о сообщении от личного секретаря Джеймса. Он мчится прямиком к лифтам, настолько погружённый в попытки достать телефон из своих узких брюк, что на ходу врезается в незнакомца. Фрэнк чуть не падает лицом в пол, попутно обругивая всё, на чём свет стоит, у него мало того, что нет времени на это, так ещё и…       – Джерард? Что ты… Чувак, это Олд Спайс? Я не знаю, ты бы смыл с себя это.       Джерард ещё с секунду всматривается в него, а после прищуривается и сжимает губы в тонкую линию. Фрэнк начинает безоглядно извиняться, напрочь забывая о предстоящей встрече. Тем не менее ещё более странно то, что потом он сообщает Джерарду, в каком конкретно номере он остановился и если тот не слишком занят вечером, то ему бы хотелось увидеться с парнем.       Джерард выглядит удивлённым, да и к самому предложению он относится скептически. Его глаза бегают по помещению, а голос звучит тише обычного, когда он отвечает:       – Эм, конечно. Когда ты вернёшься? И ты случайно никуда не спешишь?       – Ох, чёрт, эм, да, спешу. Я просто охуенски опаздываю. Встреча, думаю, продлится где-то час или чуть больше… – Фрэнк останавливается, вытаскивая свою визитку и передавая её Джерарду. – Позвони мне, когда освободишься.       Джерард прячет визитку в карман, даже не взглянув на неё, и согласно кивает. Фрэнк без понятия, сколько подобных визиток Джерард получает от клиентов, и интересно ли ему вообще, кем работает Фрэнк. Он, в общем-то, не выглядит как типичный офисный работник с его татуировками и дырками для пирсинга. А ещё он до глубины души удивлён встретить здесь Джерарда, всё ещё занимающегося – хорошо, скажем так – проституцией, но кто он такой, чтобы судить. Особенно если учесть тот факт… Чёрт. Встреча. Фрэнк спешно прощается с парнем, прежде чем нещадно вдавить кнопку лифта. Он наконец достаёт свой телефон из кармана и делает вид, что не поглядывает украдкой на Джерарда. Парень выглядит… хорошо, чертовски хорошо, и сейчас больше всего на свете кое-кто надеется, что тот позвонит.       Айеро не мог сосредоточиться сугубо на встрече, он постоянно ёрзал на своём месте, а его полувозбуждённый член путал все мысли. Такое впечатление, словно этот бубнёж никогда не прекратится, и если ему придётся отсидеть ещё одну такую дерьмовую презентацию, он на все сто уверен, что воткнёт себе в глаза свою же ручку с монограммой. Только когда он засовывает ксерокопии судебных документов в свой чёрный дипломат, до него доходит, что он выставил себя полным мудаком, мать вашу, он даже умудрился припомнить имя Джерарда.       – Именно поэтому, Фрэнк, всё самое лучшее ускользает у нас из-под носа, – бормочет он сам про себя, выходя из зала. А сколько уже прошло, а? Год или больше с того самого часа и тридцати минут. С тех пор у него было полно хорошего траха – ладно, ладно, псевдо-хорошего секса, по большей части это были пьяные в хлам парни из колледжа; как-то раз его отношения с одним из таких продлились целых три недели. Он особенно много не вспоминал о Джерарде со времён той самой злополучной поездки в Лос-Анджелес, результатом которой стало то, что он вдрызг напился и дрочил тогда, мечтая о том, чтобы вернуться на несколько мгновений раньше, забрать у Джерарда дополнительную сумму и заставить его остаться. Джерард, наверное, даже не помнит его, и, если вспомнить на чём они простились, вероятно, не особо рад его видеть снова. А может и рад, но только из-за бумажек, лежащих у Фрэнка в кошельке. Айеро отбрасывает прочь этот довод и единственный раз мечтает о том, чтобы встретить кого-то; кого-то достойного; кого-то, рядом с кем он сможет просыпаться каждый день и красть его кофе с утра; кого-то, кто не будет дразнить его по поводу его пристрастия к херовым фильмам ужасов; кого-то, кто будет целовать его и делать это искренне, из собственного желания. Но сейчас он приходит к мысли, что ему не помешает бутылка виски, лежащая у него в дипломате, и что трах есть трах, и неважно, платишь ли ты за него наличными авансом или звонками на долгие расстояния.       Когда телефон звонит в первый раз, Фрэнк оставляет его без внимания. Во второй раз звонок раздаётся, когда он разговаривает с Шоном по мобильному, и телефон переводит звонившего на автоответчик после целой череды раздражающих пиликаний. Личный номер. Фрэнк устало вздыхает, включая автоответчик, попутно снимая запонки и галстук. Сообщение начинается с какого-то непонятного шума, отголосков джазовой музыки и крика: «Большую порцию латте!» и резко обрывается на этом. Фрэнк раздражённо выдыхает и нажимает «удалить». Скорее всего, номером ошиблись, – думает он, переходя ко второму сообщению. Начинается оно точно так же, как и первое, пока не раздаётся мужской голос.       – Привет, Фрэнк. Надеюсь, ты не сильно опоздал сегодня утром, эм, я просто хотел поинтересоваться, ты всё ещё хочешь встретиться? – голос парня звучит несколько неуверенно, а странный акцент ясно проглядывается в каждом сказанном слове, и Фрэнк узнал его – этот намёк на типичный для Джерси говор. Он тарабанит свой номер, чтобы Фрэнк мог перезвонить, и становится понятно, что он находится в Старбаксе, откуда и доносится этот шум, затем добавляет: – О, кстати, это Джерард.       Сообщение заканчивается, и Фрэнк может представить, как щёки Джерарда обдаёт жаром, прежде чем тот мысленно обзывает себя идиотом и нечаянно обжигает своим горячим кофе язык. Как бы грустно ни звучало, но Фрэнк прекрасно знает, как всё это происходит и что далее последует, и обнадёживает себя тем, что он единственный, с кем Джерард так разговаривал. Ему пришлось прокрутить сообщение ещё два раза, чтобы правильно записать номер и позвонить. Раздаётся несколько гудков, и кое-кто c дикой оперативностью поднимает трубку.       – Да?       – Это Джерард?       – И…?       Фрэнк смеётся, наконец садясь на кровать и скидывая с себя ботинки.       – Это Фрэнк, я получил твоё голосовое сообщение, и да, я всё ещё хочу встретиться, – он слышит на заднем плане гул проносящихся машин и может только предполагать, что Джерард уже вышел из кофейни.       – О! Точно, договорились. Во сколько тебе будет удобнее увидеться? И ты не мог бы сообщением прислать адрес своего отеля и номер комнаты?       Фрэнк кивает, только потом понимая, что тот его не видит, и в итоге отвечает, чтобы Джерард приходил как можно скорее и что он сразу вышлет всю информацию.       – Всё так же, как и в прошлый раз? – спрашивает Джерард, затем динамик заполняет звук того, как парень поджигает сигарету.       – Если честно, я тут подумал… не согласишься ли ты остаться чуть подольше? Я здесь на несколько дней, и… – Фрэнк мысленно отвешивает себе оплеуху за то, что его голос звучит так отчаянно. Если уж на то пошло, то ему надо было пригласить парня на ужин. Может, если бы он сказал: «Останься со мной на ночь, потому что я, блять, дохуя одинокий сегодня, а пускать на тебя слюни весь вечер – отличная идея, несмотря на то, что мне придётся платить за это», – потому что хоть это правда в какой-то мере.       Джерард звучит оторопело, но тем не менее говорит, что будет более чем рад остаться у него. Фрэнк нехотя делает глубокий выдох, не заметив, что всё это время задерживал дыхание. Они быстро договорились, во сколько встретятся – достаточно для того, чтобы Фрэнк успел затащить свою задницу в душ и смыть с себя запах пропитанных воздухом из кондиционера конференц-залов и недокуренных сигарет. Боясь ляпнуть неловкое «нет, ты вешай трубку первым», Фрэнк кидает Джерарду «увидимся позже» и отключает вызов. Он практически швыряет свой телефон на прикроватную тумбочку, резво встаёт с кровати и вытаскивает бутылку виски. Его коробит от того, что ему приходится прибегать к таким мерам. Выводит из себя то, как он ждёт не дождётся предстоящего, и он просто ненавидит непонятное ощущение, щекочущее низ его живота.       Как раз когда Фрэнк осушает третий стакан, раздаётся стук в дверь. Так же держа стакан в руке, он подходит к двери и открывает её, даже не удосужившись заглянуть в глазок. Джерард к своей чести принял душ и надел чистые вещи. Его волосы ещё немного влажные, и как только он заходит в номер, Фрэнк улавливает запах кофе, сигарет и шампуня, заполнивший помещение. Их новая встреча приносит с собой и странное ощущение дежавю. Фантомный зуд вновь разгорается под кожей и нуждается в пришедшем парне, жаждет всего того, что тот ему даст.       – Как насчёт выпивки? – предлагает Фрэнк, ненавязчиво начиная разговор и указывая на бутылку своим стаканом. Джерард нерешительно мнётся, прежде чем кивнуть и добавить тихое: «Спасибо». Их общение на этот раз заметно отличается от первой встречи. Быть может, Фрэнк сейчас намного пьянее, чем он думал, потому что он не может перестать пялиться на Джерарда, глазами выискивая малейшие изменения. Волосы Джерарда теперь короче, такого же цвета жжёной кости, его кожа чуть загорела от лучей уходящего лета. Маленькое красное пятнышко под его левым глазом едва заметно, а на скулах и подбородке видна лёгкая щетина. Поспешно смаргивая, Фрэнк наливает ему виски и наполняет свой стакан до краёв. В комнате повисает причудливая тишина, и они сами того не замечая перемещаются на балкон, чтобы выкурить по сигарете. Взгляд Фрэнка снова возвращается к Джерарду, очерчивая его узкие джинсы и бейсбольную футболку с надписью Rolling Stones. Сколько же на самом деле Джерарду лет…       – Уже слишком стар для всего этого, – смеясь, отвечает ему Джерард, вследствие чего Фрэнк краснеет и отводит взгляд, ведь он только сейчас понял, что сказал это вслух.       – У меня так же, – всё, что он смог ответить, и вопреки всему залил в себя стакан виски.       – Если ты спросишь меня, как я попал на эту работу, я сейчас же развернусь и уйду отсюда. Ты даже не представляешь, как часто люди задают этот вопрос, как будто ожидают услышать от меня какую-нибудь забавную историю.       – А она не очень забавная, я так понимаю?       Джерард смотрит на него, стряхивая пепел с сигареты на балконные перила и на землю. Что-то кроется в его глазах, напоминающее увядшую печаль, что заставляет Фрэнка нахмуриться, но не отречься от желания узнать больше.       – Конечно, она, блять, не весёлая. Вы считаете, я напился в дребеня и подумал, что было бы неплохо покрутить своей задницей у шеста.       Фрэнк вслух засмеялся, представив себе картинку, как Джерард делает именно это, может даже с перьевым боа в руке, манерничая.       – Уёбок, – Джерард толкает его, но его голос повеселел, и обзывательство звучит как ласковое обращение из его уст.       По возвращению в номер Джерард сразу же расстегивает ботинки и откидывает их в сторону шкафа.       – Иди сюда, – приказывает он, выпятив одно бедро, пока неведомая улыбка оттягивает его губы. Фрэнк, не отдавая себе отчёта в действиях, отставляет свой стакан и приближается к парню.       То, как Джерард резко наклоняется и целует его, поначалу сбивает Айеро с толку. На первых порах это выглядит неловко, пока поцелуй не становится глубже и не превращается в развязную борьбу покусывающих зубов и сжимающих рук. Фрэнк так же быстро направляет его к кровати и стягивает с обоих рубашки. Ему плевать на всё, лишь бы почувствовать кожу Джерарда своей; его руки раскрепощённо водят по его телу, исследуя, в то время как губы оставляют лёгкие поцелуи на шее, опускаясь к груди. Дыхание Джерарда учащается, и едва слышные стоны, которые не кажутся фальшивыми, исходят из уст парня каждый раз, когда Фрэнк покусывает или же облизывает особенно чувствительно места. Мозг Айеро отключается, и он позволяет своим инстинктам взять контроль над ситуацией, просто целуя и трогая каждый кусочек голой кожи, который он сможет отыскать. Он уже возбуждён до изнеможения, член трётся о брюки, создавая странную комбинацию из напряжённых ощущений, которых всё равно недостаточно. Он, не задерживаясь ни на чём, опускает свою руку вниз, пытаясь безуспешно разобраться с ремнём и расстегнуть свои штаны. Видимо, горькая досада так яростно отражается у него на лице, что он чувствует ещё одну пару рук, пытающуюся неуклюже, но напропалую помочь ему. В конечном счёте обе пары их брюк и боксёры Фрэнка присоединяются к ранее откинутым вещам на полу, и Айеро оказывается лежащим на спине, пока Джерард устраивается у него между ног. В этом нет ничего удивительного, Джерард потрясно отсасывает, и Фрэнк знает, что хороший минет приближает к получению желаемого и… Его цепочка мыслей в одно мгновение обрывается, когда горячий рот Джерарда прижимается к его члену с одной стороны. Он машинально подаётся навстречу рту, руки сами по себе зарываются в волосы парня. Ощущения из самых прекрасных, но этого мало. Он застаёт врасплох и себя и Джерарда, приподнимая голову и произнося низким, охрипшим голосом:       – Трахни меня, – просит он.       Джерард удивлённо моргает, его руки перемещаются на татуированную грудь мужчины, чтобы лучше держаться на весу. Он выглядит причудливо красивым на фоне резкого дневного света, его вздёрнутый нос кажется ещё острее, а ресницы отбрасывают тени на щёки. Волосы окончательно спутались, оставаясь такими же мягкими, обрамляя его угловатое личико. Он выглядит живее с тех пор, как Фрэнк видел его в последний раз: его лицо стало круглее, а щёки чуть полнее. Фрэнк не мог не надеяться всем сердцем, что Джерард наконец счастлив, он и выглядит счастливее, будто бы происходящее доставляет ему неподдельное удовольствие – и дело даже не в сложенной вдвое пачке денег, запрятанной в кармане его джинсов. Но он не должен так опрометчиво строить догадки, да, блять, кто его знает, ему же как-то, наверное, годами удавалось убеждать всех своих близких в том, что он в порядке.       – Трахни меня, – заявляет Фрэнк с большей долей настойчивости. Прежде чем я изменю своё решение и нагну тебя. Джерард хмурит свои широкие брови, глазами блуждая по лицу мужчины и выискивая написанный там ответ на свой вопрос. – Да, я, блять, уверен. Просто… сделай это, – чем больше Джерард молчит, тем больше беспокойства испытывает Фрэнк, потому что всё это время, проведённое здесь, парень был необычайно тихим. К тому же, это до одури раздражает, и Фрэнк не может больше ничего сделать, кроме как сесть ровно и оттолкнуть от себя Джерарда.       – Ну же? Скажи что-нибудь? Ты молчишь, и это сбивает с толку.       Возвращая на место прежнее выражение лица, Джерард снова принимает на себя маску персонажа, к которому он больше всего привык.       – Всё, что захочешь, детка. Хочешь, чтобы я тебя вылизал для начала? Подготовил тебя и всадил свой член?       Уже какой-то прогресс, хотя Фрэнк знает, что это, вероятно, какая-то реплика, которую Джерард произносил столько раз, что даже не хочется думать об этом сейчас.       – Ебать, да, – чистосердечно говорит он, становясь на колени и опираясь локтями о кровать, а потом протягивает руку между ног, чтобы несколько раз провести сжатой в кулак ладонью по члену. Прошло так много времени с тех пор, как кто-то делал ему римминг, не говоря уже о том, чтобы кто-то предложил.       Джерард не теряет времени впустую, а наклоняется к нему, твёрдо располагая руки у Фрэнка на ягодицах. Впервые в жизни он не дразнит, а просто-напросто запускает язык, и Фрэнк чуть ли не вскрикивает. Это так хорошо, руки Джерарда, раскрывающие его, его язык, который проходится вверх и вниз, прежде чем очертить дырочку. Всё так неуклюже, и Фрэнк фактически растворяется в ощущениях, когда слышит, как Джерард плюёт на него. Фрэнк не сдерживает целый поток непристойностей, которые покидают его рот, пока ладонь стимулирует его член. Рот Джерарда время от времени опускается, облизывая яйца, и блять, Фрэнк уверен, что дойдёт до кульминации так же быстро, как какой-нибудь ебучий школьник. Его рот открыт, он делает короткие вдохи и выдохи, желая обсосать во рту фаланги пальцев Джерарда, ощутить вкус подёрнутых никотином кончиков пальцев и неровные ногти. Что-нибудь, что угодно.       Кажется, Джерард замечает, как напряжена его спина, и подтягивает его к себе, ближе к краю кровати. Фрэнк оборачивается посмотреть на мужчину, когда тот стягивает свои ярко красные боксёры. Они такие же обтягивающие, как и вся его долбанная одежда, что заставляет его эрекцию выглядеть ещё непристойней, когда член буквально прижимается к животу. Он так возбуждён, что Фрэнк безудержно скулит. Джерард ухмыляется и смотрит ему точно в глаза, игриво поглаживая свой член несколько раз, прежде чем достать непонятно откуда взявшийся презерватив и натянуть его на себя, делая целое представление из этого. Фрэнк не может отвести взгляд, даже несмотря на ноющую от боли шею. Он заведён и взбудоражен до предела, так что самая последняя вещь, которую он хочет почувствовать, – это скользкие от лубриканта пальцы Джерарда, дразнящие его вход. Сжав челюсти, он насаживается на них, ощущая уже знакомое жжение и растяжку. Он хочет немедленно показать Джерарду, что он готов к этому, готов к нему.       И парень не даёт Фрэнку ни единого повода разочароваться. Никаких бормотаний «ты уверен?» или «точно?», просто резко исчезнувшие пальцы, оставившие его с фатальным ощущением пустоты, а затем член Джерарда надавливающий на стенки, проникая в него. Это уже слишком, слишком невыносимо, и Фрэнку приходится сжать в кулаках простыни, громко выплёвывая ругательства, когда член заполняет его полностью. Несколько мгновений уходит на то, чтобы привыкнуть к этому ощущению, как и к широко раскрытым ладоням Джерарда, лежащим у Айеро на спине.       Джерард задаёт чёткий ритм, позволяя ругательствам срываться со своих собственных искусанных губ.       – Блять, блять, Фрэнк, ты такой узкий… так хорошо.       Фрэнк, который еле находит силы, чтобы дышать, – что уж там говорить о том, чтобы ответить – двигается в унисон с парнем. Шлепки кожи о кожу, тяжёлые стоны – единственные звуки, отражающиеся от стен номера. После того, как проходит ебаный год, не меньше, Фрэнк вспоминает про свой член и неловко меняет опорную руку, чтобы потянуться к органу и подрочить. Член успел обмякнуть, и ему хватает всего нескольких манёвров, чтобы возобновить удовольствие. Но Фрэнк, как бы то ни было, не ожидал, что Джерард наклонится к его спине, одним коленом упираясь в мягкий край матраса, чтобы поцеловать его у основания шеи, где она переходит в спину. Это встряхивает все его внутренности, но становится намного лучше, когда Джерард прижимается к нему своим горячим телом. Фрэнк чувствует пот, каплями стекающий по коже, позволяющий Джерарду двигаться с большей лёгкостью, с большим удовольствием. Парень оставляет ещё один поцелуй на обжигающей коже, прежде чем сесть и прижаться головой к его спине. Грубые поощрения вырываются из его уст, убивая во Фрэнке всякое терпение. Больше всего в данный момент он хочет перевернуть их обоих, чтобы Фрэнк был тем, кто сидит сверху, обернуть руки вокруг его горла и доминировать.       Фрэнк цепляется взглядом за картинную раму, висящую напротив кровати, где отражаются они оба. Джерард выглядит так, словно у него больше нет сил держать себя в руках, поэтому он с силой закусывает свою губу и дышит открытым ртом. Оба парня превратились в нечто неразборчивое, двигаясь в двухтактном танце. Когда Джерард входит в него по самые яйца и останавливается, Фрэнк хватается за шанс, заводя ногу за колено Джерарда и утягивая его вниз, чтобы оказаться сверху. Всё идёт не совсем по плану, и Айеро с жутким возбуждением напополам остаётся опустошённым, но как можно скорее подстраивается под ситуацию и снова насаживается на член. Это разом выбивает весь воздух из его и Джерарда лёгких.       – Двигайся, пожалуйста, просто, блять, двигайся, – умоляет Джерард, крепко сжимая в руках его бёдра. Фрэнк сдаётся, опираясь руками о плечи парня и таким образом держа равновесие, прежде чем откинуться чуть назад и снова насадиться на член. Он вмиг забывает, что это он платит за секс, что это он должен диктовать чему быть, а чему не бывать. Но это больше не важно, всё, что имеет значение, – это тёмный сумасшедший азарт в глазах Джерарда и то, что будет в конце. Их хватает ненадолго, бёдра дрожат, а их рты встречаются друг с другом, стукаясь зубами и нелепо касаясь языками. Широко раскрытые ладони Джерарда поднимаются вверх – одна обхватывает лицо Фрэнка, другая – плечо, будто это всё, что его удерживает в сознании, и мужчина стонет громче.       – Вот как? Хочешь, чтобы я лишил тебя кислорода, Фрэнки? Хочешь, чтобы я обернул свои руки вокруг, ох чёрт, твоей прелестной шеи?       Фрэнк безгласно кивает, невероятно радуясь тому, что Джерард его понимает. Он одуреть как обожает это; то, как его бёдра горят от перенапряжения; то, как его переполняют чувства – настолько, что его подташнивает. Джерард берёт контроль над ним, давая возможность Фрэнку делать крошечные вдохи, но не выдыхать – он уже чувствует, как ощущения доходят до крайности. Джерард незаметно ослабляет хватку, давая воздуху, загнанному в плен, высвободиться из лёгких Айеро, пока он не потерял сознание. Невероятнейший оргазм наконец настигает его, и всё, что Фрэнк слышит, – это его собственное сердцебиение в ушах. Он ощущает руки Джерарда на своём теле, придерживающие его, пока сам парень продолжает вбиваться в него быстрыми короткими толчками. Всё перед ним расплывается, это уже слишком. Фрэнк открывает рот, чтобы озвучить это вслух, когда Джерард неожиданно напрягается, широко раскрыв глаза, и обильно кончает.       Они обессилено лежат, с трудом дыша, обмениваясь маленькими поцелуями, не обращая внимания на сперму между их телами, пока дыхание окончательно не выравнивается. Фрэнк чувствует себя до смерти измотанным, будто бы кто-то разобрал его по кусочкам и наугад собрал заново. Тепло прижавшегося к нему Джерарда дико успокаивает, и он ещё больше теснится к нему.       – Ебать… – наконец озвучивает свои мысли Фрэнк, слышно, как его горло саднит. Джерард кивает в ответ, издавая звук согласия, и утыкается лицом в макушку Фрэнка, оставляя несколько рассеянных поцелуев на его пропитанных потом волосах.       Никто из них не предпринимает попыток как-то избавиться от последствий их действий или отодвинуться друг от друга, пока не раздаётся пронзительный звонок телефона, валяющегося на прикроватной тумбочке. Фрэнку стоит немалых трудов отцепиться от Джерарда, хотя когда он добирается до чёртового телефона, тот уже перестаёт трезвонить. «Что за шароёбы», – бормочет он себе под нос, взглянув на имя звонившего, и, решив, что это того не стоило, откидывает аппарат туда, где он и лежал.       – Побудь здесь, – Фрэнк говорит Джерарду, соскальзывая с края кровати и на негнущихся ногах направляясь в ванную. Джерард издаёт какой-то недовольный звук, устало прикрывая рукой глаза. Фрэнку понадобилась недюжинная сила воли, чтобы оторвать от него взгляд. Джерард выглядит бесподобно, так открыто, расслабленно и распущенно. Руки Айеро чешутся взять что-то – камеру или гитару, да что угодно. Это странное чувство, которое он не испытывал… годами. Он намеренно оставляет без внимания совсем другие чувства, которые застревают в горле и заставляют его желудок делать кульбит.       Джерард с благодарностью берёт в руки тёплое влажное полотенце, которое ему приносит Фрэнк из ванной, вытирая сначала грудь, затем спускаясь ниже. Это очень завораживающее зрелище, особенно занимательно наблюдать за лицом Джерарда в моменты, когда ткань задевает невероятно чувствительные места на его коже. Закончив, он не может определиться: кинуть полотенце на пол или вернуть на место и положить в раковину. Фрэнк решает всё за него, отбирая ткань и кидая её на пол, потом же, аккуратно примостившись на подушках, предлагает Джерарду сигарету. Тот с благодарностью берёт её в свои тонкие пальцы и помещает между распухших губ. Фрэнк не может прекратить пялиться и прикрывается тем, что передаёт ему свою дерьмовую зажигалку и рассматривает ту дерьмовую картину на стене.       – Это Ван Гог, – поясняет Джерард, выдыхая дым. – Хотя эта репродукция и ломаного гроша не стоит.       Фрэнк кивает и закатывает глаза. Он видел её много где и раньше, было много случаев, но со временем она лучше не стала.       – Вот скажи мне, кто выбирает такие вещи? Я почти не сомневаюсь, что под картиной нарисовано какое-то более-менее приличное граффити… но чтобы убедиться, мне придётся снова подняться на ноги, а я ещё не готов.       – Ох, правда? – ухмыляется Джерард, стряхивая пепел в маленькую чёрную пепельницу рядом с собой. – Устал? Выдохся? Перетрах?       – Ха! Я с тобой не закончил. Пока что, по крайней мере.       – Рад слышать это… – начинает Джерард, но по его лицу становится видно, что парню хотелось бы забрать свои слова обратно. – Что ж, Фрэнк, я вижу, ты добавил ещё татуировок в свою коллекцию.       Фрэнк гордо улыбается, смотря на монстра Франкенштейна, нарисованного у него на предплечье, и вытягивает руку вперёд, чтобы Джерард мог лучше его разглядеть.       – Всего лишь несколько. Это напоминает мне о любителе фильмов ужасов и маленьком панк-рокере, спрятавшимся за деловыми костюмами и дурацкой причёской.       Джерард фыркает, пытаясь сдержать смех.       – Да уж, этот долбанный светильник Джека на твоей спине уже говорит о чём-то. Это ни на что не похоже: ты трахаешь чувака, и в то же самое время на тебя пялится какая-то стрёмная улыбающаяся тыква.       Фрэнк, не сдержавшись, смеётся. Это не первая жалоба, которую он слышал в свой адрес по этому поводу. Втайне он просто обожает эту татуировку – это один из самых первых рисунков, который он сделал где-то в середине колледжа, когда у него ещё была хоть какая-то свобода. – Мой день рождения выпадает на Хэллоуин, – он пытается объяснить. Он знает, это странно, и одновременно круто и… Джерард, блять, смеётся своим чудаковатым резким смехом.       – А если серьёзно, это просто потрясающе. Это самый лучший день рождения на свете, потому что в этот день ты можешь нихерово нарядиться, и это я ещё не беру в счёт сладости и… – Джерард внезапно прерывается, хмуря брови. – Быть взрослым – полный отстой.       – И не говори, – соглашается Фрэнк, делая очередную затяжку. – По крайней мере тебе не приходится носить строгие костюмы и получать на почту сообщения, которые каждые пять минут что-то от тебя требуют, и не важно, в каком часовом поясе ты находишься.       Джерард немного приподнимает брови.       – Фрэнк, а чем я, по-твоему, занимаюсь каждый день на своей работе? Ты думаешь, я от этого получаю кайф?       Фрэнк сразу же потупляет взгляд. Конечно же Джерард ненавидит всё это, вот чёрт. Иногда он может быть таким бесчувственным мудаком.       – Нет… Я…       – Что? Неужели тебе не хочется сказать что-то вроде «ты выглядел так, будто тебе это нравилось»?       Он борется с искушением сказать Джерарду правду, что да, Фрэнк действительно думал, что парню всё это понравилось, что ему нравилось проводить время с Фрэнком. Что их общение было не односторонней инициативой и что ему искренне доставляло удовольствие доводить их обоих до оргазма. Вместо этого Фрэнк качает головой, ни с того ни с сего чувствуя себя не в своей тарелке.       Снова стряхнув пепел с сигареты, Джерард немного двигается на кровати, накрывая ноги одеялом, словно не желая больше выставлять себя напоказ.       – Прости, я, конечно, умею испортить настроение. Просто дело в том, что ты даже представить себе не можешь, с каким количеством козлов мне частенько приходится сталкиваться; как они просто-напросто пользуются мной, а после ведут себя так, словно они охуеть какие молодцы, – он поворачивается, чтобы взглянуть на Фрэнка, и смотрит ему прямо в глаза. – Хочешь узнать, сколько времени прошло с тех пор, как кто-то, блять, действительно побеспокоился обо мне и захотел сам довести меня до оргазма? Захотел, чтобы я остался? Это уже не говоря о том, чтобы кто-то там хотел просто поговорить со мной.       Фрэнку правда хочется выкинуть что-то уёбское вроде «Ох, сладкий, неужели я у тебя первый?», но он держит рот на замке. Он благодарен себе за то, что промолчал, потому что не прошло и секунды, как Джерард потянулся к нему и коснулся своими губами. Поцелуй вышел медленным, непорочным и по-настоящему благодарным. Джерард так или иначе не говорит «спасибо», только не вслух, и Фрэнк ещё не полный долбоёб, если понимает, что за этим стоит реальный порыв, хотя у него и так всё написано на лице. То, как он смотрит на Фрэнка: нежный взор и раскрытые губы. В мгновение ока они отрывают друг от друга взгляды и заново откидываются на огромные отельные подушки.       – Мне понравилось доставлять тебе удовольствие, – признаёт Фрэнк, отвлекаясь на то, чтобы поджечь потухшую сигарету. – И я правда хочу услышать твою историю. Все те тёмные детали, которые ты обычно никому не рассказываешь.       – Зачем?       Фрэнку приходится задуматься на какое-то время. На этот вопрос нет никакого толкового ответа. Наконец он решает сказать:       – Мне правда интересно. И… – он хочет добавить «Ты это ты», но не делает этого. Он просто оставляет начатое предложение в покое, надеясь, что Джерард не зацепится за него и не решит уйти раньше.       – Тебе историю, которая подольше или покороче?       – Любую, какую тебе захочется рассказать. Можно прикончить бутылку виски, заказать-       Джерард прерывает его своим громким смехом.       – Фрэнк, это не свидание. Ты дал мне свою визитку по другой причине.       – Блять, нет, конечно, какое это свидание? Свидание – это ужасный фильм, бесконечные обжимания и попкорн, который застревает у тебя между зубов. Это… а я и не знаю, что это. И да, я дал тебе визитку по другой причине, и что касается этой самой причины – я никогда не против заполучить хороший секс.       Джерард закатывает глаза, потянувшись к пачке, лежащей сбоку от Фрэнка, чтобы вытянуть очередную сигарету.       – Всего лишь «хороший»? Я глубоко оскорблён, Фрэнки. Но да, я бы не отказался от выпивки, раз уж ты предлагаешь, тем более если тебе самому хочется… поговорить со мной.       Кивнув, Фрэнк встаёт с кровати. Он медленно подбирает бутылку и их отставленные ранее стаканы, не заморачиваясь со льдом и прочим. Джерард, кажется, не имеет ничего против, просто делает небольшие глотки тёплого напитка. Фрэнка раздражает то, как Джерард считает, что ему не хочется слушать всё, что тот хочет сказать. Если быть полностью честным с самим собой, то он был бы более чем счастлив просто лежать там, пока рядом находится Джерард, который рассказывает ему обо всём: о том, какая у него семья, о своей любимой еде, о своих страхах и даже каких-то неудачных опытах в старшей школе. Конечно, будет трудновато, точнее – с ним будет трудновато, но есть что-то в том, как парень разговаривает – настоящий Джерард, не фальшивый, не напускной Джерард, а тот, который смотрит на тебя через опущенные ресницы и разговаривает краешком рта.       – Я был писателем… точнее, являюсь им. В большинстве своём занимаюсь комиксами. Всё шло хорошо какое-то время. А потом… скажем так: это были самые непростые несколько лет в моей жизни, я ввязался туда, куда совсем не следовало. Мне приходится… заниматься этим, чтобы откупиться от проблем.       – Писатель? Комиксов? Это же потрясающе. Не волнуйся, я не буду ничего выпытывать, – Фрэнк отставляет стакан, придвигаясь ближе и стягивая одеяло с Джерарда. Его бёдра такого слабого белого оттенка, а живот такой мягкий, что ему хочется просто прислониться к нему лицом и вдохнуть запах его кожи.       – Что ж, никаких расспросов, – отвечает Джерард с придыханием. – Ты хочешь чем-то заняться? Сделать тебе минет?       Фрэнк отрицательно качает головой, своими руками плавно проходясь по тёплой коже Джерарда. Он с восхищением наблюдает, как после его пальцев на теле парня остаётся целая стайка мурашек, а дыхание застревает у него в горле. Айеро хочет, чтобы тот продолжил говорить, но он молчит. Фрэнк позволяет своим глазам блуждать по его телу так же откровенно, как и своим рукам, заглушая всякие протесты Джерарда напористыми поцелуями. В этот самый момент он действительно больше всего желает, чтобы у них всё было по-другому с самого начала. Если бы они, к примеру, встретились в темноте какого-то обветшалого бара, а их тела двигались в ритм друг с другом, следуя какой-то однообразной электронной мелодии. Картина, которая выстроилась у него в воображении, плавно перерастает в нечто другое, где повсюду тишина и их окружает запах книг. Фрэнку безумно интересно, что он пишет, какие комиксы любит, сам ли он красит страницы комиксов или нет, какие на вкус его пальцы после колорирования. Сколько чашек кофе он выпивает с утра, и какой кофе он любит. Он представляет себе, каково это будет – просыпаться рядом с ним утром, сплетясь ногами и руками, чувствовать утреннее дыхание. Поцелуи Джерарда – как некая форма зависимости, заполняют до краёв, но постоянно хочется больше. Это самое лучшее, что Фрэнк испытывал за последние несколько лет; он принимает в расчёт то, что это – работа Джерарда и ему платят за всё это «удовольствие». Фрэнк пытается отогнать подальше от себя эту навязчивую мысль, но не может, она продолжает грызть изнутри. После тщетной попытки прижаться к Джерарду, попытки Джерарда подстроиться под Фрэнка, Айеро отстраняется.       – Я не могу так.       Джерард удивлённо моргает, его лицо мрачнеет, но он сразу же скрывает это, становясь бесстрастнее.       – Не можешь как, Фрэнк? Это же просто секс.       – Я знаю, я, мать твою, знаю это. Это глупо. Я трахал тебя раньше и не испытывал это… это… – Фрэнк размашисто жестикулирует в поисках нужного слова, но остаётся ни с чем. – Я знаю, знаю, теперь я внезапно оказался тем самым придурком.       – Ты не придурок, – слабо проговаривает Джерард, от всей души ничего не понимая.       – Нет, я придурок. Это твоя работа. Ты просто настолько хорош в этом, что каким-то образом я заставил себя поверить, что между нами что-то большее, чем просто деловая сделка. Мне жаль. Тебе, наверное, лучше уйти, – Фрэнк не хочет, чтобы Джерард уходил, ни за что не хочет. Но он не может позволить себе привязываться к кому-то, позволить кому-то сблизиться с ним настолько. Особенно такому человеку, как Джерард.       Джерард кивает так, будто с ним подобное происходит каждый день, и встаёт с кровати, медленно одеваясь, словно бы ещё ожидая, что Фрэнк переменит решение. Он вытаскивает деньги из кармана и пытается вернуть их парню. Фрэнк, не сдержавшись, смеётся над всей этой ситуацией: он полностью голый стоит посреди комнаты, пока проститутка пытается всучить ему его же деньги.       – Чувак, нет. Просто… нет. Ты сам сказал, что тебе нужно выплачивать долги. И прежде чем ты начнёшь разглагольствовать о том, что не нуждаешься в благотворительности, просто остановись, ладно? Ты сделал мне одолжение, оказал услугу, так что я теперь твой должник. Серьёзно, иди и закажи себе хорошей еды или подкрась корни волос, купи себе долбанного кокаина и развлекайся у себя в комнате, устроив себе марафон «Доктора Кто», не выходи на панель несколько дней. Пожалуйста. Именно я нарушил негласное правило, пожелав того от тебя, чего желать нельзя.       Снова кивнув, Джерард засовывает деньги в карман джинсов и натягивает куртку на себя.       – Пока, Фрэнки. Может, как-нибудь ещё свидимся.       – Да, быть может, – медленно отвечает Фрэнк, открывая перед ним дверь и чувствуя себя дерьмовее некуда. Он ненавидит тот факт, что ему безудержно хочется протянуть руки, обхватить ими Джерарда, встав на носочки, положить голову ему на плечо и никогда его не отпускать. Джерард делает неудачную попытку шагнуть ближе к нему, приподняв руку, и на секунду Фрэнку кажется, что тот прикоснётся к нему, но нет. Этим чудаковатым жестом он просто машет ему рукой на прощание, его мизинец оттопырен больше, чем все остальные пальцы. Фрэнк сразу же закрывает дверь за парнем, прислоняясь к ней и опускаясь вниз, пока не оседает на мягкий ковёр, прижимая свои сжатые в кулаки руки к глазам.

~

      Четыре месяца спустя       К Фрэнку на работу пришла небольшая посылка. Когда он возвращается с утра в офис, она дожидается его на столе, но в конце концов он оказывается весь завален прочими письмами и счетами, сука, вездесущими счетами, поэтому к посылке он возвращается только уже после ланча. Это незамысловатая посылка из неплотного картона будто бы обёрнута в пузырчатую плёнку. Фрэнк разрезает её, используя свои ключи от машины вместо нормального ножа для бумаги. Он трясёт оранжево-коричневую коробку, неровно изрезанную по краям, в руках, прежде чем просунуть пальцы туда и достать содержимое, чем бы там ни было. Он изо всех сил молится, чтобы это была не отправленная ему на работу Рэем или кем-либо ещё порнуха – он не хочет повторения прошлого инцидента.       К его удивлению, это оказывается комикс в мягкой картонной обложке с прилагающейся к нему небольшой запиской. Цвета на первой странице привлекают его внимание, так же как и название комикса «You Brought Me Your Bullets, I Brought You My Love». Со стороны выглядит жутковато, но очень даже круто. Он пролистывает комикс несколько раз, цепляясь за случайные диалоги. Это не «Хранители» или «Бэтмен: Год первый», но данная новелла впечатляет не меньше, чем эти бестселлеры. Он аккуратно кладёт комикс на стол и берёт в руки записку, на которой написано просто:       Спасибо за то, что помнил моё имя. Хохо Джи