Help, I need somebody, Help, not just anybody, Help, you know I need someone, help.
— Да, я слушаю. — Артур, привет! Нет времени объяснять, сегодня вечером жду тебя у подножья Лондонского Глаза в семь. Не опаздывай! Гудки. Я не успел и слова сказать. Просто стоял несколько секунд с открытым ртом. Что произошло? Зачем мне туда ехать? Какого черта? Он снова собирается меня затащить на колесо? Вот уж нет, с меня хватило прошлого раза. Только я хотел перезвонить и все же выяснить хоть какие-то детали, как мне пришло смс.От кого: Американский идиот А, забыл сказать! Не пытайся мне перезвонить, мой телефон сдох.: (( P.S На улице холодно, поэтому одевайся теплее, хахаха!;) ))
Ну что за глупый ребенок? Кто вообще выходит на улицу, зная, что телефон разряжается? Ох. Обычно Альфред не говорил мне одеваться теплее, но, судя по прогнозу погоды, сегодня действительно будет холоднее, чем обычно. Да и в пальто стало прохладно. Отложив на столик книгу, чтение которой было прервано звонком, я отправился собираться. Пусть до встречи было еще много времени и этот дурак все равно опоздает, я не хочу заставлять себя ждать. В парке было на удивление не так много народу, как мне казалось. Все же сегодня выходной, вечер. Да и этот парк был популярен из-за Лондонского Глаза, на котором желали прокатиться многие парочки и туристы. Я посмотрел на часы, затем огляделся по сторонам. Снова опаздывает. Можно ли было ожидать что-то другое? — О, Артур! Опаздываешь! — Раздался знакомый голос за моей спиной, и я обернулся. — Альфред? Какого черта? В смысле, ты пришел вовремя? — Я даже не пытался скрыть свое удивление. — Ну да. Я здесь уже давно, ха. Идем, иначе все пропустим! — Он схватил меня за руку и повел за собой. Шаги у него были большие, я немного не поспевал за ним, что приходилось бежать иногда. Я был слишком заинтригован задумкой Джонса, что решил в этот раз не возмущаться и не мешать. Посмотрим, что из этого выйдет. — А-а-альфред, долго еще нам идти? — Почти пришли. Да! Вон, смотри! — Джонс резко остановился, что я врезался лбом в его плечо. Он указал пальцем в сторону Лондонского Глаза. — Ты хочешь снова прокатиться на колесе? Мы, кажется, оставили этот разговор или я не прав? — Произнес я на выдохе. Что-то я переоценил американские мозги. — Что? Нет же! Ниже посмотри. Я стал бегать глазами по всему парку и никак не мог понять, на что указывал Альфред. Кругом красивые деревья, лавочки. И все это было в гирляндах. Из-за их света совершенно не было ощущения, что сейчас темная ночь. Города фей в книгах описывали так же. Кругом разноцветные огоньки, сладкий аромат выпечки и волшебная музыка. Особенно красив сейчас был каток, который находился под Лондонским Глазом. Оттуда и доносилась музыка.And I’m short of the other's dreams Of being golden and on top It’s not what you painted in my head There’s so much there Instead of all the colors that I saw
— Ты хочешь затащить меня на каток? — Да! Круто же, правда? У себя, в Америке, я каждую зиму бежал на каток и проводил там весь день. — Альфред снова взял меня за руку и повел в сторону очереди на каток, но почему-то прошел мимо. — Стой, стой! Что ты творишь?! Почему ты не спросил меня, хочу ли я вообще идти на каток? А если я не умею кататься? Альфред! Ты вообще очередь прошел, дурак! — Я пытался затормозить этого барана, но он был слишком силен. — Все в порядке, я на это и рассчитывал. Я научу тебя кататься по-американски! А в очереди нам незачем стоять. Я простоял за билетами весь сегодняшний день, хе. — К слову, улыбка с его лица не пропадала ни на секунду с момента, как мы встретились. — Черт, ты дурак. Я говорю тебе это каждый раз и не устану об этом повторять. Если я сломаю себе что-нибудь, то я засужу тебя! — Нахмурив брови, я оставил попытки сопротивления и просто следовал за Джонсом.In the dark And I’m right on the middle mark I’m jsut in the tier of everything That rides below the surface And I watch from a distance seventeen
— Давай, Арт, не бойся. Я поймаю тебя. — Альфред уже стоял на льду и протягивал ко мне руки. Я смотрел то на него, то вниз. Если я сейчас выйду на лед, то обязательно упаду, а он специально не поймает меня. Но странное чувство посетило меня. Словно я уже переживал это когда-то. Что уже выходил так же на лед, что потерял равновесие, но не упал. Это была слишком яркая мысль, потому я сделал шаг навстречу американцу, который тут же отъехал от меня. Все. Конец. Он предал меня, а мои мысли оказались лишь отголосками наивности. Я оттолкнулся от деревянного подиума, зажмурился и поехал вперед, чувствуя, что сейчас врежусь в кого-то. Раз, два и я действительно сталкиваюсь с чем-то мягким, что не дало мне упасть. — Прошу прощения, я просто первый раз катаюсь… — Я уже начал было извиняться, но после поднял голову и увидел перед собой довольную американскую рожу. — Видишь, я поймал тебя! — Дурак! — Я стукнул его в плечо и попытался отстраниться, как мои ноги начали разъезжаться в стороны и я вернулся на место, потому как тут была опора в виде Джонса. — Я говорил, что это плохая идея. Ты не сможешь нормально покататься со мной, поэтому давай я просто постою и посмотрю на то, как катаешься ты. — Вот уж нет. Я хочу покататься вместе с тобой. — Альфред взял меня за руку и крепко сжал ее. — Давай, это не сложнее, чем соблюдать этикет. Сначала правой, затем левой. Я сделал глубокий вдох и последовал командам американца. Правая, левая… Если бы не рука Джонса, то я бы уже давно валялся в синяках на льду. Еще минут десять я ругался на него, на себя и свои ноги, потому что у меня все не получалось сохранить равновесие. Но Альфред оказался хорошим учителем. Это я понял, когда мы уже не спеша скользили вперед.In the eyes of a teenage crystallized The prettiest of lights that hang the hallways of the home And the cries from the strangers out at night They don’t keep us up at night We have the curtains drawn and closed
Либо я стал вслушиваться в музыку, либо она действительно стала громче. Впереди нас ехала небольшая толпа людей, затем мы, а за нами еще несколько человек, которые катались поодиночке. Как на любом катке всегда есть те, кто катаются вместе с основной массой, неумехи, вроде меня, и еще парочка либо профессиональных фигуристов, либо просто таких же неумех, но которым уже не была нужна помощь сбоку в виде одного американца. На втором круге я двигался смелее. Альфред даже смог ускориться и предложил мне прокатиться хвостиком за ним, но я воздержался. Упаду еще и нос себе сломаю.We all are living in a dream, But life ain’t what it seems Oh everything’s a mess
Мне было невообразимо легко и спокойно. Я не боялся сейчас упасть, потому что моя рука крепко сжимала руку Джонса, который всегда ехал рядом со мной, стараясь не оставлять меня позади. Люди кругом стали растворяться и терять свою значимость. Остались только мы. Я, Альфред и множество огней, которые мерцали вокруг под музыку. Из моей головы вылетело все. Кто я, где я сейчас, что будет завтра, что было вчера. Меня не волновало ничего, кроме того, что я никогда не был так счастлив, как сейчас. Чувство дежавю не покидало меня еще с того времени, как я ступил ногой на лед, но даже оно не волновало меня. — Ал, давай остановимся, я хочу немного отдохнуть. — Если честно, мне казалось, что ты будешь постоянно падать, не смотря на то, что я бы тебя держал. Но ты молодец! Отлично катаешься для новичка. — Альфред похлопал меня по плечу и наградил своей довольной улыбкой. — Хах, спасибо. — Слова Джонса немного смутили меня. — У меня просто был хороший учитель. Пару минут мы молча стояли и смотрели на проезжающих мимо людей. Пока Альфред не нарушил молчание, подъехав ко мне так близко, что я почти уткнулся носом в его грудь. — Ты сильно ударишь меня, если я поцелую тебя? — прошептал Джонс, наклонившись к моему уху. Однако, мне не дали открыть рта и произнести что-то в ответ, потому как чужие губы тут же накрыли мои. Холодные губы, горячий язык. Я растерялся, но что-то толкнуло меня, и я ответил на поцелуй. Я почувствовал, как сильно забилось мое сердце, как теплая волна пробежалась по всему моему телу и застыла где-то в голове. Я не мог собрать мысли в одну, все перемешалось и казалось, что я вот-вот сойду с ума. Поцеловав меня еще один раз, Альфред отстранился и посмотрел на меня сквозь прищуренные, довольные глаза. Сейчас он был похож на кота, который напился вкусного молока. Я смотрел на него огромными от удивления глазами и пытался все же собраться с мыслями и что-то сделать. Моя рука сама поднялась, и я уже собрался дать ему легкую пощечину, но он схватил меня за руку и потащил обратно на лед.But now I am leaving All of us were only dreaming Everything is actually a mess
Вскоре люди стали расходиться и освобождать каток для повторной заливки. Мы переоделись и отправились в небольшое кафе в парке, чтобы отогреться. Я заказал себе чай, хотя и не любил этого делать в общественных заведениях. Там всегда был не самый лучший чай, но в тепле я нуждался сейчас сильнее, чем в хорошем чае. Альфред заказал себе горячий шоколад. Никогда не мог понять людей, которые его пью. Он же слишком сладкий. Все время, что мы сидели в кафе, Джонс рассказывал о своем детстве, о том, как впервые встал на лед. Но я не слушал его. Все, что сейчас было в моей голове — поцелуй. Что произошло, почему я позволил себя поцеловать и, главное, зачем я ответил? Друзья так не делают. Никто так не делает, если вы не любите друг друга. Я не понимаю. Я запутался. В чашке чая я видел свое отражение. Не помню, чтобы я когда-либо видел себя таким обеспокоенным. Ведь ничего страшного не произошло, верно? Это был просто поцелуй и не больше. И это абсолютно нормально, что мне было приятно. Ведь именно это испытывают при поцелуе? Но… Почему. Почему я дал ему себя поцеловать. Почему. — Ал… -…А потом Меттью мне сказал, что… — Альфред. — Повторил я. — А? — Наконец он оторвался от пересказа какой-то истории, связанной его братом и катком. — Что-то случилось? У тебя странное лицо. — Нет, ничего такого. Я просто хотел спросить, — на секунду я замолчал. А нужно ли поднимать этот разговор? Оставить все как есть и просто забыть. Ничего ведь такого не произошло. Но я продолжил. Идиот. — хотел спросить насчет поцелуя. — Я плохо целуюсь? — Нет-нет. То есть, не об этом я хотел спросить! В общем… Зачем ты это сделал? — Зачем я поцеловал тебя? — Переспросил меня американец. — Да, зачем ты поцеловал меня. — Потому что я захотел это сделать. — Альфред пожал плечами. — И потому что ты нравишься мне, Артур. Я нравлюсь ему? Он просто захотел меня поцеловать, потому что я ему нравлюсь? — Что? Повтори еще раз, я не расслышал… — Ты нравишься мне, Артур. Я влюблен в тебя. — Он говорил все это с серьезным лицом и абсолютно спокойно. Я даже не мог свести разговор к шутке.But I wanna dream I wanna dream Leave me to dream
Мы не общались уже несколько дней. Я не звонил ему, он не звонил мне. В моей голове не укладывались его слова, его действия. В моей голове не укладывалось ничего. Я целыми днями лежал на диване и смотрел в потолок, пытаясь понять. Понять самого себя. Хотя бы самого себя. Потому что-то, что было в моей голове и то, что я испытывал — абсолютные противоположности. Я не хочу отношений. Я не готов к отношениям. То есть, не то чтобы я был против встречаться с ним, но всем с самого начала известен исход любых отношений — расставание. Слезы, обиды, ссоры. Ничего хорошего отношения никогда не приносят. Это что-то вроде временной забавы. Да. Именно так. Поэтому я не вижу смысла вступать в отношения с кем-либо. Тем более с ним. Впрочем, чем плох Альфред? Он сильный, красивый… Да, я признаю его красоту. Арийскую внешность. А внутренний мир. Что у него внутри? Он всегда смотрит только в будущее, он слишком эмоционален и энергичен, мне тяжело терпеть его характер. Пока я размышлял обо всем этом, я совершенно забыл о том, как было мне с ним спокойно. Как было мне с ним хорошо, и сколько ярких эмоций я испытывал, когда был с ним вместе. Может, все же стоит рискнуть? Мы ведь будем все так же проводить время вместе. Он будет счастлив. А я? Буду ли я счастлив, если соглашусь быть вместе с ним. Это ведь все обман. Это будет обманом, потому как я не испытываю к нему того же, что он испытывает ко мне. Я буду лгать ему и себе. — Твой звонок был весьма неожиданным. Что-то случилось, дорогой? — Спасибо, что смог уделить мне немного времени, Франциск. И прости, что мы не общались на протяжении такого времени. И в последний раз я напился и тоже… — Стоп-стоп-стоп, милый. Прекрати нести какую-то чушь. Мы ведь не за этим встретились, так? — Бонфуа позвал официантку к нашему столику и заказал нам вино, хоть я и сразу же сказал ему, что не собираюсь пить. — Нет ничего лучше вина, способного скрасить любую беседу, мой дорогой. Поэтому позволь себе такую роскошь хотя бы сегодня. Мы и так редко видимся, а ты сам никогда не сможешь купить себе нечто дорогое. — Он довольно улыбнулся и подпер голову рукой. Но сделал он это куда изящнее, чем делал это Альфред, например. — Дело в том, что мне признались… В любви. — Мне было тяжело это выдавить из себя. Мне было тяжело говорить об этом Франциску, но мне больше не к кому было идти, а я просто нуждался в том, чтобы выговориться кому-нибудь. Получить совет в том, в чем я совершенно не разбирался. Или разбирался, пока это не касалось меня самого. — И это все? — Видно, мои слова удивили его. — Голубчик, что же в этом плохого? Любовь — это прекрасно! Сколько книг посвящено ей, а что творит она с людьми! О, любовь — самое прекрасное чувство из всех. Оно прекраснее счастья во много раз. Что есть счастье, мой дорогой друг? Оно мимолетно. А любовь… Любовь она не может быть мимолетной. Любовь вечна. Она прекрасна, друг мой, прекрасна. Это воистину чудо, которое заставляет людей творить невообразимые вещи. Ох, знаешь, Артюр, на что способен человек, который влюблен? Он достанет ради тебя самую далекую звезду. Скажешь, невозможно? Потому что ты дурак, дорогой мой. — Пока Бонфуа вошел во вкус рассказа о чувствах, нам уже успели принести два бокала вина. Тот тут же сделал глоток и поблагодарил девушку, попросив принести ее целую бутылку. — Так вот, мой дорогой, кто эта прекрасная дама? — Это парень, Франциск. И он младше меня. Он американец и меня раздражает его акцент. — Раздраженно ответил я и посмотрел на свой бокал. Почему-то у меня не было желания к нему притрагиваться. — О-о! Это даже лучше! В однополых отношениях куда больше понимания, они куда интереснее и порой любовь в них куда сильнее. А возраст здесь причем, мой милый? Да будь он хоть восьмидесятилетним стариком, любви все возрасты покорны! Ни о чем не думай. Сердце всегда подскажет и направит тебя на верный путь. — В этом и проблема, Франциск. Я не знаю, что я чувствую. — Ты совсем свихнулся со своим чаем и книгами, как я погляжу. Уже и сам не понимаешь того, что чувствуешь. Ох, дорогой, ты еще так молод и глуп. — Франциск покачал головой и посмотрел на меня сочувствующим взглядом. — Тц, это ты идиот, у нас разница в возрасте всего три месяца, поэтому кто бы говорил. И книги с чаем тут точно ни при чем. — Я раздраженно поморщился и все же сделал глоток вина. — Просто я не понимаю. Я не вижу смысла в том, чтобы начинать отношения, потому что они все равно закончатся. Тебе ли об этом не знать, Франциск. С твоей вечной любовью. Ты ведь меняешь партнеров чуть ли не каждые две недели. И после этого говоришь что-то о вечной любви? — О, мой глупый друг, ты не понимаешь. Действительно не понимаешь. Зачем же тогда вообще рождаться, если мы все равно умрем? Я полон любви и дарю ее тем, кто в ней нуждается. Но я не любил их по-настоящему. Это возможно лишь один единственный раз. Самая сильная любовь. — И что же? Где же теперь эта твоя вечная любовь? — Она ушла. Я любил ее настолько сильно, что отпустил. Позволил ей быть свободной и искать свое счастье самой. Но я был молод и глуп, я быстро сдался. Никогда не опускай руки, Артюр. Любви и всего в этой жизни нужно добиваться потом и кровью. — На последней фразе Бонфуа рассмеялся.- Слишком грубые слова для такой темы, однако. Сейчас я уже не знаю, где она и с кем. Но если она счастлива, то счастлив и я. Пускай мне от этого на душе тоскливо. Невыносимо тоскливо и больно. Это тоже часть любви. Неотъемлемая часть любви, которую ты должен пережить. — Смысл любви в том, чтобы полюбить и страдать? Это самое отвратительное чувство, которое только можно испытать. — Я усмехнулся словам Франциска. Больно быстро он опьянел от простого вина, что начал нести подобную чушь. — И прекрати меня так называть. Я Артур. — Нет, мой дорогой. Не нужно искать смысл в любви. Это не то, о чем стоит думать, это не то, о чем стоит разговаривать. Это то, что нужно чувствовать, милый Артюр. Всем давно известно, что голова и сердце никогда не могли сосуществовать вместе. Мы никогда не полюбим головой, и никогда не будем думать сердцем. Рассвет и закат, солнце и луна. Я тяжело вздохнул. Глупо было полагать, что этот виносос может мне чем-то помочь. Я только сильнее запутался. — Что мне делать, скажи? — О-о, я не могу тебе ответить на этот вопрос. Делай так, как считаешь нужным. Как говорит тебе твое сердце. Если рядом с этим человеком тебе спокойно, если от одной мысли о нем тебе тепло и радостно, то забудь обо всем и беги к нему! Не упусти свое счастье, Артюр. Дай шанс любви поселиться в твоем сердце. Не думай о том, что будет, что было. Все в твоих руках. Ты сам решишь для себя, будут ли эти отношения ошибкой или лучшей частью твоей жизни. Позволь чуду свершиться, танцуй, радуйся, живи, Артюр! — Франциск встал из-за стола, схватил проходящую мимо официантку и закружился с ней в танце. Все в моих руках. Эта фраза пугала меня. В моих руках судьба другого человека. Моя судьба. Как я должен поступить? Я не хочу терять его. Но ведь после отношений не существует дружбы. В мире так много одинаковых историй о любви и у всех у них один конец. У всех. Все ведет к боли. Я не хочу. Мне страшно от этого. Да, я боюсь боли. Потому что это не зуб, который можно просто пойти и вылечить. Боже, подскажите мне кто-нибудь! Дайте знак, как мне поступить. Гудки. — Да? — Привет, Альфред. — Тихим и дрожащим голосом начал я. — О, Артур! Сколько лет, сколько зим! Ты где пропадал? Как дела? — Я уже успел забыть, насколько громкий этот американец, что пришлось отвести телефон от уха, чтобы не оглохнуть. — Да-да, занят просто был. Не хочешь встретиться? Сегодня вечером, например. Я приготовлю тебе что-нибудь вкусное. — О-о-о! Вылетаю, ха-ха-ха-ха! Жди меня через двадцать минут! — Я даже не успел сказать ему точное время, как он уже бросил трубку. Двадцать минут?! Я не успею ничего сделать за это время! Черт. Нужно срочно бежать в магазин. А что ему готовить? Он любит сладкое и вредную еду. Черт возьми, я не умею готовить ничего сладкого. Черт, глупый американец! Когда раздался звонок в дверь, я только побежал вынимать имбирные печенья из духовки. Все сгорело! Я не могу показать и, тем более, накормить этим Альфреда. Почему все вышло из-под контроля? Когда я успел стать таким рассеянным, боже. Быстро вытащив противень из духовки, я поставил его на стол, скинул с себя фартук и побежал открывать дверь. — Альфред! Ха! Ты так быстро пришел, а я тебя совсем не ждал, ха-ха! — Я облокотился на дверь и старался отдышаться. — Артур, все в порядке? Ты выглядишь странно. — Хах-ха! Пустяки. Ты проходи, да, только сразу в гостиную! — Я освободил проход для Джонса и побежал загораживать собой проход на кухню. Да, у меня не было двери. Вместо нее была арка. Раньше мне казалось, что так куда удобнее, но именно сегодня я пожалел об этом. — Пахнет как-то странно. — Альфред разделся и подошел ко мне, принюхиваясь. — Что-то сдохло? — Что?! В смысле, тебе кажется. Давай, иди, не стой на проходе. — Я легонько пнул того ногой и лишь когда он завалился на диван перед телевизором, вернулся к печенью. К тому, что должно было быть печеньем. Выглядело оно очень странно. Немного подгорело и пахло… Нет, оно точно не пахло тем, что там себе представил этот идиот. — Хм, ты застал меня врасплох, поэтому я очень спешил что-то приготовить… В общем, держи. — Я поставил поднос с черной массой на столик возле дивана и отошел на пару шагов назад. Франциск как-то упомянул о том, что на кухню мне лучше нос не совать. Да и сам я себе, кроме чая, ничего не готовлю, потому что-то, что я готовил, выглядело не самым лучшим образом, и на вкус было не как во французском ресторане. Альфред долго смотрел на то, что стояло перед ним на столе. Мне уже хотелось сказать ему, что я не обижусь, если он откажется, но Джонс уже взял самый большой кусок печенья и цельным куском закинул его себе в рот. Чур, если он отравится, я не виноват. — М, вкусно! Очень вкусно! Сам готовил? Да ты повар, Артур! И вкус такой необычный… Сказать, что я был удивлен — ничего не сказать. Я просто сел рядом с американцем и крепко обнял того. — М? Что-то случилось? — Спросил Альфред с набитым ртом. — Нет, все хорошо. Я очень рад, что тебе понравилось. Правда очень рад. Стрелки на часах показывали без пяти двенадцать. Мы снова засиделись у меня допоздна, увлекшись спором о кофе и просмотром какого-то сопливого сериала. — Ну, мне пора идти. Поздно уже, да и тебе нужно отдыхать. — Останься у меня на ночь. — Что я только что сказал? — Что ты только что сказал? — Словно прочитав мои мысли, переспросил меня Джонс. — Оставайся у меня. В этом ведь нет ничего криминального, так? Я могу устроиться на диване, мне не сложно, и потом, ты ведь мой гость… Чужие губы накрыли мои, а руки Альфреда крепко сжимали мои плечи. Я уперся руками в грудь американца и оттолкнул его от себя. — Что ты творишь?! Я предложил тебе остаться на ночь, а не переспать! — Артур. — Джонс снова подошел ко мне и уже более аккуратно обнял меня, прижав мою голову к своей груди. — Просто расслабься. Не думай ни о чем. Как я могу ни о чем не думать, когда ты вытворяешь такие вещи? Боже… Я просто закрыл глаза и поддался вперед, взяв инициативу поцелуя уже на себя. Альфред нависает надо мной, покрывая мою шею краткими поцелуями, словно дразня меня. Его руки блуждали по всему моему телу. Он задрал мою рубашку и водил кончиками пальцев уже по моей коже, вызывая дрожь по всему моему телу. Черт, как же этот американец злил меня сейчас. Я хотел получить больше, чем легкие прикосновения кончиков пальцев на моих бедрах. — А-ал…- Выдохнул я. Утром я проснулся раньше Альфреда. Я проснулся в его объятиях. Меня разбудили лучи солнца. Такое утро я видел только в кино и никогда даже не мечтал пережить нечто подобное. Аккуратно убрав руку Джонса, я сел на кровати, морщась от боли, и осмотрел комнату. По всей спальни была разбросана наша одежда. Боже, как я докатился до такой жизни? Я просыпаюсь со своим другом в одной постели. Что же я натворил… ЧТО Я НАТВОРИЛ. — Ммм, доброе утро, Артур. — Раздалось за моей спиной. — Альфред. — М? — Джонс сел со мной рядом и посмотрел на меня сквозь прищуренные глаза. — Что с тобой? На тебе лица нет. — Альфред, тебе нужно уйти. — Что? Почему? — Потому что все это было ошибкой! Я не думал о последствиях, я вообще ни о чем не думал вчера. — Но разве это плохо? Разве ты не хотел этого, Артур? — Не хотел! Это все не правильно! Мы друзья, Альфред. Я не люблю тебя. Я не испытываю к тебе того же, что ты испытываешь ко мне. Поэтому, прошу тебя, давай просто забудем об этом, и ты уйдешь. Я посмотрел на Альфреда. Он побледнел. Его небесные глаза смотрели в мои изумрудные. Только это взгляд сильно изменился по сравнению с тем, что был при нашей первой встрече. Он был пустым. В нем ничего не было. — Уходи, Альфред. Пожалуйста. Я не хотел ранить тебя, но и не хочу обманывать. Давай просто останемся друзьями. Ты ведь сам прекрасно понимаешь, что ничего хорошего из наших отношений не выйдет. Мы слишком разные. Прости, но ты потянешь меня на дно. Ты слишком… Несерьезный. Иногда нужно думать головой, Альфред. Нужно перестать быть ребенком, вернись с небес на землю, потому что… — Можешь не продолжать. Не продолжай. Замолчи. — Джонс схватился руками за голову, согнулся и едва заметно шатался. Его трясло. — Замолчи, замолчи, замолчи. Я все понял. Он резко вскочил с кровати, собрал свои вещи, оделся и побежал к лестнице, быстро спустившись вниз, схватив свою куртку, пулей вылетел из моего дома и ушел. Я хотел его остановить. Хотел. Но не видел в этом смысла. Пусть бежит… — Ну, как там поживает твой ухажер? — Я не знаю. — Тяжело вздохнул я. — Ох, что ты снова натворил, Артюр? — Франциск взял бутылку вина и наполнил мой бокал. — Я пригласил его к себе в гости, хотел поговорить с ним о нас. О том, что он чувствует, но я не знаю, что на меня нашло. Я предложил ему остаться на ночь, и… Мы переспали. — Что? Вот так сразу? Это совсем не похоже на тебя! — Сейчас даже я удивился сам себе. Чтобы удивить Бонфуа чем-то в интимных делах нужно постараться. — Я не знаю, о чем я думал. Не знаю. Просто… Просто что-то нашло на меня и я позволил ему. Позволил себе. Не знаю. Я не знаю уже ничего. — Артюр. Ты запутался. Ты слишком много копаешься в себе, слишком много думаешь и не даешь воли чувствам. Так и недолго сойти с ума. Да, Альфред легкомысленный, рассеянный, поверхностный. Но он искренен. Он искренен с собой и тобой. И он действительно сильно любит тебя. Только вспомнить, сколько он за тобой бегал. Ты ведь не один раз ему отказал, прежде чем, наконец, добиться твоего сердца. Как он пытался узнать твой адрес, чтобы прислать цветы, как долго бегал по Лондону, чтобы найти тебе подарок. В один момент, мне настолько сильно стало его жаль, что я было хотел предложить ему сдаться. А потом эта авария. И ведь он не бросил… — Стой-стой. — Я перебил Франциска. Мои руки тряслись, а сердце билось как бешеное. — Я никогда не рассказывал тебе об аварии. О каких подарках ты говоришь? Что все это означает? Что ты несешь? Бонфуа смотрел на меня растерянными глазами. Нервно закусив губу, тот понял, что сболтнул лишнего, и пути назад уже не было. — Ох, дурная моя голова… Прости меня, Артур. Мы все знали об аварии. И мы знали, что ты потерял память и не помнишь ни одного из нас. Альфред он… Это он тот парень, что заходил к тебе в палату каждый день. Это он бегал к тебе, надеясь, что ты вспомнишь его. Так долго добивался тебя, столько сил потратил, и вот ты растаял, отдал ему свое сердце и исчез. И все рухнуло. С самого начала. Без единого шанса на что-то хорошее. Прости меня. Я не должен был все это рассказывать тебе. Я просто выбежал из кафе. Забыв свой портфель. Забыв все. Здравый смысл, все. Все вокруг меня было обманом. Весь этот город был для меня чужим. Я сам себе был чужим. Это было не мое тело, не моя жизнь, не мой город, не мои друзья. За что? Почему? Почему я просто не могу начать жить! Моя прошлая жизнь… Моя жизнь сейчас. Почему. Почему. ПОЧЕМУ. Я заболел. Неделю я не выходил из дома, не созванивался ни с кем с работы, тем более с людьми, которые были мне друзьями. Я почти ничего не ел, не пил. Просто лежал весь день, утонув в себе. Бездна. Я утонул в собственной бездне. Бездне собственного непонимания. В один день ко мне в дверь постучался курьер и вручил мне букет из роз. Я не стал ставить их в вазу. Я ничего не хотел делать. Просто забыть все. Забыть, как тогда. У меня началась новая жизнь. И она уже была мне не нужна. Ничего хорошего мне она не принесла. Все, что я делал, это страдал. Я потерян. Все, что было неделю назад, месяц, казалось просто сном. Сказкой. Словно мне просто приснились те прогулки, те эмоции, улыбки, огни Лондона, Альфред. Все это был лишь сон. А сейчас реальность. Хаос. Ничего. Звонок в дверь. Наверняка очередной курьер с цветами. Я медленно спустился на первый этаж и открыл дверь. — Прошу Вас, прекратите доставлять мне эти цветы, я… — Привет, Артур. — Альфред? Что ты здесь делаешь? Джонс прошел в дом, без приглашения войти, закрыл за собой дверь. — Альфред! — Артур. Я долго не решался сказать тебе это. Мне стоило сказать тебе все это еще тогда, когда мы виделись в последний раз, но твои слова слишком сильно задели меня. — Лицо американца было непривычно серьезным. Он поправил очки и продолжил. — Франциск все мне рассказал. И уже получил за это. Прости, что я ничего тебе не рассказал. Но это же было лучше для тебя. Ты не представляешь, как мне не хотелось врать тебе и самому сдерживать себя. Тебе никогда не понять, что такое потерять близкого человека. Потерять его и при этом спокойно гулять с ним, но и не с ним одновременно. Когда ты потерял память, мне не хотелось жить. Это был удар ножом в спину от судьбы. Только я ухватился за эту тонкую нить, что исходила из твоего сердца, как все рухнуло. Все мои мечты, все мои надежды. Но я не давал себе сдаваться. Я падал. Падал, и каждый раз вставал. Вставал, поднимался и продолжал идти. Я шел, получая отказ за отказом, удар за ударом. Я начал все с самого начала. Словно вернулся в прошлое. И мне удавалось. Я снова почувствовал себя счастливым, снова почувствовал себя живым! Потому что ты был рядом со мной. Я мог быть рядом с тобой. Я был счастлив, Артур. Ты — мое счастье. Мне без тебя жизнь не нужна. И знаешь. Сколько бы раз ты не отказал мне, сколько раз ты бы не терял память, да хоть умри! Я найду тебя! Начну все с самого начала хоть тысячу раз, я последую за тобой, встречу тебя в следующей жизни, обязательно встречу! Да, я сошел с ума, потерял голову. Все это… Это безумие! Бред сумасшедшего, но разве это и не есть настоящая любовь, Артур?! Если я тяну тебя на дно, то я исправлюсь! Ради тебя это сущие пустяки. Я хочу, чтобы ты мог гордиться мной, не чувствовал стыда рядом со мной, мог похвастаться тем, что у тебя есть я, Артур. Я хочу быть частью твоей жизни. Я хочу быть вместе с тобой. Если ты сейчас откажешь мне… Я пойму тебя. Да, это безумие, но… Разве не мы сами создаем свою судьбу? Разве не в наших руках наша же жизнь? Прошу тебя, забудь обо всем. Забудь. Просто забудь и отдайся. Отдайся чувствам, начни жить. Прекрати читать свои романы, смотреть фильмы и мечтать. Живи. Пусть романом станет твоя жизнь. Пусть другие люди смотрят на тебя, как на героя из фильма. Возьми мою руку. Давай вместе зажжем огонь страсти. И чтобы ни случилось, в какой бы вселенной мы не оказались, как бы ни противилась судьба, обстоятельства, ты — я сломаю все это к чертям. Я сломаю любые стены, порву любые временные пространства. Я всю жизнь, весь мир изменю, но найду тебя, найду и никогда больше не отпущу! Потому что я люблю тебя, Артур! Люблю, как никого никогда не любил! Я молча подошел и крепко его обнял. — Дурак здесь я, Ал… И это я тяну тебя на дно. Я совершенно не замечал этого, думал только о себе, копался в себе, пытаясь скинуть всю вину на вас…На тебя. Мне действительно было страшно. Я не верил в счастливую любовь. Я не верил в любовь вообще. Искал в ней смысл, объяснения… Каким я был глупцом… Прости меня. Ведь мне с тобой было так хорошо, так спокойно. Несмотря на наши легкие ссоры, на все твои недостатки… Мне было с тобой хорошо. Если все же любовь существует… То я хочу подарить ее тебе. Пока ты рядом, я буду счастлив.