Непременно забудешь

Они стоят вдвоём на перроне. Поезд, который должен отвезти Ойкаву в Токио отправляется через пятнадцать минут. И Хаджиме, впервые в жизни, хочется попросить этого надоедливого человека остаться. Ойкавы впервые чересчур мало. И Хаджиме кажется, что он так много ещё не успел сказать ему, так много не успел сделать, что ставить точку сейчас, глупо и бессмысленно. Встречаются же люди на расстоянии, и ничего. — Знаешь, пройдёт пару лет, и ты меня навсегда забудешь, — Ойкава не смотрит Хаджиме в глаза. Он лишь сжимает сильнее его ладонь, наплевав на правила приличия и чужое мнение. А Хаджиме понимает, что Ойкава говорит с ним серьёзно. В очередной раз за их пока что недолгие жизни. Тёплый ветер треплет их волосы, диспетчер что-то вещает о прибывшем поезде. Ойкава молчит, и тишина, окутавшая их двоих, лежит на плечах Хаджиме непосильной ношей. Но сбросить её не получается. Да и переубеждать Ойкаву в чём-то бесполезно. Он ведь никогда не отступает от своего. Он ведь и от Хаджиме не отступился. — Такого идиота, как ты, забыть невозможно, — это всё, конечно, можно было бы перевести в шутку, но Хаджиме в этом деле не мастер. Тем более, время совсем не подходящее. Ойкава медленно поднимает голову. Его глаза предательски блестят, но лицо не выражает абсолютно никаких эмоций. — Забудешь, я уверен, — он пытается вяло, с неохотой, отпустить руку Хаджиме, но тот лишь сильнее хватается за пальцы Ойкавы. Их взгляды — серьёзный и пустой — встречаются на одно мгновение. Но этого хватает, чтобы Ойкава начал плакать. — Ты дурак, Ива-чан, — Хаджиме не замечает, как прижимает к себе Ойкаву, при этом, не отпуская руки. — Ты мог бы пойти в мой университет. Я уверен, они дали бы тебе стипендию. Нам бы тогда не пришлось расставаться. Ты всё испортил, Ива-чан. Плечи Ойкавы дрожат, он рыдает навзрыд, и на них уже начинают оборачиваться прохожие, которые до этого не обращали никакого внимания на двух парней. Хаджиме молчит. Он чувствует, как намокает его плечо и прекрасно осознает, что все последующие слова лишь сильнее ранят Ойкаву. — Я люблю тебя, — он говорит это прежде, чем успевает передумать. На секунду становится тихо: Ойкава перестаёт рыдать, не веря в услышанное. Хаджиме лишь сильнее прижимает его к себе. — Но так надо, Тоору. Так будет лучше. — Для кого? — Ойкава шепчет вопрос Хаджиме прямо в ухо. Перед их первым поцелуем было так же. От воспоминаний по спине Хаджиме бегут мурашки. — Тебя, — Ойкава резко вырывается из объятий Хаджиме и пытается убежать, запрыгнуть в вагон, куда Ивайзуми точно не пустят. Но тот, в последний момент успевает перехватит Тоору за локоть. Слышится звонкий хлопок и отпечаток ладони Ойкавы начинает медленно поступать на лице Хаджиме. Он шипит, скалит зубы, а после целует Тоору, наплевав на людей вокруг и их мнение. Ойкава сначала отпирается, что-то мычит, но вскоре оставляет попытки и отвечает на поцелуй. Хаджиме чувствует вкус слёз своего капитана на собственных губах. Он слышит, как бешено бьётся сердце Ойкавы, понимают, что вновь начинают дрожать его плечи. — Я не хочу тебя терять, Тоору, — Хаджиме шепчет это прямо в чужие губы, на мгновение размыкая поцелуй, а потом вновь возобновляя его. Звучит сигнал о скором отправлении поезда. Проводник просит Ойкаву пройти в вагон, окидывая их напоследок презрительным взглядом. — Я буду скучать по «нам», — Ойкава крадёт последний поцелуй с губ Хаджиме и запрыгивает в вагон. — Может, мы ещё будем вместе, — поезд трогается, делая первые неуверенные движения. А Ойкава лишь отрицательно качает головой. — Нет, не будем. Ведь ты меня обязательно забудешь, Ива-чан.