Вьюга

Снег ложился на город, укрывая его пуховым одеялом. Большая редкость для этой местности. Неразбериха с погодой творилась с того самого момента, когда Объект №2 привезли в исследовательский центр союза. Снег, дождь и град шли попеременно. Кромбель глубже зарылся в шарф. "Как прекрасно ты выражаешь свое недовольство... даже будучи без сознания." Он продолжал наблюдать за буйством стихии, разворачивающимся за окном автомобиля. Они уже подъезжали к эпицентру - удаленным лабораториям союза, которые и были целью Кромбеля. -Вы свободны. - Кромбель небрежно махнул водителю, выйдя из машины и концентрируясь на предстоящей работе. Он не торопился, потому что это было черевато ошибкой или могло привести к необратимым последствиям. Таким как разрушение этого отдаленного островка. Он видел, что произошло на острове Четвертого старейшины, и всеми силами собирался этого избежать. Кромбель всегда был слишком расчетливым, и всегда чувствовал, где его ждет провал, куда лучше не ступать в своих исследованиях, а чем можно и рискнуть. Безрассудных поступков он не совершал никогда. До этого момента. Наблюдая по камерам за Объектом №1, он вносил правки в свои расчеты дозировок. Объект №1 был не столь опасен, хотя и существенно сильнее, чем Объект №2. Первый был эмоционален, открыт, не скрывал своих намерений и желаний. Им легко было управлять. Он поддавался действию успокоительных, снотворных, отравляющих и изменяющих восприятие веществ. А вот второй объект не смотря на меньшую силу был существенно опаснее. Объект №2 имел врожденный иммунитет к ядам, и общую устойчивость к препаратам разного рода действия. Что бы держать подопытного в повиновении необходима была доза такой концентрации, что неминуемо убила бы того же подопытного 1. И каждый раз необходимо было придумывать новый яд, иначе прежний состав не действовал. Кромбель устало потер глаза, вернул очки на место. Он перепробовал уже не один десяток составов, их разнообразные вариации, но ни один из них не мог ослабить Объект №2 на достаточное время, что бы провести необходимые исследования. Кромбель включил изображение из камеры, в которой содержался второй объект. Инъекции раз в два часа уже не помогали. Ему порой казалось, что перелить в место крови смесь разнообразных ядов будет действеннее, чем просто колоть каждый раз и без того исколотые запястья и шею. А еще, о кожу второго объекта ломались иглы, и это была просто необычайно проблематично. Кромбель надел лабораторный халат, кинув пиджак и шарф на кресло небрежным движением руки. Сегодня он снова рискнет. Жаль, что в данный момент Объект№1 так далеко, его сила помогла бы успокоить безумие второго объекта, если тот вырвется. Он никогда не оставлял в живых безумные образцы, если не было возможности вернуть им разум. Сейчас он оценивал такую вероятность в 90 процентов и все равно продолжал работать с этим объектом. Войдя в лабораторию, где в прозрачной колбе находился его образец, Кромбель был уже полностью спокоен и собран. Он не забывал себе напоминать, что малейшая ошибка будет стоить ему уничтожения. А что именно будет пытаться уничтожить объект №2 после того, как закончит с ним - он боялся представить. *** Темно. Холодно. Больно. Мне так больно, что хочется кричать. Но я не могу. Почему? Что то произошло, я помню, но не могу понять, что именно. В груди горячо. У сердца огненный цветок боли, я почти вижу его, но не могу докоснуться, затушить эту боль. Она тупая и долгая, я уже почти привыкла к ней. Кажется, будто я и моя боль вместе уже целую вечность. Иногда боль меняется, и тогда все мое тело будто горит. Наверное, в этот миг что то происходит за пределами моего тела, но я не могу этого увидеть. У меня же больше не функциональны глаза. Я не могу видеть, и не могу отрыть рот, что бы издать хоть звук. Я не могу дышать, хотя это мне и не нужно особенно - сначала я дышала, но от этого цветок боли расцветал ярче. Я пытаюсь двинуться, и снова меня режет болью. Почему так? Я не могу понять, что является источником, разве успеваю отследить легкий укол в груди, прежде чем взрыв боли затопит мое сознание, и я лишусь возможности даже мыслить. В моем сердце ярость и тоска. Я не могу видеть, не могу отрыть рот, что бы издать хоть звук, не могу дышать и шевелиться. Я не помню кто я. В моем сердце только боль и ярость. Тело чувствует циркулирующую по крови отраву, которая всасывается в мышцы, не позволяя двигаться. Не только боль парализовала меня. Отрава. Но только я избавляюсь от нее, как новый, незнакомый мне яд вливается в кровь... Это происходит одновременно с уколом в груди, и мое тело скручивает судорогой. Больно. Больно. Больно. Я не помню кто я, но мне больно. Я хочу избавиться от боли и уничтожить кого-то. Кого? Не помню. Но мне очень хочется. Возможно, тогда я смогу вспомнить кто я. Я спокойна. Я достаточно сильна, что бы справится всего лишь с болью. Если я помню об этом, то я вспомню и все остальное. Только немного времени... хоть немного времени без боли. *** Кромбель обошел колбу по кругу. Объект был прекрасен и неподвижен. К дыре в груди, совсем немного правее сердца, тянулись трубки капельниц и провода приборов. Показания были привычными и неизменными. Искусственная кома, вызванная убойной дозировкой препаратов и ядов. -Еще один компонент, моя милая? - Кромбель достал из халата ампулу с сиреневой жидкостью. Он говорил с объектом, зная, что ему не ответят и его не услышат. Но молчать, глядя на прекрасное тело было сложно. Хотелось осыпать комплиментами такой прекрасный образец. Получить его ему помогло чудо. И его задачей было это чудо использовать по максимуму. Когда он встречал Игнес Кравеи в коридорах зданий Союза, куда она наносила визиты по заданиям Четвертого Старейшины, он испытывал лишь одно желание - получить ее в свои руки, узнать все маленькие тайны ее прекрасного тела. И он никогда не верил, но отчаянно надеялся, что подобная возможность ему представится. С целью обнаружить интересные сюрпризы на острове Четвертого старейшины, он прибыл туда сразу же, как закончился бой. Его люди перерывали и осматривали практически каждый кусочек развалин. Игнес была жива, как и Музакка. Когда Кромбель увидел их, он не поверил своим глазам - вервольф, который считался потерянным и утраченным для своего народа в истиной своей форме, и благородная девчонка, на столько не похожая на себя... Они бились, и сила хлестала из них в таких количествах, которые Кромбелю сложно было осознать. И в этом сражении не было разума. Игнес была слепа, и ее телом двигали инстинкты и первобытная сила. Музакка, кажется, был ослеплен яростью. Почему они сражались? Вероятно, потому что у обоих была сила и безумие. Им не важно, кто будет противником. Они просто хотели уничтожить все живое. Все это он понял в один момент, глядя на поистине кровавое сражение. Он задался вопросом, почему Игнес не использует клановое оружие, когда внезапное озарение заставило его содрогнуться. Она и была в этот момент своим оружием. Она сама была воплощением оружия духа Клана Кравеи. Бесконечно могущественным, диким, яростно-злым. Она проиграла ему, и ее сознание оказалось во власти сознания ее оружия. Каждый новый владелец оружия был чуть сильнее предыдущего, за счет того, что к его душе добавлялась душа прежнего владельца. А Роктис был очень силен. Осознание этого заставило Кромбеля не мало испугаться. Да, это был страх, такой, которого он не испытывал уже очень давно. Страх и дичайшее желание получить эту силу в свои руки. И эта возможность предоставилась ему через несколько мгновений, когда ладонь Муззаки пронзила грудь Игнес голой рукой. Она смогла только занести ладонь, откинуть его от себя, но через мгновение упала на колени. Если бы она не была связана в этот момент со своим оружием, если бы она не была в тот момент уже главой клана Кравеи - она бы погибла от этого удара. Духовная сила вервольфа была отравой для благородной. Она лишилась сознания и рухнула на землю. Муззака зарычал, а после завыл, отмечая этим свою победу над противником. Но и он в скором времени рухнул на землю, отравленный ядом из крови Игнес, ослабленный битвами с Ноблесс и ею. А дальше Кромбель практически на автомате приказал своим людям взять эти образцы в плен. Времени ему хватило буквально впритык - когда они были доставлены в лаборатории Кромбеля, они уже начали приходить в себя. Погрузив их в колбы с зеленоватой питательной жидкостью, он успел ввести им парализатор. И потянулись долгие дни опытов. С Муззакой контакт установить удалось, а с Игнес - нет. Теперь Муззака был его союзник и подопытный. А Игнес - его личной усладой. Перед ним открылись невиданые ранее возможности, и плата за это - всего лишь постоянные инъекции в ее тело. Новый образец был смесью крови Муззаки и еще двух десятков компонентов. Он должен был сделать Игнес слабее и усмирить ее оружие. Он очень надеялся, что это сработает. *** Очень больно думать и пытаться вспоминать. Я ощущаю укол у сердца и наконец кричу - то, что добавилось к моей крови ужасающе болезненно. Я по ощущениям разгадала состав нового яда. Я знаю все эти компоненты, но не помню их названий. Я и себя то не помню. Как же больно! Почему, почему так больно? Что я сделала, за что мне эта боль? Когда же она прекратится? Пожалуйста, хватит! Я умоляю, я плачу. Почему то я не могу защититься от этого всего. Внезапно вспоминаю кого-то, кто всегда меня защищал. Он очень красив и силен, и я его очень люблю. И он меня любит, но он исчез, и больше не защищает меня. Что я сделала, почему ты бросил меня? Слезы катятся из моих глаз, и я вспоминаю слово, которое на секунду дарит облегчение. Папа... И снова боль становится невыносимой и я кричу. Папа умер. Исчез. Он бросил меня. Почему, почему ты умер!? Пока я думаю об этом я испытываю настоящую агонию и проходит, кажется вечность. А за тем я чувствую чье-то прикосновение - сильное, властное. Меня куда то несут? Почему? Почему я так неподвижна, мне больно даже от касания рук? Что со мной? Почему так больно? Кто я? Кто я? КТО Я! *** Этот препарат дарит неожиданный эффект. Объект приходит в себя. Кровавые слезы на ее лице смешиваются с раствором, в котором она находится. Она неподвижна, но ее можно извлечь из колбы - ее сила временно задушена, она будет так же парализована, так что можно будет хорошенько ее осмотреть. На то, что бы найти идеальный состав, у Кромбеля ушел не один месяц. Но он вознагражден тем, что наконец может беспрепятственно касаться ее. На Игнес только лишь черные шорты, Кромбель может коснуться ее тела в любом месте. она не будет сопротивляться, не сможет. От этого осознания Кромбель едва не теряет все свое спокойствие. Первым делом он отсоединяет все провода. Его пальцы касаются краев едва затянувшейся раны. За эти месяцы у нее отросли поврежденные кости и наросли мышцы, восстановились задетые легкие, трахея и некоторая часть разорванных сосудов и артерий. Впрочем, рана все равно выглядит жутко. Будь эта рана не от вервольфа, она наверняка бы давно уже заросла, но регенерация ужасающе медленная, будто у простого человека, хоть тот и умер бы даже от десятой части ее ран. Кости срослись и в сломанной руке, остался лишь безобразный синяк и ссадина от запястья до локтя. Рваная рана от когтей на бедре оставила после себя лишь несколько глубоких царапин и синеву кровоподтека. На плече заново наросли вырванные мышцы. Остался лишь розоватый бугристый шрам, который вскоре исчезнет. Он не сомневался, что тело Игнес справится со всеми этими повреждениями. Со всеми, кроме одного. Глаза были на месте, но алые от крови глазные яблоки были более не зрячими. Более того, вокруг глаз несимпатичным ореолом распространялась могильная синева кровоподтека и разорванных сосудов. Выжженые желтоватые зрачки не реагировали на свет и на движение. Радужка померкла до черно-коричневого и была неразличима на фоне кроваво-алого белка. Кромбель понимал, что с этим повреждением не справиться никак. Но даже так она была невероятно красива, а может все эти раны лишь подчеркивали ее красоту для него. Тонкая белая кожа под его загорелыми руками казалась тонкой, как папирусная бумага. Она легко поддавалась скальпелю, выпуская наружу нежную кровь и переплетение волокон рассеченных мышц. Он не планировал делать ничего особенного, ему было только интересно попробовать нанести несколько повреждений. Как он и ожидал - разрез затянулся меньше чем через пол минуты. Тогда он нанес еще один, более глубокий, и развел пальцами края раны. Глубина разреза составляла примерно три сантиметра. Этот порез затянулся за пять минут. - Значит, только раны от когтей вервольфа так трудны в исцелении. - Кивнул сам себе Кромбель, делая пометку в блокноте. Ему было необходимо проверить еще тысячу интересующих его фактов, но на это у него было очень много времени, ведь он нашел состав, который успокоил гнев ее оружия. Следующим он разрезал ее вены, наполняя мерный стакан кровью. Почти сто миллилитров он успел набрать, когда ранка стянулась. *** Что изменилось? Почему теперь боль совсем другая. Она не только в моей душе, в моем сознании. Телу тоже остро-больно. Но эта другая боль, я такого раньше не испытывала, и мне немного странно. Я кажется делала так с собой. Но сама. А тут что-то другое. Что со мной происходит? Почему я такая беспомощная. Папа, где ты? Почему ты умер? Нет, я помню, тебя убили. Кто-то очень сильный. Но ты же обещал мне никогда не умирать. Я медленно вспоминаю свою жизнь. Она была длинной и увлекательной, в ней было так мало страха, а теперь я боюсь. Ты оберегал меня всегда и всегда был рядом. Ты любил меня. На глаза наворачиваются слезы, я чувствую это. Я не помню себя, мне уже не так больно, меня прекратили резать, я знаю. Что-то не так. Почему я помню тебя, папа, но не помню себя? Будто бы в моей душе пустота, моя память - наполовину пуста, и эта половина - я сама. Может, кто-то мешает мне вспомнить, но кто? Почему? И почему снова накатывает боль? Почему я все еще не могу двигаться? Что со мной, черт подери, такое!? От слабости и беспомощности, от страха и боли я плачу. *** -Что случилось? - Спрашивает Кромбель, стирая с ее лица кровавые слезы. Он знает, что она не ответит, но ему и не нужны ее ответы. Он улыбается. - Тебе грустно или больно? Ты была так пренебрежительна ко мне и так высокомерна, а теперь взгляни на себя. Ты в моих руках. Ах да, ты же ничего не видишь. Ты. В моей. Власти. Как необычайно приятно было произнести все это, и наплевав на все она склонился над ней и впился в ее губы жестким укусом. Не поцелуем - этого она не заслужила. Он может сделать с ней все, она теперь его навечно. Он лишит ее воли, он подчинит ее себе. Она будет его собственностью. Личная глава Клана. Его личная благородная. Отстранившись, он решил провести еще один эксперимент. -На сколько ты чувствительна, ледяная кукла? Ты чувствуешь боль, я знаю. А что еще ты можешь ощутить? Его ладонь скользнула мимо дыры в груди, ниже, к идеальному плоскому животу. Скальпель за мгновение разрезал элластичную ткань черных шорт и поранил кожу. Кромбель пьянел от мыслей, что он может сделать с ней все. В момент, когда его рука коснулась ее между ног, Игнес вздрогнула. *** Что происходит? Кто посмел меня так касаться? В этом мире нет того, кому бы я это позволила. Не помню почему, но таких нет. Один был, помню. Красивый и сильный. Глава Клана Агвейн. С ним было хорошо. Я помню его лицо, помню его волосы, и руки помню. Как странно не помнить себя, но помнить близких и любимых. Он тоже умер. Его тоже убили. Я даже не простилась с ним. И с папой не простилась... больно это осознавать, но так вышло. Глава Клана Кравеи... Кто это? Это связано со мной самыми крепкими оковами. Я - часть клана Кравеи. А мой отец - Глава Клана... Больше я ничего не помню, но я знаю, что ни кто не имеет права касаться меня так без моего позволения. Никто! Это безумие. Убери от меня руки! Я не знаю кто ты, но исчезни! Я не хочу! Я пытаюсь сказать что нибудь, или двинуться, но мое тело непослушно. я все чувствую и понимаю, но не могу сопротивляться прикосновениям и проникновениям в свое тело. Меня раздирает злость и боль. Это слишком интимно! Не смей! Не смей! УБЕРИ СВОИ РУКИ, НИЧТОЖЕСТВО! *** Она не могла сопротивляться, но Кромбель видел ее лицо. Ненависть и злость отражались на нем так отчетливо, ее эмоции гудели в воздухе, словно она могла что-то сделать, но яд надежно держал ее без движения. Он мог изучить ее полностью. Но сейчас его просто сжирало первобытное желание и возбуждение. Он не мог устоять. Она в его власти. Он собирался использовать ее... полностью. И он улыбался, глядя в незрячие глаза и понимая, что она тоже осознает все это. Осознает, и не может воспротивится. Она великолепна и неподвижна. Раны создают необычайный контраст с нетронутой кожей. В его сознании не остается никаких мыслей, когда он небрежно пододвигает ее за бедра к краю стола и спускает штаны. Он раздвигает ее ноги. Она снова дергается, и на секунду придя в себя Кромбель всаживает длинную иглу прямо в сердце, выжимая поршень шприца до конца. Еще одна доза лишает ее остатка сил для движения. Теперь она точно не будет сопротивляться. Кромбель намеренно груб, его движения полны страсти и ненависти, порывисты и болезненны для нее. Ему плевать, что она почувствует, но он намерен причинить как можно больше боли, что бы она навсегда это запомнила - каково это быть в чужой власти, слабой и беспомощной, лишь игрушкой в чужих руках, собственностью человека. От этих мыслей он пьянел сильнее, и движения его становились все грубее и болезненнее. Он двигался, думая лишь о своем удовольствии. Насиловал ее. Склонившись к ее уху, он шепнул. - Ты моя, Игнес Кравеи, Глава Клана Кравеи. Моя навечно. - И вновь впился губами в ее губы, кусая их. А после - укусил в едва заживший шрам на плече. Игнес едва слышно застонала. *** Исчезни, тварь. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет!!! Прекрати! Я не заслужила этого! Как ты смеешь!? Я бьюсь в истерике, мне больно и страшно, я помню уже почти все, внезапно исчезают все барьеры в моей памяти. Я Игнес Кравеи. Я глава Клана Кравеи, дочь Роктиса Кравеи. И сейчас я необычайно слаба. Хэаморн захватил власть над моим сознанием, подчинил меня, я не справилась, и поэтому пыталась уничтожить... что именно? Мне не было важно. Сначала я хотела уничтожить Муззаку... Нет, не я, это души моих предков желали ему смерти и уничтожения Союза. Я была задвинута на самые дальние планы, мое оружие руководило моим телом. Я сражалась с Муззакой, я помню, я нанесла ему не мало ран, но он все же был сильнее. А за тем... За тем я очутилась здесь. В таком... положении. Жалкий смертный, этот проклятый 13 старейшина взял меня. Я уничтожу тебя, Кромбель. Я вернула себе свое сознание, и я верну себе свое тело. Ты мог бы подчинить меня себе, но ты сделал роковую ошибку. Ты назвал мое имя, и посмел коснуться меня. Я переживу это унижение. И уничтожу тебя. *** Кромбель развлекался как мог. Он был очень изобретателен, его мало волновала неподвижность партнера. Он ублажал свое дикое желание, мстил за каждый ее небрежный взгляд, за все ее высокомерие, за то, что она посмела влезть в науку, а не сидела тихонько за спиной своего папочки. Он был слишком увлечен своим "экспериментом". Он не услышал и не почувствовал возвращения Муззаки. И он не мог знать о том, что его действия, его издевательства над благородной, свидетелем которых был бывший Лорд оборотней, могут что-то задеть в его душе. Он ощутил лишь как его грудь разрывается и недоуменно посмотрел на свое сердце в окровавленной когтистой руке. Он открыл рот, в секунду наполнившийся кровью, но не издал ни звука. Его тело прожило еще тридцать секунд, и он повалился на Игнес. Последней его мыслью было, что такого просто не могло произойти. Игнес приятно пахла кровью и сладковатым малознакомым ему запахом. Он умер на ее теле, а после был небрежно сброшен на пол. Его сердце Муззака раздавил ботинком, брезгливо обтряхнув пальцы от его крови. Тело девушки он завернул в найденный на вешалке белый халат, аккуратно обтерев от чужой крови и сдвинув ее ноги. Не смотря на ненависть к этой благородной, на то, что она делала с ним, подобное было на столько омерзительным и недопустимым, что с лихвой перекрывало всю его злость. Так мстить бы он не стал. Да и вообще не стал бы ей мсить. Не после такого. Люди стали ему еще более омерзительны. *** Игнес пришла в себя, чувствуя, что боль в ее душе прекратилась. Ее держал кто-то знакомый, но кто-то, кто не должен был держать ее так бережно и нежно. Ее обдувал ветер и волосы лезли в лицо. Она могла дышать и двигаться. Внезапное осознание заставило ее вздрогнуть - это был вервольф. Музакка. Игнес замерла, боясь шевельнуться. Мысли о том, что случилось в лабораториях Кромбеля, заставили ее покраснеть и плотнее закутаться в халат, в который ее завернул Муззака. Почему он не убил ее? Игнес не понимала. Она тихо, дрожащим голосом спросила. - Куда ты меня несешь? - Не ожидая, в общем то ответа на свой вопрос. - Не знаю. Подальше от людей. - Отозвался оборотень, и Игнес поразилась гамме эмоций что звучали в его голосе - нежность, сочувствие, жалость, и странное тепло. - Не жалей меня. - Резко сказала она, утыкаясь лицом в его грудь. Он пах теплом, свежей тканью, и неуловимым, незнакомым но очень приятным. - Почему ты не убил меня? - Не захотел. - Больше они не обменялись ни словом. Она затихла в его руках, а он не нарушал молчания. Нес ее куда-то, не понятно зачем. Только и всего. Что они будут делать дальше? Он не знал. Остануться ли они вместе? Он не думал. - Я не буду тебя убивать.