remember me for centuries

юнги нравится, когда его хвалят. он смотрит на намджуна, его глаза чуть прикрыты, а из губ вырываются прерывистые короткие выдохи. его губы чуть приоткрыты, и юнги периодически облизывает их, чтобы смочить, но это все равно не очень помогает, потому что намджун слишком умело и хорошо сжимает пальцы на его члене. – ты был так хорош сегодня, – шепчет намджун на ухо юнги, и тот вздрагивает, прижимаясь к намджуну сильнее. – я не мог отвести от тебя взгляда. – так хорош, да? – юнги заикается, особенно когда намджун ведет пальцем по головке, размазывая выступившую смазку. – идеальный, – слова намджуна походят на мурлыканье, низкое и соблазнительное, и юнги теряется – в запахе намджуна и в его низком голосе, обволакивающем его, как пелена, так, что юнги почти не замечает, где заканчивается он сам и начинается намджун. намджун сдвигается так, что теперь он сидит на коленях юнги, вдавливая того в матрас, и юнги чувствует себя просто потрясающе. намджун не прекращает двигать рукой, и юнги понимает, что он уже почти близко. в этой позе намджун может легко наклониться, чтобы укусить юнги, провести по ключицам языком, а губами по линии челюсти, чтобы потом дойти до уха и немного прикусить мочку. – ты такой охуенно идеальный, юнги, - говорит намджун, и юнги вцепляется ему в волосы и тянет на себя, потому что, блять, его имя никогда не звучало так хорошо, как кроме того, как его произносит намджун, особенно когда он говорит, - не только отдельная часть, весь полностью. намджун не останавливается, целуя каждый открытый участок кожи на теле юнги, до которого дотягивается, проводя по телу языком. юнги знает, что он хорош, он очень уверен в себе, но услышать что-то такое от такого, как намджун, того, кого он очень сильно уважает, кто намного лучше, заставляет его ощущать, что все так и есть. что все те слова, что он говорил себе каждое утро перед зеркалом, не были ложью и что он наконец-таки убедил себя, что все это правда. губы намджуна на его члене удивляют юнги – потому что когда он успел, – и он смотрит вниз, чтобы размыто увидеть, как намджун заглатывает настолько, насколько может. юнги закатывает глаза и откидывает голову на подушках, открывая шею, на которой ярко выделяются засосы, которые оставил намджун. юнги давит на его голову, заставляя взять больше, пока тот не давится. дрочка – это хорошо, думает юнги, особенно от намджуна, но она никогда не сравнится с минетом. еще юнги вспоминает о том, что намджун в первый раз отсосал ему не так уж давно – всего несколько месяцев назад. а значит, что его рот пригоден не только для того, чтобы зачитывать грязный, как плевок, рэп в собственный микрофон. – смотри на меня, – говорит намджун, и юнги сразу же подчиняется. – я хочу, чтобы ты смотрел на меня, когда кончишь. – намджун, я близко, – произносит юнги и почти видит белизну перед глазами, а значит, что достаточно всего нескольких движений – и. – кончи для меня, юнги, – голос намджуна становится строгим, он почти командует, и юнги отчаянно кивает. я сейчас, я сейчас. – я хочу почувствовать, насколько ты идеальный. ох. намджун втягивает щеки вокруг члена и не может взять больше. юнги кончает, и его почти ослепляет, из-за чего он не может чувствовать ничего, кроме намджуна. когда он может сфокусироваться, то видит, как намджун вытирает рот ладонью и ухмыляется. у юнги все еще немного трясутся ноги, когда намджун начинает одеваться. он задерживается на резинке боксеров, когда юнги останавливает его. – теперь позволь мне, – шепчет юнги, стараясь не смотреть на намджуна, потому что все еще слишком смущен. когда юнги садится на него, проводя по животу намджуна пальцами, то шепчет: – скажешь мне еще, насколько я идеальный? – это звучит почти как просьба, особенно если судить по тону голоса юнги. и намджун знает, что юнги хочет вновь чувствовать контроль, поэтому он улыбается. – хорошо. я скажу.