Нежеланная женщина

Лаки были приятны ухаживания Камакири – нежные и заботливые, они наполняли сердце теплом. Однако сердце не замирало, не стучало быстрее, не стремилось вспыхнуть пламенем, когда рука одного из лучших воинов и старого друга касалась ее ладони, а губы прижимались к губам. Лаки принимала ухаживания, но пока не давала ответа, не стремилась пересечь черту, о которой уже сейчас, заранее, болела душа. Но сердце… сердце устало от одиночества, от неразделенной любви, которая причиняла страданий больше, чем можно было вообразить. В конце концов, она была просто женщиной, женщиной, на которую никогда не смотрел иначе тот, нужный, мужчина. - Я буду ждать твоего ответа, - говорил Камакири, едва заметно прижавшись губами к щеке девушки. - Подожди… - Нет; подумай, Лаки. Не разрушай мои надежды сразу. Лаки смотрела ему вслед и жалела, что глупая любовь так жестока: тянулась к тому, кому была не нужна, и убегала от того, кто был достоин ее. Она уходила куда-то прочь по пушистым облачным дорогам, обдумывая предложение того, кто будет любить и беречь. Она бы могла сказать простое: «Да», и прожить спокойную, хорошую жизнь, но обречь на нелюбовь с ее стороны замечательного человека было бы слишком жестоко. Лаки любила приходить под изумрудные кроны древней Шандоры, за которую слишком долго велась война и которая слишком хорошо пропиталась кровью двух непримиримых народов. Сейчас время изменилось, сейчас любой мог ходить в зеленой необъятности не-небесной вселенной и любой мог послушать звонкую песнь золотого колокола, поющего свои колыбельные о победах. - Вайпер, да! Конечно, да! - Дьявол, женщина, твоя радость меня убьет! - Только постарайся дожить до свадьбы. Лаки научилась умирать давно – один раз, два раза и целую вечность после того, как в одно прекрасное утро осознала себя женщиной и женщиной нежеланной. Сейчас она умирала в очередной раз; могла бы горько смеяться и рвано плакать, могла бы просто лечь и больше не встать, потому что сил не осталось, а время истлело также стремительно, как сотни воинов некогда непримиримых народов. Лаки хватала ртом воздух, которого отчего-то не было, и вакуум – без воздуха, без мыслей, без жизни – дробил каждую клеточку души, спрятанной под ненадежную упаковку кожи. Она могла бы бежать прочь быстрее ветра, опережая любую беду и самое страшное горе, она могла бы остановиться и гордо принять судьбу такой, какая она есть. Ей бы просто, как в детстве, настойку от всех болезней и что-нибудь сладкое из заботливых рук, но детства давно не было, как и не существовало и перерыва на смерть. - Камакири? Я бы хотела дать тебе ответ. - Уверена, что больше времени тебе не нужно? - Времени достаточно, я согласна. - Лаки! Я сделаю тебя самой счастливой из женщин! - Надеюсь, что и я смогу тебя осчастливить… В конце концов, сколько же можно умирать женщине, пусть и нежеланной?