Апельсины

В первый раз он пришел ко мне, когда я еще лежал без сознания в палате Святого Мунго. Понятия не имею сколько это продолжалось до моего пробуждения, но на тумбочке стоял стратегический запас апельсинов в трех глубоких стеклянных вазочках. Колдомедики несколько часов крутились вокруг меня, обследовали и восторгались, какое это чудо, что я выжил. Какое чудо? Я его не просил. Так всегда в жизни: ты молишь о чуде, но получаешь его только тогда, когда уже смирился, и не ждешь вовсе. Я смотрел на суету колдомедиков и задавался ленивым вопросом, почему они так стараются поставить меня на ноги. В Азкабане неважно будешь ли ты здоров или инвалид, с ума сходят все. Я совершенно не испытывал иллюзий относительно своего положения. Я знал на что шел, когда согласился сначала стать шпионом в ставке Лорда, а потом и убить Дамблдора. Только вот я не рассчитывал остаться в живых. Я бы солгал, если бы сказал, что хотел умереть, но Азкабан был бы для меня гораздо мучительнее смерти. Я понимал, что раз я в Мунго, и все вокруг такие отвратительно счастливые, то Темный Лорд мертв. Что же, значит, мальчишка тоже мертв — просмотрел мои воспоминания, и отправился на заклание. Интересно, кто прикончил Лорда после? Неужели Лонгботтом? Хотя уже не важно, теперь я преступник номер один, вряд ли кто-то из Пожирателей станет большей мишенью для «правосудия», чем я. Первые несколько дней я с холодной отрешенностью ждал авроров. Я представлял, как они стащат меня с постели, кинут в руки потрепанную тюремную мантию, и протащат полуголого по коридору. И я буду плестись, запинаясь, терпеть унизительные тычки в спину. А потом холодный, продуваемый ветрами каменный мешок с ежедневными визитерами — дементорами. Я уже бывал там, и знал совершенно точно, что не хочу туда вернуться. Я предпочел умереть. Но судьба снова распорядилась по-своему, эта стерва весьма довольна собой, уничтожая жизни одним взмахом костлявого пальца. Видимо я ей чем-то не угодил. Неужели я не расплатился со всеми долгами? Время шло, но никто не приходил. В промежутках между мучительным ожиданием и блаженным забытьем под действием зелий меня терзал вопрос об этих чертовых апельсинах. Это самый последний вопрос, который должен был бы меня волновать, но я чувствовал бесконечную усталость. Я устал бороться, доказывать свою принадлежность той или иной стороне, постоянно держать мозг в тонусе, чтобы предавать. Ведь по сути я предатель, пусть и перешел на сторону «хороших», хотя для меня не существует такого понятия. В общем, я не хотел думать о том, что со мной станет. Спросить колдомедиков откуда взялись эти апельсины я не мог, но мне хотелось знать, кто их принес. В этом мире я сейчас пария, кто интересно рискнул быть замеченным в связи с убийцей Дамблдора. Среди пожирателей друзей иметь было не принято, так что с этой стороны вариантов нет, особенно если учесть нынешнее их положение. Орден и министерство с радостью четвертуют меня. Идей не было совершенно, и я против воли испытывал любопытство, которое даже перекрывало апатию. Впрочем вскоре все само разрешилось. Через неделю после моего пробуждения, я был уже не так ослаблен, так что мог самостоятельно сидеть. Говорить я пока не мог, связки были слишком повреждены клыками Нагайны, но в то утро я так сверлил взглядом колдосестру, благо силы теперь на это были, что она не выдержала и принесла мне блокнот с карандашом. Я тут же спросил, чем закончилась битва в Хогвартсе. Пальцы плохо слушались и почерк получился немного корявым. - Как? Вы не знаете? - Распахнула глаза колдосестра. «Откуда, идиотка?». Я снова почувствовал глухое раздражение, такое же, какое появлялось на тупоголовых оболтусов в Хогвартсе. Я заломил бровь и скривился, медсестра опустила глаза. - Простите, вам ведь никто не говорил. Гарри Поттер убил Того-Кого-Нельзя-Называть. Он настоящий герой! Девушка восторженно нахваливала Поттера, но я едва слышал ее, только на автомате подмечал ключевые факты. Я был ошеломлен мыслью о том, что Поттер жив. Дамблдор ошибся в мальчишке? Он оказался недостаточно храбр, чтобы встретить смерть? Осознание, что в голове у этого недоразумения сидит крестраж Лорда, придавливало меня к кровати. Конечно, мозгов там мало, места много. Я язвил даже про себя, но по какой-то инерции, реальность виделась мне просто ужасной. Даже будущее заключение в Азкабане не пугало так сильно, как возможность возрождения Лорда. Двадцать лет страданий, трудов и недожизни, все насмарку! Я запретил себе жалеть себя, гораздо важнее сейчас было связаться с Поттером. В моей голове уже начал формироваться приблизительный план, я присматривался к палочке этой колдосестры. Один изъян был у моего плана — я не мог самостоятельно даже до туалета дойти, но побег из больницы, возможно, из-под охраны, конечно же, легче раз в сто. Я даже разозлиться толком не успел, как дверь в палату открылась, и явила несуразного круглого волшебника. Невысокий, обрюзгший с пивным животом и залысинами, он стоял в дверях, утирая платком пот со лба. -Здравствуйте — здравствуйте, мистер Снейп. - У мужчины был грудной голос, который совсем не соответствовал его внешности. В руках он держал темную папку с делом. Я разрывался между облегчением и удивлением. С одной стороны ожидание окончено - вот он аврорат в лице этого мага, с другой, почему в единственном лице. Настолько слаб, что не представляю угрозы? Я даже оскорбился немного. Тем временем колобок вкатился в палату, выпроводил сестру, и уселся на стул перед кроватью. - Меня зовут аврор Перкисон. Как вы себя чувствуете? Перкисон приветливо улыбался, и участливо заглядывал мне в глаза. Я даже фыркнул про себя от этого спектакля. И все же это было странно, здесь должны были собраться самые суровые авроры, со злобными минами зачитать мне обвинения и потащить в тюрьму, ну или в аврорат, выбивать признание. Колобок молчал, видимо ожидая ответа. Он что не успел с моим колдомедиком переговорить? Я демонстративно заломил бровь, я не собирался отвечать ему письменно. - Прошу прощения, ваш колдомедик сказал, что вы пока не можете разговаривать, но так как вы уже в сознании, мы вполне можем побеседовать. - Перкисон заговорил снова спустя несколько секунд, и улыбался еще шире. Эти слова сказали мне все: он пытался пробиться ко мне и раньше, видимо только сейчас смог достаточно надавить на моего лечащего колдомедика. Надо отдать ему должное, он долго держался. - Я вижу у вас есть блокнот и карандаш, вы можете писать мне ответы на вопросы. Ничего особенного, просто несколько вопросов. Итак, вы ведь Северус Тобиас Снейп, не так ли? Простите, формальности, вы же понимаете. Перкисон подмигнул мне, отчего я испытал острое желание посоветовать ему зелье от нервных тиков. Хотя закралась мысль: еще несколько предложений, и мне оно тоже понадобится. Однако до нервных тиков не дошло, меня спасла снова открывшаяся дверь. На этот раз в проеме стоял тот, кого я как раз и хотел видеть - Поттер. За его плечом маячил мой колдомедик, видимо он его и вызвал. Я внимательно рассматривал мальчишку: все такой же худой, волосы растрепаны и торчат во все стороны. Поттер молча сверлил тяжелым взглядом Перкинсона, это стало для меня сюрпризом. -Здравствуйте, мистер Поттер. - Чрезмерно любезно поздоровался круглый аврор. Я не мог видеть полностью его лицо, но предположил, что оно отражает вселенское обожание. -Добрый день. - Бросил Поттер после нескольких секунд молчания. Он сразу же перевел взгляд на меня, посмотрел в глаза, но тут же отвел взгляд. - Здравствуйте, профессор. Я кивнул, хотя должен признать, мне стоило немалых сил сохранить равнодушное выражение лица. Внутренности мгновенно обожгло волной ярости. Я двадцать лет потратил на то, чтобы он угробил Лорда, а он с радостью носит его крестраж в своей лохматой голове, сознательно носит! Я судорожно сжал карандаш, хотелось наорать на него, оттаскать за уши, но все это было мне не доступно просто потому что я не мог ни говорить, ни даже просто стоять. А Поттер продолжать сверлить Перкисона взглядом. Аврор уже заметно нервничал. - Аврор Перкисон, могу я поговорить с вами с глазу на глаз? - Вежливо так спросил мальчишка, а глаза, как у удава, приметившего кролика. Я вглядывался в его глаза и мимику, пытаясь понять Поттер ли это все еще. Видимо не только я понял его взгляд, Перкисон нервно кивнул и вышел в коридор вслед за Поттером. Я даже не пытался подслушивать, на все палаты наложены особые чары, которые не позволяют пациентам слышать друг друга, и происходящее в коридоре, за исключением особых случаев. Обычно я даже рад этим чарам, не приходится слушать крики и шум, но не в этот раз. Прошло не больше двадцати секунд, как дверь снова открылась. На этот раз мальчишка был один, он молча сел на стул, на котором раньше сидел аврор. -Здравствуйте, профессор. - Поттер уставился на свои руки, сжатые в кулаки. Я насколько мог быстро дрожащей рукой написал только одно слово на листке блокнота. Буквы вышли кривыми толи от волнения, толи от слабости, но в каждом их дрожащем изломе мне виделись страх и отчаянье. Я протянул Поттеру листок, мальчишка машинально взял листок и надолго замолчал, разглядывая написанное. Мои нервы и без того натянутые словно струны, противно затрещали под напором злости. Я представить не мог, что твориться сейчас в голове этого лохматого недоразумения, и оттого злился еще сильнее. - Я сделал это. - Поттер смял клочок бумаги в кулаке, костяшки пальцев побелели. Я замер, словно заледенев внутри. Он поднял голову, и я едва подавил желание отшатнуться — его лицо выглядело словно окаменелая маска. Я сразу вспомнил лицо Атланта Фарнезе, его лицо столь же безмятежное, но это обманчивое впечатление: скорбные складки, вздернутая верхняя губа, отпечаток неимоверных страданий на лбу. Поттер выглядел также, только вместо пустых мраморных глаз я видел потухший огонь. Я ясно увидел его, несущего весь магический мир на своих плечах. Я не собирался сочувствовать мальчишке, захотелось встряхнуть головой, избавляясь от этих мыслей. Поттер прикрыл глаза, глубоко вздохнул и продолжил. - Я умер, как должен был, а потом воскрес, как не должен был. На этот раз я не смог сдержать дрожь. Я смотрел на него и видел юношу, которого бросили в жернова. Его потухший взгляд, словно принадлежал столетнему старику, и мне хотелось ударить его, накричать только бы увидеть этот огонек в глубине. Меня сводила с ума мысль о том, что мы-взрослые своими играми сломали ребенка, и не его одного, все их поколение теперь отравлено войной. И я презрел собственные страхи, и словно обрел второе дыхание, теперь я знал, что еще не расплатился за свои грехи, а значит, все еще должен, насколько бы не была велика моя усталость. Я ненавидел себя за эти мысли, когда-то именно они не позволили мне оставить весь этот балаган, и укрыться где-нибудь в Бразилии. Возможно, мне удалось бы избавиться от них, только с того дня Поттер решил опустить меня в самую бездну мук совести — он приходил каждый день, всегда растрепанный и с неизменной сеткой апельсинов. Так тайна апельсинов раскрылась сама. От него же я узнал, что оправдан. Оправдан. Мерзкое слово, мне сразу захотелось стряхнуть его с себя. Оправдан за неоценимые заслуги перед Светлой стороной. Теперь я тоже вроде как на этой стороне. Хотелось рассмеяться над подобными глупостями, но разорванное горло не позволяло. С Поттером установилось некое подобие перемирия, он порой все также раздражал меня своей тупостью и я с радостью практиковал на нем свой сарказм. Но злиться на него на самом деле почему-то не получалось. Признаться, я испытывал несвойственное мне беспокойство за его душевный покой. Поттер же в свою очередь очень странно реагировал на мои издевки. Внимательно читал их, кивал или грустно улыбался, соглашался со всем сказанным, и потом просто смотрел в глаза. Это убивало весь азарт, и заставляло присматриваться к нему все внимательней. Однажды я спросил, почему он приходит каждый день. Поттер отвернулся к окну и замолчал надолго, я уже и не думал, что он ответит, как он едва слышно сказал: «Вы остались прежним, честным в этом болоте лжи». Меня сложно назвать честным, даже с большой натяжкой, так что больше я не спрашивал, одна фраза нарисовала мне весь мир после триумфальной победы. Шли дни, запас апельсинов на моей тумбочке рос, и я уже мог говорить. Голос мой был похож на карканье осипшего ворона, и многие слова давались мне с трудом. Однако мне хотелось, как можно скорее избавиться от ненавистного блокнота. Поттер каждый раз спрашивал, почему я не ем его апельсины, я только пожимал плечами. Мальчишка дулся, но все-равно приносил их. Когда на тумбе перестало хватать места, я психанул и подарил все апельсины медсестре. В тот день Поттер едва войдя в палату уставился на пустую тумбу. Он нахмурился, присел на свой стул и поставил очередную порцию оранжевых фруктов на тумбочку. -Вы съели разом все апельсины? - Голос его звучал неуверенно, и он внимательно разглядывал столешницу. - Не болтай ерунды, Поттер. Отдал колдосестре. - Прокаркал я. Мальчишка насупился, и отвернул голову к окну, и мне вдруг захотелось потрепать его по макушке, он стал похож на воробья. -Почему апельсины? Поттер посмотрел на меня, закусил губу, и замер на несколько секунд. Я закатил глаза, когда увидел эту тяжелую работу его пустой головы, видимо осмысливал вопрос. Наконец, его лицо прояснилось, понял о чем речь. -Больным всегда приносят апельсины, они полезны. - Поттер пожал плечами, а потом наклонил голову к плечу. - А почему вы их не ели? -У меня аллергия, Поттер. Мальчишка заглянул мне в глаза, не знаю, что он там разглядел, но он тут же засиял, как начищенный галеон. -Тогда я принесу яблоки в следующий раз. - Поттер схватил мои пальцы, и я хотел отдернуть руку, но не смог стоило лишь только увидеть огонек в его глазах. Тот самый дерзкий и упрямый.