Ниже некуда

Что ни говори, а капитан Хирако давно уже не верит в то, что у него есть душа. Нет, разговор не о тех душах, за которыми они приходят, и тех, что так жаждут поглотить пустые. Речь о той душе, что должна заставлять его чувствовать себя живым. Он давно уже смирился с щемящей пустотой где-то в районе сердца, и разливающимся в этой глубине холодом. Но чего-то всё равно не хватало, словно в его жизни этой самой жизни как раз и не было. Он по-прежнему умел работать на публику, создавая о себе ошибочное впечатление, но теперь это его совсем не забавляло, стало нестерпимо… скучно. Капитану Хирако хоть убей не везло с его лейтенантами: сначала предатель Соуске, потом эта влюблённая дуреха — жизнь словно насмехалась над ним, хотя куда уж больше над ним издеваться? Почему-то тот факт, что девчонка была влюблена не в него, раздражал ещё больше, чем предательство Айзена. Но самое главное, они были скучными, до безумия скучными и правильными. Шинджи и без них абсолютно не чувствовал вкуса с жизни, а под их монотонное бормотание и вовсе хотелось взвыть на луну. Но своей занудностью Хинамори Момо переплюнула даже этого недобога, а сотню лет назад Шинджи казалось, что это что-то из области самых невероятных вещей. На губах всё-таки появляется ухмылка, от которой девчонка вздрагивает, но всё же продолжает читать свой отчёт. Вот упрямая! Шинджи закрывает глаза и пытается не заснуть под её почти шёпот. Где-то в глубине сознания просыпается раздражение на упрямство и правильность девчонки. Он удивляется своей новой прогорклой боли-ненависти и пытается избавиться от внезапного желания ударить её. Давно забытая искра горела в нём и росла, пока он погружался в желание причинить ей боль. Перед мысленным взором всё поплыло, и одуряюще запахло свежей кровью, и прежде чем пустому удаётся встать во главе сознания, Хирако всё же успевает велеть девчонке убраться из его кабинета. А жизнь кажется становится интереснее. Капитан Хирако, несмотря на всё своё легкомыслие и напускную весёлость, всегда умудрялся оставаться абсолютно спокойным и серьёзным во время сражения, но когда эта девица по собственной невнимательности подставляет себя под удар, со дна сознания поднимается ярость. Она что, издевается? Как с такими умениями она вообще умудрилась стать лейтенантом? Нет, конечно, он спас её тогда, несмотря на всю злость, вспыхнувшую пожаром в груди. Но если быть честным, скорее из желания придушить собственными руками, чем из-за какого-то там благородства — с этим не к нему. Спасти — спас, а вот в госпиталь навещать уже не пошёл. Да и что бы он ей сказал? Пусть вон, её лучше Кира навещает, вместе порыдают из-за ушедших капитанов. Она это дело любит, чем раздражает Хирако неимоверно, стены-то в бараках тонкие, а ему уже осточертело каждую ночь слушать её рыдания. Поэтому Шинджи вместо того, чтобы навестить своего лейтенанта отправляется пьянствовать вместе с Роузом и Кенсеем. Через неделю еженочных пьянок её наконец выписывают, Хирако даже немного рад этому: будет над кем поиздеваться, а то скука совсем уж вцепилась в горло мёртвой хваткой не желая отпускать. Скука заставляла его напиваться каждую ночь и гоняла по пустой комнате, заставляла останавливаться у открытого окна и, всматриваясь в ночное небо, думать о том, как всё надоело. Скука не давала ему писать отчеты и наслаждаться трудами любимых поэтов. Скука не отступала ни на шаг от Шинджи, она была зла и кровожадна. И Шинджи вслед за ней становился злым и покорялся ей — всё равно ниже падать было уже некуда. Момо останавливается напротив его стола и смотрит куда-то вниз. Пустой внутри Шинджи, чувствуя её страх, довольно урчит, а скука чуть разжимает тиски и заинтересовано смотрит на Момо. Шинджи становится легче дышать. Капитан Хирако говорит спокойно, не повышая голоса, но через пять минут плечи Момо опущены, а руки нервно теребят пояс хакама, через десять Шинджи кажется, что он слышал всхлип, а через пятнадцать Хинамори вылетает из его кабинета. Пустой внутри ликует, а скука разочаровано отворачивается и вновь хватает за горло. И Шинджи становится противно от самого себя. Минуты складываются в часы, а часы в дни. Время не останавливается даже для шинигами. Хинамори продолжает привлекать к себе внимание, раздражая Шинджи день за днём. Но её страх перед ним начинает раздражать Хирако ещё сильнее, чем сама девчонка. Шинджи старается быть с ней помягче, но достигает обратного результата, о чём он жалуется Роузу на ближайшей попойке. Тот только усмехается и говорит, что подобная проблема решается только одним способом. Но Шинджи так не хочет, ему нужно по-человечески что ли. В казармы капитан возвращается пьянющий с твёрдым намерением расставить все точки над “I”. Шинджи уверен, Хинамори вновь не спит, оплакивая своего капитана, поэтому без стука врывается в её комнату, громко хлопнув дверью. Момо, стоящая у окна, оборачивается и испуганно смотрит на него. Страх в её глазах пьянит ещё сильнее, и Шинджи одним прыжком пересекает комнату, чтобы прижать её к стене, разрывая белоснежное косодэ. По-человечески как-то не получалось, но ниже падать уже некуда, и Шинджи сминает её губы злым поцелуем.