Родной, милый дом

Попав в Гадес, Ангела осознала три вещи: нужно ничего не бояться, ничему не удивляться и желательно начинать пугать всех раньше, чем напугают тебя. Девочка она была мудрая (для своих лет), находчивая (не просто так осваивала воровскую профессию) и, чего уж греха таить, вредная (в маменьку пошла, не иначе). Поэтому, услышав совет от любимого дядюшки, который стал любимым уже за пять минут знакомства по причине родства душ, новенькая хтоническая богиня тут же решила взять быка за рога и продемонстрировать окружающим свою прилежность в учении. Надо признаться – прилежной она, в общем-то, не была на самом деле, да и учиться ненавидела, а вот испугалась тогда знатно. До дрожи, до сердца в пятках и до стоящих дыбом волос с мурашками. Просто, как ни странно, при встрече с дядюшкой Аидом она почувствовала умиротворение, нежели ужас (а ведь иногда даже Громовержец желал держаться подальше от старшего Кронида!). Зато когда из темноты вышла кошмарная фигура в черных доспехах и с громадными крыльями за спиной, Ангела испугалась, растерялась… И от неожиданности заехала хрупким кулачком в нос встречающему. Сначала весь Подземный Мир замер, наверное, даже где-то челюсть потерял, какая бы она у него не имелась в наличии. Но все же очухался через некоторое время. Первым среагировал Цербер: в конце концов, у добродушного песика имелась любимая работа, какая-никакая конура, где хранились черепа особо ретивых любителей слоняться без спросу по Гадесу, и почти налаживалась личная жизнь. И со всем этим он расставаться не желал и не хотел. Поэтому, недолго думая, трехглавый песик полез прятаться под ближайший валун. Вторым среагировал Харон, которого неожиданно заинтересовало «голубое небо», внезапно нашедшееся под темными сводами мира мертвых, душа же старика возжелала посвятить себя отшельничеству и медитации. Лодочка быстро отплыла от берега, оставив в одиночестве троицу неизвестно какого треугольника. А после того, как весь Подземный Мир завис в ожидании чего-то страшного, вмешался Аид, заржавший в голос совсем не как полагалось ржать королевским особам и верховным богам. - Ангела, детка, ты прекрасно впишешься в наше подземное общество! – сообщил он юной богине, которая топталась рядом и не знала: то ли еще раз врезать чернокрылому, то ли по-девчачьи грохнуться в обморок. – Молодец! У нас так и надо, нормальные здесь не живут и не выживают. А теперь давай познакомлю тебя с тем, кого ты так страстно встретила. Танатос, Смерть по совместительству, сволочь редкостная, непробиваемая и самая чудовищная из всех собравшихся у меня в царстве чудовищ. Ангела икнула, притворилась, что ее здесь и вовсе нет, и подозрительно уставилась на страшный меч в ножнах нового знакомца. Танатос, немного подумав, положил ладонь на рукоять клинка, будто опасаясь, что хрупкая, маленькая девица, больше похожая на сорванца, отберет нежное сердцу оружие. Потом бог смерти вежливо кивнул и прошел мимо, отправляясь по своим делам. Глаз, конечно, фингалом не заплыл и боли не было, но на железном сердце как будто бы появилась крохотная вмятина. *** Ангела медленно, но верно обживалась в ужасном для олимпийцев и смертных месте. И чем больше времени она проводила в окружении темнейших и страшнейших из всех сущностей, тем больше осознавала, что на Олимпе она бы не прижилась – слишком уж много общего оказалось у нее с подземными обитателями из края ужасов и кошмаров. Юная богиня подружилась с Гекатой, с чудовищной Эмпусой и многоликим Гипносом, вмиг став неотъемлемой частью их компании. Иногда к ним присоединялся Гермес, и тогда Подземный Мир становился каким угодно, но не спокойным местом упокоения. А вот с Танатосом не то, что дружбой не пахло, не было даже намека на симпатию. Достаточно было того, что при каждой встрече она невольно то наступала ему на ногу, то от неожиданности могла врезать куда попадет, то роняла что-то (саму себя тоже роняла, но реже). Ангела будто заболела редкой формой болезни «танатосова непереносимость», которая толкала ее невольно покалечить невозмутимого носителя смерти. Когда такое случалось, и встречи оказывались травмоопасны даже для железного сердца бога смерти, Подземный Мир предпочитал уходить в отпуск всем составом. - Ну почему ты вечно крутишься у меня под ногами?! – ругалась Ангела, тыкая пальчиком в мускулистую грудь несносного, неразговорчивого типа. Тот же только пожимал плечами, ничего не говорил, жутко смотрел и уходил по своим делам, оставляя пыхтящую от возмущения несносную девицу позади. Иногда ему казалось, что Судьба послала эту особу на его голову в наказание за все те жизни, что он отнимал. Молчаливый сын Нюкты и Эреба впервые начал задумываться о том, что и его можно нечаянно убить; самое неуклюжее и раздражающее в мире существо сделало бы это, щелкнув пальцами. *** Богинь хоть и принято было похищать в божественном обществе, но не хтонических красоток, которые сами могли кого хочешь и похитить, и покусать при необходимости. Ангела это знала и даже помыслить не могла, что однажды подвергнется страстному вниманию любвеобильного Аполлона. Солнцеликий бог редко посещал мертвые края, предпочитая резвиться в голубых потоках необъятных небес, затаскивать в постель доступных олимпиек и развлекаться в меру своих сил и возможностей, коих хватило бы на десять разных богов. Однако на этот раз бог света сам вызвался посетить такое неприятное место, как Гадес. Оказалось, что венценосные родители все же вспомнили о своей дочери, которую в младенчестве сослали к нимфам, а после и вовсе забыли о ее существовании, и желали видеть ее на Олимпе. Для ее сопровождения они отправили в Подземный Мир Аполлона и Гермеса, который и вывалил на «счастливицу» ошеломительную новость, сочувственно и ободряюще ей подмигивая. Ангела топталась в нескольких шагах от трона Аида, делала ему страшные глаза, мысленно обещала страшную месть, но покидать любимое и родное гнездо не желала. А еще ей совсем не нравилось то, как на нее поглядывал замерший рядом с Гермесом нахальный солнечный красавец, оглядывающий ее как свою собственность. Аид косил на нее хитрым глазом, который остальным казался жутким и страшным. Ее вредный дядюшка, похоже, что-то задумал, и когда Ангела это поняла, то немного успокоилась. Когда Гермес закончил сообщать владыке Гадеса, в чем, собственно, суть их визита, Аид величественно кивнул и заговорил: - Мы не видим препятствий, чтобы не позволить дочери навестить родителей, однако отныне она наша подданная и отпустить ее в одиночестве в далекий край мы не можем. Геката, Танатос, сопроводите нашу возлюбленную племянницу на Олимп. Желаю прекрасно провести время. - Повелитель Аид, - заговорил Аполлон, когда дар речи вернулся к нему, и не только к нему, судя по реакции окружающих, - я понимаю, почему владычица Геката, но… Танатос… Вы действительно считаете возможным позволить Смерти ступить в золотые чертоги небожителей? - Вы сомневаетесь в нашем решении, племянник? – ласково улыбнулся старший Кронид. - Нет, - сглотнул через миг сын Зевса, - никаких сомнений. Аид благосклонно кивнул, а в следующий миг в голове Ангелы зазвучал его насмешливый голос, неслышный больше никому: - Повеселись от души, радость моя, но не слишком усердствуй – Подземный Мир может без Олимпа проживет, а вот смертные никак. Не оставляй маленьких сиротами. - С большой радостью, дядя. Ангела была довольна, и теперь ей было почти не страшно. *** На Олимпе встречали песнями и танцами, амброзия лилась рекой, смешиваясь с вином, на губах звучал смех, бессмертные тела нежно ласкали нега и довольство. Мир вокруг утопал в роскоши и могуществе сил самых венценосных из всех олимпийцев. Ангела подступила к трону родителей, с которого они на нее взирали не особо-то и радостно, особенно когда разглядели, кого она с собой привела на огонек. Девушка сделала шаг вперед, дабы поприветствовать не очень любимых родственников, но не зря же она спотыкалась на ровном месте – неровное просто не могло оставаться в стороне! Ангела полетела куда-то вниз, вверх из ее рук полетели подарки, которые были в большинстве своем тяжелыми, бьющимися и жидкими. Естественно, так над подарками еще не издевались, они долго терпеть не стали и благополучно покончили со своим страшным существованием на туниках, головах и коленках отца и матери. Теперь уже пришлось терять невидимую челюсть Олимпу, да еще падать в обморок где-то на метафизических уровнях и стойко мечтать о нюхательных солях, если бы такие имелись в подобных количествах. - Мы тоже рады тебя видеть, дочь, - наконец проговорил великий Зевс, снимая с головы никогда не пустеющий кубок, активно заливающий его в данную минуту с головы до ног. - Радость твоя буквально нас оглушила, - добавила Гера, думая как бы прилично снять с колен некого волосатого, противного чудика, выпавшего из шкатулки, плетущего золото из воздуха и тесно прижимающегося к ее пышной груди. Ангела была поднята с мраморного пола за шкирку Танатосом, шмыгнула разбитым носом и довольно кивнула – первая встреча удалась. На Олимпе Ангеле не нравилось, там было слишком светло, красиво, занудно и скучно. Боги и божества проводили там время в веселье и праздности, в пирах и развлечениях. Недолго юная богиня пребывала и в неведении о том, зачем вообще ее призвали в это странное, больше ненужное ей место: Аполлон начал свои ухаживания практически сразу, после того, как они покинули Подземный Мир. После нескольких попыток очаровать девушку и перевести знакомство в более приятную плоскость, Ангела поняла, что Олимп пока проживет без ее шуток, зато брат Артемиды явно нарывался. Аполлон вился вокруг Ангелы, заливаясь соловьем и распуская руки, по которым не раз и не два получал. Однако на него не действовали ни мелкие пакости, ни курьезные неприятности, ни прямая угроза. Солнечный бог с упертостью неудовлетворенного сатира вознамерился затащить дочку Зевса и Геры в свою постель и оплести ненужными узами брака. Богиня мечтала избавиться от навязчивого поклонника и поскорее вернуться домой, однако время возвращения еще не пришло. Она бродила по олимпийскому саду, равнодушно разглядывая уже опостылевшие цветочки и прекрасные статуи. Ей бы сейчас оказаться у берегов Стикса и устроить гонки на ладьях с Хароном. Или позадирать на пару с Эмпусой и Медузой вредных фурий. Или придумать что-нибудь веселое на входе у Тартара, куда несколько раз водил ее Аид знакомится с гекатонхейрами. Увы, до возвращения оставалось всего ничего, но для ее истосковавшейся души – долго. Ангела даже вскрикнуть не успела, а ее нагло и решительно обхватили за талию и перебросили через плечо. Когда в ушах засвистел возмущенный ветер, обгоняемый колесницей с четверкой световых коней, девушка возмущенно вскрикнула и заехала кулаком в ухо Аполлона. Наверняка на эту эскападу братца сподвиг отец, обещавший ее солнцеликому. Наверняка, поэтому и вытащили ее из владений дяди – посчитали, что лучше отдать дочь одному из олимпийцев, чем позволить оставаться в стране плача и смерти. - Да успокойся же ты, дикарка! – рявкнул бог света, пытаясь увернуться от разъяренной богини, которая вырывалась совсем не по-девчачьи, и одновременно удержать мчащихся во весь опор лошадей. - Отпусти меня, негодяй! – зарычала Ангела и вцепилась зубами в нос красивейшего из богов. С ревом тот отодрал от себя девушку, умудрившись одновременно шипеть от боли в носе, теперь похожем на раздутую сливу, и благополучно опуститься на землю. Недолго думая, он швырнул разъяренную девицу на землю и навалился следом, перехватывая руки и раздвигая ноги. Девушка так просто не собиралась сдаваться и позволять насильнику творить, что вздумается. Теперь уже Аполлон не успел гордо усмехнуться, празднуя победу, как ее острые зубы в очередной раз впились в нос бога. Он взвыл, словно его живьем резали; на девушку обрушилась звонкая оплеуха, от которой она едва не потеряла сознание. А потом пришла помощь; весьма неожиданно, но вовремя – Ангела осознала это, когда мускулистое, тяжелое тело перестало прижимать ее к земле. А уж Танатоса она была рада видеть как никого до сих пор. - Ты в порядке? – спросил бог смерти, в кой-то веки демонстрируя миру, что говорить он все-таки умеет. - По крайней мере, самого страшного не случилось, - богиня встала на ноги и приблизилась к бессознательному сводному брату. - Ему идет, - заметил задумчиво Танатос, кивнув на фиолетово-синий шнобель бога, который теперь напоминал даже не сливу, а целый баклажан. Ангела рассмеялась: - Танат, можешь мне помочь? Хочу кое-что сделать. Бог с железным сердцем замер в ожидании – зная свою девочку, Танатос понял, что она придумала нечто веселое. *** В Подземном Мире от громогласного хохота Аида сотрясались своды не только его владений, в Тартаре и Бездне творилось практически то же самое. - Ну спасибо, девочка, порадовала старика! Старик в лице старшего сына Крона отличался могучим телосложением, незаурядной внешностью без единой морщинки и намеков на старческий маразм. - Это лучшее, что ты могла сотворить! – утирая слезы неприличного ржача, владыка мертвых продолжил разглядывать в Глаз, стащенный у грай, наряженного, как женщина легкого поведения Аполлона с ярким фиолетово-синим носом. Вокруг него толпились кудахтающие олимпийцы, заламывающие руки и не знающие, что делать – смертная «пресса» уже работала вовсю, сообщая о наклонностях красавца-бога. - От такого он еще долго не отмажется! - Рада, что смогла тебя порадовать, дядя, - улыбнулась Ангела, получая удовольствие от происходящего не меньше, чем родственник. И тем больше было ее удивление, когда Аид вдруг стал совершенно серьезен: - Однако то, что произошло, весьма показательно, девочка. Не возникло желания остаться на Олимпе? Если бы ты стала супругой Аполлона, даже воды реки Ахерон не смогли бы удержать тебя в мире мертвых. Бродила бы между царствами, как и моя жена. Неужели не привлекло тамошнее великолепие? - Нет, - качнула головой Ангела, - когда я узнала о своих настоящих родителях, мне хотелось стать частью Олимпа, но… побывав там, я поняла, что это не мой дом. - Однако замуж тебя еще не раз постараются выдать, вернуть на Олимп. Ты это понимаешь? - Да, понимаю, - Ангела погрустнела – может она и была юной богиней, зато глупой не была точно. - Может выдать тебя тогда за кого-нибудь из наших? – подмигнул ей Аид, внимательно следя за мимикой и жестами. - Мне… пока не хочется, - как-то вяло выдала юная богиня. Вообще-то на самом деле хотелось, но… - Вот как? Ко мне уже обратились несколько претендентов на твою руку, можешь выбирать и приглядываться, - с каждым словом владыка мертвых становился еще веселее. Это уже начинало пугать; ведь когда начинал шутить верховный бог – безнаказанным не оставался никто. Ангеле не очень понравилось это предложение, но все же лучше, чем однажды вновь оказаться в роли беспомощной жертвы или выйти замуж за совсем уж незнакомца: - Хорошо, можешь сказать их имена? - Один из них за твоей спиной, - проговорил Аид. От неожиданности Ангела оступилась, взмахнула рукой и припечатала кого-то физиономии совсем не слабой ладошкой. А когда обернулась, встретилась взглядом с непроницаемым взором самого страшного обитателя мира мертвых. Несколько мгновений Ангела разглядывала того, кто заставлял ее сердце стучать по-сумасшедшему. Миг шока прошел, и, довольно рассмеявшись, она прыгнула Танатосу на руки: - Дядя, других не надо, беру этого! - Вот и хорошо, - усмехнулся Аид, наблюдая, как Танат уносит прочь свою невесту и головную боль. *** - А у меня спросить сначала не мог? – болтаясь на плече у бога смерти, спросила несостоявшаяся олимпийка. - Нет, - отрезал тот. - А когда ты решил на мне жениться? – Ангела была в восторге от такого мужланства, уже начиная придумывать, как будет мстить будущему мужу за игнорирование ее желаний. - После того, как познакомились, - Танат ласково провел рукой по заднице невесты – теперь было можно. - То есть когда я тебе по мордасам надавала? – Ангела была заинтригована. Бог смерти вздохнул, скинул девицу с плеча, перехватил за талию и наконец-то дал волю не только рукам, но и губам. «Какая прелесть! – млея, подумала бывшая бездомная богиня. – Только в родном, милом доме любовь могла начаться не с первого взгляда, а с первого удара». И этот дом она любила больше всего на свете.