Кокаиновый Дневник.

-Мне надо написать книгу о самом несчастном человеке на Земле,- Юнги выдыхает молочный клуб дыма и ёжится от холода - тонкая осенняя куртка почти не греет в мерзкие морозы, а хриплый смех рядом холодит еще сильнее. -О себе напиши. Двадцать три года, а ни говна, ни ложки,- Чон Хосок дурацкий до жути, да и вообще Юнги не понимает, что делает у него уже второй месяц. -Вообще-то живешь,- смеется этот самый дурацкий Чон Хосок, а Мин только чертыхается - в слух сказал, черт возьми,-ну серьезно, Ги, ты скитаешься по чужим хатам, жрешь святой дух вместо нормальной еды и в твои мешки под глазами можно сложить проблемы всего мира. Какого хрена? -Про себя писать не интересно,-Юнги, усмехнувшись, откидывается в кресле и захлопывает крышку ноутбука,-да и думаю, не так у меня все дерьмово. Мин Юнги - молодой писатель, причем довольно талантливый. Но увы и ах, талант его мало кто видит и ценит, поэтому он постоянно живет у друзей и в жизни держится на одном честном слове. -Можешь пойти в бар, там обязательно найдется какой-нибудь алкоголик или наркоман, который поплачется на твоем тощем плече,- Хосок поднимается с места и лениво тянется,-только без меня,- Чон вдруг замирает в дверях и смотрит на удивленного Юнги искоса,-что? Опять Хосок сморозил хуйню? -Нет, Хосок в коем-то веке родил идеальный план,-фыркает Мин, вскакивая с любимого кресла и налету хватая куртку,-и я тебе со мной идти не предлагал. Но с меня шоколадка. Дверь захлопывается, а Хосок только усмехается в пустоту квартиры: -Насосешь мне на неё, что ли? В баре ужасно душно и воняет потом и алкоголем. Юнги лениво озирается, сидя за барной стойкой и периодически посылая приставучих бухих посетителей. Пару смс от не менее приставучего Чона, несколько стаканов виски с колой, и Мин понимает, что ловить здесь нечего - все дошедшие до кондиции либо блюют в туалете, либо спят в закусках лицом. -Блять,- Юнги вздыхает тяжело, сматываясь "покурить" с концами - все же за виски с колой заплатить он мог только натурой, и перспектива эта его совсем не радовала. Как и тот факт, что писать ему не о ком, вдохновение черпать не откуда, да и делать ему нечего. На улице ночью промозгло и темно, еще и дождь идет, от чего Юнги морщится и поправляет края куртки. Мобильник молчит, в зажигалке газ кончился, от чего Мин в сердцах стенку пинает. Свисты со стороны заставляют вздрогнуть и повернуться на шум, зло рыкнуть и нахмуриться - Юнги всегда ненавидел пьяные компании, которые, как псы, кидались на одного беззащитного человека. -Отойдите!- Мин орет, когда кто-то из хулиганов бьет темный силуэт, и тот падает на землю с глухим стуком,-эй, хватит! Юнги подлетает в один момент, хотя никогда не рвался никого защищать, но тут же получает под дых и падает на землю тоже. Удар, еще удар, Мин только рычит: -Чего сидишь, придурок? Беги! Но парень, которого хотели избить до него, только сидел на мокром от дождя асфальте и спокойно смотрел на то, как Юнги мудохает какая-то шайка. Даже слишком спокойно. Мин приходит в себя черт знает через сколько, но на улице еще темно, а дождь все еще идет, даже сильнее стал. -Ты чего не ушел?-Юнги языком еле ворочает и поднимается на ноги с трудом,-вали давай. Парень, сидящий на земле, только пусто-пусто смотрит, ни одной эмоции не выражает, от чего Мин вздрагивает - вот оно. Юнги замирает на пару секунд, потом присаживается, морщась от боли, на колени и смотрит на незнакомца. Парень не дергается, просто сидит мертвецом на одном месте, не моргает даже. Мин чувствует, как по спине от такого... пофигизма бегут мурашки, а пальцы неприятно покалывает. -Как тебя зовут?- тихо спрашивает Юнги, но ответа даже получить не надеется. Парень все молчит, как под гипнозом. -Ладно, хуй с тобой,- выдыхает Мин, поднимаясь и хромая уже в сторону его-Хосокового дома. -Чимин. Юнги останавливается и оборачивается, слабо улыбаясь: -Будем знакомы, самый несчастный человек на Земле. -Почему ты не отбивался от них?- Юнги хромает в сторону дома Чимина, который помогать своему спасителю даже не думает. Просто идет, пусто смотря в одну точку, на все вопросы пожимает плечами. Мин уже думает, что с этим парнем каши не сваришь, но лучшего экземпляра он не найдет. Наверное. Но если так дальше будет продолжаться, то книга будет состоять из бессмысленных диалогов, типа "сколько тебе? двадцать. кто твои родные? я сирота". Дерьмо собачье. На мысли в слух Мина Чимин даже не дрогает, из-за чего Юнги останавливается и смотрит на парня в упор. -Ты вообще-то говорить умеешь? Я от тебя ничего связанного за весь вечер не услышал, мать твою! Что, мама не хотела, папа не старался?-закипает Юнги, а Чимин только опять плечами пожимает, смотрит пусто-пусто и выдыхает: -Не помню. Мин вздрагивает. -То есть, блять, не помню?-уже не столько для книги надо, сколько для удовлетворения своего же любопытства. Чимин не отвечает, молча разворачиваясь и шагая в сторону своего дома, а Юнги опять чертыхается в сердцах и хромает следом. У Чимина старая однокомнатная квартирка на окраине Сеула, пропахшая сыростью и лекарствами. Всего минимум: кровать в углу, старый шкаф, окно и стол со стулом. Ну, еще дряхлое продавленное кресло и черно-белый телек. Вместо света - лампочка под потолком с противным таким белым светом. -Ну и халупа,-тянет Мин, хмурясь,-и как тебя сюда занесло? Ты приезжий, что ли? Чимин кивает, садясь на подоконник. За окном начинало светать. -Расскажи о себе? -Зачем? Юнги усмехается, плюхаясь в кресло и закуривая: -Ого, так ты все же говорящий. Хочу написать про тебя книгу. Чимин оборачивается. -Зачем? -Да блять. В Юнги все закипает с новой силой, и он еле сдерживается, чтобы не вскочить и не выкинуть Чимина из окна. И Мин вроде хочет сказать, что "знаешь, тебя когда пиздили, а ты благородно терпел всю эту херь, я понял, что тебе терять нечего, да и хата у тебя такое дерьмо, что ты точно пиздец какой несчастный", но решил не портить отношения с потенциальной жертвой. -Просто хочу,- вместо пламенной речи выдыхает Юнги вместе с дымом, а Чимин опять поворачивается к окну: -Пиши. "Пак Чимин, двадцать лет. Все, что помнит о себе - это то, что когда ему было семнадцать, его обманули на работе и переправили в Египет, чтобы там отдать в бордель (перечеркнуто) рабство. Через полгода пытался сбежать, но его поймали и избили так, что он частично потерял память, а затем заставили месяц работать бесплатно. Через год после первой попытки пытался бежать снова, на этот раз ему повезло. Пробрался в самолет до Сеула и устроился здесь. Не помнит родного города и своих родителей",- было написано спустя двадцать минут кривым почерком на каком-то замызганном листочке. Юнги, конечно, животным себя чувствует - рад безумно такой находке с историей, по которой хоть фильм снимай. Хотя парня ему жалко. -Заебись,- шепчет Мин, поднимаясь с места,- готовься, Пак Чимин, завтра я к тебе перебираюсь. Настойчивый стук в дверь заставил Чимина проснуться. -Опять ты,- скорее утверждение, чем вопрос, а Юнги, стоящий на пороге с рюкзаком, только фыркает: -Снова. Впустишь, может, или мне в подъезде спать? Пак молча отходит в сторону, а Юнги заходит в квартиру: -И где мне спать? Чимин молча пожимает плечами, скрываясь в ванной, а Юнги выдает только тихое "да блять". -Я не буду твоего имени в книге называть, сделаю тебя девушкой,- Мин поправляет очки в тонкой оправе, которые какой раз уже сползают на нос. Чимин только кивает, сидя на подоконнике и иногда отпивая из старой кружки с отколотым краешком крепкий кофе. Вообще-то он с сахаром и сливками любит, но перебивается только этим. -А кем ты устраивался? Чимин?- Мин оборачивается, когда ответа не следует,-эй, алло, я со стеной говорю? Чимин тяжело вздыхает и ставит кружку рядом с собой, тяжело выдавливает: -Сиделка. Юнги кивает и снова стучит по клавишам старого ноутбука. -Меня привезли в квартиру,- Мин вздрагивает, услышав, как Чимин начинает рассказывать вот так внезапно,-она новая была, без ремонта даже. Заперли там. Документы и мобильник отобрали. Я пытался свалить, но окна заколочены были, даже на помощь не позовешь. Рано утром пришел какой-то мужчина, сказал, что я поеду с ним, и что если попытаюсь сбежать, то моих родных убьют. Он еще оставил пачку денег под половицей. Я испугался так, знаешь, пришлось ехать. В аэропорте сказали, что если пикну хоть что-то, то мне и моей семье не жить. Ночью уже в Египте были, там меня и еще нескольких парней и девушек передали бедуинам с автоматами. Нас через пустыню повезли в какой-то город связанных и,- Чимин пусто смотрит как Юнги чуть ли не со скоростью звука стучит по клавишам,-на утро я оказался в каком-то доме с кучей мужчин и женщин. Там я познакомился с мальчиком, он чуть младше меня был и на обезьянку похож. Не помню, как его зовут, но точно помню, что он такой дурацкий был, смеялся все время и еще... Улыбка квадратная была. Мы решили вместе бежать, когда зима была. Уже выбрались из дома, через забор перелезли, и когда до полиции почти добрались, нас поймали. Ему прострелили ноги и бросили умирать, а меня избили так, что я не помню очень многое. Ни родителей, ни откуда я, я не знал, куда мне бежать и к кому обратиться за помощью. Меня отвезли назад и заперли в какой-то комнате, стали бить и насиловать. А потом... -Все, хватит,- говорит Юнги, захлопывая крышку ноутбука и нервно закуривая,-спасибо, мне этого достаточно пока. -Ты плачешь,- Мин даже не понял вопрос это или нет, но и правда почувствовал противное жжение на щеках. Юнги вытирает слезы и выходит прочь из квартиры, понимая, что надо проветриться хоть немного. Домой к Чимину Юнги возвращается, когда уже стемнело. -Чимин?- дверь была открыто, что парню совсем не понравилось,- Чимин, я пришел. В квартире свет не горел, может, Чимин просто ушел, забыв закрыть дверь на ключ? Мин тихо идет по коридору и внезапно замирает, услышав, как под ногами хлюпает вода. -Твою мать!- Юнги подрывается и летит в ванную комнату, вышибает с разбега дверь и замирает. Чимин сидит в старой ржавой ванной, через края которой льется вода холодная такая. Рука пака перетянута сверху каким-то бинтом, а на полу в неглубокой луже плавал пустой шприц. Чимин вдуг поднимает на Мина почти черные глаза, такие безумные, что Юнги хочет забиться в угол и разрыдаться от ужаса, и начинает смеяться. Громко, заливисто, до слез. Но Юнги стоит и от шока ничего не может сделать. -Так ты наркоман,-только шепчет он, отшатываясь к стене и сползая по ней вниз. Чимин просыпается от резкого холода, и обнаруживает Юнги, сидящего у его кровати. Мин крепко спал, несмотря на то, что поза его была ну очень для сна неудобной. Пак выдыхает и вдруг жмурится от сильной боли в руке, даже стонет. Юнги открывает глаза. -Еще раз увижу у тебя в руках эту хрень - убью,- рычит он сквозь зубы,- жить надоело? -Я и так не живой,-Чимин холоден как всегда, даже на лице ни единой эмоции. Юнги только шепчет, чтобы Пак шел нахуй, и уходит в ванную. -Давай, вещай,- Мин усаживает Чимина рядом с собой, протягивает ему пачку красных "Мальборо" и зажигалку, а сам открывает нужный в ноутбуке документ. Пак закуривает, а Юнги невольно залипает на этом, как ему кажется, слишком прекрасном зрелище. Но тут же себя одергивает - Чимин для него что-то типа флэшки с ценной информацией. Ну и заодно приют на некоторое время. Но не более. -Так... Тебя заперли в комнате и стали над тобой издеваться, а дальше что? -Я не помню. Юнги сплевывает и еле сдерживается, чтобы не выругаться на бестолкового Чимина, который, в общем-то, и не виноват был. -Я только помню, что была какая-то одинокая женщина, которая часто ко мне ходила. Она помогла мне выбраться ночью, а дальше... -Темнота,- шепчет Мин, допечатывая строку и ставя точку,- придумаю что-нибудь, вали пока. Чимин нехотя поднимается со скрипучей кровати и садится на подоконник. -Юнги? Парень поднимает на Пака взгляд и убирает ноутбук с колен. -Я есть хочу. -Долбаный Чимин, как достал уже,- недовольно гундит Юнги, укладывая в рюкзак пару стыренных в супермаркете яблок, банку кофе и пачку печенья. Мин и сам-то на жизнь заработать не мог - аванс с книги аж в следующем месяце, а архитекторы никому сейчас и не нужны толком. Подходя к невысокому серому дому, Юнги заметил, что в комнате Чимина горел свет, от чего парню стало спокойно, хоть и немного. -Чимин, я пришел,- громко оповещает Мин о своем возвращении, скидывая с плеч рюкзак,- я не особо много припер, но думаю тебе хватит. Чимин выползает из комнаты и улыбается, словно мартовский кот. -Юнги,- тянет сладко, что у Мина сахар на зубах, кажется, хрустит. -Что за нахуй, Пак Чимин, ты впервые рад меня видеть? Чимин не отвечает, только ближе подползая к Юнги и тут же вжимая его в уже закрытую дверь всем телом. -Ты пришел,- горячее дыхание опаляет кожу, а мокрый поцелуй за ухом заставляет звонко выдохнуть,-я тебя ждал. -Чимин, ты опять обкололся,- это даже не вопрос, а скорее утверждение для самого себя,-отвали. Но Чимин слишком крепкий, а Юнги слишком слабый. Да и сопротивляться уже невозможно, когда горячие губы прокладывают дорожку из поцелуев от уха к ключице, а теплые ладони гладят немного выпирающие под толстовкой ребра. -Не хочу,-шепот в губы, и Чимин целует Юнги слишком бомбезно, Мин, кажется, сам под кайфом на пару секунд. Глаза Пака словно тьмой заплыли, смотрят жадно, с огнем, что у Юнги коленки дрожат. Он сдается, когда Чимин целует опять и шепчет в шею: -Тебя хочу. -Обдолбанная тварь,- стонет Юнги, входя в Чимина на всю длину. Пак только довольно стонет, губу закусывая и пошло шепча, чтобы Мин называл его грязной сукой. -Грязная...- грубый толчок, Чимин снова стонет,-сссссука! Юнги звонко шлепает Чимина по заднице и тут же сминает её, чуть ли не рыча хищным зверем. А Чимину нравится, Чимин кайфует, Чимин от каждого прикосновения выгибается так, что вот-вот позвоночник хрустнет. Секс под наркотой - это совсем другое. Мин хватает парня за волосы и оттягивает назад, больно кусая довольно крепкое плечо. -Назови мое имя,- раздается над ухом, и по телу Чимина бежит куча мурашек. Кажется, секс с Юнги куда круче наркотиков. -Юнги...-язык не слушается, а кровь в голове стучит так, что не слышно ничерта, Чимин повторяет снова, уже громче,-Юн... Ги... Хриплые стоны Мина дают в голову сильнее любого дерьма, вколотого в вену, Чимин не выдерживает и, резко развернувшись, валит Юнги на пол. Парень тихо стонет от боли, ощутимо ударившись затылком, но тут же обо всем забывает, когда Пак насаживается сверху, и повторяет имя Мина, словно мантру. Юнги проводит ладонями по соблазнительным бедрам младшего и закусывает губу, сдерживая стоны - обдолбанный развязанный Чимин слишком прекрасен, и Мину не верится даже, что он с ним откровенно трахается на грязном полу. Это слишком пошло, но слишком великолепно. Мокрый поцелуй в губы, хриплое "заебал", и Юнги оказывается сидящим на подоконнике. -Чи... Мин, нас увидят,- Мин вжимается спиной в окно и закусывает губу, и орет, когда Чимин теперь входит в него и царапает белую спину отросшими ногтями. -Похуй. Чимин двигается резко, быстро, крышесносно, выбивая из Юнги такие стоны, что в горле начинают кошки скрести. Плевать. Это того стоит. -Чимин, еще,- стонет Мин, упираясь руками в оконные рамы и кусая губу до крови. Чимин только быстро целует старшего в подбородок, слизывая красную дорожку и звучно выдыхая - он на пределе. -Я сейчас... -Заткнись,- Юнги дает Чимину звонкую пощечину, от чего Пак стонет слишком довольно, даже улыбается. Вторая пощечина прилетает и во вторую щеку, Юнги притягивает Чимина к себе и слишком нежно для всего этого целует место удара, шепчет на ухо о том, что: -Так пройдет быстрее, Чиминни~. Чимин не выдерживает и кончает в Юнги, Мин стонет и кончает следом. Сидит на подоконнике и дрожит от накрывшей волны нереального оргазма, пока Чимин протягивает ему сигарету. Уже прикуренную. -С тобой круто трахаться, когда ты под дурью,- еле-еле хрипит Мин и ухмыляется,-но не смей больше эту хуйню в руки брать. -А то что?-Чимин слишком близко, и Юнги всем телом чувствует жар, исходящий от его тела. Такого непривычно красивого для наркомана. Подушечками пальцев Мин проводит по шраму на смуглой груди Пака и выдыхает дым ему в губы: -А то того, что сейчас было, больше не будет. -Ты всю ночь не ложился?- Чимин лениво трет глаза и тяжело вздыхает, пока Юнги, ничего не отвечая, долбит по клавишам ноутбука,-Юнги? -Что?- как будто Чимин ничего и не спрашивал. Пак только закатывает глаза и снова укладывается на кровать. Тело ужасно болит, как и голова, а каждый стук клавиши отдается в голове тяжелым ударом: -Голова болит... -А задница?- усмехается старший, закрывая крышку ноутбука и теперь переводя взгляд на Чимина,-давно ты ширяешься? -Полтора года,-сонно бубнит парень, смотря на фиолетовые пятна не шее Мина приоткрытыми глазами,-мне не выбраться. -Открыл Америку,-выдыхает Юнги, поднимаясь со стула и, прихрамывая, уходя на кухню, а Чимин опять проваливается в сон. От крепкого запаха кофе, ударившего в нос, он просыпается минут через сорок. Мин уже мирно дрых за столом, от чего уголки губ Пака невольно дернулись вверх. За окном пошел снег. -Рождество скоро,-выдыхает Чимин клубок дыма, смотря в окно,-может, погуляем? Юнги дернулся: -С чего это ты вдруг? Младший только пожимает плечами, стесняясь сказать, что он просто очень любит зиму, особенно снежную. Через полчаса они сидят на лавочке в парке. Непривычно спокойно, даже как-то по-домашнему, словно супружеская пара. До жути противно и ванильно, но все же нестерпимо мило, даже как-то тепло немного. Так нельзя. -И часто ты так выбираешься?-спрашивает Мин, смотря на плавно падающие вниз снежинки, пока Чимин трет ладошки друг о друга и отрицательно мотает головой. Все же вид у него непривычно детский, даже не скажешь, что он пережил, наверное, все ужасы жизни. Юнги только выдыхает: -Пойдем домой, ты замерз. -Заботишься?- усмехается Чимин, на что парень только цокает: -Не хватало, чтоб ты заболел и сдох до того, как я книгу допишу. Вот закончу и хоть бошку на рельсы клади, а пока что потерпи, окей? Скоро все закончится. Чимин молча кивает, пряча нос под старым забавным шарфом. -Будет грустно, когда ты уйдешь,-вдруг говорит он, поднимая на Мина взгляд,-я к тебе привык. -Ты меня забудешь после первой же дозы наркоты,- фыркает Юнги и тащит Чимина в сторону дома. Даже непонятно, кто из них замерз больше. -А вдруг не забуду?- не унимался Чимин, от чего Юнги уже становилось не по себе. -Ну тогда ты сойдешь с ума, обольешь меня кислотой и поселишь к себе, потому что больше я никому, кроме тебя, буду не нужен. Чимин вдруг останавливается и начинает смеяться. Звонко, заливисто, чуть ли не до слез и так паршиво-счастливо. А у Юнги внутри все обрывается. -Холодно тут,- бубнит Юнги, ёжась и пряча руки в карманы, пока Чимин закуривает и садится рядом с ним. -Еще немного,-тянет Пак, придвигаясь к парню немного ближе. Юнги нова не по себе, что-то идет не так, как должно идти,-сейчас потемнеем, и пойдем. Мин тяжело вздыхает, обнимая худые колени. Чимин все же странный малый. Серое небо постепенно принимало противный темно-синий цвет, а Юнги чувствует непривычно теплые объятия и горячее дыхание на своей щеке. -Ты устал,- шепчет Чимин и нежно мажет губами по холодной коже. Мин вздрагивает и , кладя руку на чужую острую коленку и осторожно проводя по ней, переводит на парня взгляд. -Чимин... Но Чимин не дает договорить, накрывая чужие губы своими и проникая языком в горячий рот. Юнги хочет орать и плакать, будто Пак не целует его вовсе, а насилует самым жестоким образом, Юнги хочет драться и отбиваться, хочет скинуть Чимина с крыши. Какого черта происходит... -Не надо,- но Юнги понимает, что надо. Но нельзя. И хрен знает почему нельзя. Мин только проводит холодной ладонью по щеке Пака и тяжело выдыхает ему в губы: -Пойдем домой. -Ты все пишешь? -А ты стал больше говорить,-усмехается Юнги, не отрываясь от экрана монитора. Чимин пожимает плечами, усаживаясь в кресло,-и меньше колоться. -Сам удивляюсь,-кажется, Пак улыбается, от чего на сердце Юнги опять стало слишком не спокойно. Ну не должно так быть, это неправильно. И книга как-то не идет... Мин чертыхается и закуривает, поворачиваясь к Чимину. -Что расскажешь? Пак безразлично пожимает плечами, от чего беспокойство Юнги отступает, Мин даже улыбается: -Тогда иди сюда. И Чимин послушно идёт. Чимин стонет, когда ремень впивается в запястья, натирая кожу, а Юнги прокладывает влажную дорожку поцелуем от пупка вниз. -Не смотри на меня,- хрипит старший и цепляется зубами за молнию на джинсах. Юнги дергает её вниз, Чимин подается бедрами вперед, не сдерживается и открывает глаза: -Ты такой красивый. Мин выпрямляется резко, слишком больно бьет по лицу. Чимин шипит, облизывая губы, кажется, Юнги разбил ему нижнюю. Мин берет лицо Чимина и больно давит пальцами на щеки, рот младшего открывается. Юнги наклоняется, проникает языком внутрь и шумно выдыхает, вызывая у Пака табун мурашек по всему телу. Мин ласкает чужой язык, больно кусает и оттягивает, вкусно посасывает, а Чимину остается только терпеть. Звонкий шлепок по ляжке, младший распахивает глаза, шумно вдыхая, а Юнги только цокает: -Так не пойдет. На глаза Чимина ложится тонкая ткань бинта, но нескольких оборотов хватает, чтобы Пак теперь ничего не видел. Он только вопросительно тянет имя Мина, на что тот усмехается, удобно устраиваясь между ног младшего и стаскивая с него наконец треклятые джины вместе с боксерами. -Тебе понравится,-Юнги пошло шепчет на ухо и проводит за ним шершавым языком, опускается ниже, обводя кончиком языка контур каждого кубика пресса и иногда больно прикусывая кожу и ставя засосы. Чимин выгибается змеей, кусает губы и гортанно стонет - ему хочется кончить от одной мысли о том, что и с кем сейчас будет. -Хочешь меня потрогать? -Д... да... -Знаешь, что за это будет? Чимин мотает головой и стонет, когда Юнги проводит рукой по вставшему колом члену вверхи-вниз и усмехается, шепча в полные губы: -А хочешь узнать? Мин предпочитает не ждать ответа и освобождает руки Чимина от крепкого узла из ремня. Пак не сдерживается и на ощупь проводит по худым ногам, стонет от бархатистой кожи под подушечками пальцев... И орет во все горло, когда по животу и груди со свистом ударяет ремень. -Сними их с меня,- говорит Юнги, ерзая задницей, и Чимин снова беспорядочно водит руками теперь по Миновым бедрам, вырывая из его груди томный вздох. Боксеры ползут вниз по коже, и Юнги усмехается: -Хороший мальчик. Стоны заполняют комнату, когда Юнги насаживается на член и начинает двигаться, немного наклоняется и берет Чимина за руку. Пака словно током бьет от такого, а когда чувствует, как по его пальцам проходится горячий язык, стонет снова. Тянется свободной рукой, чтобы стянуть с глаз повязку, орет, когда по ребрам снова бьет ремень. -Я же говорил тебе, сука, не смотреть!- у Юнги голос срывается от удовольствия - каждое движение становится все быстрее, Чимин помогает бедрами. Мин теперь хлещет его по ногам и стонет в унисон с воплями то ли боли, то ли удовольствия. И того, и того, скорее. Пак имеет его пальцами в рот, немного слюны стекает по подбородку и капает Чимину на низ живота. -Хочу... посмотреть,-стонет он через силу, но Мин снова бьет его теперь кулаком в челюсть, выплевывает пальцы, наклоняется и кусает пухлую нижнюю губу: -Заткнись, Чимин. Ремень проходится по шее, Юнги громче стонет и проводит дрожащими пальцами по красной полоске на смуглой коже. -Ты... такой жалкий сейчас,- стонет Мин, двигаясь,- у меня стоит на такого тебя... Жалкая тварь... Юнги берет Чимина за руку и тянет её на себя, а затем вниз так, чтобы кончики пальцев младшего дотронулись нежной кожи живот и опустились на нехилый стояк: -Давай, шлюха, ты знаешь, что делать. Мин пошло стонет и закусывает губу, когда Чимин надрачивает ему в такт движениям, бьет ремнем по груди, животу, лицу, да срать по чему, когда хочет еще и больше, орет, когда не может уже сдерживаться и кончает младшему на живот, а Пак кончает следом в самого Юнги. Мин дрожащими руками тянется к бинту на глазах Чимина и стягивает его, улыбаясь и кусая губы: -Ты такой охуенный. Юнги падает рядом, а Чимин только обнимает его, прижимая к себе: -Ты тоже, хён. Когда Чимин засыпает, Мин выпутывается из крепких объятий и тихо одевается. Берет ноутбук и тащится на кухню, заваривает кофе и закуривает, открывая крышку аппарата и начиная долбить клавишами. -Юнги, ты не спишь?- шепчет пробравшийся на кухню и подсевший к парню Чимин. Юнги не отвечает на вопрос, только печатает, как умалишенный, иногда цокает и шепчет какие-то слова, затягиваясь и выдыхая дым. -Пойдем спать?-шепчет Чимин снова и собираясь поцеловать в щеку, но Мин отодвигается и заключает лицо младшего в ладони, смотря в горящие глаза. И горят они явно не от новой дозы дури. -Иди спать, Чимин, хорошо?- говорит Юнги,- уколись и иди спать. Чимин только таращит удивленные глаза на парня: -Уколоться? Услышав из комнаты душераздирающий крик, Юнги тут же вскакивает и несется прочь из кухни. Застает Чимина сидящим на полу и воющего белугой, в руках он сжимает пустой шприц, а сам глотает слезы, чуть ли не задыхается от рыданий. -Ты чего?- от чего-то Мину страшно, а когда Чимин смотрит на него так жалко-жалко, еще и сердце начинает от чего-то неприятно ныть. -Зачем ты со мной?- Юнги вздрагивает,- чтобы написать свою сраную книжонку и потрахаться?!- голос Пака срывается на крик, под наркотой он становится невменяемым. "Хорошо хоть, что укололся",-думает Юнги и добавляет тоже в мыслях,-"блять, какая же я тварь..." -Да тебе же похуй на меня,- Чимин всхлипывает, крупно дрожа и кусая губы,- сдохну - даже не заметишь. Сука. Юнги трясет не меньше, но не от состояния Чимина - он-то оклемается после того, как доза перестанет действовать. Его трясет от его слов. Этот сопляк прав, и Мин себя за это ненавидит от чего-то. Просто Чимина и так слишком жестоко поимела жизнь, даже Юнги не имел его так вчера. Может, Пак и был в прошлой жизни маньяком, загубившим тысячи жизней, но сейчас такого говна он не заслуживает. А Мин стоит и не знает, что делать. Молчать и слушать? Подойти и успокоить? Чимин вскакивает и, подлетев к Юнги, со всей силы бьет его по лицу, хватает за плечи и больно впечатывает в стену лопатками. На секунду в голове старшего пролетает мысль, что Чимин хочет его убить, но она вылетает вместе со стоном через рот - Пак долбанул его коленом в живот. Юнги сгибается в три погибели и ждет, пока Чимин добьет его, но тот лишь падает рядом с ним, закрывая лицо руками и заходясь новыми рыданиями. -Ну нахуя ты так делаешь-то, а?- стонет он, смотря на Юнги, который теперь тяжело дышал: -Как, Чиминни? -Ты мной пользуешься!- Пак орет, снова замахиваясь, а Юнги только кидается вперед, крепко его обнимая. Шлепок приходится точно Мину между лопаток, от чего он тихо стонет: -Не говори так. -Почему мной все всегда пользуются?- не унимается Чимин, теперь слабо прижимаясь к Юнги, словно ищет в нем защиту и поддержку. Старший, по-сути, может это все дать, да и хочется, вроде... -Почему ко мне никто не может нормально относиться? Почему меня обманули тогда, затащили в бордель, избили, когда я просто хотел уехать домой, теперь ты еще со мной только ради какого-то там сопливого романа? Юнги, почему так? Почему я никогда не кому не нужен по-настоящему? Мин делает глубокий вдох, проводя ладонями по крепкой спине и надеясь, что на утро Чимин все забудет: -Ты мне нужен, Чимини. Я люблю тебя. Чимин стонет, когда Юнги с животным рыком вдалбилвает его в кровать, кусает кожу до крови и сжимает бедра до красных пятен. Чимин сходит с ума, когда Юнги кончает, выкрикивая его имя. Чимин шепчет: "Я люблю тебя" и улыбается, услышав "я тебя тоже". А вообще-то, Мин Юнги, врать нехорошо, и, когда Чимин засыпает крепким сном, старший сидит на кухне, курит и рыдает, потому что на самом деле он - подлец, сука и лжец. -Как идет работа?- Чимин подсаживается к нему рано утром и кладет голову на плечо, а руками обнимает за талию, а Юнги говорить стыдно, что ни черта ничего не идет. Юнги вообще за все стыдно. Но почему-то, когда Пак его обнимает, целует, что-то ему говорит (нужное подчеркнуть), становится намного легче. -Да ты влюбился,- заржал однажды Хосок, а Мин только подумал: "Да не дай Бог". Но он на самом деле влюбился. Юнги вдруг подрывается с места, а Чимин удивленно смотрит на него. Старший зажигает плиту, хватает уже распечатанные по старой дружбе у Джина, бывшего одноклассника Юнги, страницы, и кидает в синее пламя. -Ты что делаешь?!- Чимин нервно вскакивает, подбегая к парню, за что получает мощный толчок в грудь и отлетает назад. -Ты счастлив?- спрашивает Юнги, продолжая жечь страницы одну за одной и кидая их на пол. Пак молча кивает, не понимая ничего абсолютно. -Так не должно быть, Чимин,- Мин смотрит пусто, говорит холодно, без единой эмоции, просто жжет, как проклятый, эту чертову книгу,-я же шел к тебе-наркоману, у которого ничего и никого нет, у которого такое дерьмо в жизни, из которого не выкарабкаться. А ты выкарабкался. Зачем? Горящая бумага падает на пол, а Чимин лишь ахает, кидается тушить, но Юнги опять больно толкает, продолжая говорить: -И меня в это все втянул, ублюдок. ТЫ. ДОЛЖЕН БЫТЬ. НЕСЧАСТНЫМ. ПАК. ГРЁБАНЫЙ. ЧИМИН! НИЧЕГО ИЗ-ЗА ТЕБЯ НЕ ВЫХОДИТ, ТОЛЬКО ПОРТИШЬ ВСЕ! Чимин отшатывается, услышав такое. Юнги, кажется, обезумел. -Юнги, дом горит,- у Чимина слезы текут из глаз, пока Мин сжигает все, что его с младшим связывало. Что-то кричит, матерится, бьет Пака по груди и тут же обнимает его и утыкается в шею носом. У обоих внутри все разрывается - Юнги сошел с ума из-за книги, а Чимин сходит с ума из-за Юнги. Огонь медленно поглощает кухню, а они, как оловянный солдатик и бумажная балерина, обнимаются в горящей печи. Один вот-вот расплавится, а другой превратится в золу. Их любовь горит вместе с бумагой. Они плачут, они целуются, как в последний раз, книга горит, разум горит, внутри все горит. -Я люблю тебя, Пак Чимин, и сейчас я не вру,- шепчет Юнги и выбегает из квартиры. Чимин остается один и не хочет тушить пожар. Пожарные, которых вызвали соседи, приезжают в считанные минуты, поэтому кухня не успевает выгореть полностью, а Чимин - погибнуть. Спальню пламя не тронуло. Проснувшись утром, Чимин не находит Юнги, не находит его вещей. Как будто его тут никогда не было и не будет. Только на подоконнике рядом с неоткрытой пачкой красных "Мальборо" лежала записка. Пак берет листочек дрожащими руками, в панике водит глазами по строчкам - он уже точно знает, что Юнги с ним прощается. Юнги не вернется. "Чимини, милый, прости, что так вышло. Просто я оказался сукой, а ты не заслужил всего этого. Хочу, чтобы ты знал, что мне действительно жаль, и что порознь нам будет лучше. У тебя это скоро пройдет, а я это все заслужил. Книгу я сжег и удалил с ноутбука, так что больше нас ничего с тобой не связывает. Обещаю не появляться в твоей жизни впредь. Мне ужасно стыдно перед тобой за то, что я натворил, мне очень жаль, Чиминни. Скоро Рождество, так что я просто загадаю, чтобы у тебя все было хорошо. Вместо подарка и компенсации за сгоревшую кухню у меня для тебя только сигареты. Найди того, кого полюбишь так же сильно, как меня любил, и будь ним счастлив, ладно? И умоляю, не колись больше. А меня не ищи, не нужно. Просто знай, что я тебе за все благодарен и что ты действительно замечательный. Я люблю тебя. Правда. Юнги." -Юнги, пожалуйста,- Чимин прижимает к себе записку и еле сдерживается, чтобы не разрыдаться, чтобы не разнести все в порыве истерики и чтобы снова не схватиться за дурь. Юнги же просил. Вода глушит крики и прячет слезы. Как он очутился в ванной, Чимин не помнит, но ледяная вода приводит в чувства, а догорающее письмо дарит комнате хоть какой-то свет. -Я тебя тоже люблю, Юнги. [И мне кажется, что это не пройдет]. -Юнги? Я слышал, что он покончил с собой пару недель назад,- Чонгук, вообще-то, хороший парень, но Чимина к нему не особо тянет. Но от одиночества он слишком отвык, хотя с момента ухода Мина прошло уже больше двух месяцев. И кажется, Юнги правда загадал, чтобы у Чимина все было хорошо, и это желание потихоньку сбывается. Чимин нашел работу в небольшой цветочной лавке рядом с домом, кажется, понравился Чонгуку, который работал вместе с ним, да и боль уже утихла. Но все равно что-то не то, чего-то не хватает. Или кого-то. -Ясно,-выдает Чимин и слабо улыбается, замечая, как краснеет Чонгук: -М... Может, сходим куда-нибудь после работы? В клубе ужасно душно и слишком воняет. Да и музыка так себе, поэтому Чимин, сославшись на плохое самочувствие, выходит на улицу, прося Чонгука не ходить за ним. Зимние ночи непривычно светлые, но очень морозные, от чего Пак ёжится и собирается уже линять в сторону дома, но свисты со стороны и глухие звуки ударов заставляют замереть. -Отойдите! Не трогайте!- кричит Чимин, когда в сердце зарождается паника - лицо в толпе было до жути знакомым, даже дыхание сперло. Компания убегает на удивление быстро. Юнги смотрит удивленно, словно не ожидал тут Пака увидеть. Чимин присаживается на корточки и заботливо вытирает кровь с чужой разбитой губы, а затем выпрямляется и, улыбаясь, протягивает Юнги руку: -Может, глупо будет звучать, но... попробуем все сначала? И Юнги её принимает, чуть ли не рыдая. Чимин загадал на Рождество встретить Юнги, и это желание сбылось тоже.