Одержимый историк

На протяжении всей жизни у каждого человека возникает множество привязанностей: к детским игрушкам, к красивым статуэткам, к другим людям, а также – к различным идеям. В этом плане я никогда от них не отличался: вплоть до совершеннолетия я спал со своей любимой детской игрушкой, и испытал серьёзное потрясение лет в пять, когда разбилась моя любимая ваза. Но вот с последними двумя пунктами у меня возникли серьёзные проблемы. Почему? Я никогда не умел дозировать эти самые привязанности. Когда объектом моих подражаний становился человек – я ревностно следил за ним, контролировал, стараясь уберечь своё сокровище от других людей. Это часто заканчивалось конфликтами, и я старался забыться в другом своём увлечении. Казалось бы, это отличный вариант: если человек будет увлечён какой-нибудь наукой, его моральное состояние будет зависеть только от него самого. Ведь иголочки не кольнут его в сердце, когда он увидит, например, учебник по своей любимой химии в руках другого человека? Раньше я действительно считал, что жить одной лишь идеей гораздо безопаснее, чем чувствами к другим людям. Это было до того, как я осознал свою озабоченность: к объекту своих симпатий я буду стремиться всё своё время. В случае отношений с людьми это будет зависеть не только от меня, но и от моего собеседника. Поэтому, я решил не тратить нервы на людей и заняться наукой. Это случилось как раз после ссор на почве ревности с дорогим мне человеком. Я решил вернуться к моему давнему увлечению – истории. К тому моменту я уже проштудировал книги по истории России несколько раз, и детально изучил правления особенно полюбившихся мне правителей. С моей новой «энергией» я решил изучить историю другой страны. Такие развитые страны, как США, Великобритания, Франция меня никогда не привлекали, так что я обратил внимание на Северную Европу и некоторые регионы Азии. Поскольку к данной науке я относился с искренним, страстным интересом, изученное потрясло мою и без того покалеченную душу до самого основания. Не зря я упомянул, что развитые страны меня не интересовали, ведь именно в странах отстающих я увидел весь тот кошмар, то унижение, что испытали на себе предки несчастных народов. Когда подробно изучил, какими ужасными были последствия Опиумных войн в Китае; Норвегию, страну, которую я считал развитой по нынешним оценкам, раздирали между собой Дания и Швеция! А какие непристойности совершались во время военных походов поляками, да и не только ими. К тому же, я и тогда не забывал о нашей истории. Не столь меня потрясла знаменитая опричнина, бесспорно приведшая страну к упадку, сколько смерть несчастного Павла. Сколько маленьких изъянов «если бы… и всё пошло иначе…»; поверишь, что, действительно, есть у нас, у русских, своя национальная особенность. В душе я всегда оставался ребёнком, поэтому всё это действительно меня слишком впечатлило. Вся это грязь, весь этот порок и унижение ежесекундно наводили на меня какие-то странные, неприятные ощущения, избавиться от которых я мог только тогда, когда слышал слова гимна, что всегда заставлял трепетать мою душу. Я всегда любил Советский Союз. Конечно, я не утверждаю, что всё было действительно так уж гладко; чего стоят хотя бы массовые репрессии. Но все мои размышления о справедливости всегда приводили меня именно к этому государственному строю, хоть я и осознавал, что методы выбирали несправедливые. Противоречивая система, но стоило лишь понять идеи, как мне сразу становилось понятным всё, пусть я даже много и не признавал. Стоит упомянуть про некоторые странности, которые преследовали меня всю жизнь: ночные страхи. Начиналось всё невинно – с обыкновенных кошмаров, но впоследствии у них появилась особая закономерность: я всегда испытывал жуткий страх перед неизвестным существом, которого в глаза не видел. Собственно, страхи эти появлялись всегда, когда я был чем-то (или кем-то) одержим. Лично я до сих пор не могу найти связи между изучением истории и параноидальными снами. Но раз это закономерность, стоит упомянуть и об этой градации: как я уже сказал, начиналось всё кошмарами; вскоре я начал просыпаться по ночам, но страх и ужасные физиологические ощущения не давали мне уснуть; сейчас же мне мерещатся какие существа в темноте, которые, как мне казалось, приближаются ко мне, и вот-вот разорвут на части. Загнанный в угол неприятным осадком несправедливости, унижения и грязи на пути развития некоторых стран, я стал всё больше примыкать душевным теплом к СССР, забывая обо всех её недостатках. Меня можно было считать ярым коммунистом, поскольку все обыденные слова я заменял на коммунистические термины; людям было ещё сложнее меня понять. В минуты душевного отчаяния я представлял перед собой портреты Ленина и Сталина; ночами я включал плеер и слушал гимн СССР пока не засну, укутавшись в советский флаг, который я сшил себе сам... мне казалось, что это убережёт меня от несправедливости не только дней прошедших, но и от нынешнего дурдома. Я жил в мечтах, где постоянно играл гимн, слова которого я знал наизусть, и развивался красный флаг с серпом и молотом... Со временем не только все прожитые годы стали казаться мне грязными и мерзкими, но и действительность стала уж совсем невыносимой. Я не мог вынести людей, которые так явно нарушают основные принципы справедливости. Ещё немного, и этот грязный осадок, который успел уже перерасти в полноценное чувство ненависти, побудил бы меня вооружиться серпом и молотом, чтобы лишить жизни тех, кто так безнаказанно лишил нас гражданских прав. Но вовремя всё выяснилось. И я оказался в подходящем месте. И сейчас меня волнует только один вопрос: выбери я тогда людей, а не идею, моя одержимость довела бы меня до убийства?...