Капелька света

Хисока некоторое время лежал, не пробуя открывать глаза. Запах и общее ощущение от окружающей среды были знакомы и без того... а состояние здоровья не позволяло однозначно решить, стоит ли вообще сигнализировать о пробуждении. Ничего не болело, но чувство было такое, что любое движение приведет как минимум к расщеплению на элементарные частицы. Куросаки все же заставил себя рискнуть. В конце концов, рано или поздно его попробовали бы разбудить. И, между прочим, неплохо было бы выяснить, что именно случилось. В мыслях прочно обосновалась какая-то серая пелена. Мальчик чувствовал, что в помещении есть еще кто-то. Ну а поскольку он находился именно в лазарете – значит, этим кем-то скорее всего должен был быть Ватари. С трудом открыв глаза и немного повернув голову, Хисока и вправду увидел ученого, стоявшего поблизости с кружкой в руках. Вид у Ютаки был измученный и какой-то потрепанный. –Ну, наконец-то ты очнулся… – несмотря на усталость, голос Ватари звучал, как всегда, доброжелательно, вот только эмпат сразу уловил в нем нотки беспокойства, – ты со вчерашнего вечера не приходил в себя… я так волновался! «Да уж, и до сих пор такое ощущение, будто я разваливаюсь на мелкие кусочки», – подумал мальчик. –А что со мной было? – тихо спросил Куросаки, потирая лоб. Собственный голос казался каким-то чужим. –Даже не знаю, – ученый развел руками, едва не разлив кофе, – это так странно. Ты будто просто отключился на время. Хисока сосредоточился и вспомнил, как встречался с Реем, а потом его подкараулил доктор и, судя по всему, выкрал книгу Ватари. Затем было возвращение в департамент и разговор с ученым, а дальше… Куросаки поймал себя на мысли, что ничего не помнит. –Что произошло, пока я тут лежал? – спросил Хисока. Как-то не верилось, что Ютака выглядит таким озабоченным только из-за слабого здоровья младшего коллеги. –Прорыв Хаоса... и удалось найти след Дайске, – ответил Ватари и тут же спохватился. «Ой, кажется, не следовало говорить об этом мальчику, – подумал он, – ну… все равно уже проболтался!» –След? Где? Что за след? – насторожился эмпат. –Это он открывал портал, – ответил ученый, стараясь не слишком волновать Куросаки, – но на том месте так ничего и не обнаружили, кроме вот этой книги… Хорошо, что там не было ГуШоШинов, – Ютака попытался свести все к шутке, но было поздно. На книгу Куросаки уже обратил внимание... она лежала на столе, раскрытая на середине. –А подробнее можно? – Хисока немедленно забыл о своих проблемах. –Ну, судя по твоим словам, книга до этого находилась у доктора, а значит – Мураки тоже был там, – ученый вновь мысленно обругал себя за болтливость. – А то, что портал открывался силой Дайске – однозначно. У него очень специфическая энергия, – Хисока заметил, что ученый вздрогнул при этих словах, будто вспомнил о чем-то неприятном. – И все-таки интересно... Ведь Тайшо мертв… как же он смог это сделать? «Я просто обязан рассказать Рею, – немедленно подумал Куросаки, – он должен знать обо всем!» Однако связываться с мальчиком при ученом ему вовсе не хотелось. «Ну и зачем я разболтал ему? – досадовал сам на себя Ютака. – Нужно было держать язык за зубами. Хотя что толку? Все равно кто-нибудь рассказал бы…» –Пойду, скажу Тсузуки, что ты очнулся, – ученый направился к двери. Эмпат вздохнул с облегчением и, как только Ватари вышел из комнаты, попробовал связаться с Реем. Мальчик откликнулся почти сразу же, и Хисока вкратце изложил ему все, что только что узнал от Ютаки. «Я сейчас приду», – ответил Рей, и Куросаки внезапно почувствовал, как встревожен его друг. Эмпат даже не успел нормально подумать о том, что произошло, и как Рей попадет в Мейфу, потому что дверь внезапно открылась, и в лазарет со скоростью смерча влетел взволнованный Асато. –Малыш, наконец-то ты проснулся! С тобой ведь уже все хорошо, да? – затараторил аметистовоглазый шинигами, с тревогой заглядывая в глаза напарнику. «Кажется, Ватари-сан рассказал ему все о Мураки… да и о Дайске он наверняка знает, – догадался мальчик. – Сколько же эмоций… прямо задохнуться можно. Его беспокойство меня просто доконает!» –Тсузуки, не дергайся ты так, – тихо сказал мальчик, морщась, словно ему было неприятно, – я просто не в силах вынести твои чувства. Я понимаю, что ты беспокоился, но честное слово, со мной все в порядке. Никто меня не трогал. Асато закрыл лицо руками и опустил голову. «Если бы он знал, сколько всего тут произошло, – подумал шинигами, – я просто боюсь думать о том, что будет дальше…» Он осторожно подсел к напарнику и тихо спросил: –Почему ты не рассказал мне о Мураки? –Я просто не хотел волновать тебя, – ответил Куросаки, отводя взгляд, – к тому же, он ничего мне не сделал, правда. –Тогда отчего тебе было плохо? – недоверчиво сказал Тсузуки. –Ну, у меня уже нет уверенности в том, что это вина доктора, – ответил за мальчика Ватари, подходя к кровати, – возможно, бон просто почувствовал прорыв Хаоса. –Ты что, уже рассказал ему все? – удивился аметистовоглазый шинигами. –Ну… так получилось, – замявшись, ответил Ютака. –Вы не хотели мне говорить? – удивленно спросил Хисока. – Что в этом такого страшного? –Ты же читал книгу, и понимаешь, что произойти может что угодно, – ответил ученый, серьезно посмотрев на мальчика, – а если демонов вызвал доктор, то и вовсе не следует ждать ничего хорошего. Тут много нюансов, о которых мы даже не знаем. В общем, я не питал бы радужных надежд на сей счет. «К тому же, эта история с Дайске... она мне совсем не нравится, – подумал Ватари. – Тайшо мертв, но душа его, по-видимому, не успокоилась. Что ж, ничего удивительного... При жизни он был очень сильным магом. Представляю, каково сейчас Асато...» Тихо скрипнула дверь, и шинигами, как по команде, синхронно повернули головы. В палату, словно кот, проскользнул Рей. Мальчик выглядел почти так же, как и вчера... но что-то в нем изменилось. Что-то неуловимое... –Хисока? – Рей быстро подошел к кровати. – Ватари-сан, что с ним? –Как ты сюда попал, малыш? – Тсузуки поднял глаза на сына. –Не волнуйся, папа, – мальчик спокойно посмотрел на Асато. – Я просто теперь и это умею. И мы все равно сегодня договаривались встретиться... Так что случилось? «Ничего себе, – ошарашенно подумал ученый, – мало того, что этот мальчик непонятно как попал в Мейфу, так еще и Тсузуки нашего преспокойно папой называет. Хорошо, что хоть у этих двоих все уладилось, только вот непонятно, когда они успели объясниться. Но почему он пришел сюда? Поговорить с Хисокой или Асато? Кажется, ему точно не следует знать о том, что произошло. Постараюсь на этот раз не проговориться!» –Рей, все в порядке, – поспешил заверить мальчика Куросаки, – я, кажется, просто приболел. Рей проницательно посмотрел на младшего шинигами, но ничего не ответил. –Это я виноват, наверное, – тихо сказал он. «Ну почему он всегда винит себя? – с горечью подумал эмпат. – Совсем как Тсузуки…» «Потому что твоя чувствительность к Хаосу появилась после того, как тебя лечили моей кровью, – услышал Хисока мысль Рея. – Тебе стало плохо прошлым вечером, когда открылся разрыв, ведь так?» –Малыш, ну ты-то здесь причем? – Асато встал и осторожно обнял сына за плечи. – Просто у нас появились кое-какие проблемы... –Я бы хотел побыть наедине с Куросаки-кун, – сказал мальчик, – можно? –Конечно, – с улыбкой ответил Ютака, потянув за рукав аметистовоглазого шинигами. Мальчик промолчал, что знает, о каких проблемах идет речь, и эмпат вздохнул с облегчением – ему тоже не хотелось, чтобы кто-то узнал, откуда у Рея эта информация. Подростки посмотрели вслед уходящим взрослым. Когда дверь за ними закрылась, Рей сел на то же место, которое до этого занимал его отец. –Ты ведь что-то знаешь? – негромко спросил Хисока. Он понимал, что подслушивать их разговор не будут, но услышать случайно могут. И лучше, чтобы не услышали. –Я был там, – Рей вздохнул. – Случилось именно то, чего мы так боялись... Мальчик осторожно взял Куросаки за руку. Эмпат снова почувствовал что-то странное – слишком нежным получилось прикосновение, что ли... Внутри на секунду колыхнулось непонятное, почти незнакомое ощущение, но все тут же забылось. Рей показывал, что он видел там... на месте разрыва. Хисока увидел доктора, требующего исполнения желания, и эмпат вздрогнул, услышав слова человека, которого всю жизнь считал извергом и маньяком. Мураки потребовал, чтобы Рей и Наоко отправили его в другой мир, где он мог начать все заново. Особенно его удивили слова доктора. –Здесь я причинил слишком много боли... особенно Тсузуки, – с горечью сказал Мураки. Куросаки вздрогнул. Такого он явно не ожидал услышать. Рей осторожно выпустил руку Хисоки, и она, безвольно выскользнув, упала на одеяло. –Все так и было? – ошарашенно спросил эмпат. Он впервые в жизни не доверял своему дару, увиденное потрясло мальчика настолько, что он подумал: «Это неправда... просто не может быть правдой. Но я же чувствовал! И все равно – Мураки просто не способен любить. Я не верю в это!» Рей утвердительно кивнул и сказал, посмотрев на Куросаки: –Ты ведь сам видел. Он попросил именно этого. Хисока растерянно глянул на своего друга. –Понимаешь… Я всю жизнь думал, что для доктора все люди – игрушки. Я впервые не могу поверить в то, что вижу… –Не это страшно... – ответил мальчик, – доктора мы теперь можем не бояться, я сам исполнил его желание… «Да уж… сегодня явно удивительный день… слишком много новостей», – подумал эмпат. До него только сейчас начал доходить смысл слов, сказанных его другом. «Зачем он исполнял желание Мураки? – подумал Куросаки. – Неужели Рей и его сестра и есть демоны Хаоса? Хотя что в этом удивительного… он как-то намекал мне на что-то такое, только я не обратил внимания, думал, что это – просто чувство вины. И про какой мир он говорил? Я-то думал, что есть только Чиджоу и Мейфу. Интересно – чем те миры отличаются от наших? Ведь между Чиджоу и Мейфу есть определенная разница…» Словно отвечая на его мысли, Рей произнес: –Мураки ушел в прошлое, чтобы создать для себя новый мир, новое будущее. Где у него не будет таких проблем, как здесь... и он сможет быть с Тсузуки, которому не делал больно. –А разве прошлое и настоящее существуют как параллельные миры? – наконец высказал Хисока мучивший его вопрос. –Нет... просто, уйдя в прошлое, нельзя изменить уже состоявшееся настоящее, – Рей пожал плечами. – Только создать еще один из вероятных миров. Теперь я это знаю... –То есть... то, что доктор сделал здесь... уже нельзя исправить? – Куросаки дотронулся до лба, словно у него был жар. – Значит, он сможет что-то изменить только там… а здесь все будет по-прежнему… Это был скорее не вопрос – эмпат просто изложил свое мнение на этот счет. Его друг молча кивнул. «Все-таки трудно поверить, что Мураки рисковал так ради моего напарника. Точнее... ради своей извращенной любви! Но, по крайней мере, здесь Асато теперь в безопасности». –Это было его желание, – мальчик отвел взгляд в сторону. – Я хотел бы, чтобы он изменил и наше настоящее. Тогда я никогда не родился бы... но это невозможно. Время не терпит парадоксов. –Не говори так, Рей, – Хисоке очень хотелось утешить этого мальчика, почему-то все еще чувствовавшего свою ненужность, – ты очень мне дорог, слышишь? Мы ведь друзья, помнишь? –Даже сейчас? – Рей удивленно уставился на Куросаки. – Хисока... ты же видел, во что я превратился! –Во что же? Я не вижу никакой разницы. И отношусь к тебе так же, как раньше. Да, ты стал немного другим, но, подумай, – может, это только к лучшему? Ведь просто так ничего не бывает, – Куросаки был абсолютно искренен, зная, что мальчику ничего не стоит прочесть его мысли. – Рей, я не бросаю друзей только из-за того, что они изменились. –Может, и к лучшему, – мальчик чуть заметно вздохнул. – Хорошо, что хоть ты так считаешь... «Неужели Рей думает, что я брошу его только потому, что теперь он другой? – думал эмпат. – В конце концов, этот мальчик никогда и не был обыкновенным. Когда-то мои родители заперли меня в подвале только за то, что я казался им чудовищем… Разве после этого я хоть к кому-нибудь в похожей ситуации смогу отнестись предвзято? И все-таки – что в нем так поменялось? Интересно узнать». Куросаки осторожно взял Рея за руку. Мальчик обернулся, откликаясь на почти нежное прикосновение. –Тебе интересно, что изменилось, да? – с грустной улыбкой спросил мальчик, – ведь с виду я тот же, да и чувствую себя почти так же. Я даже не вернул себе способность ощущать боль. Только вот могу я теперь существенно больше. Настолько больше, что совсем не знаю, что именно делать. Я не чувствую права действовать... Когда Мураки приказывал мне – я знал, что должен исполнить его желание, а теперь страшно боюсь совершить ошибку! Хисока присел на кровати и ласково обнял друга. Он чувствовал острое желание как-то помочь этому мальчику, защитить его… хотя бы объяснить, что все будет хорошо. –Не расстраивайся, не надо, – заговорил эмпат, – я вот тоже не знал, что делать со своей силой и как ее использовать. Я не мог даже отгородиться от ненужных мне чужих эмоций, путал чужие чувства со своими. Но со временем я научился пользоваться своим даром, развивать его и как-то защищать себя от чужих эмоций. Скоро все встанет на свои места, слышишь? Тебе даже будет казаться, что эта сила дана тебе с рождения. Рей тихо вздохнул, но возражать не стал. «Какой же он все-таки красивый, – подумал Куросаки, удивляясь своим мыслям и испугавшись, что друг поймет, о чем он думает, – такой нежный… и беззащитный». Хисока чуть подался вперед, словно хотел понюхать цветок... нет, просто кое-что сказать мальчику на ухо... и вдруг заметил белую прядь волос на его голове. «Что это? – удивился шинигами. – Я привык, что у него черно-рыжие волосы, но теперь… Рей ведь так молод. Почему он начал седеть?» –Что-то не так? – похоже, мальчик ощутил беспокойство друга. На странные мысли Куросаки он, если и слышал их, все же не отреагировал. – Хисока... Ты все еще плохо себя чувствуешь? –Нет, все в порядке, – тихо ответил Куросаки, боясь выдать свои эмоции, – я просто немного устал. –Наверное, я тогда пойду, – Рей осторожно высвободился из рук друга. – Извини... просто так хотелось из этого дурдома смыться! –Послушай, – эмпат заставил свои мысли свернуть на более нормальную дорогу, – у вас там что-то еще ведь случилось, верно? Ты не из-за доктора волнуешься... –Я хотел тебе сказать, – Рей все еще стоял рядом с кроватью. – А теперь не знаю... может, не стоит тебе в это лезть? –Ты о том, что были найдены следы энергии Дайске? – спросил Куросаки, поглядев прямо в глаза мальчику. – Мне сказали, что портал был открыт с помощью его силы. И это, похоже, всполошило весь департамент. Я чувствую, как Тсузуки боится... –Да, – Хисока увидел, как губы Рея задрожали. – Чтобы впустить демонов в наши с Наоко тела, доктор воспользовался душой Дайске. Теперь она у моей сестры... и я не знаю, что делать. Вы ведь должны забрать Дайске, правильно? –Да, это дело так и не закрыли, – честно ответил Куросаки. «Интересно, а что Наоко намерена делать с душой Дайске? Оживить его? И Рей ведь тут не поможет… он не станет предавать сестру, пусть даже ради Асато». –Ну вот... а Наоко не позволит, – мальчик грустно покачал головой. – Я уже освободился... а она теперь связана с ним обязательством. Как я – с Мураки... И дома у нас сейчас фиг знает что творится, дед приехал, Мэл... Наоко с ним и отцом заперлась, я с ней даже поговорить не могу! Я ведь ей честно все сказать хотел... –А ты не мог пообщаться с ней мысленно? – спросил Хисока, отметив про себя оговорку друга. «Мэл? Значит, вот как зовут ее демона. Я постараюсь запомнить», – подумал эмпат. –В том-то и дело, что нет. Она, как и я, может блокироваться от чужих мыслей, – ответил Рей. «Видимо, там происходит нечто очень серьезное, если Наоко не хочет говорить об этом даже с братом», – решил Куросаки. –Она сильнее меня, – мальчик уставился в пол. – Всегда была сильнее... а как демон – особенно. Я боюсь возвращаться домой. –Я не верю, что твоя сестра может тебе навредить, – ответил шинигами, хотя был не вполне уверен в том, что говорит. –Я и сам не хочу в это верить, – Рей неожиданно повернул голову в сторону двери. – Только знаю, что способна она на многое... Ну все, Хисока, я теперь точно ухожу. –Спасибо, что навестил, – эмпат понял, в чем дело, еще до того, как в палату вошли Ватари и Тсузуки. «Ксо… я так хочу предложить ему остаться… но как? – мучился Куросаки. – Ведь сестра в любом случае будет беспокоиться о нем, и рано или поздно найдет. Не думаю, что остальные будут против – особенно Тсузуки – разве что удивятся очень...» –Папа, можно я пока останусь с тобой? – неожиданно спросил Рей у Асато. Шинигами был одновременно удивлен и обрадован его просьбой. –Я же говорил, что ты всегда можешь прийти ко мне, – ответил он, – я буду только рад. «Странно… мы говорили совсем недавно, а он снова просится ко мне, – подумал аметистовоглазый шинигами. – Может, что-то произошло между ним и сестрой, или он просто чего-то боится. Ютака сказал, что если мой напарник так отреагировал на вторжение Хаоса, то Рею наверняка было гораздо хуже…. Бедный мальчик. Надо поговорить с ним и выяснить, в чем все же дело. Конечно, нет ничего плохого в том, что он останется у меня». Ученый озадаченно посмотрел на инициативного ребенка. «Хорошо, что Рей успел объясниться с Тсузуки, – подумал он. – А то недосказанность все это время мучила и его, и Асато. Только вот... что, если мальчик поссорился с Наоко? Да и кто знает, какие порядки в семье Дайске? Что, если девушка решит разобраться в этой ситуации и навредит чем-то Асато? На месте этого шинигами я бы был осторожней. Семейка ведь сама по себе странная и опасная...» Ютака понимал, что в случае чего достоверную информацию насчет Хаоса мог бы получить только у Наоко. Если бы эта невозможная девушка согласилась с ним разговаривать и решила сказать правду. Но идти и спрашивать не хотелось... –Бон, тебе пора отдыхать, – сказал Ватари. – Кажется, ты еще не выздоровел, и мне бы не хотелось, чтобы тебе стало хуже. Так что вам двоим пора идти, – это ученый обращался уже к Тсузуки и Рею. Шинигами и мальчик послушно покинули лазарет. Как только Рей вышел из комнаты, Куросаки почувствовал, что силы покидают его. «Кажется, Хисоке все-таки поплохело, – подумал Ватари, посмотрев на своего пациента. – Странно. Я готов поклясться, что только что с ним все было почти нормально. Что случилось?» Мальчик побледнел и вдруг почувствовал, что внутри него просыпается нечто страшное... ему захотелось спрятаться от этого незнакомого чувства, плакать и кричать. Это ощущение было даже хуже, чем когда доктор вырезал на нем проклятие. Хисока застонал и закусил губу. Он испугался, что эта сила сейчас вырвется наружу, и поневоле стал понимать чувства Рея. «Ну вот… его я успокаивал, а сам…» – подумал эмпат, находясь уже на грани потери сознания. «Что с ним? Неужели я что-то сделал не так? – в который раз спрашивал себя Ютака, лихорадочно пытаясь сообразить, что могло послужить причиной такого состояния мальчика. Внезапно ученого посетила догадка. – Кровь Рея… после нее Куросаки-кун стал восприимчив к Хаосу. Его недомогание тогда было связано именно с прорывом Хаоса. А что, если нынешнее состояние Хисоки – побочный эффект от того «лекарства», которое я ему дал? Может, не стоило избавлять его от проклятия таким способом? Ведь я даже не знаю, что произойдет дальше!» Ватари нервно теребил себя за волосы, глядя на то, как мучается его юный коллега. «Главное – не сопротивляться, пустить все на самотек, – мальчик попытался успокоить себя, – ведь Рею было так трудно только из-за того, что он постоянно винил себя в том, что с ним происходит. Нужно просто постараться принять это как данность, и тогда все пройдет гораздо легче...» Куросаки отдался на волю происходящего и почувствовал себя намного лучше. Темная спираль внутри начала медленно раскручиваться, но теперь это не казалось настолько неприятным. Скоро сознание милостиво покинуло младшего шинигами. Ватари открыл дверь и выглянул в коридор, но Тсузуки и Рея уже не было. «Ну да, конечно… им о многом нужно поговорить. А мне теперь остается только ждать, когда очнется бон, – подумал Ютака. – Я ведь даже не представляю, чем могу ему помочь... Что, если Хисоке станет хуже? И... это ведь только догадка, что ему полегчало из-за того, что Рей был рядом...» А в это время шинигами и его сын шли по коридору. «Нужно поговорить с ним… но с чего начать? – думал Асато, стараясь не смотреть на мальчика. – Вдруг он обидится и подумает, что я просто не хочу, чтобы он жил у меня? Но я же должен узнать, в чем дело. Может, Рею нужна моя помощь… Пора решаться… если я буду молчать, то и он ничего не скажет». –Малыш, что-нибудь произошло? – наконец спросил Тсузуки. –Понимаешь, – мальчик посмотрел на отца, словно пытался поймать его реакцию, – вчера... после того, как я пришел в тот дом... что-то случилось. Со мной и с Наоко... –Что именно? – насторожился аметистовоглазый шинигами. – Вы поссорились? «Мне всегда казалось, что Наоко заботится о брате. Но Дайске ведь смотрел на него свысока. Что, если сестра теперь тоже считает его слабаком?» – подумал Асато. –Я... точно не помню, – мальчик замялся. – Странное что-то... А потом все всполошились... в общем, сейчас там куча народа приехала, я половину не знаю даже, и боюсь... Наоко с дедом сидит и не выходит, Акира на меня сам знаешь как смотрит... Асато сочувственно кивнул. Он знал, что не сможет успокоить сына – на него слишком давно смотрели как на нечто чужеродное, недостойное внимание. Да и сам Рей считал себя досадным недоразумением, ошибкой природы. Ему и со своими-то было трудно, так что неудивительно, что мальчик боялся посторонних. «Бедный малыш… ну почему же ты обязательно должен повторять мою судьбу?» – с горечью подумал шинигами. –Я туда совсем возвращаться не хочу... мне кажется, они что-то страшное со мной сделают, если я приду, – Рей взял отца за руку, словно искал поддержки. – Я почувствовал, что могу сюда уйти, и сразу ушел... –Не беспокойся, малыш. Здесь тебе ничего не грозит – Мейфу ведь, мягко говоря, не совсем обычное место, и сюда нельзя попасть просто так, – Тсузуки нежно сжал ладонь сына и тихо пообещал. – Я сделаю всё, чтобы защитить тебя. –Спасибо, папа, – Рей попытался улыбнуться. «Они совсем замучили его, – подумал Асато, обнимая мальчика, – бедный ребенок». Тсузуки заметил Тацуми только после того, как отпустил сына. Сейчиро проходил по коридору и случайно увидел Асато с Реем. –Рей-тян, что ты тут делаешь? – немного удивленно спросил секретарь, поправив очки. –Я просто... зашел, – мальчик пожал плечами. – Навещал Хисоку... –Да, Куросаки-кун приболел, – ответил повелитель теней, подозрительно глянув на Рея, – хорошо, что ты зашел к нему. Тут ведь нет его сверстников. «Ну, допустим, он пришел проведать друга. Но зачем же тогда обнимать Тсузуки в коридоре? – подумал секретарь. – Здесь явно что-то не так. Мальчик чего-то не договаривает. И потом – как он смог попасть сюда? Асато привел?» Еще раз оценивающе взглянув на странную парочку, он спокойно спросил, обращаясь к аметистовоглазому шинигами: –И как там Хисока? –Вроде нормально. Уже пришел в себя, – ответил Тсузуки. «Значит, дело вовсе не в ухудшении состояния Куросаки, а то я было подумал...» – секретарь мысленно отругал себя за это предположение. –Кстати, я и сам собирался зайти к твоему напарнику, но на перерыве, – сказал Сейчиро уже вслух. – Что и тебе посоветовал бы. Раз Хисока очнулся – значит, пошел на поправку. И не нужно терять рабочее время, сидя у двери лазарета... а тем более, водить сюда посторонних! «Думаю, говорить с ним о Рее сейчас просто бесполезно, – решил Тацуми, – я лучше расспрошу Ватари, наверняка Асато поделился с ним. Но в любом случае, мальчику здесь не место!» Тсузуки ничего не ответил на отповедь бывшего напарника. –Так что… Асато, пожалуйста, проводи Рея обратно домой. Ты ведь понимаешь, что ему тут нечего делать, – Сейчиро развернулся и пошел, куда собирался, считая, что сказал достаточно. –Идем, малыш, – шепнул Тсузуки, взяв мальчика за руку. По-видимому, этот шинигами вовсе не собирался беспрекословно слушаться секретаря. Он отвел сына в свой кабинет. – Посидишь тут до окончания рабочего дня, а потом пойдем ко мне домой. Шинигами протянул руку, чтобы погладить Рея по волосам, но так и замер, заметив среди черных и рыжих волос седую прядку. «Откуда это у него? – удивился Тсузуки. – Может, она есть уже давно, и я просто не замечал… мы ведь так редко общались в последнее время. А может быть, это произошло, когда мальчик был в плену у Мураки? Этот изверг так издевался над ним, а я, как всегда, не успел прийти на помощь вовремя... Мне стыдно за каждый день, прожитый Реем в плену. Я больше никому не позволю обидеть моего сына!» Дверь неожиданно открылась, и на пороге показался Хаджиме. –А, дневной фонарь! – с мерзкой улыбкой изрек он. – Что, ты у нас теперь детишками увлекаешься? –Хоть раз бы в жизни язык прикусил… – с просыпающейся злостью бросил Асато, и Теразума тут же скрылся из поля зрения. Вероятно, даже забыл, зачем пришел... Мальчик негромко вздохнул. –Папа, ты стесняешься меня? – тихо спросил Рей, глядя на отца. – Или меня обманули, когда сказали, что тебя не накажут? Тсузуки не смог ничего ответить. Он был готов провалиться сквозь землю. «Я никогда не стыдился тебя, малыш… – подумал аметистовоглазый шинигами, – и никто меня не накажет больше, чем я уже наказан. Просто мне страшно признаваться кому-нибудь в том, что произошло тогда в подвале...» Словно поняв чувства отца, мальчик нежно обнял его и шепнул: –Папа, я тебя все равно люблю... Было ровно двенадцать часов дня, когда Тацуми оторвался от работы и взглянул на настенные часы. «Ну, вот и перерыв, – подумал секретарь, откладывая в сторону бумаги. Сейчиро потянулся и встал из-за стола. – Надо сходить в лазарет – поговорить с Ватари, а заодно и Куросаки повидаю». Быстро выйдя из кабинета, секретарь направился в лазарет. Зайдя в палату, где лежал Хисока, Тацуми замер на пороге. Ютака метался из стороны в сторону, а Куросаки неподвижно лежал на кровати, похожий на гипсовую статую. –Что тут происходит? – наконец спросил секретарь. – Разве Хисоке не стало лучше? Ученый никак не отреагировал на слова напарника. Сейчиро подошел к нему и осторожно потряс за плечо. –Ты меня слышишь, Ватари? – он заглянул в глаза Ютаке. – Я спрашиваю – что с мальчиком? –Я и сам хотел бы знать, – испуганно ответил ученый, – бон вроде очнулся, но после ухода Рея его состояние сильно ухудшилось. А теперь он вообще без сознания! –И что здесь вообще делал Рей? – немного раздраженно спросил Тацуми. – Почему он разгуливает по департаменту вместе с Асато? Этому ребенку здесь не место... –Ему-то как раз самое место… – начал было Ютака, но тут же зажал рот ладошкой. «Ой, я, кажется, опять проболтался! – сконфуженно подумал золотоволосый шинигами. – Тсузуки ведь просил никому не говорить…» Но секретарь, по-видимому, понял слова напарника иначе. «Наверное, он имеет в виду способности Рея, – подумал Тацуми, – но это не причина приводить его сюда раньше времени. Здесь что-то явно не так». –Что ты имеешь в виду? – спросил он, строго посмотрев на Ватари. «Какой жестокий взгляд, – вздрогнул Ютака, и без того напуганный состоянием Хисоки. – Такое впечатление, что если я не расскажу ему, в чем дело, он просто ударит меня. И что плохого случится, если Сейчиро тоже узнает правду?» –Рей – сын Асато, – тихо сказал он, стараясь уловить реакцию напарника на свои слова. Тацуми уставился на Ватари с нескрываемым удивлением. Он готов был услышать что угодно, но это... –А как же... его мать? – наконец заговорил Сейчиро. –Жена Дайске, – ответил Ютака, и в его душе вновь проснулось сомнение – а стоило ли вообще рассказывать напарнику о том, что произошло с Тсузуки? Секретарь был поражен услышанным. –Но… он ведь был в плену. Или Асато обманул нас? –Тайшо заставил его. Это был эксперимент, – Ватари удивился, насколько легко оказалось открыть чужую тайну. – Понимаешь... Дайске долго ломал Тсузуки, чтобы принудить участвовать в этой мерзости... пытал, насиловал, угрожал причинить боль той женщине, Аои... Ты знаешь, для Асато просто невыносима мысль о том, что из-за него кто-то страдает! А этот мерзавец заставил его смотреть, как она умирает после рождения ребенка, и сказал, что использует Рея для опытов, – почти на одном дыхании выдал ученый. Чувствовал он теперь себя двояко. С одной стороны, он казался себе предателем, а с другой – ощущал освобождение от тяжкого груза. «Бедный Тсузуки, – ошеломленно подумал Сейчиро, – я догадывался, что этот Тайшо издевался над ним, как мог... питался его энергией, словно паразит, бил и унижал его… но чтобы такое! Это просто уму непостижимо!» –Но почему Асато не доверился мне? – растерянно спросил Тацуми. – Я бы постарался понять, помочь… –Тсузуки просто не хотел, чтобы ты волновался, – ответил Ютака, – и, к тому же... он совсем не знал, как ты отреагируешь. «Я подозревал, что ему было очень плохо… судя по тому, каким он вернулся, по его истерикам… но не думал, что до такой степени, – секретарь обессиленно опустился на стул и обхватил голову руками. – Неудивительно, что он не хотел, чтобы об этом узнали. И он держал это в себе столько времени! Надо же – мне ведь даже казалось, что он становится прежним…» –И давно ты знаешь? – глухим голосом спросил Тацуми, подняв голову и посмотрев на напарника. –Не очень, – тихо произнес ученый, – он рассказал мне это уже после того, как нашли Рея. Когда почти выздоровел... Просто уже не мог молчать, наверное. «А ведь мог все-таки сказать и мне, – все с той же горечью подумал Сейчиро, – я ведь тоже когда-то был его напарником… и даже дольше, чем Ютака. Но Асато так и не доверился мне... Почему он скрывал свою боль? Думал, что я пойму и так? Я почти понял... после той вечеринки у Графа. Но тогда ему, наверное, сложно было говорить... А потом, когда нашелся Рей?.. Почему Тсузуки пришел не ко мне? Неужели... испугался? После того, как я изводил его расспросами... понятно, конечно». Увидев боль, плескавшуюся в глазах секретаря, Ватари словно опомнился. Он мягко коснулся щеки напарника. «Тацуми всегда так переживает за Асато... и наверное, ему неприятно, что Тсузуки открылся именно мне, а не ему…» –Я не понимаю, как Тсузуки вынес такое, – задумчиво проговорил Сейчиро. «Асато определенно стал сильней, – подумал секретарь. – Когда мы были напарниками, он часто пытался покончить жизнь самоубийством, плакал, говорил, что не хочет жить… Но хотя бы не держал все в себе! Я знал, когда ему плохо, и мог помочь». –Дайске использовал магию, – Ютака подумал, что его объяснения прозвучат слишком беспомощно, но и сам для себя не мог обосновать это иначе. – Асато был нужен ему живым и способным понимать, что с ним делают... Тайшо знал, как это можно обеспечить. Когда его заклятия разрушились... ты помнишь, сколько понадобилось времени и сил, чтобы Тсузуки смог вернуться в строй... –Я не об этом... – Тацуми с трудом прогнал непрошеные воспоминания. – Он очень изменился после плена. Научился скрывать свои чувства. Я раньше хотел, чтобы он был более сдержан, а теперь уже не знаю, хорошо ли это... Я ведь даже не догадывался, что именно связывает его с Реем! Ты хоть представляешь, как он должен был мучиться, когда считал мальчика мертвым? «Как я могу представить такое? Только посочувствовать… причем им обоим, – Ватари вздрогнул. – Сейчиро легче понять. До сих пор не могу спокойно вспоминать, каково ему было, когда смерть Тсузуки подтвердили официально. А ведь Тацуми всегда относился к нему почти как к собственному ребенку... и продолжал заботиться, даже когда они перестали быть напарниками. Я тоже очень привязался к Асато, но для меня он был скорей старшим товарищем, который мог позаботиться обо мне...» –Сейчиро, – Ютака перевел дыхание, – может быть, Тсузуки просто отвык делиться своим горем? Столько лет под заклятием молчания... –Что же мне делать? – в голосе секретаря слышалось отчаяние. Ватари было непривычно видеть своего напарника в таком состоянии. «Как же я могу помочь тебе… вам обоим?» – с жалостью подумал он, глядя на растерянного Тацуми. –Поговори с ним... только очень осторожно, – посоветовал ученый. –Поговорить… но как? – удивился Сейчиро. «Я попросил Асато выпроводить Рея, – рассердился на себя секретарь, – а ведь у них сейчас наконец появился шанс сблизиться. Я даже не знаю, как начать разговор. Если я скажу, что мальчик может остаться, Тсузуки заподозрит, что я все узнал. Сказать, что ли, что я просто догадался? Не хочется подставлять Ватари, он ведь явно обещал молчать, раз так долго крепился...» –Старайся быть с ним предельно откровенным, – ответил Ютака, – думаю, так вам обоим станет легче. Ему сложно заговаривать первым, понимаешь? И не расспрашивай подробно, как ты любишь... сам можешь представить, какие там были подробности. Дай ему понять, что ничего не изменится к худшему оттого, что ты знаешь... –Попробую, – Тацуми не особенно верил, что получится, но честно решил, что хотя бы попытается. Он поднялся со стула... в поле зрения снова попал неподвижно лежащий Куросаки. «Ксо... о нем я чуть не забыл. Наверное, нужно сказать Асато, что Хисоке хуже... а может, не стоит его волновать? Не стал же Ватари поднимать его вчера среди ночи... мы и с этим, и с прорывом спокойно вдвоем разобрались, тем более что и разбираться было пока что особо не с чем... Да, а когда будет, не знаю даже, успеем ли мы понять! Странно уже то, что до сих пор все относительно тихо...» «А бон так и не пришел в себя... я боялся, что мы его своей дискуссией разбудим, но все куда серьезнее. Ума не приложу – что теперь делать, – подумал ученый, посмотрев в том же направлении. – В следующий раз подумаю, прежде чем поить кого-то очередным непроверенным лекарством...» –Как думаешь, что с ним? – мысли Ютаки прервал вопрос секретаря. – Я понимаю, что ты не знаешь, но ведь какие-то идеи у тебя есть? –Есть... вначале я на доктора думал, потом – на прорыв Хаоса, совпало ведь по времени, – Ватари подошел ближе к кровати и присмотрелся. Нет, ему показалось... мальчик все еще дышал, только очень тихо. – Но сейчас ведь ничего подобного не было! –Послушай... мне уже идти надо, перерыв закончился, – Сейчиро поправил галстук, потом очки, затем протер их платком, вернул на место и снова поправил. – Если что-нибудь изменится, тогда зови, а пока посмотрим, что будет, ладно? Может, он действительно на активность демонов так реагирует... Секретарь заставил себя развернуться и выйти из палаты, мысленно уговаривая себя успокоиться. Знаменитая выдержка Тацуми все-таки сработала – понадобилось всего несколько минут, чтобы взять себя в руки, скрыв напряжение и беспокойство за непроницаемой маской. Когда секретарь подошел к двери кабинета бывшего напарника, внешне он был абсолютно спокоен, но ему стоило приложить немало усилий, чтобы просто постучаться. –Войдите, – послышался слегка обеспокоенный голос Тсузуки. Сейчиро вошел в кабинет и огляделся. В кресле Хисоки крепко спал Рей. Он не отреагировал ни на стук, ни на ответ своего отца. «Наверное, он очень устал, – подумал секретарь, с жалостью глядя на мальчика, – бедный малыш». –Тацуми, я… – начал Тсузуки, краснея до самых ушей. «Как мне объяснить присутствие сына? – подумал аметистовоглазый шинигами. – Ведь Сейчиро ясно сказал, чтобы я отправил его обратно в Чиджоу!» –Потише. Мальчика разбудишь, – ответил Тацуми, и Асато замолчал от неожиданности. – Нам нужно поговорить, Тсузуки. –Что-то случилось с Хисокой? – испуганным шепотом спросил Асато. – Или еще что-нибудь произошло? Узнали что-то новое о том прорыве? –Нет, с Куросаки-кун все в порядке, – с легкостью соврал секретарь, – и вообще – пока все спокойно. Речь о тебе. –Обо мне… – растерянно произнес аметистовоглазый шинигами, и в этот момент он выглядел настолько беспомощным, что Тацуми поневоле захотелось защитить его, спрятать от всех проблем. –Да. И будет лучше, если мы поговорим в моем кабинете, чтобы не будить Рея, – сказал Сейчиро. – Ты не против? Асато молча покачал головой и последовал за бывшим напарником. «О чем таком важном он решил вдруг поговорить? – с замирающим сердцем думал Тсузуки. – Неужели потребует, чтобы я отправил мальчика к сестре? Что-то не похоже, иначе он не стал бы заботиться о его сне. Может, случилось что-то еще, что-то серьезное? Но тогда... причем здесь я?» Шинигами переместились в кабинет к Тацуми, и секретарь запер дверь. –Садись, Тсузуки-сан, – вежливо предложил Сейчиро, и Асато вдруг почувствовал, что секретарь сильно напряжен. «Как это похоже на него – прятать свои чувства, – подумал аметистовоглазый шинигами, – похоже, он волнуется не меньше меня...» –Кажется, Асато, мы слишком отдалились друг от друга... – грустно сказал Тацуми. – Вот к чему приводит недопонимание и постоянные недомолвки. –Нам обязательно говорить сейчас? – упавшим голосом спросил Тсузуки. Он вдруг почувствовал, как все внутри похолодело, а сердце будто перестало биться. –Да, потому что я не знаю, будет ли у нас время потом, – ответил секретарь, и Асато внутренне сжался от этих слов. – Неужели ты настолько сомневаешься в моем отношении к тебе, Тсузуки? – продолжил Сейчиро, и в голосе его было столько тепла и боли, что Асато вздрогнул и, подняв голову, удивленно посмотрел в глаза бывшему напарнику. То, что увидел Тсузуки, поразило его до глубины души. В глазах секретаря стояли слезы. Сейчиро снял очки и попытался незаметно утереть глаза. –Послушай… нельзя же держать все в себе, – негромко, но с силой сказал секретарь, – я беспокоюсь за тебя… Я ведь не слепой, Асато. Я вижу, что тебе до сих пор плохо. Тсузуки вдруг подумал, что бывший напарник выглядит немногим старше его, а без очков его лицо делается не таким уж и строгим. «Мы ведь когда-то работали вместе… и Тацуми всегда опекал меня. И все еще заботится, – подумал аметистовоглазый шинигами, – вот и сейчас... он волнуется из-за меня...» –Сейчиро... я... – Асато замялся, не зная, что сказать. Секретарь был прав, и не было смысла лгать, утверждая, что все уже в порядке. Ни о каком порядке и речи быть не могло. –Ты можешь все мне рассказать, Тсузуки, – мягко проговорил Сейчиро. – Тебе станет легче... разве ты забыл, как делился со мной раньше? Нельзя так долго молчать... Конечно, кое о чем я и сам догадывался, просто не хотел напоминать тебе о том, что случилось... думал, что так тебе будет легче скорей все забыть. Но, видимо, я ошибался. И я больше не хочу случайно причинять тебе боль, даже не зная, что задеваю больное место, – Тацуми тяжело вздохнул. – Пожалуйста, доверься мне, Асато. Пойми... это нужно нам обоим. «Хоть бы не испугать его, не ошибиться, – подумал секретарь, – я так стараюсь не давить на него… но как же тяжело подбирать правильные слова!» Тсузуки снова посмотрел в глаза своему напарнику, но не заметил в них и следа обычной холодности и сухости. «Может, мне и правда стоит открыться ему? – подумал аметистовоглазый шинигами. – Я так устал скрывать все... Да и Рей уже считает, что я стесняюсь его, из-за того, что мне не хватает духу рассказать о нем. Сейчиро не причинит мне вреда, ведь он всегда был так заботлив... а я только отталкивал его, отвергая помощь. Я ведь даже не думал, что обижаю Тацуми, скрывая свою боль! Наверное, он решил, что я совсем ему не доверяю...» Внутренний холод начал потихоньку уходить, уступая место желанию раскрыться перед кем-то действительно близким, избавиться от этого груза, гнетущего душу, но Тсузуки все еще было страшно. –Я просто не знаю, с чего начать, – ответил Асато. – Правда... я так старался это забыть, что совсем не думал о том, как поделиться моим кошмаром с кем-то еще... Так ничего и не забыл. –Можешь начать с того, как попал в плен, – тихо сказал секретарь, – о том, как ты сражался и для чего Тайшо нужно было устраивать все это, я уже знаю. Он ведь хотел сымитировать твою смерть… и надо сказать, ему это удалось. «Все доказательства были налицо... показания Ватари и твоих шики, энергетические следы... – Сейчиро с трудом прогнал воспоминание, на яркость которого совсем не повлияли два десятка лет. – Дайске спрятал тебя под барьером, чтобы создать полную иллюзию твоей гибели в бою, даже Графа удалось обмануть, он так сожалел о том долге, что ты оставил... скотина!» –Я был ранен, – Тсузуки прикрыл глаза, будто их начал резать дневной свет, – кажется, серьезно... Тайшо высушил меня так, что регенерация восстановилась не сразу. Я провел несколько дней между жизнью и окончательной смертью, прежде чем понял, что навсегда останусь в этом проклятом подвале. Вначале он не трогал меня... только отбирал энергию и изучал, но постепенно перешел от тестов к... пыткам. Ему нравилось смотреть, как я страдаю... кажется, ему было все равно, над кем издеваться, Дайске не видел ничего необычного в том, чтобы выйти на улицу, выбрать человека и зверски убить... или притащить домой и скормить полуживое тело демону, он показывал мне такое несколько раз. Когда Тайшо заметил, что я начинаю сходить с ума, он принялся экспериментировать с заклятиями, пока не подобрал одно, способное удержать меня на краю, ненадолго... Дайске вернул мне и способность к регенерации по той же причине – он хотел каждый раз начинать с чистого листа, когда речь шла о его многоразовых куклах, его источниках энергии... обо мне и его жене, Аои, – голос шинигами стал каким-то отрешенным, словно Асато говорил о чем-то, что не имело к нему никакого отношения. – Я уже несколько лет был его пленником, когда он решил поставить надо мной опыт. Ему было интересно, могут ли шинигами иметь детей. –Рей… – тихо прошептал секретарь, и Тсузуки кивнул в ответ. Тацуми казалось, что с каждым словом ему становится все холоднее... словно кто-то высасывает тепло из комнаты. «Мне плохо уже оттого, что я это слышу... Каково же было Асато? Нет, просто подозревать и получать вот такие доказательства – это очень разные вещи... я почти жалею, что завел этот разговор, но было бы стократ хуже так ничего и не знать!» –Да, он – мой сын. Этот подлец Дайске использовал меня и свою жену в качестве подопытных крыс, – Тсузуки сжал кулаки и на мгновение замолчал, переводя дыхание. –Ты любил ее? – спросил Тацуми, заглядывая в самую глубину аметистовых глаз. Он боялся услышать положительный ответ... –Нет, не любил. Тайшо силой заставил нас… вначале он надавил на меня, а когда понял, что я еще не сломан полностью, пригрозил иначе – если я не буду делать того, что он требует – это отразится на Аои. Она была такая хрупкая… я просто не мог допустить, чтобы этот подонок причинил ей еще больше боли из-за меня. И потом... я незаметно привязался к ней, – Асато снова замолк и провел пальцами по щекам, стирая слезы. – Аои стала лучиком света, который был мне так необходим. Это была иллюзия счастья, Сейчиро – иллюзия на двоих. Аои призналась, что любит меня... перед смертью. Дайске снял с нее заклятие молчания и позволил умереть... кажется, это была его благодарность за успешно проведенный опыт. Мне Тайшо выдал другую премию... наверное, ты об этом тоже догадался. После смерти Аои он пришел ко мне в подвал и сказал, что использует моего сына для экспериментов... думаю, именно тогда я и сломался окончательно. Знаешь… я провел в этом подвале восемь лет, и почти ничего не помню. Все было так однообразно, я жил словно в тумане... Издевательства, боль – я уже почти не реагировал на все это... только мечтал, что Тайшо подарит мне смерть, как и обещал. По большей части весь этот кошмар перестал казаться чем-то страшным, особенно под конец, когда Дайске утратил ко мне всякий интерес, а потом и вовсе передарил меня Наоко. Временами мне казалось, что все это происходит не со мной… наверное, так было легче воспринимать реальность и не сойти с ума. Я почти привык, Тацуми... привык к мысли, что навсегда останусь игрушкой, и боялся только двух вещей – надоесть своей хозяйке и попасться на глаза Тайшо. А потом... Мураки убил Дайске и похитил Рея, – шинигами судорожно вздохнул. «Какой он бледный, – подумал секретарь, вглядываясь в лицо бывшего напарника, – такое впечатление, что сейчас упадет в обморок. Но я не могу остановить его. Асато слишком долго молчал. Он просто должен выговориться...» –Я помню, как тебе было плохо, когда Наоко сказала тебе, что Рей погиб, – сочувственно сказал Тацуми. – Как ты понял, что она ошиблась? –Я узнавал у Графа, жив ли мой сын… во время той самой вечеринки. Я ведь никогда не верил, что он умер, – Тсузуки вдохнул поглубже и продолжил: – Но о том, что Рей находится у Мураки, я узнал случайно. Я был уверен, что доктор окажется не таким подлецом, каким он был на самом деле… знаешь, я ведь до сих пор боюсь, что Рей начнет вспоминать о том, что этот маньяк сделал с ним… – аметистовые глаза шинигами снова наполнились слезами. – Мне так больно, что мой сын повторяет мою судьбу… да еще и в таком возрасте. Сейчиро подошел к Асато и ласково обнял его, стараясь утешить и обогреть. Секретарь шептал бывшему напарнику какие-то ласковые слова, словно успокаивал плачущего ребенка, и Тсузуки вдруг почувствовал, что освободился от многолетнего груза молчания. Отпала необходимость скрывать что-то от дорогих ему людей, не было больше недосказанности и лжи. Теперь он мог просто оберегать своего сына, не придумывая никаких причин. «Наверное, нужно было давно открыться Тацуми, – подумал Асато, все еще немного дрожа от пережитого волнения, – хотя я, кажется, рассказал больше, чем хотел. Но главное, что Сейчиро понял меня… хотя разве могло быть иначе? Он всегда утешал меня в трудный момент, и, наверное, сам мучился, видя, что со мной что-то не так...» Секретарь не выпускал бывшего напарника из объятий. Ему хотелось убедиться, что Тсузуки успокоился окончательно. «Это был очень тяжелый разговор для нас обоих, – думал Сейчиро, – но я все же рад, что поговорил с ним. По крайней мере, если что-то произойдет, я не буду корить себя за то, что оставил Асато наедине с его страхами. А судя по тому, что творится в последнее время, произойти может что угодно. И кажется, неспроста состояние Куросаки-кун так резко ухудшилось. Я не верю в совпадения… он был недалеко от места вызова, и вполне возможно, что происходящее с ним – реакция на деятельность демонов! А это значит...» –Ой… мы оставили Рея одного, а он, наверное, уже проснулся, – полушепотом сказал аметистовоглазый шинигами, тут же перестав дрожать. Тацуми с некоторым сожалением выпустил бывшего напарника из объятий. «По-видимому, забота о сыне помогает ему забыть о собственных проблемах, – подумал секретарь, – впрочем, он всегда был таким… добрым, сострадающим». Сейчиро вышел из кабинета вслед за Тсузуки, и они вместе зашли в его рабочую комнату. Мальчик уже проснулся и стоял у окна, любуясь опадающими лепестками вечноцветущих сакур. Розовые лепестки кружились в воздухе, словно перышки каких-то диковинных птиц, опускались на землю и снова взлетали, потревоженные теплым ветром. «Он чувствует себя здесь как дома, – в который раз удивился Сейчиро, – живой среди мертвых... мальчик с кровью шинигами». Рей обернулся и улыбнулся вошедшим. –Уже проснулся, сынок? – спросил Асато, подходя к мальчику. – Прости, что я вышел. Мне нужно было поговорить с Тацуми-сан, – взгляд Тсузуки скользнул по лицу мальчика, и шинигами увидел еще одну седую прядь на виске Рея. «Что же это такое, – подумал Асато, и сердце его заныло от боли, – почему он седеет так рано?» Шинигами обнял сына и незаметно для него стер слезу. «Ему снова больно, – с горечью подумал Сейчиро, заметив, что бывший напарник плачет, – этот мальчик так дорог Тсузуки… Как же я сразу не понял, что на самом деле их связывало? Наверное, это казалось слишком невероятным...» –Вы пришли напомнить, чтобы я шел домой? – тихо спросил Рей, глядя поверх руки Асато. –Нет, – сконфуженно ответил секретарь, даже слегка заикаясь, – я пришел… совсем не за этим. Ты можешь оставаться, сколько захочешь. «Да что же это такое? Нужно взять в себя руки, – подумал Тацуми, призывая на помощь свое хваленое самообладание. – Надо же… давно меня никто так не смущал...» Никто не заметил, что мальчик улыбнулся, уткнувшись лицом в рубашку своего отца. Похоже, Рею доставляло удовольствие видеть обычно такого сдержанного секретаря в полном замешательстве. Хотя, конечно, сейчас его довольно-таки просто можно было вывести из равновесия. Тацуми слегка трясло – слишком уж большое впечатление произвел на него рассказ Тсузуки. Сейчиро поспешил выйти из кабинета бывшего напарника, сославшись на дела. Секретарь смог немного расслабиться, лишь когда оказался в своем кабинете. Тацуми снял очки и прикрыл горящие от невыплаканных слез глаза ладонью. Он чувствовал, как сердце сковывает странный холод. Хотелось кричать и крушить все вокруг, но Сейчиро только вдохнул побольше воздуха, стараясь не сорваться. Слезы были слишком большой роскошью. «Нет, я еще долго не смогу успокоиться... все время представляю, как он мучился там, – Тацуми понял, что попытки переключиться на другие темы или отвлечься иначе просто не сработают. Разве что ненадолго. – Тсузуки всегда будет тяжело вспоминать то время, когда он находился у Дайске... и я сожалею, что рассказал ему о том, что портал был открыт именно посредством энергии Тайшо. Вполне возможно, что этот негодяй сымитировал свою смерть – смог же он сделать такое с Асато, так почему бы не повторить этот трюк? Надо бы проверить... Главное, чтобы Тсузуки не догадался… хотя вряд ли он додумается до такого. И это только к лучшему, надеюсь. Не хватало ему сейчас еще и по этому поводу дергаться, проблем с сыном хватает. Да и Хисока... надеюсь, что моя ложь по поводу Куросаки не принесет никому вреда. Если мальчик действительно превратился в детектор активности Хаоса... это значит, что уже могло произойти нечто страшное. Мы очень мало знаем о Хаосе и его возможностях. Надо было проконсультироваться с Наоко, пока была возможность... сейчас уже поздно. Я помню, как она относится к Дайске...» Секретарь сжал кулаки. Тени в углах комнаты заколебались. Мысли о Тайшо вызывали горячее желание убить этого скота и сделать все возможное, чтобы от его души ничего не осталось. –В нижний мир... к его любимым демонам, – тихо прошипел Сейчиро. Это он еще мог себе позволить... по крайней мере, никто не подслушивал. Мысли вновь свернули на Асато. Закономерно... думать конструктивно сейчас просто невозможно, особенно наедине с собой... Перед мысленным взором секретаря помимо его воли проносились, словно кинокадры, сцены страданий и ужаса, пережитого Тсузуки. Тацуми внутренне содрогался, представляя, каково было его бывшему напарнику. Рассказа Асато было вполне достаточно для того, чтобы в красках увидеть пережитое им насилие. «Восемь лет кошмара. Просто чудо, что он смог пережить такое... и сохранить человеческий облик». Секретарь чувствовал, как становится сильнее страшный холод, словно сковывающий его душу. «Я бы не выдержал и дня, – подумал он, – просто сошел бы с ума или покончил с собой, несмотря на все заклинания. Мне даже трудно до конца представить, каково это… восемь лет и еще почти десять в роли игрушки, не способной даже поделиться с кем-то болью...» Сейчиро понял, что просто не в состоянии вынести все это в одиночестве. Единственным, с кем секретарь мог поделиться, был его напарник. Тацуми встал с кресла и вышел, громко хлопнув дверью кабинета. Секретарь буквально влетел в лазарет, напугав Ватари своим внезапным появлением. Вглядевшись в лицо Сейчиро, ученый тут же понял, в чем дело. –Вы… поговорили, да? – спросил Ютака, участливо глядя на коллегу. Тацуми утвердительно кивнул и тихо спросил: –Ватари, у тебя есть какое-нибудь успокоительное? –Да, конечно, – ученый бросился к шкафчику, перебирая дрожащими руками различные баночки. Наконец он нашел нужное лекарство и, налив в стакан воды, протянул его напарнику. Тацуми посмотрел на Ютаку остановившимся взглядом, и золотоволосому шинигами вдруг стало совсем не по себе. Секретарь механически протянул руку за стаканом, взял его и крепко сжал. Стакан рассыпался на мелкие кусочки, и вода из него вылилась на пол. Ватари схватил Тацуми за израненную руку, но секретарь ни на что не реагировал. –Что с тобой, Сейчиро? – испуганно спросил ученый. Секретарь неожиданно обнял напарника и зарыдал. В исполнении этого обычно жесткого и сухого человека подобное выражение чувств смотрелось особенно страшно. –Не могу больше, – ответил Тацуми, задыхаясь, зарываясь лицом в теплые шелковистые волосы Ватари, – я просто не могу представить, как Тсузуки мог выжить там… Я ведь до сих пор до конца не осознавал, через что он прошел. Знал, что он был в плену, что ему было плохо, но такое… Ютака ласково гладил напарника по спине, всем телом ощущая, как дрожит всегда такой сдержанный шинигами. –Успокойся, Сейчиро… Не надо, – тихо говорил он, – все прошло. Теперь все будет хорошо, правда. Ученый все-таки заставил секретаря сесть и выпить лекарство, на этот раз собственноручно поднеся стакан к его губам. Тацуми немного успокоился, но все еще нервно вздрагивал. –Я не думаю, что теперь все будет хорошо, – тихо сказал он, – я вообще не знаю, что будет дальше… Куросаки-кун так и не очнулся, и я подозреваю, что это все-таки реакция на активность Хаоса… значит, демоны уже действуют. И еще – я вовсе не уверен, что Тайшо погиб. Ведь взялась же откуда-то его энергия. К тому же... он мог сымитировать свою смерть точно так же, как в случае с Тсузуки. Я так боюсь отпускать Асато домой… ведь если этот негодяй действительно жив, то он с легкостью найдет его и Рея в Чиджоу. –Может, предложишь ему остаться в Мейфу? – предложил Ютака. Тацуми грустно покачал головой. –Если я предложу Тсузуки остаться, он может что-то заподозрить… ты только представь, что с ним будет, если он узнает о Дайске! Ведь Асато до сих пор его боится. –Этого не может быть, – недоверчиво отозвался Ватари, – Дайске погиб, и лично у меня нет сомнений на этот счет. Как по-твоему, смог бы он скрываться так долго, ничем себя не выдав? Ведь этот Тайшо – достаточно сильный маг… причем живущий за счет чужой энергии. Он просто не мог остаться незамеченным. Такие, как Дайске, не могут прекратить заниматься магией... –Мы и Тсузуки считали мертвым, – тихо, но категорично напомнил секретарь. –Да, – Ютака уставился в пол, словно внезапно заинтересовался до боли знакомым узором на вытертом линолеуме. – Но здесь же другая схема... как можно заставить свою свечу погаснуть? И потом, как думаешь – он скрывался от собственной дочери? –Они с Наоко могли быть в сговоре, – Тацуми ощутил, что выстроенная версия начинает рассыпаться. Секретарь не так часто видел Наоко, чтобы делать выводы... но он был неподалеку от ее дома, и энергии Дайске там не ощущал. «Даже если принять на веру то, что Наоко все это время лгала... смешно. Да и Рей уже давно живет с ней в одном доме, неужели он стал бы защищать Дайске?» –Сейчиро, ты и сам не веришь в то, что говоришь, – ученый подошел к напарнику и коснулся его плеча. Тацуми определенно еще не пришел в норму. – Тайшо мертв. Я думаю, что он все же стал призраком... и сотрудничал с доктором, чтобы открыть портал. И, знаешь... я надеюсь, что их авантюра провалилась. Все-таки заигрывать с Хаосом опасно, ты мне и сам говорил... –Можно, конечно, надеяться, что Дайске действительно мертв, – задумчиво ответил секретарь, – но одно я знаю точно – таких, как он, не так легко убить. Нельзя просто убедить себя в том, что они с доктором погибли по собственной неосторожности... –Я только говорю, что это не исключено, – Ватари осторожно попробовал помассировать плечи напарника. – Понимаешь, я пытаюсь думать логически. Судя по тому, что написано о воплощении Хаоса... Успокоительно-информативный монолог прервал негромкий стон, донесшийся со стороны кровати. Хисока приоткрыл глаза и почувствовал себя так, словно вынырнул из воды в непригодный для дыхания воздух. В огонь и дым... в ядовитый газ. «Как же много боли…» Волна эмоций Тацуми захлестнула эмпата, еще до конца не очнувшегося от темного беспамятства... которое не было таким уж плохим, особенно по сравнению с некогда испытанными мальчиком переживаниями. Умирать от проклятия было куда больнее, не говоря уже о том, как оно было приобретено... да и ощущать сейчас, на расстоянии, душащую боль другого шинигами тоже – хуже. Куросаки в полной мере прочувствовал страдания своего напарника в представлении Сейчиро и то, что пережил сам секретарь, услышав рассказ Асато. В глазах мальчика помутнело от пережитой им чужой боли, он бессильно повернул голову набок и застонал. –Он очнулся, – почему-то шепотом сказал Ютака, подходя к кровати, на которой лежал Хисока, и всмотрелся в лицо мальчика. Куросаки открыл глаза, словно почувствовав на себе взгляд ученого, и Ватари едва не отпрянул, заметив, что глаза мальчика вдруг потемнели. «Ксо… что это? – испуганно подумал Ютака, не в силах оторвать взгляда от странного зрелища, хотя его и захлестывал прямо-таки животный страх. Ученый внимательней пригляделся к мальчику, и увидел нечто действительно странное. – Вихрь... как у Наоко и Рея. Неужели... Хаос?» Сейчиро удивило внезапно наступившее молчание. «Что там произошло? – обеспокоенно подумал секретарь, вставая с места и подходя к кровати. – Ему что – стало хуже?» Но, едва Тацуми подошел к Куросаки, как мальчик перевел на него измученный взгляд. Глаза Хисоки широко распахнулись, в них плескались боль и ужас. «Я чувствую его… даже не прикасаясь... но как же это тяжело!» – Хисоке показалось, будто его с головой окунули в эмоции секретаря, и Куросаки снова застонал. Мальчик не выдержал и мягко соскользнул в беспамятство. Правда, теперь он уже не казался мертвым. Скорее – просто спящим. –Как ты думаешь – что это с ним? – спросил Сейчиро, изумленно глядя на напарника. –Все будет нормально, – Рей, казалось, не совсем осознавал, что говорит вслух. В кабинете он сейчас был один, отец ненадолго вышел... к счастью, ему не стоило это видеть. Мальчик придерживал ладонью словно рвущееся из груди сердце. Оно билось с пугающей частотой и болело... единственная боль, которую Рей еще мог ощущать. Сигнал... –Все хорошо... ты с этим справишься, – прошептал мальчик, прикрывая глаза. Говорил он сейчас вовсе не с собой, а с другом, которому было куда хуже. В груди будто повернули кусок стекла... боль рванулась наружу. –Все в порядке... Хисока, спи... осталось чуть-чуть... Под веками плавали радужные круги. Рей откинулся на спинку кресла и заставил себя открыть глаза. А также – опустить руки на подлокотники. От бесформенного куска боли остался крошечный осколок... его можно было терпеть. «Похоже, дело все-таки в крови Рея. Да уж, у этого лекарства слишком серьезные побочные эффекты. Наверное, я зря поторопился предлагать его Хисоке, – мысленно укорил себя Ютака. – И как отреагирует Сейчиро, если я расскажу?» –Так ты что-то знаешь? – повторил секретарь, проницательно взглянув в глаза напарника. –Это похоже на проявление Хаоса, – смущенно ответил ученый, – я видел нечто похожее у Рея и его сестры. Не думал, что до такого дойдет... –С этого места поподробней, пожалуйста, – сказал Сейчиро, сверля напарника взглядом. –Понимаешь, я использовал кровь Рея в качестве основы, когда избавлял Хисоку от проклятия Мураки, и вот что из этого вышло, – Ютака покраснел до ушей и снова принялся за созерцание пола. – Но ведь получилось же... я смог передать Куросаки это свойство... и проклятие исчезло! –Опять эти твои эксперименты! – взвился Тацуми. – Ты хоть соображаешь, что натворил? –Это случайно вышло… Понимаю – я должен был проверить, протестировать, но мне просто не терпелось помочь Куросаки-кун, – начал оправдываться Ватари. – Я не мог даже представить, что будет такой побочный эффект... –И что теперь? – секретарь тяжело вздохнул. – Хисока из-за этого реагирует на всплески Хаоса? Ему так и будет плохо, пока все не успокоится? –Нет, – ученый поднял глаза на напарника. – Бон действительно отреагировал на прорыв... но, похоже, это запустило процесс. В это время в доме Тайшо продолжался разговор, начавшийся еще ночью. –Наоко, – почти материальный Дайске внимательно смотрел на свою дочь, – я не виню тебя в моей смерти. Эту ошибку ты в конечном итоге исправила сама... Тайшо откинулся на спинку кресла и внимательно изучил потолок. Девушка молчала. –К тому же, ты прекрасно справлялась с домом, пока меня не было. Не без огрехов, но вполне терпимо... Мне не понравилось только одно. Твоя мелкая глупая ложь... Наоко чуть наклонила голову влево. Стоявший за спинкой ее кресла Акира положил руки на плечи невесты. –Не стоило врать моему отцу и отпускать игрушку на волю. Я понимаю, что ты неоднозначно относилась к этому шинигами, но в свое время он собирался убить моего отца, да и на меня нападал... Я победил его, – Дайске усмехнулся. – И подарил тебе, насколько ты помнишь, с одним условием... Теперь я заберу его обратно. Ты приведешь его ко мне... Девушка медленно кивнула. –Это еще не желание. Просто наказание за твою ложь и неумное поведение. Я редко наказывал тебя, Наоко. Но в этот раз... ты не станешь отрицать, что повод есть. Когда я окончательно воскресну, ты приведешь ко мне Тсузуки. Потом я позволю тебе его убить. Я понимаю, что ты уже взрослая женщина и такая игрушка тебе не нужна. Что касается твоего брата... я думаю, что он вернется сам. Ему будет скучно без тебя... точнее, без вас обеих. –Да, – Наоко выпрямилась и заложила ногу за ногу. – Папа, я все поняла. –Сколько мне еще ждать? – Тайшо хмыкнул, показывая на свое полупрозрачное тело. –Пару дней, может, чуть больше... Мы не сохранили твое тело, извини, – девушка изобразила покаянное лицо. – Хотя, думаю, по прошествии такого времени разницы все равно никакой. Одни только вопрос – почему ты не доверил свою душу мне? Почему Рей? Ты любил его больше, чем меня? –Прости, – Дайске поднялся на ноги и наполовину подошел, наполовину подплыл к дочери. – Это особенность заклятия. Малыш, я не думал, что меня могут убить в твоем присутствии... –Я до сих пор казню себя за то, что меня не было рядом, – Наоко глубоко вздохнула и коснулась призрачной руки. Куросаки открыл глаза, зажмурился и снова размежил веки. В палате было темно, за окном при свете луны сыпали лепестками вечноцветущие сакуры. «Ну вот… кажется, я наконец проснулся», – подумал шинигами, чувствуя прилив новых сил. Хисока вспомнил, что ему снился Рей. Кажется, мальчик шептал ему слова поддержки, но сон вспоминался как-то смутно. Дверь заскрипела, и в комнату вошли Рей с Тсузуки. –Что вы здесь делаете… ночью? – удивленно спросил младший шинигами. –Ночью? – удивленно спросил Асато, щелкнув выключателем. Куросаки поморщился от бившего в глаза света, – сейчас вечер, причем не такой уж и поздний. Наверное, Ватари-сан просто погасил свет, чтобы ты спал спокойно. Как ты себя чувствуешь? – аметистовоглазый шинигами подошел к кровати. –Нормально, – ответил Хисока. Он только сейчас заметил у самой двери Ютаку, стоявшего с растерянным видом – ученый явно стеснялся войти в палату. «Мало того, что я виноват в случившемся с Куросаки-кун, так еще и перед Тсузуки неудобно. Надо же так проболтаться. Он же просил меня не говорить никому, а я даже соврать не смог нормально! Теперь Асато никогда не будет мне доверять... – ученый поймал взгляд Хисоки и подумал: – Хоть бы бон случайно не сказал, что ему было плохо. Сейчиро ведь не рассказывал об этом Тсузуки…» «Мой напарник так взволнован, – подумал Куросаки, глядя на Асато и удивленно замечая про себя, с какой легкостью читает мысли Ватари и Тсузуки, – Ютака прав – не стоит его расстраивать еще больше. Тсузуки и так хватает воспоминаний… да и разговор с секретарем оказался очень тяжелым, причем для обеих сторон», – мальчик вздрогнул, вспомнив боль, исходившую днем от Тацуми. «От этого можно и заслониться», – услышал Хисока мысль Рея. Куросаки отлично помнил, что его друг умеет ставить барьеры, и тоже попытался усилием воли отгородиться от мельтешивших в воздухе мыслей и чувств. «Надо же – получилось, – обрадовался эмпат. Ему сразу полегчало, – но все-таки нужно будет поговорить с нашим горе-ученым!» –Хисока, нам пора идти домой. Мы с Реем хотели просто хотели проведать тебя перед сном, – Асато ласково погладил напарника по волосам. – Выздоравливай поскорей. Спокойной ночи. «Как жаль, что Рей тоже уходит», – огорчился эмпат. Он проводил своего друга грустным взглядом. Рей оглянулся у самой двери и с улыбкой посмотрел на Куросаки. Хисока вдруг понял, что этот мальчик понимает его лучше других – возможно, потому, что мысли эмпата вовсе не были для него тайной. «Ну что же…. Теперь мне предстоит разговор с Ватари-сан, – подумал юноша, когда за Реем и Тсузуки захлопнулась дверь, – наш ученый, конечно, немного виноват, но мне не настолько плохо, чтобы он казнил себя так!» Однако Ютака опередил его. –Как ты себя чувствуешь… на самом деле, бон? – тихо спросил он, подходя поближе к кровати, но стараясь не встречаться с мальчиком взглядом. –Со мной все хорошо, – ответил Куросаки, взяв ученого за руку, – не нужно так мучиться. Ты ведь сделал все, чтобы помочь мне. И не так уж и страшно получилось, честно... все уже прошло. –Правда? – с надеждой уточнил Ватари. – Знаешь, я так испугался, когда ты лежал, словно мертвый. Думал, что совершил что-то ужасное. Да и Сейчиро тоже разволновался, даже поругал меня, – щеки ученого покрылись нежным румянцем, – хорошо, что ты не сказал ничего своему напарнику – ведь мы с Тацуми скрыли от Асато, что тебе становилось хуже. –Я так и понял, – с улыбкой сказал мальчик, – почувствовал… Знаешь, мне кажется, я стал немного сильней. –Вот как? – в глазах Ютаки блеснул неподдельный интерес. –Ну, вот мы и дома! Добро пожаловать! – приветливо сказал Тсузуки, открывая дверь квартиры и изображая гостеприимный жест. – Заходи, сынок. «Как тут темно», – подумал Рей, вздрогнул и почти непроизвольно начал шарить по стене в поисках выключателя, однако Асато опередил его. При включенном свете стало заметно, что в квартире царит такой же беспорядок, как и вчера, но аметистовоглазого шинигами это похоже, не волновало. –Хочешь чаю? – спросил он у сына. –Да, не отказался бы, – ответил мальчик. Тсузуки ушел на кухню, и через некоторое время вернулся с подносом, уставленным чашками и большим блюдом с пирожными. Правда, скоро стало понятно, что сладости он принес в основном для себя – Рей все равно не съел бы это даже за год. Но мальчику все же понравился рулет – с виду он был таким аппетитным, что Рей не удержался и решил отрезать себе кусочек. «Интересно, как там Наоко? И... чего потребует от нее Дайске?» – задумался мальчик, и даже не заметил, как поранился. Просто рука дрогнула, стоило подумать о приемном отце. Рей понял, что что-то произошло, только когда заметил испуганный взгляд Асато. «Ну почему я не нарезал этот рулет сам? – укорил себя Тсузуки. – Вот теперь он порезался, а у меня даже пластыря и то дома нет… вот что значит быть шинигами и надеяться на ускоренную регенерацию…» –Что случилось? – спросил Рей и, проследив взгляд отца, улыбнулся. – Не переживай, сейчас заживет… мне даже не больно, честно! –Покажи! – потребовал Асато, осторожно взяв мальчика за руку. – Это – не больно? «Дайске давно уже обозвал бы меня безруким идиотом, – подумал мальчик, – а Тсузуки так переживает за меня, будто сам порезался… хотя нет… порежься он сам – тоже не обратил бы на это внимания...» Аметистовоглазый шинигами тем временем наблюдал, как ранка схватилась и начала медленно затягиваться. –Не надо волноваться, папа, – спокойно ответил мальчик, и шинигами внезапно понял, что ему действительно не больно, – теперь я могу лечить себя сам. «В этом мы похожи. У Рея все-таки тоже высокий уровень регенерации», – подумал Асато, чувствуя, как спадает напряжение. –Мне не хватало тебя, папа, – тихо произнес мальчик. –Я теперь всегда буду рядом, малыш, – ответил Тсузуки, мягко обнимая сына. «Всегда рядом? Я не могу поручиться даже за завтрашний день, – с грустью подумал мальчик, но ничего не сказал – слишком не хотелось расстраивать Асато, – рано или поздно меня хватятся, и я даже боюсь подумать о том, что будет дальше. Что, если они сделают что-нибудь с ним?» Рей еще ближе прижался к отцу, то ли ища защиты, то ли сам желая защитить этого необычного шинигами. Через пару часов Тсузуки наконец заметил, что его сын очень устал. «Мальчику уже пора спать, – подумал он, – он ведь еще днем был такой утомленный… я совсем забыл, как обращаться с детьми!» Асато начал стелить себе постель на диване. Свою кровать он решил уступить Рею. Наконец шинигами покончил с приготовлениями, и пожелав сыну спокойной ночи, отключил свет. Тсузуки заснул почти сразу, но внезапно пробудился среди ночи. В его комнате горел свет. «Почему Рей не спит? – подумал шинигами, взглянув на часы. – Уже почти три... Время позднее…» Асато встал и прошел в свою спальню. Мальчик действительно не спал – он полусидел на кровати, укутавшись в одеяло. –Что случилось, сынок? – как можно спокойнее спросил Тсузуки. –Я не могу уснуть, – ответил Рей, и Асато отчетливо почувствовал, что его сын чего-то боится, – я… не люблю темноту. –Хочешь, я останусь с тобой? – спросил шинигами, подходя к кровати и ласково гладя мальчика по волосам. Рей кивнул и немного отодвинулся, уступая место отцу. Тсузуки лег рядом и осторожно обнял мальчика. –Не бойся, малыш. Я рядом, и никуда не уйду, обещаю. Спи спокойно, – тихо проговорил Асато, целуя сына в лоб, – спокойной ночи. Рей закрыл глаза, притворяясь спящим. Заснуть он не мог, но волновать отца ему не хотелось. Вскоре послышалось мерное дыхание шинигами. Мальчик снова открыл глаза и уставился в потолок, стараясь не шевелиться, чтобы не разбудить Тсузуки. Асато проснулся от звонка. Он попытался нашарить на тумбочке будильник, но там его не было. Проклятые часы продолжали где-то пищать. «Неужели я уже швырнул их, а они не сломались?» – удивленно подумал шинигами, не сразу вспомнив, что собственноручно отнес будильник вчера к дивану. Встав с кровати, Тсузуки отправился в комнату, и наконец отключил эту пронзительно пищавшую гадость. Затем шинигами направился на кухню и увидел там спокойно завтракающего Рея. –Доброе утро, – по возможности миролюбиво сказал Асато, стараясь ничем не выдать своего раздражения – вставать по утрам для него было настоящей пыткой. Тсузуки решил наполнить чайник и, подойдя к раковине, полной грязной посуды, обнаружил в ней чашку из-под кофе. «Странно… я пью кофе очень редко, – подумал шинигами, – чай как-то родней. Но откуда чашка? Наверное, Рей… бедный мальчик. Неужели он так и не смог уснуть этой ночью?» Тсузуки наскоро позавтракал – съел всего-то около дюжины пирожных – и начал собираться на работу. Рей выпил чай и встал из-за стола. Асато заметил про себя, что мальчик уже одет. –Папа, я хотел бы увидеться с Хисокой, – сказал он. –Я тоже, – честно ответил аметистовоглазый шинигами, – ну что – пошли? Лучик утреннего солнца пробежался по щеке Куросаки и остановился на его веках. Шинигами улыбнулся и открыл глаза. Пробуждение показалось на редкость приятным, хотя за последнее время в жизни мальчика происходило мало хорошего. Дверь открылась без стука, и на пороге показался Ватари. –Доброе утро, бон, – сказал ученый, – как ты себя чувствуешь? –Хорошо, – ответил эмпат. Ютака подошел к кровати и положил ладонь на лоб Хисоки. –Ну, по крайней мере, жара у тебя нет. Раздевайся, я тебя обследую, – сказал ученый. Куросаки послушно снял пижамную куртку, и Ватари внимательно осмотрел мальчика. – Кажется, с тобой все в порядке, но я бы оставил тебя здесь еще хотя бы на денек, – наконец сказал Ютака, – понимаешь, я вовсе не уверен, что и дальше все будет нормально. Куросаки кивнул и начал одеваться. –Судя по всему, ты стал… – ученый ненадолго призадумался, прикидывая, как бы правильней выразиться, – носителем Хаоса, оттого и отреагировал так болезненно на его проявление. Понимаешь, пока ты спал, я тут провел пару анализов, и все подтвердилось... –Я знаю, – мальчик улыбнулся, – я все это почувствовал. Я же говорил, что стал гораздо чувствительней. «Ну вот и хорошо, – подумал Ватари, – по крайней мере, мне не придется все ему разъяснять...» В этот момент в дверь постучались. –Войдите, – хором ответили Ютака и Хисока. В палату вошли Тсузуки и Рей. –Привет! – радостно выкрикнул аметистовоглазый шинигами, и тут же подбежал к кровати напарника. – Выздоравливай поскорей, а? Без тебя как-то совсем скучно! Куросаки словно и не слышал Асато, его взгляд был прикован к мальчику. Рей светло улыбался ему, и это было лучше всяких слов. Эмпат наконец посмотрел на напарника и сказал: –Спасибо. Вот и Ватари говорит, что я иду на поправку. Ты постарайся не запускать работу, ладно? А то Тацуми-сан будет недоволен. –Ну, я пойду тогда? – немного огорченно сказал аметистовоглазый шинигами. –Папа, а можно я останусь с Хисокой? – спросил Рей. –Оставайся, конечно, – махнул рукой Тсузуки. «Здесь-то он точно в безопасности», – подумал Асато. –Мне тоже пора… – заторопился ученый, справедливо полагая, что друзьям есть о чем поговорить. Ютака и Асато вышли из палаты, и Рей приблизился к кровати. –Садись, – сказал Куросаки, и мальчик присел на краешек постели. – Я так не хотел, чтобы ты уходил вчера, – голос шинигами срывался, он судорожно схватил друга за руку. Хисока только сейчас почувствовал, насколько устал от пережитого, и знал, что только Рей способен понять его. Да, мальчик мог довериться Ватари или Тсузуки, и даже был уверен, что они посочувствуют ему. Но по-настоящему понять его мог только тот, кто пережил нечто подобное. –Я знаю, что тебе было плохо, – ответил Рей, сплетая пальцы с пальцами Куросаки, – но все пройдет, правда. –Я укорял тебя в трусости, а сам… едва не сошел с ума от страха и боли, – ответил Хисока, чуть не плача. –Не надо, не переживай так, – мальчик обнял эмпата, пытаясь хоть как-то успокоить его. «Какое странное чувство, – подумал Куросаки, – меня словно притягивает к нему… так хочется быть ближе, отдаться этому теплу. Даже не представляю, что бы я делал без него…» Рей немного отстранился, и Хисока заглянул ему в глаза, а потом приблизил свое лицо к лицу мальчика, словно желая поделиться какой-то тайной, и неожиданно поцеловал Рея в губы. «Что я делаю? – тут же опомнился эмпат, почувствовав страх и удивление своего друга, явно не ожидавшего такого поворота событий. – Как я мог думать о Рее так, словно он… словно мы… Ксо! Мы же друзья! А теперь он будет избегать меня, как чумы…» Куросаки с большим трудом заставил себя посмотреть на Рея и, поймав растерянный взгляд мальчика, отчаянно покраснел. –Прости меня, пожалуйста, – тихо проговорил Хисока, стараясь выровнять дыхание, – я правда не понимаю, как это могло произойти. «Я ничем не лучше Мураки… – с болью в сердце подумал эмпат, – едва не накинулся на мальчика… Нет, я хуже. Доктор хотя бы с друзьями так не поступает, а я…» Хисока готов был расплакаться, но тут же почувствовал легкое прикосновение к своей руке. –Не переживай так... ты вовсе не похож на Мураки, правда, – мальчик вздрогнул, явно вспомнив свое пребывание в плену у доктора, – он… просто изверг. Знаешь... это ведь после того, что он сделал со мной, я и потерял способность чувствовать боль. Жаль только, не сразу... Шинигами очень хотелось утешить друга, но он не смел даже пошевелиться, чтобы не спугнуть Рея. Куросаки отлично понимал, что мальчик показывает ему не все, как-то приглушает эмоции, чтобы не шокировать своего друга, но образы все равно были настолько яркими, что эмпата словно било током. То, что Мураки сделал когда-то с самим Хисокой, теперь казалось нестрашным, словно обычная школьная драка. «Как он пережил все это? – спросил себя эмпат, в очередной раз содрогаясь от увиденного, – я бы, наверное, умер… покончил бы с собой. Мне этот маньяк хотя бы память стер… А Рею приходится жить с этим...» Мальчик отпустил руку шинигами. Хисока с облегчением перевел дыхание. Ему казалось, что на запястье, в том месте, где его держал Рей, остался ожог... и эмпат невольно посмотрел на свою руку. Никакого следа на ней не оказалось, но от ощущения не так просто было избавиться. «Теперь я понимаю, почему он считает себя ненужным и врет своему отцу… что ж… не мне осуждать его. Я даже не знаю, как сам бы поступил на его месте...» – подумал Хисока. Ему было еще трудней смотреть в глаза Рею после того, что он неожиданно узнал. Дело было не только в моральных и физических издевательствах Мураки. Этот мальчик всегда чувствовал себя никчемным, даже в своей семье. Дайске постоянно относился к нему с некоторым презрением, но, несмотря на это, Рей был очень привязан к приемному отцу… пока не узнал правду о своем появлении на свет от Хисоки. Везде чужой, везде лишний, он никому не был нужен, кроме разве что родного отца, сестры и Куросаки. «Как бы я хотел помочь тебе… – беспомощно подумал шинигами, – хоть как-то оградить от этого ужаса и боли...» Хисока внезапно понял, почему напарник всегда опекал его, словно ребенка – Куросаки напоминал ему сына, которого он чуть не потерял. И... наверное, Асато смотрел на него так, как он сейчас смотрит на Рея. Как взрослый, переживший кошмар – на ребенка, испытавшего нечто худшее. Эмпат снова взглянул на Рея, и его охватило чувство жалости. Мальчик выглядел несчастным и совсем потерянным. –Не грусти, не надо, слышишь? – тихо сказал Хисока и осторожно обнял своего друга. Сейчас он просто сочувствовал мальчику и знал, что Рей поймет его правильно. Шинигами было все еще страшно, что снова вернется это странное ощущение. И что друг все же испугается его и уйдет... а если насовсем? Хисока никак не мог понять, почему испытывает такое чувство к Рею, и считал, что должен отогнать от себя эту мысль, стараться думать о нем только как о друге... «Бедный мальчик… – Куросаки представил, как должно быть тяжело Рею. – Он ведь чувствует себя так, будто из-под ног постоянно выбивают землю. Сначала Мураки... подонок, недостаточно ему было просто поизмываться, еще и довел Рея до того, что он собственной сестре и то довериться опасался... не говоря уж о том, что о себе думал! Ну, с этим мы разобрались, хоть с Тсузуки у них теперь все в порядке. Только в остальном сплошные минусы. Как представлю, что ему пришлось чувствовать, когда доктор управлял им... и теперь Рей не может вернуться домой, постоянно чего-то боится… А тут еще и я со своими приставаниями!» Когда Ютака и Асато вышли за дверь и отошли на приличное расстояние от палаты, аметистовоглазый шинигами схватил ученого за руку. –Ватари, я хочу поговорить с тобой, – тихо сказал Тсузуки. –В чем дело? – Ютака нервно поправил очки. –Я хотел спросить, как там мой напарник, – ответил Асато. – Что с ним было? Теперь ты хоть что-нибудь можешь сказать по существу? –С ним все в порядке… это просто побочный эффект… реакция на прорыв Хаоса после приема того лекарства… против проклятия, – горе-ученый отчаянно покраснел и отвел взгляд, ожидая реакции сотрудника на его слова. Однако Тсузуки не стал укорять его. «Зачем мне ругать Ютаку? Ему, наверное, и так уже досталось от Тацуми, или достанется, когда секретарь узнает… И вообще, Ватари без того переживает за свою оплошность», – подумал Асато. –У Рея тоже была реакция на прорыв, – наконец отозвался аметистовоглазый шинигами, – как ты и предсказывал. Только вот он не сказал, как именно все это происходило. Что я еще хотел сказать… Рей этой ночью не спал почти. «Ну, после всего, что с ним произошло – ничего удивительного, – подумал ученый. – Интересно, знает ли Тсузуки? Вряд ли… если бы знал – поделился бы со мной или Тацуми, а уж Сейчиро точно сказал бы мне. И вообще – лучше уж мне держать язык за зубами, а то опять ляпну что-нибудь лишнее». –Знаешь, он не спал по ночам все время после возвращения. Отсыпался в основном днем… такое иногда случается, – ответил Ютака, тщательно подбирая слова. –Это опасно? – быстро спросил Асато. – Ему можно как-нибудь помочь? «Какой у него растерянный вид, – подумал ученый, – наверное, нервные клетки и у шинигами восстанавливаются с большим трудом… а тут, как назло, проблема за проблемой…» –Это нормально… не волнуйся так, – Ватари попытался улыбнуться, – скорей всего, пройдет само собой. Со временем. –А что будет с Куросаки-кун? – аметистовоглазый шинигами, как всегда, заботился не только о сыне. – Понимаешь… я думаю, не случайно он стал реагировать на Хаос. И я боюсь, как бы с мальчиком не случилось что-нибудь… ужасное. –Я присмотрю за ними, Тсузуки, – ласково ответил ученый, положив руку на плечо друга, – а ты постарайся успокоиться. Пойми, Асато – ты нужен им обоим – и Хисоке, и Рею. –Спасибо, Ютака, – с некоторым облегчением вздохнул аметистовоглазый шинигами, – мне пора идти работать… – Тсузуки развернулся и пошел по коридору. «Ничьих нервов не хватает... – подумал Ватари, глядя в спину удаляющемуся шинигами. – Сидим и ждем, пока не случится что-нибудь страшное, но даже представить не можем, когда и что... Нужно все-таки осмотреть Рея. Нехорошо, что он так долго находится в состоянии стресса. Возможно, я все-таки чем-нибудь смогу помочь. Правда, я не силен в психиатрии, но всегда готов выслушать». С этими мыслями Ютака направился в лазарет, чтобы проведать мальчиков. Остановившись перед дверью палаты, ученый почему-то постучался, хотя обычно этого не делал, справедливо считая, что стесняться врачей не нужно по определению. –Войдите, – послышался в ответ голос Куросаки. –Я тут зашел проверить, как вы… оба, – немного растерянно ответил Ватари, зайдя в палату. «Бон так ласков с Реем… его чувства, на мой взгляд, переходят за грань дружеских, – Ютака прекрасно все рассмотрел, хотя Хисока и выпустил Рея из объятий, как только услышал в коридоре шаги ученого. – Но это, конечно, их личное дело». –Рей, я все хотел спросить, – продолжил он, глядя на мальчика, – сестра не водила тебя к врачу? –Наоко сама лечила меня… в физическом смысле, – Рей отвел глаза в сторону, – ей даже напрягаться для этого не нужно – достаточно просто быть рядом, и все само собой приходит в норму. «Правда, во многом я не мог ей сознаться, – подумал мальчик, – например, в том, что мне не давали покоя мысли о Тсузуки. К тому же я почти не выходил из дома в то время, разве что пару раз вместе с Хисокой...» «Может, именно поэтому и Асато продержался так долго, несмотря на то, что Дайске выкачивал из него энергию чуть ли не до последней капли», – мелькнула внезапная догадка в голове ученого. Однако вслух Ватари сказал совсем другое. –А как ты себя чувствуешь? – спросил он у Рея, – спишь нормально? Мальчик покраснел. –Это вам папа жаловался, да? – спросил он, наконец подняв глаза на ученого. –Рей, ты ведь понимаешь, что Асато очень волнуется за тебя… и за Куросаки-кун тоже, – сказал Ютака. «Хотя мальчик, безусловно, выглядит гораздо лучше, чем раньше… это я еще вчера заметил... впрочем, нервы у него все равно на пределе, и это понятно». Мальчик весь сжался от слов Ватари, будто ему сказали что-то страшное. «Волнуется… и опять из-за меня, – подумал Рей, – как я ни стараюсь не доставлять ему хлопот, ничего не получается. Он всегда будет переживать из-за меня!» –Ватари-сан, может, не нужно беспокоить Рея сейчас? – Хисока пристально, едва ли не со злобой посмотрел на ученого. Последние мысли своего друга он прекрасно расслышал. – Тсузуки, конечно, волнуется, это естественно... но зачем так давить? Ютака почувствовал себя нехорошо. Только сейчас он подумал, что его слова могли чем-то задеть мальчика. И... определенно, задели. Обоих мальчиков... У Куросаки даже глаза потемнели – так он расстроился за друга. «Хисока, не надо», – внезапно услышал младший шинигами мысль Рея. Ватари съежился под взглядом потемневших глаз эмпата. Хотелось спрятаться или убежать, но ученый не мог заставить себя пошевелиться. Но внезапно глаза Куросаки приняли прежний цвет... у Ютаки создалось впечатление, будто юноша пришел в себя после страшного сна. –Хорошо... я больше не стану ни о чем спрашивать, – подавленно сказал ученый, наконец оторвав свой взгляд от лица Хисоки, – но я просто должен был уточнить. Как врач. Ведь состояние Рея волнует не только Асато. Я тоже беспокоюсь о нем. Но если вам это неприятно... –Да что уж там, – тихо сказал Рей, по-видимому понимая, что скрывать что-либо уже просто бесполезно. – Я действительно не сплю по ночам. Не могу даже глаза закрыть, когда темно. Но я сплю... днем, правда, и совсем немного – всего несколько часов, чтобы не запоминать сны. –А при включенном свете? – к Ватари вновь вернулась любознательность. –Нет, – мальчик покачал головой. – Я пробовал... один раз даже заснул, когда совсем устал, но Акира случайно выключил лампу, и... Рей опустил взгляд, плечи мальчика задрожали. –Ну что – удовлетворил свое любопытство? – злобно прошипел Куросаки. – Добился своего? Ты опять его огорчил! Теперь рад, что все разузнал? «Да что это с ним? – подумал ученый. – Да, я, возможно, проявил излишнее любопытство, но Рей, между прочим, сам начал рассказывать. Может, ему просто необходимо было поделиться этим хоть с кем-нибудь. А бон... он стал таким агрессивным. Раньше он вел себя иначе». –Успокойся, пожалуйста, – мальчик осторожно погладил Хисоку по руке. – Мне сложно об этом говорить... но, наверное, надо. Я так устал... и боюсь, что папа поймет... Я не могу сказать ему, что на самом деле все помню. Куросаки неожиданно вспыхнул. «Все-таки что-то между ними есть», – снова промелькнула мысль в голове Ватари, но Ютака постарался поскорей отогнать ее, чтобы Хисока ничего не почувствовал. –Я ничего не скажу Асато, – поспешил он заверить мальчика, – ты сам расскажешь ему, когда будешь готов. Но попомни мое слово – недомолвки никогда не ведут ни к чему хорошему. –Как будто от того, что я расскажу, ему станет лучше, – с горечью сказал Рей. – Он и так с ума сходит. –Я все понимаю, малыш. Но рано или поздно Тсузуки узнает. И поверь – ему будет только больней от твоего недоверия, – тихо ответил Ютака. «Мой напарник и сам скрывал от Тацуми то, что с ним произошло, – подумал эмпат, – и ведь тоже потому, что боялся причинить боль. А что в итоге? Сейчиро действительно страдает... даже сейчас. Только к переживаниям за Асато прибавилась еще и боль от того, что Тсузуки не рассказал ему об этом сразу. Но все же Ватари действительно переходит все границы. Кто ему позволил читать нравоучения Рею?» Юноша перевел взгляд на ученого, и тот, по-видимому, понял все без слов. –Мне пора идти, – сказал Ютака, заливаясь краской. По-видимому, ученый и сам чувствовал, что наговорил много лишнего и причинил ненужную боль мальчику. Да и Куросаки не на шутку разволновался. Ютака с опаской посмотрел на эмпата и наткнулся на взгляд, полный гнева. Ватари поежился и, тихо попрощавшись, вышел из палаты. –Зачем ты так с ним? – грустно спросил Рей, когда дверь за ученым закрылась. –Он уже совсем не следит за тем, что говорит, – сердито ответил Хисока. –Знаешь... наверное, мне действительно нужно было поделиться с кем-нибудь, – сказал мальчик, но эмпат вовсе не собирался смягчаться. –Ты просто защищаешь Ватари-сан. Не знаю даже, зачем. Его, кажется, уже просто заносит. –И все равно, мне стало легче, когда я поговорил с Ватари, – все же возразил Рей. – Знаешь, мне было так страшно дома... все эти месяцы. Наоко с Акирой жили внизу, я был один на втором этаже... если, конечно, не считать демонов, которых я с детства боялся, – мальчик вздрогнул. – Я и сейчас их побаиваюсь... –Почему? – удивился Куросаки. Нет, на эту тему они говорили... вернее, Рей вскользь обмолвился как-то, что недолюбливает общество демонов... –Не знаю, – ответил мальчик, пожав плечами. – Мне не по себе даже сейчас, когда внутри меня – демон... а тогда я никак не мог к ним заново привыкнуть. Да и не привыкал никогда. Они ведь правда страшные, Хисока... Куросаки вздрогнул, почему-то вспомнив Саагу, и посмотрел на мальчика. Ему вдруг показалось, что Рей еле держится. Словно сейчас рухнет там, где сидит... –Тебе нехорошо? – заботливо спросил он. –Нет, я просто устал, – спокойно ответил мальчик. «Ничего удивительного, – подумал эмпат, – он ведь не спит по ночам...» –Ложись и отдохни, – предложил Хисока. – Здесь же светло... –Ты подвинешься? – спросил мальчик, быстро разувшись и аккуратно положив свои кроссовки рядом с обувью Куросаки. Эмпат освободил место для Рея, отодвинувшись поближе к краю. Мальчик лег рядом со своим другом, поверх одеяла. –Может, укроешься и немного поспишь? – спросил Хисока, ласково поглядев на него и тут же отведя взгляд. Ему показалось, что еще чуть-чуть, и странные чувства к Рею нахлынут с такой силой, что противиться будет уже невозможно. Положение усугублялось тем, что друг предпочел остаться на близкой дистанции, хотя в принципе Куросаки имел в виду соседние свободные кровати, когда предлагал отдохнуть. –Да я и так могу, – Рей чуть заметно улыбнулся. – Если вообще получится... Я привык сидя спать, так меньше дряни снится. Даже с этим демоном не могу окончательно избавиться от кошмаров... очень сложно что-то для себя сделать, – улыбка стала откровенно грустной. –Значит, демон все-таки чувствуется? – Хисока понимал, что эта тема не лучше, но мучить друга разговорами о кошмарах не хотелось. – И каково это? Он для тебя – что-то отдельное? –Нет, просто часть меня... Мне иногда кажется, что я его и раньше ощущал, что он разговаривал со мной там, – мальчик снова вздрогнул и прижался к Куросаки. – Успокаивал... говорил, что не все так страшно. И сейчас говорит... что я не должен бояться твоих чувств ко мне. Я и раньше мало кого оставлял равнодушным, а уж теперь... Рей положил голову на грудь шинигами. Так естественно... «Его слова и действия – все это так похоже на призыв... приглашение к чему-то большему», – подумал эмпат, не в силах отстраниться. Он понимал, что демон, конечно, сейчас является авторитетом для Рея, но все же шинигами почему-то преследовало чувство неправильности происходящего... –А ты сам как, не боишься? – осторожно спросил Куросаки. Мальчик негромко вздохнул. –Я ведь все равно ничего не почувствую, – ответил он. –Я никогда не причиню тебе боли, слышишь? – тихо сказал Хисока, ласково погладив мальчика по волосам. Рей воспринял эту нежность нормально. Похоже, он действительно не боялся. Или же ему было все равно. Шинигами невольно вспомнил, как впервые увидел этого мальчика – измученного, полумертвого от жутких издевательств доктора... Рей тогда был таким слабым и беспомощным, но лишь благодаря ему удалось вовремя отыскать и спасти Асато. Куросаки уже тогда захотелось сойтись с мальчиком поближе. Не ради чего-то – просто так... –Я люблю тебя, – наконец заставил себя признаться Хисока, – слышишь? Я полюбил тебя с самого начала, и внешность тут ни при чем. Я полюбил тебя, когда ни о каком демоне не было и речи. И сейчас люблю так же сильно. Просто раньше я и сам не мог поверить в свои чувства, а сейчас все настолько явно, что я даже немного боюсь. –Не бойся, – Рей приподнял голову. Его серые глаза словно бы светились изнутри. – Я понимаю... так меня никто никогда не любил, – он чуть подвинулся по направлению к изголовью. – Послушай... если ты хочешь поцеловать меня еще раз, пожалуйста... Я сам хочу, правда. Я ведь ни с кем не целовался... кроме тебя. «Это неправильно, – терзался Куросаки, заглядывая в глубину серых глаз и все-таки осторожно целуя мальчика, – я... не могу, этого нельзя делать. Мало ли что говорит по этому поводу Рей – он просто ребенок, которому одиноко. Сейчас он пойдет на все, лишь бы я не оставил его, а потом, наверное, будет сожалеть». Эмпат оторвался от губ Рея, с удивлением отметив, что не почувствовал никакого вкуса, словно целовал не живого подростка, а ледяную статую, только почему-то теплую. Если бы юноша не знал, кто перед ним, то удивился бы сильнее, но отсутствие вкуса все равно показалось необычным. –Что-то не так? – спросил мальчик, внимательно посмотрев на него. –Ничего. Просто так не должно быть, понимаешь? – ответил Хисока, старательно отводя взгляд. – Это неправильно, что бы ты там ни говорил. Подумай, что будет с Тсузуки, если он узнает. Он ведь просто с ума сойдет. Ты еще ребенок, а я – старший, и должен контролировать себя, понимаешь? Рей молчал. На его лице медленно проступало все то же растерянное выражение. –И... я хочу, чтобы ты знал, – продолжил Куросаки, переведя дыхание и легко коснувшись подбородка мальчика, – я не покину тебя. Что бы ни случилось. В глазах Рея блеснули слезы и потекли по щекам, но мальчик тут же утер их ладошкой. Хисока и Рей сидели на кровати лицом к лицу, и эмпат едва не схватился за сердце, ощутив беспокойство мальчика за Асато. Рука Куросаки потянулась к сердцу, но он взялся за ворот пижамной рубашки, не желая лишний раз пугать своего друга. Страх Рея комом подкатил к горлу, мешая дышать. «Бедный... он ведь так переживает за моего напарника, будто чувствует себя ответственным за Тсузуки. Хотя неудивительно – Асато порой беззащитней ребенка». –Я совсем не подумал, – тихо сказал Рей. – Я только хотел, чтобы ты не боялся своих чувств... Рей и в самом деле чувствовал себя очень плохо. Он снова упустил из виду, что может ранить чувства отца, причинить ему еще больше боли... «Папа ведь считает себя ответственным за все, что со мной случается... поэтому я не должен допускать, чтобы со мной происходило что-нибудь, что может его расстроить... Я и так виноват перед ним! Он ведь всегда относился ко мне, как к сыну. Даже когда мы жили у Дайске, он всегда старался поддержать меня в трудную минуту. А я считал его игрушкой... сначала красивой куклой Наоко, а потом – своей, – укорял себя мальчик. – И, когда он освободил меня из лап Мураки, я даже не навещал его...» Хисока изо всех сил старался заслониться от эмоций своего друга, но его буквально захлестнули чувство вины и сердечная боль. Не своя... –Рей... ты говорил, что не чувствуешь боли. Но я же чувствую... – Куросаки все же схватился за сердце, не в силах больше терпеть. –Сердце у меня с детства болит, – ответил мальчик, – я уже успел привыкнуть. «Ну ничего себе, – подумал Хисока, – привыкнуть к такому...» В этот момент неприятные ощущения словно отрезало. Похоже, Рей снова поставил барьер. Мальчик опять прилег... шинигами показалось, что Рей устал куда сильнее, чем демонстрировал. –Я раньше жаловался, но потом понял, что все равно ничего не поделаешь, – тихо добавил мальчик, прикрывая глаза. – Это нельзя вылечить... потому что причины нет. Иногда болит, когда волнуюсь, иногда просто так... Когда я в себе эту темноту удерживал, почти каждый день ныло. И когда вернулся домой, опять началось... Не знаю, может, я сам виноват... а может, все потому, что я мертвый наполовину. «Скорее всего, и то, и другое... его все время как на части рвет, – грустно подумал Куросаки. – Всю жизнь. Я, конечно, тоже был изгоем из-за своей силы, но вот так не мучился, – он посмотрел на побледневшее лицо друга. – Рею ведь все равно больно, как бы он ни старался это скрыть. Раньше я мог хотя бы почувствовать это вместе с ним... а теперь я спугнул его, и он закрылся, но я ведь могу помочь... хотя бы попытаться...» Эмпат положил руку на грудь мальчика, и чуть погодя почувствовал, как Рей немного расслабился. Хисока осторожно прилег рядом, не убирая руки. Мальчик окончательно успокоился. Дыхание его выровнялось, и вскоре он уснул. «Попробую последить, чтобы ему кошмары не снились, – решил про себя Куросаки. – Все равно я уже выспался...» Юноша снова посмотрел на своего друга и удивился, что даже сейчас Рей кажется ему таким красивым и притягательным. Хисока попытался отвлечься от этих мыслей, но ничего не вышло. Тонко очерченное лицо, которое вполне могло бы принадлежать девочке, манило... Так и хотелось поцеловать эти губы еще раз – хоть легонько... но шинигами боялся, что не удержится. А мальчик ведь не станет сопротивляться, при всей своей силе, разве что будет держать глаза закрытыми. И не скажет ни слова возражения, и даже не подумает пожаловаться... потому что слишком ценит его общество. «Надо же – ведь Рею уже шестнадцать лет, а он явно не видел в жизни простой дружбы, – подумал Куросаки, – самой обычной мальчишечьей дружбы, безо всякой подоплеки. Правда, и у меня не было друзей, но все же это совсем другое. Возможно, если бы родители не заперли меня в подвале, я смог бы как-то приспособиться к людям, подружиться хоть с кем-нибудь. А Рея никто не запирал, но он все равно одинок. Люди сторонились его... как и Асато в его детстве. Или пытались сделать больно, зная, что он не ответит... что удержится любой ценой». Хисока вспомнил, что видел седину в волосах Рея... да, белые пряди никуда не делись. Их можно было увидеть и сейчас. «Их ведь не было раньше, до позавчерашнего вечера... Или я просто не замечал?» Мальчик пошевелился во сне, повернул голову набок, и Куросаки показалось, что седины стало еще больше. «С такой жизнью он точно станет копией своего отца... не внешне, но внутри точно, если доживет хотя бы до восемнадцати», – сердце эмпата неприятно кольнуло – Хисоке было страшно даже просто подумать о смерти этого мальчика. Юноше казалось, что теперь для него нет никого дороже этого хрупкого существа, и сейчас он не пожалел бы ничего – лишь бы с Реем все было в порядке. По-видимому, Рею не снились кошмары. Во всяком случае, Куросаки ничего такого не почувствовал. Юноша боялся даже пошевелиться, чтобы не разбудить друга – ведь мальчик так давно нормально не спал. Кто-то осторожно поскребся в дверь, и Хисока приподнял голову. Дверь тихо приоткрылась, и в палату заглянул Ватари. У ученого был такой перепуганный вид, что эмпат невольно улыбнулся и сказал почти шепотом: –Не бойся, я больше не сержусь. –Я тут вообще-то по просьбе Асато, – так же тихо ответил Ютака, робко проскользнув в дверь, – он просил присматривать за вами обоими. Куросаки и сам понимал, что немного перегнул палку во время их последнего разговора, но не слишком сожалел о сказанном. Зато Ватари, по-видимому, мучила совесть. «Не нужно было так давить на Рея... и вообще говорить с ним в присутствии Хисоки, – подумал ученый, – я ведь догадывался, что Куросаки-кун неравнодушен к этому мальчику». –Да если бы меня здесь не было, ты довел бы Рея как минимум до нервного срыва, – сказал эмпат, и на лице его появилась странная ухмылка. Ютаке стало совсем не по себе. «Еще непонятно, за кем тут надо присматривать, – подумал Хисока, глядя на перепуганного ученого, – по-моему, помощь нужна в первую очередь как раз Тсузуки. Еще немного – и он точно сорвется. Да и Ватари, чувствую, не помешает...» Куросаки покосился на Рея, опасаясь, что их разговор с ученым мог потревожить сон мальчика, и осторожно поднялся с кровати. –Давай отойдем, – сказал он, накидывая на себя больничный халат, – а то мы так его разбудим еще. –Хисока, – опасливо сказал Ютака, – скажи, между тобой и Рей-тян что-то... –Не говори глупостей, – спокойно ответил эмпат, – и вообще... не лезь в мою личную жизнь. Я ведь не ребенок. «Действительно, – подумал Ватари, – я почему-то действительно не считаю его ребенком. Куросаки-кун повзрослел. Теперь он и сам может позаботиться о ком-то... например, о Рее». Хисока осторожно укрыл мальчика освободившимся уголком одеяла. Эмпат едва заметно коснулся Рея, проверив, не снится ли ему чего-нибудь нежелательного, и убедившись, что все в порядке, отошел с ученым в дальний угол палаты. –Так зачем ты зашел – просто проведать или выспрашивать, что у нас с Реем? – спросил Куросаки. – Если тебя так волнуют наши отношения... Я только стараюсь быть ему другом. Этому мальчику не хватает простого человеческого тепла, и не нужно все опошлять. –Я... я не... прости, Хисока, – краснея, ответил ученый, – я не хотел тебя обидеть. Но юноша будто не слышал его. –Знаешь, я иногда думаю, что Рей был прав. Нужно было оставить его здесь. Может, тогда он хоть немного пришел бы в себя, – задумчиво сказал эмпат, – в конце концов – он ведь наполовину шинигами, и чувствовал себя в Мейфу лучше, чем у себя дома... к тому же, мы могли бы больше общаться, и я непременно объяснил бы ему многое... –Да, но ведь у Рея есть семья... было бы неправильно поступить вот так... просто спрятать его от Наоко, – ответил Ватари, чувствуя, что его слова звучат не слишком убедительно. – И он все-таки жил там с рождения, кажется... –Ну, знаешь... еще неизвестно, что лучше – жить здесь, среди мертвых, или в пустом доме, в окружении существ, которых боишься с самого детства, – эмпат вспомнил разговор с Реем. – К тому же... не забывай, что Тсузуки – тоже его семья. Ютака не нашелся что ответить. «Странно... Я ведь так мало знаю о Рее. Видимо, Куросаки-кун успел разузнать больше. Мне нужно было спросить у него раньше, чего так боится этот мальчик, – подумал ученый, – я ведь даже не подозревал, что собственный дом для Рея является стрессовой обстановкой. Он рассказывал мне совсем о другом, когда я пытался заговорить на эту тему». –Рей говорил мне, что не хочет жить, – сказал Хисока, и в голосе юноши послышалась такая грусть, что Ютаке невольно захотелось обнять эмпата. Однако что-то удерживало ученого от проявления чувств. К тому же он тут же переключился на мысли о Рее. «Ну да, конечно... это гены. Ведь Тсузуки был склонен к суициду, да и сейчас, наверное, тоже, – подумал Ватари, – вот только у Асато раньше не было рядом никого, кто бы мог поддержать его в трудную минуту, а у мальчика хотя бы есть отец». –Но что же его мучило столько времени? Мне казалось, Рей уже достаточно оправился... после Мураки... – ученый замялся, – тогда ему было совсем плохо. Я ведь чувствую, что сейчас ему лучше. Когда мы вернули его сестре, он уже начинал выздоравливать... и вряд ли Наоко причиняла ему вред. А то, что ты говоришь... Я не верю, что она могла доводить собственного брата до мыслей о самоубийстве! –Дело вовсе не в Наоко, – тихо ответил Хисока. – Ты не думал, почему Рей так странно вел себя, когда Асато болел? Почему не навещал, хоть и беспокоился о нем?.. –Меня это удивляло, – честно сказал Ютака, – но я решил не лезть. Мальчик тогда еще не отошел после всего, что было... Я не хотел навредить. –Понимаешь, проблема в Мураки... он мучил Рея не только физически, – Куросаки все же решил открыть часть секрета друга. Просто чтобы Ватари больше не причинял мальчику боль, пусть даже нечаянно. – Этот подонок... он измывался над Реем как только мог, постоянно давил на него морально. Рассказывал гадости о его матери и Тсузуки – как будто она изменяла Дайске, а тот решил скрыть ее позор... Заставил Рея поверить в то, что он – чудовище, нечто противоестественное... В общем, доктор исказил все возможное, убедил мальчика в том, что он никому не нужен и просто не достоин жить. Фактически, этот гад оставил такую душевную рану, что она только-только начинает заживать. –Вот ведь сволочь, – прошипел Ютака, сжав кулаки. –Я и сам это совсем недавно понял, – повинился Хисока. – Попробовал поговорить с Реем, объяснил, как все было на самом деле... –А я еще удивлялся, почему Рей так резко сошелся с Асато, – Ватари постепенно начал успокаиваться. Мураки в непосредственной близости не наблюдалось и воздать ему по заслугам не представлялось возможным. –Он сам решил прийти к отцу и признаться, что все знает, – Куросаки уставился в пол. – Только... мне кажется, теперь Рей считает себя виноватым в том, что доставляет Тсузуки неудобства. –Комплекс вины, – заключил Ватари, – у Асато точно такой же... Как же они все-таки похожи... и обоим пришлось столько всего пережить, – Ютака уныло поправил очки, – ну что же... по крайней мере, хоть что-то прояснилось. «Может, мы даже сможем помочь Рею, – подумал ученый, – хотя вряд ли это будет просто... как, впрочем, и с его отцом. Тоже сложностей хватает. Все слишком запущено... Если бы я мог узнать побольше! Но Хисока так оберегает мальчика, что и близко не подойдешь. Интересно, а бон знает, почему Рей решил остаться с Тсузуки? Нужно спросить... вдруг он все-таки ответит». –Куросаки-кун, – сказал Ютака, стараясь тщательно подбирать слова, чтобы ненароком снова не рассердить эмпата, – а ты не знаешь, что такое стряслось дома у Рея, что он пришел сюда? –Не знаю, – ответил Хисока, – я расспрошу его, когда он проснется, ладно? «Надо бы переговорить с Реем, – подумал Куросаки, – рано или поздно ему придется раскрыть настоящую причину своего пребывания здесь и рассказать про демонов. Но согласится ли он? Наверное, это будет тяжело, – внезапно эмпат почувствовал, что мальчик уже проснулся и усиленно притворяется спящим. – Ксо... надо бы спровадить Ватари, а то он поймет, что Рей не спит, и снова начнет приставать к нему с расспросами». –Поговори с ним, если не трудно, – продолжал ученый, – ты же считаешь, что я не умею спрашивать... Но Хисока внезапно прервал Ютаку. –Я что-то устал, – рассеянно сказал юноша, – так спать хочется... К тому же, если мы продолжим болтать, то точно разбудим Рея. «Да что это с ним? – удивился Ватари. – Он же вроде пошел на поправку, да и ночью спал нормально...» –Ложись, конечно, – сказал он уже вслух. – Слушай, может, вам потом принести что-нибудь поесть? –Нет, не надо, – ответил Куросаки, – и... пожалуйста, не беспокой нас пока. Я сам позову, если что-нибудь понадобится. –Я буду в кабинете у Тацуми, – сказал ученый, направляясь к двери. Хисока кивнул и подождал, пока Ютака не выйдет из палаты. –Мы тебя разбудили? – спросил юноша у Рея, подойдя к кровати. Мальчик наконец открыл глаза и взглянул на своего друга. – Ты ведь почти не отдохнул. Может, поспишь еще немного? А я полежу рядом, если хочешь... –Нет, – ответил Рей, – я выспался. Мне больше и не надо, правда. Я обычно так и сплю. Куросаки едва слышно вздохнул. «Он совсем загнал себя в угол, – подумал эмпат. – Так просто не может продолжаться... он же не выдержит. Надо же, мне так дорог этот мальчик. Когда-то Тсузуки вот так же беспокоился обо мне, и надо признаться – это иногда меня раздражало. А Рей принимает заботу совсем по-другому. Ему всю жизнь именно этого и не хватало – чьей-то любви и участия... бедный ребенок». Куросаки ласково коснулся волос Рея, желая только немного помочь ему, успокоить, но тут же снова почувствовал желание... хотя бы просто приласкать его. Осторожно... чтобы не испугать. Хисока убрал руку, испугавшись, что не сможет сдержаться, и изо всех сил постарался вернуть контроль над собой. –Не надо, продолжай... мне нравится, – сказал Рей. Куросаки вновь дотронулся до мальчика и тихо сказал: –Рей... раскройся, пожалуйста. Я правда хочу, чтобы ты чувствовал все. И... я хочу чувствовать тебя. Мальчик на миг задумался. «Что, если я почувствую что-то не то? – засомневался Рей. – Или еще хуже... он почувствует моего демона? Я привык к нему, а как отреагирует Хисока? Я так боюсь, что он испугается и уйдет от меня...» –Я просто хочу, чтобы ты убедился, что никакой опасности нет, – сказал эмпат, ласково касаясь щеки своего друга, – что я остановлюсь... если замечу, что что-то не так... и попытаюсь сделать все, чтобы тебе было хорошо. Рей кивнул, и Хисока ощутил, что мальчик все-таки снял барьер. Вопреки опасениям шинигами, оказалось, что Рей не солгал. Ему действительно нравились такие прикосновения. Куросаки продолжал гладить его, плавно переходя к шее, потом опускаясь все ниже. Рей почувствовал сквозь ткань майки осторожное – лишь кончиками пальцев – прикосновение к соскам. Эмпат тут же понял, что мальчику только приятно, и продолжил ласкать его. Затем Хисока начал освобождать мальчика от одежды, поднимая майку, и на миг оцепенел, увидев тонкие шрамы на теле Рея. «Следы от заклятий Мураки... изверг, – с горечью подумал юноша. Он не видел Рея без одежды с тех пор, как принес его тогда в отель, и теперь был поражен... вновь пришло на ум сравнение с ледяной статуей. – Какой же он хрупкий... Мне страшно... я ведь могу причинить ему боль». –Пожалуйста, – тихий голос мальчика вывел шинигами из ступора, – продолжай. Я хочу еще. Куросаки исполнил просьбу. Рей приподнялся, позволив юноше все-таки стащить майку. Хисока решил пока ограничиться этим частичным обнажением, и так было больно смотреть на почти прозрачное тело. Шинигами провел ладонью по нежной белой коже, покрытой сеткой шрамов, внимательно прислушиваясь к ощущениям мальчика. Убедившись, что Рею хорошо, Куросаки поддался волне накатившей на него нежности и легко коснулся губами ямочки под шеей мальчика. Рей тихо вздохнул. Эмпат спустился ниже, осторожно – сомкнутыми губами – дотрагиваясь до кожи мальчика. Ему хотелось покрыть Рея поцелуями, не упуская ни сантиметра. Хисока чувствовал губами выпуклость шрамов, словно некий замысловатый узор, паутину боли и страха. Он касался их особенно нежно, словно желая стереть все признаки страданий, сохранившихся в этих едва заметных следах, помочь мальчику забыть весь пережитый ужас. Эмпат тут же почувствовал реакцию Рея. Мальчику действительно были нужны эти прикосновения, и Хисока, поняв это, чуть не задохнулся от нахлынувшего желания. Он почти неосознанно сорвал с себя верхнюю часть пижамы и, прижавшись к Рею, кожа к коже, принялся целовать мальчика в шею – уже по-настоящему, не боясь напугать. Шинигами снова ощутил странное отсутствие какого-либо вкуса или запаха, но отметил это лишь краем сознания. Куросаки захлестывало – он чувствовал ответный призыв, но понимал, что он исходит не совсем от мальчика – это демон Рея требовал продолжения. Хисока почувствовал, что теряет голову, и знал, что мальчик тоже на грани, но решил не затягивать и не доводить до чего-то серьезного... просто закончить. Он осторожно погладил Рея ниже пояса и, уже не в силах сдерживаться, всем телом прижался к мальчику, чувствуя обоюдное возбуждение. Между ними была только ладонь. Куросаки пошевелился и невольно застонал от нахлынувших ощущений – своих и Рея. На какое-то время мальчиков захлестнула волна острого наслаждения, окружающий их мир словно перестал существовать. Они кончили синхронно. Хисока откинулся на подушку и некоторое время просто лежал рядом с Реем. «Нужно обтереть чем-нибудь, – расслабленно подумал шинигами, – а то даже дурак поймет, чем мы тут занимались». Вставать с кровати не хотелось, но Куросаки все же заставил себя подняться. Немного порывшись в тумбочке, он нашел небольшое полотенце и, намочив его, уничтожил «следы преступления». Затем Хисока снова вернулся в кровать и забрался под одеяло. Мальчики обнялись, и Рей, положив голову на плечо друга, закрыл глаза. Этим двоим не нужно было слов, чтобы выразить свою любовь и счастье. Они лишь теснее прижались друг к другу, словно делясь теплом. Ватари действительно направился к Сейчиро. Ему многое нужно было обсудить с напарником. Зайдя в кабинет, он плотно прикрыл за собой дверь и попытался сосредоточиться на предстоящем обсуждении. –Садись, – вежливо предложил Тацуми, указывая на стул, стоявший напротив стола. Ютака молча повиновался, и какое-то время просто смотрел в глаза напарнику. –Ну что, начнем? – Ватари только сейчас заметил краем глаза движение. Тсузуки, стоявший у окна, до этого просто сливался со шторой. Асато занял второй стул, и секретарь вздохнул – похоже, неосознанно. – Это касается нас всех. Я не хочу разводить излишнюю секретность. Ютака, ты узнал что-нибудь новое? –По-прежнему никаких следов деятельности демонов, – ученый пожал плечами и почувствовал, как в воздухе комнаты сгущается напряжение. Нет ничего хуже, чем ждать. – Даже если допустить, что они могут скрывать собственно выброс энергии... все равно должны были проявиться какие-либо материальные следы. Я изучаю все доступные источники информации – никаких необъяснимых событий не происходило. Крупных всплесков энергии Хаоса не фиксируется... –Ты уверен, что их вообще можно зафиксировать? – Сейчиро задавал этот вопрос не впервые. – Тем методом, который ты используешь... –Ну, если учесть, что ты мне вообще запрещал изучать эту энергию, – Ватари привычно надулся, но потом все же добавил: – Да, я проверил прибор, он должен фиксировать существенные всплески... а в радиусе менее ста километров и несущественные. Если, конечно, нет способа как-то экранироваться... но там, у разрыва, демоны не скрывались. –Все-таки не один? – Ютака заметил, как вздрогнул Асато. – Ты говорил, следы похожи... –Нет, я все-таки нашел разницу. Там присутствовало как минимум два демона. Следы действительно во многом схожи, – согласился ученый, – но немного отличаются в характеристиках. Один из них более явный – либо принадлежит более сильному демону, либо имела место демонстрация возможностей Хаоса... И потом, я изучил разрыв. Сквозь портал прошло нечто могущественное... но не одно точно. –Ты вчера говорил, – Тацуми явно не был настроен выдавать свою версию о том, что Дайске жив. Уже за это Ватари был ему благодарен – он видел, что Тсузуки нервно крутит в руках ручку, и на секунду подумал, а стоит ли ему сидеть здесь. Потом решил, что лучше уж так – под присмотром. – Помнишь, о вероятности... –Что Мураки мог погибнуть? – ручка в руках Асато с треском переломилась. – Я просто предположил. Выброс энергии в месте вызова налицо – возможно, демоны были вызваны неправильно, и один из них уничтожил вызывателей. Но тогда куда делись сами демоны? –Ушли обратно? – предположил Сейчиро. –Разрыв закрылся раньше, – Ютака бросил еще один обеспокоенный взгляд на Тсузуки. Тот сжимал пальцами осколки пластика. «Откуда же нам знать, куда они могли деться, – подумал Ватари. – Эти демоны либо слишком хорошо прячут следы своей деятельности, либо просто бездействуют. Что касается Мураки – так на мой взгляд он ничуть не уступает в хитрости этим демонам. И вообще – он мог просто спрятаться на время, как обычно. Залечь на дно. Он не Дайске – ему не требуется так много жертв». «Я никогда по-настоящему не желал Мураки смерти, – подумал Тсузуки, еле сдерживая слезы и пытаясь сосредоточиться на обломках ручки, – несмотря на то, что он сотворил с Реем... Наверное, я должен ненавидеть его, но я просто не могу. Я все еще люблю его, и ненавижу себя за это чувство». Один из обломков впился в ладонь, неожиданная боль отрезвила шинигами. –Ксо... – негромко выругался Асато, но ранка почти мгновенно затянулась. Это небольшое происшествие не ускользнуло от внимания секретаря. «Ну вот, Тсузуки опять волнуется, – подумал он, – как я ни стараюсь оградить его – ничего не получается. Конечно, эта ситуация с прорывом уже всем надоела, да и упоминание о Мураки тоже сыграло свою роль. Хоть бы все поскорей разрешилось...» –В любом случае, даже если они здесь сами по себе, это ничего хорошего значить не может, – Тацуми откинулся на спинку стула, решив не заострять внимание на гибели канцтовара. – Но разве демоны могут бездействовать, если ими никто не управляет? –Демоны – сами по себе существа загадочные, – Ютака так и не смог решить, к какой версии склоняется, – а уж демоны Хаоса вообще на остальных не похожи даже близко. У нас мало информации о том, что они могут делать, если вызвавший их человек не сможет с ними управиться. Возможно, они засыпают в ожидании нового хозяина или начинают его искать... Да, сейчас тихо, но мне кажется, что это просто затишье перед бурей. «Причем, судя по затишью, – буря будет просто колоссальная», – подумал ученый. –В общем, мы опять ничего не знаем, – подытожил Сейчиро. – Ни того, с чем конкретно можем столкнуться, ни того, сможем ли мы с этим бороться... «Демоны Хаоса, если верить тому, что о них написано, просто исполняют желания, – уже не в первый раз задумался Ватари. – Вопрос в том, что могут пожелать вызвавшие их... И могут ли они пожелать что-то такое, что не причинит большого зла?» –Собрание окончено, – сказал секретарь, сделав почти незаметный знак напарнику, чтобы тот не вставал. Тсузуки поднялся со стула и вышел из кабинета. Он, казалось, ни на что не обращал внимания. –Ты что-то хотел сказать? – спросил ученый. –Да, – ответил Тацуми, – Ютака, проследи, пожалуйста, за Асато. Мне совсем не нравится его состояние. Узнай, куда он идет... короче, присмотри, чтобы Тсузуки не натворил глупостей. –Хорошо, – ответил Ватари, – так я пойду? –Иди, а то упустишь его, – ответил Сейчиро и пододвинул к себе папку с документами, как бы желая показать, что разговор окончен. Ватари вышел из кабинета и буквально побежал по коридору. Вскоре он настиг Асато – шинигами шел медленно, словно о чем-то задумавшись. –Тсузуки, подожди, – сказал Ютака, дотронувшись до плеча друга, – ты куда? –Я... хотел зайти к Хисоке, – ответил аметистовоглазый шинигами. –Нет, погоди... мальчики спят, – сказал Ватари, загораживая ему путь, – к тому же, мне нужно с тобой поговорить. –Спят? Ну и что... – немного удивился Асато, – я же просто зайду и посмотрю, как они там. Что в этом страшного? –Ничего. Просто не хотелось бы их будить, – ответил ученый. –Так о чем ты хотел поговорить со мной? – немного растерянно спросил Асато. –О Рее, – ответил Ютака, и заметил, как Тсузуки тотчас же стал более серьезным и собранным. «Интересно... Асато как будто очнулся, стоило мне заговорить о его сыне, – подумал ученый, – впрочем, ничего удивительного. Правда, у меня никогда не было детей, но о родительском инстинкте кое-что слышал. Да и потом – он ведь так беспокоится о мальчике...» –Что с ним такое? – настороженно спросил Тсузуки. – Ты выяснил что-то плохое? –Нет, ничего... Как видишь, он даже спит. Правда, как и раньше – днем, – ответил Ватари, и осторожно добавил: – Кстати, ты не замечал, какие у них отношения с Куросаки-кун? –Они подружились, причем сразу... а почему ты спрашиваешь? – снова удивился Асато. –Да так, ничего особенного, – ответил ученый, раздумывая, стоит ли говорить о своих подозрениях. «В конце концов, вполне возможно, что они действительно просто друзья, – наконец решил Ютака, – хотя интуиция подсказывает мне совсем другое. Мне кажется странным, что из стольких коек Рей выбрал именно ту, в которой спит бон». –Ты что-то скрываешь от меня, Ватари? – обеспокоенно спросил Тсузуки. – Говори... что случилось? Почему ты задаешь эти странные вопросы, вместо того, чтобы поговорить начистоту? «Ну уж нет, на этот раз я не наболтаю лишнего!» – решил Ютака. –Я... я ничего не скрываю, – почти испуганно проговорил ученый, – просто... когда я всего лишь спросил Рея о самочувствии, Куросаки-кун чуть не накинулся на меня. Вот мне и интересно, почему... я ведь ничего такого не сказал! –Да, не похоже на Хисоку. Он обычно так сдержан... – задумчиво сказал Асато, – хотя знаешь – мой напарник действительно хорошо относится к Рею, и нет ничего странного в том, что он заботится о мальчике. Если ему показалось, что Рея задели твои слова... «Может, все дело именно в Куросаки-кун? – подумал Ватари, цепляясь за новую версию. – Есть вероятность, что его агрессивность – влияние силы Хаоса...» –Я вот хочу спросить – ты не замечал, что маги Хаоса, мягко говоря, агрессивнее обычных людей? – вслух задал вопрос ученый. Тсузуки мгновенно сжался, будто от удара. Шинигами вспомнил годы, проведенные в подвале, и перед его внутренним взором тотчас предстал Дайске с перекошенным от злости лицом. «Ксо... я все-таки ляпнул глупость...» – огорченно подумал Ютака. Асато показалось, что земля уходит у него из-под ног. Он уже не слышал, как ученый пытался утешить его, и не чувствовал прикосновений Ватари. Тсузуки казалось, что его с головой погрузили в ледяную воду. Он весь дрожал от ужаса и страха, и в какой-то момент понял, что сползает по стенке на пол. Если бы не Ютака, Асато точно упал бы. «Это никогда не закончится... – думал аметистовоглазый шинигами, – как бы я ни пытался забыть, с кем бы ни делился... Мой ужас навсегда останется со мной, независимо от того, жив Дайске или мертв. Я никогда не смогу победить свой страх». –Тсузуки... Тсузуки! Ксо... что же я натворил?! – чуть ли не плача шептал ученый, пытаясь удержать Асато за плечи. – Какой же я идиот... Прости меня, пожалуйста! Аметистовоглазый шинигами сначала вздрогнул от этого прикосновения, но Ютака ласково обнял его, успокаивая, словно ребенка. Тсузуки казалось, что он слышит Ватари откуда-то издалека, голос ученого раздавался в его голове негромким эхом. –Успокойся, ну пожалуйста, – тихо говорил он, – все ведь прошло, все будет хорошо, я обещаю, – бессвязно шептал он, пытаясь отогреть своего друга. «Нужно отвести его в лазарет, – подумал Ютака, внутренне содрогаясь от мысли о том, как отреагируют на это Рей и Хисока, – в любом случае – придется. Надо ведь хотя бы дать ему успокоительное. Так ведь недолго и с ума сойти. И кто меня за язык дергал?» Ученый крепко обнял Асато и повел в палату. Произошло то, чего так опасался Ватари – мальчики не спали. –Папа! – крикнул Рей, вскакивая с кровати и подбегая к отцу. Шинигами до сих пор находился в состоянии шока, и единственное, что он увидел – широко раскрытые глаза сына. Ютака очень удивился, когда услышал голос Асато. –Не волнуйся, сынок, – негромко сказал он, – все будет в порядке. Казалось, каждое слово давалось ему с огромным усилием. «Я напугал Рея, – с болью в сердце подумал Тсузуки, – ему и так пришлось пережить столько всего, а теперь он еще и за меня боится!» Хисока тоже встал с кровати и подошел к напарнику, обеспокоенно заглядывая ему в лицо. «Асато выглядит так, будто привидение увидел... Он явно на грани шока, – эмпат осторожно коснулся холодной ладони Тсузуки, и тут же вздрогнул от нахлынувшего ужаса. – Удивительно, что вообще не упал в обморок, – Куросаки вдруг пришла в голову идея. – Может быть, я смогу помочь ему? Хотя бы немного... ведь даже Рей спал спокойно, когда я находился рядом...» –Это я виноват, – тихо сказал Ватари, и по щеке его скатилась слеза, – я довел его... сказал глупость, как всегда, и ему стало плохо. –Не вини себя, – грустно отозвался Куросаки, – он давно уже на грани. Поверь мне – я же эмпат, и чувствую такие вещи. Мой напарник живет в постоянном страхе, но дело не в тебе, не в Рее, и вообще не в чем-то конкретном. Срыв все равно бы произошел, и поводом для него могло стать что угодно. Даже сущий пустяк. –Надо что-нибудь сделать, – по-прежнему тихо сказал Ютака, – хотя бы дать ему лекарство. Я ведь для этого его и привел. Хисока помог ученому усадить напарника на кровать и сел рядом. Рей подошел чуть ближе, и эмпат заметил, что мальчик испуган. Его мысли сейчас были открыты. «Папа боится, что Дайске воскреснет... боится, что он доберется до нас обоих. Я ведь помню, как Дайске довел его до такого же состояния одним только взглядом», – Рей посмотрел на своего друга, надеясь, что он хоть чем-нибудь сможет помочь Тсузуки. –Не нужно, – Куросаки взял напарника за руку, сжал его ладонь, стараясь согреть. – Асато, очнись. Его здесь нет... ты в безопасности. Когда-то вытащить напарника из подобного состояния не получилось бы, но теперь Хисока был действительно сильнее. К тому же, помогало присутствие Рея – Тсузуки определенно не хотел, чтобы сын видел его таким. Ютака просто наблюдал за тем, что происходит. Больше всего это походило на чудо. –Мы любим тебя. И ты нужен нам. Мне, Рею... всем, – продолжал Куросаки. Асато вздрогнул, глаза его вновь смотрели осмысленно. Похоже, он окончательно пришел в себя. Ватари вздохнул с облегчением. Хисока чуть побледнел и отпустил руку напарника, предварительно убедившись, что с ним все в относительном порядке. Слишком глубоко он уходил... «Бон действительно стал гораздо сильней, – подумал ученый, – раньше ему не удалось бы сделать ничего подобного. А если бы он и смог, то наверное уже лежал бы в обмороке». Тсузуки поднял глаза и увидел стоявшего неподалеку Рея. –Сынок... тебе... тебе не холодно? – спросил он, заметив, что мальчик стоит без майки. От одного взгляда на это хрупкое тельце у него сжималось сердце. Тсузуки показалось, что он видит какие-то странные тонкие отметины на коже Рея, но разглядеть их было трудно – мальчик стоял против света. Рей перехватил взгляд отца и тихо ответил: –Я сейчас оденусь. Первым, что попалось в руки мальчика, оказался халат, который снял с себя Хисока. Быстро надев его, Рей сел рядом с отцом и Куросаки и осторожно приобнял Тсузуки. «Раньше я любил Дайске, но никогда не даже не думал беспокоиться о нем, – подумал мальчик, – скорее, мне хотелось, чтобы он гордился мной, перестал считать меня мямлей и бестолочью. А Асато, я точно знаю, – рад уже просто оттого, что я есть. И все-таки... как же невыносимо чувствовать его боль и знать, что он беспокоится из-за меня!» Тсузуки ласково погладил Рея по волосам и тоже обнял его. «Я буду держаться ради тебя, сынок, – подумал шинигами, – я ведь хочу быть хорошим отцом, а не причинять тебе боль. Я так не хочу, чтобы ты жил в постоянном страхе... как я!» Асато не заметил, как Хисока мягко опустил ладонь на его плечо. Эмпат боялся, что Тсузуки снова начнет волноваться, и Рей остро почувствует это. «Я так хочу защитить их обоих от ненужной боли... помочь этим двоим просто жить, даря друг другу ласку и тепло, которые они не смогли получить раньше. Я ведь люблю их обоих, и сделаю все, что в моих силах, лишь бы им стало легче». В царившую в палате идиллию не вписывался лишь Ватари. Ученый стоял поодаль, молча наблюдая за этими троими, и его по-прежнему грызло чувство вины. Руки Ютаки совсем похолодели и дрожали. –Подойди сюда, Ватари-сан, – позвал его эмпат, и когда ученый приблизился, он просто взял его за руку. – Я ведь объяснял тебе, что ты не виноват. Не беспокойся, я позабочусь о нем. Все будет в порядке, правда, – Хисока переплел свои пальцы с пальцами ученого и улыбнулся. Ютаке вдруг показалось, что его подхватил какой-то теплый поток. Он тотчас же почувствовал огромное облегчение, словно кто-то снял тяжкий груз с его плеч. «Что это? – удивленно подумал Ватари, – я ничего подобного раньше не ощущал... это просто восхитительно! По-видимому, эмпатические способности Хисоки усилились настолько, что он уже может заглушать чужие негативные эмоции. Только ли негативные? Хотя... Как бы то ни было – я очень благодарен ему». –Прости, что заставил тебя волноваться, – сказал Тсузуки, внезапно поняв, что напугал не только сына, – мне уже гораздо легче, правда... Я думаю, мне больше не понадобится медицинская помощь. Асато мельком взглянул на наручные часы. –Нам уже пора идти, Рей, – сказал он. – А ты, Хисока, поправляйся скорей. Хватит отлынивать от работы! – шинигами взлохматил волосы эмпата и улыбнулся. У него был такой веселый вид, что юноша даже не стал на него ворчать. Отец и сын встали с кровати и направились к двери, и Куросаки с какой-то странной грустью посмотрел им вслед. Рей обернулся, почувствовав настроение друга. «Он еще не ушел, а я уже скучаю», – с грустной полуулыбкой подумал эмпат. Как раз в этот момент мальчик спохватился и вернулся переодеться – правда, для этой цели он выбрал дальний затененный уголок, словно стеснялся. Едва дверь захлопнулась, как к кровати юноши подошел Ватари. Хисока тотчас же заметил блеск в глазах ученого. «У нашего Ютаки появилась новая идея, – подумал эмпат. – Уж это его выражение лица я ни с чем не спутаю!» Ученый присел на самый краешек кровати и заискивающим тоном сказал: –Куросаки-кун, мне нужно кое о чем поговорить с тобой... только обещай не сердиться, ладно? Секретарь сидел в департаментской столовой, с беспокойством глядя на большие настенные часы. «Странно. Тсузуки опаздывает на обед уже на целых пять минут, – подумал Тацуми, и мельком посмотрел на наручные часы, – хотя нет... на семь. Нужно сказать, чтобы эти часы исправили». Кстати – когда-то Сейчиро лично убедил шефа Коноэ, что в столовой обязательно должны быть часы, дабы работники не забывали, что перерыв не вечен. Обстановка столовой навевала уныние. Стены были покрашены в какой-то то ли болотный, то ли грязно-серый цвет, и оттого здесь, несмотря на чистоту, было как-то неуютно. Секретарь уставился на дверь, и она тут же распахнулась. На пороге появились Асато и Рей. «Ну наконец-то! – подумал секретарь, вздохнул с облегчением и внимательно оглядел вошедших, отметив, что бывший напарник выглядит уже гораздо лучше, чем на совещании. – Наверное, это Ватари постарался». Тацуми молча наблюдал, как Тсузуки заботится о сыне, спрашивает, что тот будет есть. Мальчик заказал что-то легкое, а Асато, как всегда, взял себе целую горку пирожных. «Что мы, собственно, знаем об этом мальчике? – внезапно подумал секретарь, вглядываясь в тонкие черты лица Рея. – И много ли знает о нем сам Тсузуки?» Сейчиро принялся за обед, изредка поглядывая на мальчика. Рей ел без аппетита, и было заметно, что он делает это только для того, чтобы лишний раз не волновать отца. Секретарь тем временем старался хоть как-то систематизировать имеющиеся у него данные. «Итак, этот мальчик почти всю жизнь прожил в доме невероятно сильного мага Хаоса. Уж если Тсузуки не смог справиться с Дайске... – Тацуми вздрогнул и мысленно приказал себе не отвлекаться. – Асато достаточно давно предупреждал меня, что Рей и его сестра, Наоко – не самые обычные люди. Я сам видел, на что способна Наоко – так легко с демонами на моей памяти еще никто не управлялся. А вот Рей пределы своих возможностей не демонстрирует... Впрочем, Ютака говорил мне, что мальчик умеет читать мысли, да я и сам замечал. И насчет его своеобразного иммунитета от проклятий я тоже слышал, а в остальном Рей почти ничем не отличается от человека, или просто притворяется... Хотя, конечно, заметно, что он наполовину шинигами... но я, например, не понимал этого, пока не узнал точно. Инерция мышления, что уж там – я не мог представить, что у Тсузуки мог появиться ребенок... слишком уж слабо Рей напоминает отца внешне, разве что улыбается похоже». Мальчик как раз улыбнулся в ответ на какое-то предложение Асато – похоже, тот предложил сыну, когда все утрясется, куда-то сходить вместе. Улыбка вышла немного грустной... скорее всего, Рей догадывался о происходящем... «Тсузуки рассказал ему, что ли? – неодобрительно подумал Сейчиро. – Мальчик-то здесь причем? Хотя последнее время он жил среди хаотиков... не говоря уже о том, что он мог случайно узнать что-нибудь, пока рос. Что, если он знает о пришествии демонов Хаоса даже больше, чем мы? И сбежал из дома к отцу именно потому, что Дайске вернулся? Конечно, это бред... у меня уже просто паранойя, но Тайшо – не та фигура, которой можно пренебрегать, пока не удостоверишься в его окончательной и бесповоротной смерти!» Асато в это время усиленно предлагал Рею пирожное. Мальчик улыбнулся и отказался – похоже, он любил сладкое не так сильно, как его отец. Тсузуки немного приутих и занялся очередной сладостью. За столом на время воцарилась тишина. «Надо бы поговорить с Реем, разузнать все, что можно... Но только как говорить с ним при Асато? – подумал Тацуми. – Он ведь ни на шаг не отходит от сына, и это понятно – Тсузуки боится снова потерять его. Так под каким же предлогом я могу остаться наедине с мальчиком? – секретарь перебрал множество вариантов, но ничего путного ему в голову так и не пришло. – Похоже, отклеить от него Асато не так легко... что же, я еще подумаю над этим...» Сейчиро продолжал наблюдать за Тсузуки и его сыном. «Надо же... Асато совсем не похож на отца, – подумал он, – и дело вовсе не в том, что я не привык видеть его в этой роли. Такое впечатление, что Тсузуки – сам ребенок, и просто играет в родителя... как девочки играют в дочки-матери. Хотя Рею это, кажется, определенно нравится. Асато – не строгий родитель, а мальчик уже вырос из того возраста, когда нужно воспитывать. Вполне сформировавшаяся личность...» Перерыв близился к завершению. Впрочем, Рей уже давно справился со своим обедом. –Папа, а можно я пойду к Хисоке? – спросил мальчик. Тацуми пригляделся к бывшему напарнику. «У Тсузуки такой вид, будто он рад, что Рею есть куда пойти, – подумал Сейчиро, благо чувства аметистовоглазого шинигами ясно читались на его лице, – впрочем, это понятно. Он ведь не хочет, чтобы Рей скучал, да и не готов пока рассказывать всем и каждому, что это за мальчик. А отпускать его куда-то одного Асато, полагаю, страшно». –Тебя проводить? – обеспокоенно спросил Тсузуки. –Ну папа, я же тут все знаю, – с легкой укоризной ответил Рей. «Кажется, судьба сама дает мне в руки шанс, – подумал секретарь, – что же – не будем его упускать!» Тацуми положил на стол пластиковые хаси и поднялся. –Я как раз тоже собирался зайти в лазарет, – сказал Тацуми, – хочу проведать Куросаки-кун. –Вот и хорошо... пойдете вместе, – с облегчением вздохнул Асато. Все трое вышли из столовой. Тсузуки отправился на рабочее место – там в ящике стола его ждали припрятанные про запас кексы. Аметистовоглазый шинигами решил восполнить упущенные семь минут перерыва. Сейчиро и Рей пошли в противоположную сторону. –Мне нужно поговорить с тобой, – сказал секретарь, когда Асато скрылся из виду. –Я знаю, – тихо ответил мальчик. Впрочем, это нисколько не удивило шинигами. –И ты даже знаешь, о чем, – необыкновенно мягко сказал секретарь, – ты ведь читаешь мысли, малыш? –Да, – Рей чуть наклонил голову. Вид у мальчика был одновременно испуганный и растерянный, но в глазах ясно читалась решительность. Тацуми понял, что Рей может открыться ему. Нужно только найти правильные слова, а главное – быть искренним. –Не беспокойся, – все так же ласково сказал Сейчиро, осторожно коснувшись пальцами подбородка мальчика, – просто я подозреваю, что ты знаешь кое-что важное. Рей посмотрел секретарю прямо в глаза. –Не нужно искать подходящих слов, – тихо сказал он, – я расскажу вам все, но при одном условии. Папа не должен ничего знать. По крайней мере, пока. –Хорошо, – пообещал Тацуми. –То, что я скажу, вряд ли вас успокоит, – грустно ответил мальчик, – а если об этом узнает Тсузуки, то ему будет очень больно... я не хочу больше причинять ему боль. –Я не скажу ему. Этот разговор останется между нами... обещаю, – тихо сказал секретарь. –Позавчера вечером в мир явились два демона Хаоса... и один из них – здесь, – Рей прижал руку к груди. – Только не бойтесь меня. Секретарь почувствовал, как мальчик взял его за руку. Перед глазами повелителя теней все поплыло. Тацуми овладело странное чувство, ощущение нереальности происходящего не покидало его. Сейчиро вспыхнул. «Что это со мной? Я... Какое странное ощущение, меня будто что-то притягивает к этому мальчику... как когда-то притягивало к его отцу...» – подумал он. Рей внезапно отпустил его руку и невинно улыбнулся. «Что это было? – немного испуганно подумал секретарь, призывая на помощь всю свою выдержку. – Неужели я действительно только что испытывал такое чувство по отношению к мальчику? Но это невозможно... Рей ведь совсем еще ребенок... К тому же он – сын Асато!» – напомнил себе Сейчиро. Однако факт оставался фактом – ему трудно было держать себя в руках в присутствии этого странного ребенка. –Вы тоже почувствовали, – губы мальчика чуть дрогнули. – В остальном я его контролирую. –Так вот в чем дело... – растерянно прошептал Тацуми. От пережитого потрясения он чуть не забыл, зачем вообще затеял этот разговор, но все же взял себя в руки. – А как насчет второго демона? – спросил Сейчиро, хотя у него уже были смутные подозрения на этот счет. –Наоко, – Рей снова грустно улыбнулся. – Нам ведь просто суждено было стать оболочками для демонов... с самого начала. Не сейчас, так чуть позже... Дедушка... то есть, Оги говорил это Наоко, она только отмахивалась, – мальчик судорожно вздохнул. – Нас вызвали, чтобы исполнить желания... два вызвавших. Два демона... я свою часть работы выполнил. Секретарь молча слушал мальчика. Он был слишком ошеломлен тем, что узнал за последние несколько минут, чтобы что-то спрашивать. –Можно без подробностей? – Рей секунду подождал ответа и продолжил, приняв молчание за знак согласия: – Я исполнил желание доктора. За него можете больше не волноваться... он не в этом мире. И не вернется. Щеки мальчика перечеркнули влажные полоски. –Не плачь, Рей, – ласково сказал Тацуми, но дотронуться до мальчика так и не решился. «Я и так причинил ему боль, заставив рассказать об этом, – подумал секретарь, – но я должен был узнать, а он рано или поздно должен был поделиться хотя бы с кем-нибудь». –Вы не знаете, что это такое – подчиняться человеку, которого хотите убить, – совсем по-взрослому сказал Рей, стирая слезы. – Но я хотя бы освободился. А Наоко еще ждет приказа. И я не знаю, что у нее потребуют, понимаете? Сейчиро кивнул. Он от души сочувствовал мальчику, и понимал, что не стоит еще больше тревожить его расспросами. «Рей может только предположить, что Дайске способен потребовать от его сестры, но строить догадки я могу и без его помощи, – подумал Тацуми, – так зачем же бередить свежие раны? Мальчик еще хорошо держится, при таких-то обстоятельствах...» –Я не знаю, что будет дальше, – Рей почти успокоился, и голос его звучал твердо, – но я сделаю все, чтобы защитить Тсузуки... чего бы мне это ни стоило. Секретарь вдруг почувствовал, как сильно он устал. «Эта информация мало что изменила, – подумал он, – и имело ли смысл ради этого мучить мальчика? Мы по-прежнему не знаем, чего ожидать, и ничего не можем поделать...» –Ну что – пойдем к Хисоке? – спросил Сейчиро, незаметно вздохнув. Рей кивнул. На секунду Тацуми подумал, как должно быть тяжело такому слабому существу сдерживать в себе демона потенциально неограниченной силы... –Я справлюсь, – мальчик поднял голову и посмотрел ему в глаза. – Говорю же – не надо меня бояться. Он не вырвется... и ему никто уже не прикажет творить зло. «Ну что же... это немного облегчает положение. По крайней мере, ничего страшного от Рея ждать не следует – если бы он хотел сделать что-то, давно бы сделал, – подумал секретарь. – И, как мне кажется, мальчик трезво оценивает свои силы. Если сказал, что справится... то, скорее всего, действительно может сдерживать этого демона...» –Рей, – на всякий случай сказал Сейчиро, чуть понизив голос, – если ты почувствуешь, что твой демон... –Я обязательно скажу, – мальчик чуть улыбнулся. –Ты не устал, бон? – обеспокоенно спросил Ватари. Он потратил весь перерыв, проводя различные эксперименты для того, чтобы выявить пределы возможностей мальчика, но так толком ничего и не выяснил. Во всяком случае, предел найти не удалось… пока. Хисока улыбнулся в ответ. Мальчику было смешно, хотя ничего забавного и не происходило. Ученый снова занялся изучением его способностей, что-то бормоча себе под нос. «Странно… Кажется, я стал совсем по-другому относиться к своим коллегам, – подумал Куросаки. – Будто я вижу их издалека, и при этом в мельчайших подробностях. Это так необычно… Хотя, думаю, ко всему можно привыкнуть». Дверь внезапно распахнулась, и в палату вошел Тацуми, а вслед за ним – Рей. –Тебя стучать не учили? – обиженно спросил Ютака, буквально отскочив от своего пациента. –А что тут такого? – немного удивился Сейчиро, – мы просто зашли проведать Куросаки-кун. Я ведь не виделся с ним после того, как он очнулся. Ученый немного успокоился и перестал ворчать. –Как ты себя чувствуешь? – спросил секретарь Хисоку. –Спасибо, все нормально, – ответил Куросаки. «Тацуми-сан выглядит гораздо спокойней, чем в прошлый раз. Этого страшного потока эмоций уже нет... похоже, все-таки смог отвлечься, – подумал юноша и перевел взгляд на Рея. – Наверное, ему было тяжело рассказывать секретарю обо всем. Рею точно нужна сейчас поддержка…» Заметив, что эмпат отвлекся от него, Сейчиро тихо прошептал напарнику: –Ютака, открылись новые обстоятельства по делу. Думаю, нам нужно поговорить. Ученый кивнул, и шинигами вышли из лазарета, оставив мальчиков наедине. Едва напарники вышли, Рей тотчас же подошел к кровати Хисоки, и присел рядом с другом. –Ну что – рассказал? – с улыбкой сказал юноша, обнимая Рея за плечи. –Они должны были знать, – ответил мальчик, прислоняясь к Куросаки, – и вообще, рано или поздно они сами поняли бы. Так какой смысл скрывать? –Никакого, – Хисока ласково погладил мальчика по волосам, – я рад, что ты смог открыться хотя бы секретарю. –Он почти догадался, – Рей вздохнул. – Я не хотел, чтобы он случайно проговорился папе. –Скажи… а ты так и собираешься держать Тсузуки в неведении? – спросил эмпат. – Хотя, конечно... трудно объяснить ему такое. Асато когда-то сам был одержим демоном… другим, естественно, но все же он может понять твое объяснение превратно, и даже решить, что тебя нужно спасать. –Ты сам ответил на свой вопрос, – сказал Рей, уткнувшись Куросаки в плечо. –А как ты чувствуешь – этот демон останется с тобой навсегда, или все же покинет твое тело? – поинтересовался Хисока. –Не знаю… – ответил мальчик. – Мы ведь были с ним связаны еще до вызова, просто все это чувствовалось немного иначе. И к тому же... демон еще может решить, что ему нужен хозяин. Тот, кто будет приказывать. Я сказал Тацуми-сан, что этого не случится... но я совсем не уверен, понимаешь? Куросаки лишь тесней прижался к Рею. Больше всего ему хотелось хоть как-то успокоить друга, согреть его своим теплом. «Конечно, понимаю, – подумал он, – ведь когда-то и мной управляли. Я чувствовал себя марионеткой в руках Мураки, а ведь об одержимости демоном не было и речи…» –Хисока, – голос Рея чуть дрогнул, – ты хотел бы?.. Мне так будет спокойнее, ты ведь не пожелаешь плохого... –Нет, – эмпат покачал головой, – ты уже и сам можешь принимать решения. Только нужно меньше бояться. –Я все время ошибался, – с грустным вздохом сказал мальчик, – и от этого всем только больно … до сих пор. –Решения редко бывают полностью правильными, – ответил Хисока, снова осторожно поглаживая мальчика по голове, – у каждого из них – свои плюсы и минусы. Не нужно корить себя. –Но я же не ребенок, все сам понимаю, – возразил Рей, – и я вижу, что людям больно, как бы я ни поступал. –Это неправда, – твердо ответил Куросаки, понимая, что разубедить мальчика будет не так легко. Не легче, чем заставить Тсузуки перестать беспокоиться. – Все будет хорошо, правда. Тебе сейчас трудно, но когда все уладится, ты и сам удивишься, что волновался зря. И я буду рядом с тобой, что бы ни случилось, – шинигами ласково коснулся щеки мальчика. «Похоже, я так и не смог его убедить… и не знаю, как это сделать», – огорчился эмпат. Хисока все отдал бы за одну искреннюю, радостную улыбку Рея. Да что там за улыбку – за один посветлевший на миг взгляд. За то, чтобы друг был счастлив, почувствовал настоящее тепло. Просто радость. Почему всегда – нет? Дети не должны грустить... зачем им столько боли? Им ведь еще жить всю эту унылую, скучную жизнь. Долгую или нет – не так важно... «Нас обоих – Рея и меня – лишили детства жестокие взрослые, только потому, что им так захотелось, – подумал эмпат. – Они не думали о нас – только о себе. Чтобы им было хорошо, чтобы о них не думали плохо… Их никогда не интересовало, что будет с нами. А нам пришлось пережить то, что не каждый взрослый смог бы вынести. Теперь я понимаю, почему Рей так хочет умереть – ведь до сих пор он видел доброе отношение только от мертвых...» Тем временем в лаборатории Ватари (благо дотуда было ближе идти, а в коридоре как-то неудобно) шло неофициальное совещание. Вернее, продолжалось... –Похоже, Рей в первую очередь поделился с Куросаки-кун, – предположил Ютака, выслушав рассказ напарника, – вот только бон вряд ли расскажет нам больше, чем ты уже знаешь. Полагаю, они серьезно обсудили эту тему, прежде чем довериться нам. Ученому действительно стало не по себе. «А я-то, дурак, придумал непонятно что. Я ведь, наверное, здорово обидел Хисоку, – подумал он, – вечно наболтаю, не подумав, а потом мучаюсь от стыда!» –Рей исполнял желание доктора, – напомнил секретарь. – Можно представить, что пожелал этот маньяк... мальчика до сих пор трясет. –Да, от этого извращенца можно ожидать чего угодно. И уж понятно, что ничего хорошего, – отозвался Ватари. – Неудивительно, что Рей молчит... и так льнет к Куросаки. Одержимость, даже контролируемым демоном, контакт с Мураки... и невозможность поделиться с собственным отцом. Рей сегодня по моей вине полюбовался на типовую картинку «Асато в шоке», но, я подозреваю, он такое видел и раньше... –То есть как это – в шоке? – удивился Сейчиро. – Мне показалось, что Тсузуки стало легче… я даже похвалить тебя хотел за это. –Да, ему стало легче… но только после того, как Хисока вытащил его из этого состояния. Я наблюдал за процессом и, знаешь, – со стороны это было похоже на чудо. Асато приходил в себя прямо на глазах, ему даже лекарство не понадобилось... В общем, Куросаки-кун становится сильней, но, честно говоря, я не уверен, что это обойдется для него без плохих последствий, – Ютака смущенно поправил очки, снова вспомнив, благодаря чему юноша обрел силу. –А я не вижу в этом ничего плохого, – спокойно ответил Тацуми, – сила Хисоки может нам понадобиться… особенно сейчас. Он ведь работает на нас, а чем способней и сильней наши сотрудники – тем лучше для департамента. Я о другом хотел спросить. Что ты можешь рассказать о демоне Рея? Хотя бы чисто теоретически. –Ну… это еще изучать надо, – с надеждой в голосе сказал Ватари. –Нет, на исследования нет времени, – серьезно ответил Сейчиро, – мне просто нужно знать – опасен ли этот демон для Рея и окружающих… в перспективе. В общих чертах. –Понимаешь, тут многое зависит от самого Рея... хотя, честно говоря, я не знаю, чего можно ожидать от демонов Хаоса, тем более свободных... сам понимаешь. А вот если бы ты позволил мне изучить его – то узнал бы больше, – ученый не особенно кривил душой. О демонах этого типа он знал мало. И единственные абсолютно точные данные заключались в том, что один из них сейчас находится в теле Рея Тайшо. – Я полагаю, что особой опасности нет. Если мальчик действительно его контролирует... И потом, он ведь уже два дня... –Об этом я подумал, – секретарь кивнул. – Желай он нам зла – не стал бы выжидать и тем более раскрывать карты. Так что, полагаю, Рей сказал правду – не всю, возможно, но правду. Я боюсь только того, что это существо как-то повредит мальчику... и что Рей потеряет контроль над ним. –Рей очень силен, взять хотя бы то, что он вообще смог обрести контроль над этим демоном... Вот только… как бы он сам не навредил себе, – задумчиво сказал Ватари. – Дело в том, что проблемы с психикой у этого мальчика – наследственные. И это создает затруднения не столько окружающим, сколько самому Рею. Боюсь, тут даже Хисока не поможет. Хотя, кто знает… После того, что эмпат сделал с Тсузуки, я уже ничему не удивлюсь. –Да, ты прав – Куросаки-кун стал гораздо сильней, и именно поэтому будет лучше, если он пока присмотрит за мальчиком, – ответил Тацуми, – может, хоть чем-то ему поможет. Да и Асато не помешает присмотр. Я понимаю, что в департаменте сейчас все на нервах, но Тсузуки, пожалуй, единственный, кто может в любой момент серьезно сорваться, и за последствия я не ручаюсь. Этот шинигами опасен... в неадекватном состоянии он способен разрушить и уничтожить что угодно, или... что еще хуже – навредить себе. –Я тоже этого боюсь, – почти шепотом сказал ученый. Сейчиро подошел к нему, и приблизив свое лицо к лицу напарника, прошептал в ответ: –Неизвестно, чем это кончится… – и нежно поцеловал Ютаку в губы. Ватари прижался к Тацуми, будто боясь выпустить напарника, упустить почти неуловимое тепло. «Сейчиро сблизился со мной после того, как Тсузуки исчез, но стоило ему вернуться – и мой напарник сразу начал носиться с ним. Мне ведь тоже было жаль Асато, я тоже хотел защитить его, но невозможно не заметить, что, как только он снова появился, мы с Тацуми стали отдаляться друг от друга. Даже почти не встречались вне работы… а теперь действительно неизвестно, что будет, проснемся ли мы завтра...» –Я люблю тебя, Сейчиро, – тихо сказал ученый. – Чем бы это ни кончилось... –Я тоже… – только и успел вымолвить секретарь. Ютака не дал напарнику договорить – он поцеловал Тацуми, прежде чем тот смог сказать что-нибудь еще. «Наверное, слова сейчас были бы просто лишними, – подумал секретарь, сдаваясь на волю Ватари, – что же, это только к лучшему. Разговоры иногда все только портят». Хисока в данный момент тоже думал, что слова могут лишь мешать. Поэтому успокаивал друга молча, пытаясь передать ему хоть немного уверенности... «Какие у него волосы… Мягкие, как шелковинки, и сам он такой нежный, – с какой-то щемящей болью в сердце думал Куросаки, ласково гладя мальчика по голове, – я так люблю его. Одна только мысль о том, сколько ему приходится страдать, приводит меня в отчаяние… И эти седые пряди…» –Это странно, наверное... но я не чувствую, существую ли я, если ко мне никто не прикасается, – прошептал Рей, подставляясь под ласку. –Для меня прикосновения тоже очень много значат, – ответил Хисока, слегка улыбнувшись. –Знаешь… мне ведь спокойно только с тобой, – тихо сказал мальчик. – Рядом с папой я чувствую постоянное беспокойство, а с тобой я отдыхаю. Эмпат, порадовавшись про себя такой характеристике, продолжал ласково поглаживать мальчика. Он случайно коснулся седой прядки, и почувствовал, что его словно ударило током. –Что-то случилось? – тут же отреагировал Рей. –Нет… просто… скажи, эта седина – откуда она у тебя? Мне кажется, раньше ее не было, – ответил Куросаки и тут же пожалел о сказанном. «Зачем я спросил его? Вдруг это связано с чем-нибудь страшным?» – подумал он. –Просто еще одна метка, – мальчик тихонько вздохнул. – Я становлюсь похожим на моего демона... у него тоже была не самая сладкая жизнь. Хисока вдруг почувствовал, как болит сердце мальчика. Эта ноющая боль казалась эмпату невыносимой, но сам Рей будто не обращал на нее внимания. Куросаки осторожно коснулся груди мальчика, забирая боль. Холодная тупая игла словно пронзила его сердце… всего на миг, но Хисока постарался подавить страх. «Если это может помочь Рею – я потерплю», – твердо решил юноша. Рей закрыл глаза, и Куросаки внимательно вгляделся в такие родные черты. Мальчик показался ему обессилевшим. –Рей, ты устал? – тихо спросил эмпат. – Поспи еще, если хочешь. Я рядом… В коридоре послышалась негромкая возня. –Ксо! Опять лампочка перегорела! – тихонько чертыхнулся Ватари. Уже стемнело, и свет был бы совсем не лишним. –Это потому, что держите их включенными круглосуточно, – проворчал Тацуми, – сколько раз я вам говорил… Ютака зажал рот секретаря ладошкой и сказал: –Сейчиро, я очень тебя люблю, но ты порой бываешь просто невыносим. –Ну, допустим, – улыбнувшись, ответил Тацуми, – так о чем мы говорили? –Я считаю, что нужно уговорить Тсузуки и Рея остаться здесь, в Мейфу, – взволнованно сказал ученый. – В Чиджоу им находиться опасно… Дайске доберется до них в два счета. –Да, сюда Тайшо так просто не проберется, – задумчиво подтвердил Сейчиро, – вот только как объяснить ситуацию самому Асато? –Не знаю, – ученый пожал плечами, – давай сначала поговорим с Реем. Если честно, я боюсь вот так сразу обсуждать это с Тсузуки. Ты же видел, в каком состоянии он был тогда, на совещании. И потом – бон только сегодня вывел его из этого состояния, я не хотел бы, чтобы все повторилось. –Давай, – секретарь толкнул дверь в палату и замер на пороге. На кровати, прижавшись друг к другу, спали Куросаки и Рей. Сейчиро недоуменно переглянулся с напарником, но Ютака, по-видимому, не был удивлен увиденным. «Почему он так спокойно отреагировал? Или уже видел такое?» – подумал секретарь. –Что случилось? – донесся с кровати голос Хисоки. По-видимому, мальчик ничуть не был смущен их вторжением. «Ну что же… значит, это вовсе не то, о чем я подумал», – с облегчением вздохнул Тацуми. –Ничего такого, мы просто хотели поговорить с Рей-тян, – ответил Ватари, – это касается его и Тсузуки… «Надо же… он только уснул, и опять будят, – с сожалением подумал юноша, – интересно, что стряслось?» Эмпату было жаль поднимать друга, но в этом уже не было необходимости. Похоже, мальчик проснулся самостоятельно. «Странно, – подумал секретарь, глядя, как Рей моргает и встряхивает головой, разгоняя сон, – он совсем не похож на Асато, а просыпаются они совершенно одинаково». –Вы ведь ко мне, да? – спросил мальчик. –Да, мы хотели поговорить с тобой, малыш, – Ютака присел на кровать. – Ты ведь лучше нас понимаешь, что вы с отцом в опасности. И мы с Тацуми решили, что вам лучше оставаться тут, в Мейфу. Это относительно безопасное место, но есть проблема… как рассказать об этом Тсузуки? –Нам придется выдать часть тех сведений, которые ты дал, – добавил Сейчиро. – Или солгать, но вряд ли это целесообразно... –Я могу его защитить, – тихо, но твердо сказал Рей. – А меня Дайске намерен использовать, не убивать... хотя у него просто не получится. «Бедный мой напарник, – с жалостью подумал Куросаки, – он только начал приходить в себя, а тут – новое потрясение…» –Как ты намерен защитить отца от Тайшо? – удивленно спросил эмпат. –Я ведь контролирую своего демона, – ответил мальчик, – и могу использовать его силу. Он гораздо сильней Дайске. А Мэл... от нее по контракту требуется исполнение одного желания. Остальное – только если Наоко согласится сотрудничать. Если Дайске задействует ее, чтобы причинить вред мне, он лишится ее поддержки... –И? – спросил уже Тацуми. –У вас больше не будет проблем с демонами. Или они оставят нас с сестрой, или впадут в спячку... в любом случае, их силу нельзя будет использовать помимо нашего желания, – Рей внимательно посмотрел на секретаря. – Проблем с Дайске тоже не будет. Знаете... я не против того, чтобы передать его в ваш суд. Да, он воспитал меня, и все такое... Но он мертв. И не должен бродить среди живых. Я прав? «Он принимает решение, – подумал Хисока, – принимает, хотя и боится. Вполне осознанно и совсем по-взрослому… хотя ему, конечно, очень тяжело. Тайшо, каким бы он ни был, много лет очень правдоподобно изображал его настоящего отца, ни разу даже не намекнул на то, что Рей ему чужой. Хотя кто знает, зачем он это делал…» «А ведь это выход, – Тацуми сразу уловил суть предложения Рея, – нужно действовать, пока не поздно. Без дочери Тайшо станет в разы слабее. А Наоко действительно не потерпит, чтобы ее использовали для того, что ей не нравится». –Ты точно сможешь сделать это? – с некоторой долей сомнения произнес секретарь. Его колебания были вполне понятны – ведь на вид Рей совсем не казался достойным противником для Дайске. –Он действительно с легкостью управляет демонами, но с порождениями Хаоса у него так не получится. Ими ведь нельзя управлять – только договориться. И… если понадобится, я сам притащу сюда его душу, – твердо сказал мальчик. Секретарь кивнул, как бы соглашаясь с его словами. «В конце концов, если бы он не был уверен, что справится, то не стал бы предлагать. Его же никто не заставлял... Что ж, если это может помочь, то почему бы и нет…» –Да, и это единственный способ поймать Дайске, – вслух подумал Сейчиро, – он ведь не успокоится, пока не заполучит Тсузуки. «Этот шинигами для него – как надкусанная конфета, – пришло на ум секретарю невольное сравнение, и Тацуми вздрогнул, – но ведь это вполне реально. Фактически сейчас Тайшо можно подловить только на этом, потом будет просто поздно». «Неужели он хочет использовать Асато в качестве наживки? – возмутился про себя Куросаки. – Но это же… кошмар какой-то!» –Вы правильно поняли, не успокоится, – Рей кивнул. – Поэтому нет смысла прятать нас. Это все равно только временное спасение... –Но ты предлагаешь использовать Тсузуки втемную! – Хисока не выдержал и все-таки высказался вслух. –Бон, рассказывать ему все намного опаснее, – начал объяснять Ютака, который тоже рассмотрел комбинацию. – Неужели ты не понимаешь... –Это единственный рациональный выход на данный момент, – заключил секретарь, как бы показывая, что спор окончен. Куросаки посмотрел на мальчика, на его серьезное и сосредоточенное лицо. «Кажется, теперь я понимаю, почему Рей не хотел говорить об этом, – подумал эмпат. – Он ведь сразу понял, как поступить. Как выйти из ситуации. Но для него этот выход гораздо страшней». «Пока Мэлис связана с Дайске обязательством, я не раскроюсь перед ней. Ей станет только больнее, а сопротивляться она не сможет... Нужно вынудить Тайшо отдать ей приказ – и тогда она будет свободна... Или просто убить его, – думал Рей, не позволяя Хисоке читать его мысли. – А отец не должен знать... Да, он подозревает, что Дайске может воскреснуть, но одно дело – подозревать и бояться, и совсем другое – когда кошмар воплощается в реальности. А Дайске обязательно воскреснет... и я не так глуп, чтобы надеяться, что он приказал себя оживить. Наоко сделает это по своей воле. Конечно, меня могут убить, но это маловероятно, и тогда мне точно не придется ничего рассказывать... Жаль только отца. Надеюсь, он переживет...» –Мы расскажем Тсузуки обо всем, но потом, когда угрозы уже не будет, – сказал секретарь, обращаясь к своему напарнику и Куросаки. – И не надо так волноваться. Если бы я не был уверен в том, что все будет в порядке – ни за что не подверг бы Асато опасности. «Да, конечно, – подумал Ютака, – если учитывать его отношение к этому шинигами, то все кажется логичным. И все-таки немного страшно». –Со мной он будет в большей безопасности, чем где бы то ни было, – Рей слез с кровати и начал обуваться. «Просто поверь мне, Хисока, – услышал младший шинигами. – Ты же хотел, чтобы я решил сам!» «Ну наконец-то этот день закончился! – подумал Тсузуки, собираясь домой. – А то все тянулся и тянулся». Щелкнув выключателем, шинигами вышел из рабочей комнаты. В кабинете Тацуми горел свет – по-видимому, секретарь, как всегда, задерживался на работе. «Когда мы были напарниками, он иногда даже на ночь здесь оставался… Я думал, что он просто не хочет слышать моих истерик, а оказалось, что он просто трудоголик, – с улыбкой подумал аметистовоглазый шинигами. – Пора зайти за Реем...» Асато прошел по темному коридору и, очутившись у двери лазарета, вежливо постучал в дверь. –Входите, – услышал он голос Ватари. –Я пришел за Реем, – сказал Тсузуки, – уже пора идти домой, малыш, – и добавил, обращаясь уже к напарнику: – Как ты, Хисока? –Нормально, – ответил эмпат, грустно взглянув на друга. «Ну вот, опять он уходит, чтобы лежать всю ночь без сна», – подумал Куросаки и тут же спохватился – ведь мальчик без труда мог прочесть его мысли. –Я вернусь завтра, – сказал Рей, легко коснувшись руки Хисоки и улыбнувшись, – выздоравливай. –До завтра, – ответил эмпат. –Спокойной ночи, Хисока, – сказал Асато и взял сына за руку, – я тоже завтра зайду в перерыв. И вообще, Ютака… хватит держать здесь моего напарника. На мой взгляд, он уже совсем здоров. –Что, Тсузуки-сан, устал в одиночку сражаться с бумагами? – сыронизировал ученый. – Ладно… Вообще-то я и сам подумывал выписать Куросаки, просто решил, что неплохо бы еще раз проверить. В конце концов, кто тут врач? – полушутливо сказал он. – Хватит тревожить моего пациента! –Рей, ты голоден? – спросил Асато, едва они с сыном очутились дома. –Нет, папа, спасибо. Есть я не хочу, – ответил мальчик. Тсузуки с удивлением посмотрел на сына. «Ну как же так… он ведь ничего не ел с самого обеда! Да уж… в этом мы не похожи», – подумал шинигами. Ему как раз очень даже хотелось поужинать. Собственно, именно этим он и занялся, как только смог добраться до кухни. При мальчике есть было как-то совестно, но он все равно зашел... –Папа, а можно я сегодня ночью не буду спать? – обратился к отцу Рей, подсаживаясь за стол. – Я выспался в лазарете, правда. –Ну хорошо… – немного ошарашено ответил Асато, – можешь не спать. «Не заставлять же его силой, – подумал Тсузуки. – Все равно он не сможет уснуть, как в прошлый раз, да еще будет изо всех сил притворяться спящим, чтобы не беспокоить меня». –Посижу в комнате, чтобы тебе не мешать. Мне надо было тебя раньше предупредить, чтобы ты не волновался... Шинигами поел и налил себе чаю – ему не хотелось есть пирожные всухомятку. –Может, хоть чаю выпьешь? – поинтересовался он у сына, но Рей только покачал головой в ответ. Покончив с чаем и сладостями, Асато решил немного расслабиться и посмотреть телевизор. Устроившись поудобней на диване, шинигами щелкнул пультом и внезапно почувствовал, насколько утомился за этот день. Усталость растеклась по телу, заставив Тсузуки зевнуть. –Наверное, я все же пойду спать, – сказал он и поцеловал сына. – Спокойной ночи, малыш. –Спокойной ночи, папа, – ответил мальчик. Асато поднялся и перешел в спальню. С трудом переодевшись, шинигами лег в кровать и отключил свет. Он тотчас же провалился в сон, полный тревоги и смятения. Тсузуки снилось, будто он находится на корабле «Королева Камелия», в каюте доктора Мураки. Он подошел к кровати... и увидел лежащего на ней мертвого Дайске. Сон был настолько реальным, что Асато вздрогнул от ужаса и застыл на месте. Но кошмар, по-видимому, только начинался. Дайске открыл глаза и улыбнулся страшной улыбкой… За все время пребывания в плену шинигами успел привыкнуть к боли и пыткам, но эта улыбка всегда пугала его. Она значила, что в голову мага пришла еще более жуткая идея... –Здравствуй, Тсузуки-сан! Я вернулся, – прошипел Тайшо. Его холодный шепот был страшнее шипения змеи, и Асато мысленно пожелал себе безболезненной смерти. Дайске медленно встал с кровати и уставился на Тсузуки. –Давно не виделись… – сказал маг, с ног до головы оглядев шинигами. – Тебе не кажется, что ты забрал кое-что мое, Асато? – Дайске подошел совсем близко, и в руках его блеснуло лезвие. Маг медленно провел им по шее испуганного шинигами. – Верни мне Рея, слышишь, ты… ублюдок! –Нет! – закричал Тсузуки, просыпаясь от собственного крика и садясь на кровати. Со спины стекал пот, противно щекоча кожу. Дверь в спальню распахнулась, и Рей буквально вбежал в комнату. –Папа, все хорошо. Это был просто кошмар, – мальчик ласково обнял отца, прижимаясь к его груди, – тебе больше ничего не приснится, я обещаю, – Рей помог Тсузуки снова лечь и сам устроился рядом. – Я останусь с тобой, ладно? Асато почувствовал, что начинает успокаиваться, сердце шинигами забилось медленнее. Но страх за сына никуда не уходил. «Что, если Дайске на самом деле воскрес, – подумал он, – что, если он попытается отнять у меня сына? Я боюсь даже подумать, что он сделает с мальчиком...» –Знаешь, наверное, твой напарник прав… – задумчиво произнес ученый, когда они остались наедине с Куросаки. – Я обязательно выпишу тебя, как только все это закончится. Во всей этой истории только один плюс – ты стал гораздо сильней, чем раньше. Но эмпат, казалось, не слушал его. –Спокойной ночи, бон, – Ютака подошел к двери и отключил свет, – позови меня, если что-нибудь понадобится. Хисока уснул не сразу – он долго ворочался, думая о своем друге. «Я уже не представляю своей жизни без Рея. Этот мальчик будто стал частью меня. Я надеюсь, что он справится, а иначе я даже не знаю, что с ним будет. Смерть? Да, тогда он станет одним из нас. Но я не хочу этого, правда. Я хочу, чтобы он жил, жил счастливо, победив страх и свое вечное чувство вины...» Сон навалился на юношу внезапно – Куросаки будто просто выпал из реальности. Он даже не сразу понял, что спит – во сне тоже царила тьма. Хисока обнимал Рея, снова гладил его шелковистые волосы. Его переполняли странные чувства – горечь и нежность переплелись вместе, заставляя сердце эмпата сжиматься и трепетать. –Не уходи… – прошептал юноша. –Я уже принял решение, – тихо ответил Рей и исчез. Куросаки кричал, пытаясь найти друга, но тот не откликался, и Хисока пошел в темноту, пытаясь прочувствовать направление. Внезапно эмпату показалось, что он увидел впереди Рея, стоявшего на коленях. Мальчик был обнажен, и Хисока, подойдя поближе, опустил ладонь на плечо друга. Руки мальчика были в крови. –Вставай, Рей, – сказал он, – ты меня слышишь? Что с тобой сделали… Куросаки взглянул в лицо мальчика и вздрогнул – глаза его были пусты и безучастны, словно Рей не видел ничего вокруг. Словно мальчика вообще не было в этом теле... Хисока проснулся и схватился за сердце. –Рей… – тихо прошептал он. – Что это за сон? Сердце юноши учащенно забилось, шинигами казалось, что в тесной палате не хватает воздуха. «Это не просто кошмар, – подумал он, – все было так реально… Хоть бы не случилось ничего непоправимого!» Куросаки вцепился в подушку и заплакал. В коридоре послышался странный шум – как будто множество людей непрестанно бегали туда-сюда. «Что там произошло? – подумал эмпат, и сердце его в очередной раз неприятно екнуло. – Неужели опять что-то, связанное с прорывом?» Юноша встал с кровати и подошел к двери. Осторожно приоткрыв ее, он высунулся в коридор и увидел ученого. –Что стряслось, Ватари-сан? – спросил он. –Бон, ты не спишь? – попытался увильнуть от ответа Ютака. –Уснешь тут, когда вы так шумите… Так что произошло? – настойчиво повторил Хисока. –Хакушаку-сама обнаружил, что свеча Дайске вдруг снова зажглась. Он настолько забеспокоился, что позвонил шефу, ну и началось… Надо было этому отшельнику раньше думать. До этого он нас и слушать не хотел, вот и получилось… – Ватари не договорил – выражение его лица было красноречивей любых слов. –Значит, Тайшо все-таки воскрес, – задумчиво сказал Куросаки. –Да… и теперь нет смысла дергаться. Дайске все равно уже ожил, и Граф говорит, что его свеча не гасится, – ответил ученый. «Вот оно что… Граф не может загасить свечу этого подонка, – подумал Хисока, – значит, он бессмертен. Вернее, почти. Будь Тайшо по-настоящему неуязвим, его свеча просто-напросто исчезла бы, как свечи шинигами». –А Тсузуки… он знает? – обеспокоенно спросил юноша. –Мы ничего ему не говорили, но он все равно узнает, когда придет сюда, – ответил Ютака, – если Дайске не решит захватить его этой же ночью. –Его… и Рея, – почти прошептал юный шинигами и побледнел как полотно. Внутри у него все оборвалось, когда он представил двоих самых дорогих людей в руках этого подонка. –Что с тобой, бон? Не беспокойся… Я уверен, что Рей может спасти и себя, и отца, – сказал он, мягко касаясь плеча мальчика. –Да, но они же не знают… Если Дайске нападет внезапно, все может пойти не так, как это было задумано! – отчаянно ответил Куросаки. –Все будет хорошо, Хисока, – сказал ученый, не зная, как еще успокоить эмпата. Ватари вдруг испугался, что с юношей произойдет то же самое, что и с его напарником, – хочешь, я останусь тут? –Не надо… я не маленький, – немного сердито ответил юноша. По-видимому, он уже начал приходить в себя. Ему вовсе не хотелось казаться испуганным мальчиком. –Ну… я пойду? – растерянно спросил Ютака. Ему показалось, что еще немного – и Куросаки на него рассердится. –Иди. Может, и тебе удастся поспать, – ответил Хисока, возвращаясь к кровати, – тем более, что ничего уже не изменишь. Ватари вышел из палаты. «Нужно выспаться, – постарался убедить себя эмпат, – ведь, действительно, бояться нечего... Рей рядом с Тсузуки, и они смогут защитить друг друга. В конце концов, мой напарник – один из старейших и сильнейших шинигами, а вместе с Реем они справятся… обязательно. К тому же, после того, как Асато узнает о происшествии, мне понадобится немало сил, чтобы помочь ему...» Тсузуки разбудил телефонный звонок. Правда, шинигами сначала перепутал этот звук с сигналом будильника и схватил ни в чем не повинный прибор. Поняв свою ошибку, Асато оставил будильник в покое. Рей, так и не заснувший, но до сих пор тихо лежавший рядом, зашевелился и попробовал встать. –Не надо, малыш… я сам, – сказал Тсузуки, спрыгивая с кровати и направляясь в комнату «Ксо… кто это может звонить так рано?» – подумал он, споткнувшись по дороге об стул. –Тсузуки Асато, – недовольным голосом сказал шинигами, подняв трубку. Он надеялся, что неведомый звонящий поймет, что в такую рань трезвонить как минимум непорядочно. –Привет, Тсузуки, – послышался в ответ смутно знакомый голос, – это я, Хиджири. –Минасе-кун? Но… почему… что-то случилось? – наконец нашелся Асато. –Да. Я позвонил сказать, что тебе и Рею нужно спрятаться. Вам грозит опасность, – ответил мальчик. «Спрятаться… мне и Рею…» – испуганно подумал шинигами, и почему-то вспомнил свой сон. –Наоко просила передать, что среди мертвых вы будете в безопасности… пока, – сказал Минасе, – а еще – что ее вынуждают найти тебя, а в Мейфу пробраться она не может. «Ну, понятно, почему Наоко обратилась к Хиджири – Ватари говорил мне как-то, что мальчик и Казуса принадлежат ей после победы над Саагой. Но откуда он знает про Рея? – удивился Асато. Догадка пришла сама собой. – Хотя... да, конечно… девушка могла просто использовать его в качестве почтальона. И что-то уточнять дополнительно – бесполезно». –Спасибо, – выслушав короткие гудки, Тсузуки механически положил трубку. – Рей, иди сюда... –Что-то случилось, да? – спросил мальчик. Он был уже одет. –Нам нужно уходить отсюда… в Мейфу, – сказал Асато, и пошел переодеваться. Через несколько минут они были уже в департаменте. Несмотря на более чем раннее время, там кипела оживленная деятельность. «Почему здесь столько народу в такую рань?» – удивился про себя Тсузуки и остановил первого попавшегося под руку шинигами. К несчастью, им оказался Теразума, но отступать было поздно. –Что тут стряслось? – спросил аметистовоглазый шинигами. –Да так… незапланированное воскресение одного идиота, Тайшо его фамилия... – не особенно охотно ответил Хаджиме. Асато побледнел как полотно и прислонился к ближайшей стене. К нему тут же подбежал Тацуми, проходивший по коридору. Он приобнял бывшего напарника правой рукой, пытаясь удержать от падения. –Что ты ему опять наговорил? – обратился он к Теразуме. –Да я просто сказал ему то, о чем все знают… – ответил Хаджиме, – откуда же мне было знать, что он так отреагирует? Подумаешь, какой нежный! Секретарь с размаху ударил сотрудника по лицу кулаком свободной левой руки, кстати сказать, оказавшейся очень тяжелой. –Ксо... да вы все что – взбесились что ли? Носитесь с этим бесполезным красавчиком! – прошипел Теразума, но ответить Сейчиро тем же не решился. Тацуми был намного сильней, к тому же, как-никак, начальство, хоть и неформальное. –Я не собираюсь слушать такое о своем отце, – очень тихо сказал Рей. Хаджиме тут же замолчал, развернулся и ушел в свою рабочую комнату. «Я ведь издевался над Тсузуки, когда увидел его с мальчиком… чуть ли не педофилом его обозвал, – сгорая от стыда, подумал шинигами. – Асато, конечно, сущий дневной фонарь, но я обязательно извинюсь перед ним, как только представится такая возможность». –Не переживай, Рей-тян, – ласково сказал Тацуми, беря Тсузуки на руки. Аметистовоглазый шинигами был без сознания и никак не отреагировал на действия бывшего напарника, – Теразума просто завидует твоему отцу. Видишь ли, в подчинении у Асато находится двенадцать шикигами, а у Хаджиме – всего один, да и тот не очень-то послушный… не поймешь, кто кому подчиняется. Вот он и злословит от обиды. –Это уже неважно. Нужно помочь папе, – сказал мальчик. –Да, мы сейчас пойдем в лазарет, – ответил секретарь. – Там ему помогут... Когда они вошли, Ютаки не оказалось на месте – по-видимому, ученый участвовал во всеобщей неразберихе. Хисока, увидев напарника, сразу подошел к нему. –Ну вот... случилось то, чего мы так боялись… нам все-таки не удалось этого избежать, – грустно сказал он. –Ты можешь помочь ему? – спросил Тацуми, устраивая Асато на ближайшей койке. –Могу… но, по-моему, будет только лучше, если Тсузуки придет в себя после того, как все… закончится, – ответил эмпат, приложив одну руку к груди напарника, а вторую – к его лбу. –Что ты делаешь? – спросил Сейчиро. –Я просто усыпляю его до лучших времен, – спокойно ответил Куросаки, – ради его же блага. Это лучше, чем травить его химией. Секретарь с удивлением смотрел на эмпата. Он не ожидал от этого юноши такого решения. Хисока с жалостью и какой-то грустью посмотрел на напарника, а потом ласково погладил его по волосам, откидывая со лба напарника непослушную челку. «Странно… сейчас я готов бы был поклясться, что Куросаки-кун старше Тсузуки. Теперь он оберегает Асато, как старший… – подумал Тацуми. – И как легко он погрузил своего напарника в сон. Кажется, Тсузуки уже выглядит не таким бледным». Хисока посмотрел на Рея и кивнул, указывая на дверь. Сейчиро не обратил на этот сигнал никакого внимания – он был слишком занят бывшим напарником. Мальчики вышли в коридор. –Рей… – сказал Куросаки и замер в нерешительности – он не знал, как начать этот разговор. –Я уже решил все, – тихо, но твердо сказал Рей, – другого выхода нет. Я просто должен убить Дайске. Никто кроме меня не сможет сделать этого. Эмпату показалось, что его окутывает холодная полутьма коридора. Юноша поежился. Увидев, что его друг молчит, мальчик продолжил: –Я не знаю, чем все это закончится… и, честно говоря, – вряд ли из этого выйдет что-то хорошее, но я хотел сказать тебе… – мальчик на миг замолчал, а потом продолжил уже более решительно: – Сейчас я уйду, но перед этим хочу, чтобы со мной... был кто-то, кроме Мураки, и я хочу, чтобы это был ты. В моей жизни был только один просвет, одна капля света – ты, Хисока... Эмпат на миг замер, почувствовав удушающий страх – страх Рея. «Как он выдерживает это? – в который раз поразился он. – Я бы не смог… Но я ведь знаю, что он прав. В моей жизни тоже был только Мураки, но потом Асато помог мне выйти на свет… не таким способом, о котором говорит Рей. Он просто был рядом, ненавязчиво помогая справиться с этим ужасом. Даже когда я злился и грубил ему в самом начале нашего сотрудничества, Тсузуки отвечал мне улыбкой. Мы все прошли через ад, но Асато помог мне выбраться. А вот сам он и Рей мысленно все еще там, в этом аду. И они должны выйти оттуда сейчас, или так и будут мучиться…» Куросаки привлек к себе мальчика, и они обнялись. Хисока едва сдерживал слезы, зарывшись лицом в волосы своего друга. –Я не брошу тебя во тьме, Рей, – почти прошептал он, – я не оставлю тебя. Мальчик прижался к другу, и эмпат услышал неровное биение его сердца. –Бон, почему ты не в палате? – раздался совсем близко голос Ютаки. Рей даже не попытался отстраниться, да и Куросаки не собирался его отпускать. Впрочем, Ватари настолько привык к подобным картинам, что, казалось, не обратил на это никакого внимания. «Если им обоим так легче – то почему бы и нет?» – подумал он, и продолжил: – Правда, я и сам собирался тебя выписывать… Что у вас нового? –Ничего не изменилось, – тихо ответил Рей, – просто теперь мой отец в безопасности. –То есть как это – в безопасности? – удивился Ютака. – Его Сейчиро к себе забрал, да? –Нет, он в лазарете, – ответил уже Хисока, – спит. –Я явно что-то упустил... – задумчиво произнес Ютака, зачем-то рассматривая свою обувь. –Там, в палате – Тацуми-сан, – сказал Куросаки, – можешь узнать все у него. –Я так и сделаю, – ответил ученый и направился в палату. Эмпат ласково коснулся подбородка мальчика и заглянул в глубину серых глаз. –Может, выйдем в сад? – предложил Хисока. – Здесь душно, да и народу многовато, а там сейчас никого нет, и до перерыва не будет точно. Рей кивнул, и Куросаки выпустил его из объятий. Мальчики спустились в сад, где кружились в вечном танце лепестки сакур. Ребята отошли уже довольно далеко от здания департамента, вглубь рощи сакур. Рей внезапно остановился и взглянул на эмпата. «Помоги мне разрушить мой ад, – прочел Хисока в отчаянном взгляде друга, – дай мне силы… чтобы я не сдался. Позволь мне вновь почувствовать себя живым!» Мальчик коснулся пуговицы на воротнике, и это будто послужило неким сигналом. Куросаки подошел к Рею и начал осторожно расстегивать на нем тенниску. Острые чувства захлестывали эмпата, заставляя его сердце биться сильней, но Хисока старался не торопиться, не допускать грубости. В какой-то момент губы мальчиков сблизились, и Куросаки поцеловал Рея. Казалось, оба были опьянены нежностью. Эмпат наконец снял с мальчика рубашку и разделся сам, аккуратно расстелив одежду под сакурой. Мальчики разделись, и теперь Хисока мог видеть своего друга полностью обнаженным – он рассмотрел его сложение, находящееся где-то на пределе хрупкости и болезненной худобы, каждую косточку можно было прощупать. –Я боюсь… боюсь сломать тебя, – шепнул Куросаки. –Все уже сломано, – тихо ответил Рей. Эмпат вздрогнул от этих слов, словно его ударили бичом, и осторожно дотронулся губами до шеи мальчика. «Я не могу просто взять и остановиться, – подумал Хисока. – Хотя я так боюсь причинить ему боль… стать вторым Мураки и сломать его окончательно, вместо того, чтобы помочь…» Юноша на мгновение замер, хотя и чувствовал, что еще немного – и он не сможет контролировать себя. –Продолжай, – сказал Рей, не оставляя места сомнениям. Мальчики легли рядом на импровизированную постель, и Хисока принялся прокладывать дорожку из поцелуев от шеи к ключице Рея. Внутри будто бушевал огонь, но Куросаки изо всех сил сдерживался, стараясь быть нежным. Он понимал, что одно лишнее движение или допущенная грубость может загубить все. Он снова обнял мальчика, словно старался быть ближе. Рей поцеловал шинигами – требовательно, словно призывая его к продолжению. –Не останавливайся, пожалуйста, – попросил он. – Сделай меня сильнее, Хисока. Научи меня не бояться... В голосе мальчика было столько мольбы, что Куросаки перестал сомневаться, да и сдерживаться уже не было сил. Его ласки стали смелее, при этом не перестав быть нежными. Стоны Рея словно служили поощрением. В какой-то момент эмпат снова почувствовал себя так, будто выпадает из реальности. Звуки, запахи, ощущения – все перемешалось в едином разноцветном вихре, заставляя шептать имя любимого, кричать, не сдерживая рвущихся наружу эмоций. Он был осторожным. Дьявольски осторожным. Хисока понимал, что сейчас должен совершить чудо... и у него получалось. Соединение тел было здесь далеко не главным – казалось, их души стали одним целым. Сейчас мальчики были полностью открыты друг для друга, и каждый из них чувствовал другого, как себя самого. Это пьянило и затягивало, заставляя двигаться в едином ритме, сливаться, как звуки сливаются в мелодию, чтобы взорваться заключительным аккордом. И только уже кончив, Куросаки снова увидел – лицо Рея, светящееся неподдельным счастьем, насыпавшиеся на его волосы лепестки... Шинигами подумал, что больше никогда не будет бояться сакур. Только не после этого... –Я все чувствовал, – сказал мальчик с радостной улыбкой, – я снова могу чувствовать! «Это тот момент, за который я не пожалел бы отдать всю свою жизнь, – подумал эмпат, с невыразимой любовью глядя в глаза Рея, – один его счастливый взгляд значит для меня больше, чем весь мир… этот и тот». Но мысль о предстоящей разлуке с этим мальчиком снова резанула по сердцу. После того, что произошло между ними, расставание казалось чем-то подобным смерти. Рей встал и оделся, не отрывая взгляда от любимого. –Я вернусь… – сказал Рей, серьезно взглянув на Хисоку, – живым или мертвым. Мальчик снял с волос запутавшийся в них лепесток сакуры и протянул эмпату. Куросаки осторожно, словно нечто хрупкое, взял розовый лепесток на ладошку, придерживая его пальцем. Когда он поднял глаза, Рея уже не было рядом. Мальчик просто исчез, предпочитая не прощаться. –Я буду ждать тебя… – прошептал Хисока. – Я точно знаю, что ты вернешься… живым. Впервые за всю свою жизнь Рей чувствовал себя настолько цельным и настоящим. Он знал, что это состояние не продлится долго, и поэтому торопился совершить то, на что решился... на самом деле, уже тогда, когда принял на себя исполнение желания Мураки. Когда понял, что терзавший его тело и душу маньяк и садист – просто ангел по сравнению с приемным отцом. Когда решил не уничтожать этот мир. Хотя мог. Просто стереть всю историю, пользуясь позволением. Но стер – только для того, кто изъявил желание. Рей не лгал, говоря, что его решения приносят только все больше боли. Он ошибался с самого начала, еще ничего не зная. И продолжал ошибаться, даже получив все детали головоломки в свое распоряжение. Дом встретил его непривычной тишиной. Проходя мимо лестницы, Рей вспомнил, как когда-то мечтал об одном – переиграть все. Добежать и спасти... гадину, не заслуживающую права на жизнь. Переведя дыхание, мальчик-демон направился в кабинет отца. Отсутствие Акиры чуть порадовало... Мэлис и Дайске сидели в креслах, развернутых к двери. –Мы ждали тебя, – Тайшо встал и протянул руки, словно готовясь впервые в жизни обнять приемного сына. – Я рад, что ты вернулся, сынок. Я не говорил тебе этого раньше, но я очень люблю тебя и хочу, чтобы ты был рядом со мной, когда этот мир ляжет к моим ногам. –Любишь? – тихо переспросил Рей. Перед его глазами пронеслась череда дорогих подарков... а потом кожа ощутила холодное прикосновение змеи. Той самой... единственного живого существа, которое мальчик убил. Сейчас он видел перед собой такую же змею. Просто принявшую облик человека. –Конечно, – Дайске улыбнулся. – Я ведь доверил тебе собственную душу, хоть ты и не смог ее сохранить... я тебя не виню. «Для того, чтобы медальон смог сработать, он должен был находиться на шее существа с кровью шинигами и мага Хаоса, – отстраненно подумал Рей. – И я должен был видеть твою смерть... я был нужен тебе для этого!» –Знаешь, – мальчик внимательно посмотрел в глаза приемному отцу, – я не понимаю одну вещь... как я мог любить и уважать такую мразь... –Так, – воздух вокруг Тайшо заискрился, – ты знаешь, что ты такое... сынок. –Да, – Рей закусил губу и направил в сознание сестры все те картинки, которые видел в мозгу своего настоящего отца. Всю боль, которую тот пережил. – И сейчас я просто убью тебя... отец. –Защити меня от него, – тихо сказал Дайске, даже не поворачиваясь к дочери. –Это приказ? – сухо уточнила Наоко. –Да, – неуверенно ответил Тайшо. Он не сразу понял, что именно изменилось... и как раз этих долей секунды хватило Рею, чтобы прорвать щит, усиленный мощью сестры, и на одних рефлексах, без участия гаснущего сознания, вырвать сердце человека, за одну похвалу которого так недавно готов был сворачивать горы. Голыми руками. –Братишка, – Мэлис подхватила падающее на ковер легкое тело с окровавленными, судорожно сжатыми ладонями. – Почему ты не сказал раньше? Рей не ответил. Он молчал, глядя в потолок пустыми серыми глазами. Где-то далеко, в Замке Свечей, погас один маленький, но крайне гнусный огонек. Куросаки сидел у окна с книгой в руках. Томик нужен был не для чтения – юный шинигами использовал его как прикрытие. Он уже час держал книгу открытой на одной странице, боясь ее захлопнуть. Юноша еще раз взглянул на розовый лепесток сакуры, лежавший на страничке. «Он вернется. Обязательно вернется», – убеждал себя шинигами. Внезапно раздался гром, и Хисока вздрогнул от неожиданности. Капли дождя гулко застучали по стеклу. «Дождь в Мейфу? – изумился эмпат, – кажется, такого никогда не было». Мальчик взглянул в окно, и увидел стоявших в саду Тсузуки и Ватари. Асато с удивлением глядел в пасмурное небо, протянув руку вперед и ловя холодные капли дождя, похожие на чьи-то слезы. По-видимому, Ютака решил вывести своего друга на прогулку. «Вот и мой напарник очнулся, – подумал Куросаки, – это произошло сразу после того, как погасла свеча Дайске. Но почему же нет Рея? Он ведь обещал вернуться… в любом случае. И что я теперь скажу его отцу? Я даже боюсь показаться Асато на глаза – он ведь обязательно спросит о Рее…» Внезапно эмпат почувствовал острую тоску. Его будто тянуло куда-то, и он почти сразу понял, куда именно. Хисоке снова захотелось очутиться под сакурами, там, где они совсем недавно были с Реем. Куросаки практически выбежал под дождь, даже не надев плаща. Он быстро прошел по тропинке, стараясь не попасться на глаза сотрудникам, и увидел что-то на земле, среди сбившихся в кучки мокрых лепестков. Сердце эмпата забилось сильней. «Рей!» – подумал он, подбегая поближе. Это действительно был Рей. Мальчик лежал, свернувшись калачиком. Его сжатые в кулаки руки были перепачканы кровью – дождь еще не успел смыть ее. «Все как в моем кошмаре, – ошарашено подумал Хисока, – только он одетый…» –Рей, – прошептал Куросаки, взяв в руки окровавленную ладошку мальчика, – очнись, пожалуйста… не умирай! Я люблю тебя... Рей никак не отреагировал на слова Хисоки. Эмпат отчаянно закусил губу, борясь с подступившими к горлу рыданиями, и пощупав пульс мальчика, вздохнул с облегчением. «Ему ведь холодно… нужно унести его отсюда», – мелькнула мысль в голове эмпата. Он осторожно взял Рея на руки и телепортировался к себе домой. Хисока был почти уверен, что сможет привести любимого в сознание... прямо сейчас показывать его другим, особенно Асато, не стоило. Куросаки положил мальчика на кровать и взял его за руку. Рей по-прежнему не реагировал. Эмпат закрыл глаза и попытался передать мальчику энергию. Ему сразу же показалось, что все силы уходят в какую-то бездну, так и не достигая цели. Шинигами некоторое время пытался продолжать, но так же безрезультатно. По лицу и спине юноши потекли струйки пота. «Что же мне делать? – отчаянно подумал Хисока. – Я не могу помочь ему, да и Ватари вряд ли справится… но надо хотя бы попытаться» Куросаки снова посмотрел на мальчика. «У него руки в крови – нужно оттереть, а потом все же придется отнести его в лазарет, – подумал юноша. – Да и сам я, кажется, испачкался». Эмпат вымыл руки и, намочив полотенце, аккуратно оттер кровь с ладоней мальчика, чутко вглядываясь в его лицо и чувствуя безысходность, от которой хотелось плакать и выть, словно дикий зверь. Насилу взяв себя в руки и отбросив мокрое полотенце, Хисока снова поднял Рея на руки и переместился прямо в лазарет. Ватари и Тсузуки были уже там – по-видимому, они уже вернулись с прогулки. Увидев мальчиков, Асато тотчас же подбежал поближе и спросил: –Где вы были? Мы вас везде искали… Что такое с Реем? –Я… нашел его, и не могу привести в чувство, – ответил эмпат. Аметистовоглазый шинигами мгновенно побледнел и упал бы на пол, если бы его не поддержал Ютака. Куросаки осторожно уложил мальчика на кровать, на которой недавно лежал сам. –Объясните, что случилось с моим мальчиком, – тихо сказал Асато, но слова эти были сказаны столь требовательным тоном, что ученый невольно поежился. «Придется ведь рассказать ему, – подумал Ютака, – а я так боюсь снова ошибиться и ляпнуть что-то не то…» –Я жду, – добавил Тсузуки, переводя взгляд с Ватари на напарника и обратно, – я имею право знать. «Да, конечно… право у него есть, но с чего начать? – подумал Хисока. – Нельзя же сразу рассказать ему правду о смерти Дайске… но придется. И про демона тоже. Нарушать обещание, данное Рею, подло, но молчать и скрывать что-то уже не получится. Асато придется узнать правду от нас». –Тсузуки, может, ты присядешь? – спросил ученый, заботливо взяв под руку аметистовоглазого шинигами и подводя его к свободной койке. Асато послушно сел на кровать и выжидающе посмотрел на коллег. –Ну и сколько можно держать меня за идиота? – спросил он. – То ошарашиваете новостью, что этот подонок Дайске воскрес, то, стоит мне прийти в себя, говорите, что это была ложная тревога и все уже разрешилось. А теперь вот Рей... Что с ним такое случилось, что даже Хисока не может помочь? Неужели я по-вашему так глуп, что не понимаю… Вы просто врете мне, так? –Да, мы скрывали от тебя кое-что... ради твоего же блага, – сказал Куросаки. –Я должен знать, – упрямо ответил Тсузуки. –Хорошо. Тебе ведь уже говорили, что свеча Дайске погасла, – со вздохом начал Хисока. Его напарник чуть побледнел, но тут же снова взял себя в руки. – Так вот… это сделал Рей. Именно он убил Тайшо. –Да, но… как? Почему он сделал это? Рей такой хрупкий, он всегда был болезненным ребенком... Я в это просто не верю! – на этом месте Асато оборвал себя. Он вспомнил, как сын рассказывал об убитой змее. –Это был не совсем Рей… – уже тише сказал эмпат, глядя в глаза напарника, словно ожидая реакции. –Говори прямо, – устало попросил Тсузуки. Хисока вдохнул поглубже, и уже собирался начать рассказ, как в палате неожиданно появился Тацуми. По-видимому, секретарь просто телепортировался в лазарет. –Душа Дайске сейчас ожидает суда, – сказал Сейчиро, оглядев компанию. Взгляд секретаря на мгновение задержался на Рее. – Хотя понятия не имею, какой приговор можно вынести этому подонку… любое наказание для него кажется слишком мягким. Да и что может послужить настоящей карой для такого негодяя? –Где он сейчас? – спросил Асато. –Там, где и положено держать такие души, – ответил Тацуми. – Не беспокойся, Тсузуки-сан. Он надежно заперт и больше не улизнет от правосудия. –Сейчиро, мне сказали, что это Рей... как ему удалось? – вернулся Асато к волновавшему его вопросу. – И что теперь будет с моим сыном? –Рей-тян – настоящий герой, – серьезно ответил секретарь, – он ведь был практически единственным, кто мог бы убить этого выродка, и не пожалел всех своих сил, чтобы сделать это. Что касается его состояния – Наоко сказала мне, что он постепенно восстановится, но сейчас нельзя вмешиваться в процесс. Мальчик должен сам прийти в себя – он серьезно пострадал, пробивая защиту Мэлис... если я правильно ее понял, Рей совершил невозможное, – «и то, что он вообще жив – чудо, – подумал Тацуми. – Я видел, как у Наоко дрожали руки, когда она говорила со мной. Она чуть не убила собственного брата – понятно, что особо теплых чувств к отцу у нее не осталось». –Но как он попал сюда? – в свою очередь спросил Куросаки. –Его сестра сказала, что это она переправила его в Мейфу – в то место, которое еще осталось в памяти мальчика, – ответил повелитель теней. – Рею сейчас нельзя находиться рядом с ней, иначе в него опять вернется демон... –К-какой еще демон? – ошарашено спросил Тсузуки. –Тацуми-сан, мы еще не успели рассказать ему всего, – объяснил эмпат. –Ну, мы не сможем скрывать это вечно, да и смысла нет, – сказал секретарь. – Асато, твой сын и Наоко последние дни были оболочками для демонов Хаоса, призванных доктором и Дайске. –Рей очень просил не рассказывать тебе, – добавил Хисока. – Боялся, что ты не так поймешь... –Разве он сомневался в моей любви? – грустно спросил Тсузуки. – Я люблю его, каким бы он ни был. «Пусть даже Рей стал оболочкой для демона – я все равно любил бы его так же, – подумал аметистовоглазый шинигами. – Я ведь и сам наполовину демон, и живу с этим уже много лет. Да, сначала мне очень хотелось быть как все остальные люди, и моя сущность пугала меня, но потом я понял, что это не так уж и важно. Можно оставаться человеком, даже если в тебе живет демон». –Он не сомневался в твоих чувствах, – сказал Куросаки, – просто боялся причинить тебе боль. «Я ведь мог помочь ему… хоть как-то поддержать, но он ничего не сказал мне. Моему сыну пришлось переживать свои страхи в одиночестве…» – Асато опустил голову. По щекам его текли слезы. «Как же Рей похож на своего отца, – подумал младший шинигами, – он так же прячет боль, как и Тсузуки. Им обоим пришлось пережить столько боли… С самого детства над ними издевались сверстники, а над Реем – еще и человек, которого он считал отцом. А ведь больней всего бывает от обиды, нанесенной тем, кого ты действительно любишь. Интересно, когда и на их долю выпадет хоть немного счастья?» Хисока присел рядом с Асато и обнял его. –Все закончилось, Тсузуки, – прошептал он своему напарнику, – теперь все будет хорошо. Аметистовоглазый шинигами не слышал его, он смотрел на кровать, в которой лежал его сын, и вспоминал, как умирала мать мальчика. «Она лежала неподвижно, как сейчас Рей… а я ничего не мог сделать. И она погибла, умерла на моих руках, считая смерть величайшим подарком… Даже там я оставался богом смерти...» Эмпат вздрогнул. Он смог прочувствовать каждой клеточкой своего тела боль напарника. «Тсузуки все еще отчасти там, в этом кошмарном подвале, – подумал Хисока, ближе прижимаясь к Асато, – даже несмотря на то, что Дайске уже мертв, и его душа ожидает суда». –Ты с нами, ты здесь, Тсузуки, слышишь? – тихо сказал юноша. – И ты больше никогда не вернешься в тот подвал. А Рей не умрет. Он обязательно выздоровеет... –Может, тебе станет легче, если ты поспишь еще немного? – предложил Ватари, тоже прекрасно видящий состояние Тсузуки. – Бон снова усыпил бы тебя на время... –Нет, я и так почти все проспал, – решительно ответил Асато и, вытерев слезы, встал. Затем, подойдя к кровати сына, опустился на колени и прижал к губам ладонь Рея. Мальчик по-прежнему лежал неподвижно. «Если так будет продолжаться, то с ним опять случится истерика», – подумал секретарь и, подойдя к бывшему напарнику, поднял его на ноги. –Пойдем, Тсузуки-сан, – ласково сказал он, – Рею нужно отдыхать, и ему не станет легче оттого, что ты будешь убиваться по нему. Асато не стал сопротивляться. Сейчиро обнял Тсузуки, и тот уткнулся в плечо бывшего напарника, тщетно силясь сдержать слезы. Хисока посмотрел на Тацуми в упор, и тут же услышал мысли секретаря. «Наоко сказала, что Рею нельзя находиться рядом с ней, – думал он, – потому что тогда демон вернется в его тело, и собственная личность мальчика так и не восстановится. Демон сможет только имитировать поведение Рея, а Куросаки-кун – единственный, кто может гарантированно отличить демона от мальчика. По крайней мере, девушка именно так и сказала. Что для ее демона, Мэлис, разницы нет, а Асато вряд ли обрадуется, если вместо сына получит его жалкую копию». «Я понял, – подумал Хисока. – Я прослежу...» Похоже, повелитель теней услышал его мысли, потому что едва заметно подмигнул мальчику, выводя Тсузуки в коридор. Тацуми довел своего бывшего напарника до двери собственного кабинета. Всю дорогу Тсузуки тихонько всхлипывал, что было совсем не удивительно. «Бедный Асато, – думал секретарь, – я бы так хотел сообщить ему хоть что-нибудь хорошее, но в последнее время на его голову валятся одни неприятности. Хотя… одна приятная новость у меня все-таки есть…» –Тсузуки-сан, – сказал Сейчиро, – я хочу, чтобы ты знал... Мураки больше не вернется в этот мир. Это было его желанием. Так что теперь ты в безопасности… Асато неожиданно остановился и молча уставился на бывшего напарника. –Что с тобой? – испуганно спросил Тацуми. –Сейчиро… я… я… – из аметистовых глаз вновь полились слезы. «Я ведь хотел порадовать его, и опять чем-то расстроил, – растерянно подумал секретарь. – Что же я сказал не так?» Быстро открыв дверь кабинета, он завел Асато внутрь и запер дверь на замок. –Что случилось, Тсузуки? – спросил Тацуми. – Я чем-то огорчил тебя? –Я... любил Мураки, – прикрыв лицо ладонями, признался аметистовоглазый шинигами. – Я понимаю, что это звучит странно, после того, что доктор сделал с Реем, я должен ненавидеть его, но… Я не могу, понимаешь? Я злюсь на себя за это, я просто ненавижу себя, но ничего не могу с собой поделать! Я ведь пошел к нему по своей воле… думал, что он отпустит Рея, не причинив ему вреда… мне так хотелось верить, что он не такой… Асато зарыдал, не в силах больше сдерживаться. Сейчиро обнял его, осторожно прижимая к себе. Тсузуки почувствовал тепло, исходящее от Тацуми. Повелитель теней всегда был ласков, утешая бывшего напарника, но сейчас к жалости примешалось еще и чувство вины. «Я не понимал… я не хотел сделать ему больно… если бы я знал, то никогда не сказал бы Тсузуки», – думал секретарь. –Асато, не надо так огорчаться… Мураки не мертв. Он просто выбрал уход из этого мира, – сказал Сейчиро, пытаясь хоть как-то утешить аметистовоглазого шинигами. – Потому что здесь он совершил слишком много ошибок, чтобы оставаться... Теперь ты свободен от него... «Надо же, я ведь никогда не смотрел на отношения Тсузуки и Мураки с этой стороны. Более того, я был уверен, что Асато ненавидит доктора и боится его. Это казалось вполне логичным, – подумал повелитель теней. – Да, чужая душа – потемки...» Но Тсузуки, по-видимому, решил быть откровенным до конца. –Это просто сказать... Сейчиро, я ведь был с Мураки… еще на том лайнере – «Королева Камелия». Он обещал тогда, что выдаст мне сведения о Рее, если я… Понимаешь, ведь все эти годы мне казалось, что секс может быть только пыткой, но Казутака был так нежен. Я поверил ему. Так хотелось тепла после всего этого кошмара, – Асато всхлипнул. – А потом я сбежал от тебя, поверив, что доктор освободит моего сына… и тогда он тоже был ласков, а потом… Потом он просто рассказал, что сделал с Реем. Мне хотелось умереть и забрать Мураки с собой, только ничего не получилось. Я думал, что возненавижу его, но не смог… меня словно разрывало пополам... Тацуми продолжал молча обнимать бывшего напарника, понимая, что ничем больше не может помочь ему. Все слова утешения казались бы просто фальшивыми. Он понимал, что для этого шинигами несколько минут назад рухнул целый мир. И, возможно, этого не произошло бы, будь Сейчиро немного повнимательней по отношению к Тсузуки. –Все это время я продолжал жить только ради сына, – прошептал Асато, – если он умрет сейчас, зачем мне... –Рей обязательно поправится, – уверил секретарь Тсузуки. – Наоко сказала, что все будет в порядке, а эта девушка знает, о чем говорит. Асато тихо всхлипнул и снова уткнулся в плечо Тацуми. –Знаешь… мне стало гораздо легче сейчас, когда я рассказал тебе. Я знал, что ты поймешь меня, – тихо сказал аметистовоглазый шинигами, – просто раньше все никак не мог решиться... Сейчиро улыбнулся и ласково погладил шинигами по щеке. –Все будет хорошо, Тсузуки, – сказал он, – теперь ты сможешь жить без оглядки на свое прошлое. Все ушло… ничего больше нет, и вы с Реем можете начать жизнь с чистого листа. –Да, наверное, ты прав, – задумчиво ответил Асато, – и это только к лучшему. «Только пусть доктор будет счастлив там, куда ушел... я не могу желать ему зла». –Прости, что не заходил так долго, – сказал Хисока, осторожно держа Рея за руку, – я не забывал про тебя, просто тут все были заняты судом над душой Дайске, и мне пришлось готовить документы к делу вместо Тсузуки. Сначала не могли решить, какое наказание подходит такому негодяю, а потом Энма Дай О сказал, что единственный выход – уничтожить его душу. Причем он решил сделать это собственноручно, потому что больше, в общем-то, и некому. Сильнейшим шинигами в нашем департаменте является Асато, а он бы просто не смог этого сделать. Его даже на суд не пустили, во избежание очередного нервного срыва. Вы с Наоко тоже отпадаете... Знаешь, я бы хотел верить, что после этого мой напарник сможет наконец жить спокойно… хотя он всегда найдет проблемы на свою голову. Мальчик никак не отреагировал на слова эмпата. Куросаки улыбнулся и ласково погладил его по волосам. –Вернись, Рей, – тихо сказал юноша, – пожалуйста. Мы ведь так скучаем по тебе. Ты нам очень нужен, правда. Голос Хисоки предательски задрожал. Казалось, еще миг, и он расплачется. Слишком больно было смотреть на этого хрупкого мальчика, неподвижно лежащего под капельницей. Куросаки снова взял его за руку. Он знал, что это ничего не изменит, но хотел, чтобы Рей чувствовал его поддержку. Внезапно эмпат почувствовал, как мальчик едва ощутимо сжал его пальцы. Эпилог В Чиджоу наступило лето. Ярко светило солнце, и люди искали прохлады в городских парках и садах. По одному из таких парков гуляло трое молодых людей. На вид это была обыкновенная компания – двое подростков и молодой человек постарше, в темных очках, – видимо, присматривающий за ними родственник. Прохожие не обращали на них особого внимания. Да ничего особенного в этих людях и не было. –Хисока, давай пойдем в пещеру ужасов? – предложил самый младший из компании. – Мне очень хочется знать, чего боятся обычные люди. –Может, не надо, Рей? – спросил Куросаки. – Там ведь темно… –С тобой мне не страшно, – ответил мальчик. Ребята уселись в двухместную кабинку, а старший шинигами встал в очередь за сладкой ватой – его не очень привлекали подобные аттракционы. Едва Асато скрылся из виду, как Хисока обнял Рея и спросил: –Ты поговорил с отцом о наших отношениях? –Да, мы говорили об этом, – откликнулся мальчик, – Папа спросил, почему я не общаюсь с девочками, и я объяснил ему, что не хочу допустить ни малейшей вероятности, что какая-нибудь девочка повторит судьбу моей мамы. Куросаки удивленно посмотрел на мальчика. –Ну не мог же я прямо сказать, что мне никто не нужен, кроме тебя! – с улыбкой сказал Рей. – И потом… я ведь не врал… я действительно больше не хочу никого убивать, даже случайно... Но Хисока не дал мальчику договорить, закрыв его рот ласковым поцелуем. «Когда-нибудь ты поймешь, что ни в чем не виноват, – подумал эмпат, – и я сделаю все, чтобы помочь тебе в этом».