Наедине

Обычно приближение течки я всегда чувствовал заранее и оставался дома на неделю. И вообще я был ответственным в эти дни. Постоянно в душ ходил, старался вообще спать все время или проводить время, залипая в каких-нибудь детективах. Растворялся в том, что помогает отвлечься. Все, что могло попасться мне на глаза – любые диски с мелодрамами, книги о «принце и принцессе», вообще – все, что давало вспомнить о том, что ты омега, и у тебя течка, я убирал подальше. Ведь ее я очень тяжело переносил. Стоило удариться в какие-то воспоминания или мечты, я жил в них, забывался, возбуждался не по-детски… и я все это ненавидел. Вы даже не представляете, каково это – переживать уже фиг знает какую по счету течку, и все время дома, дома, дома, в обнимку разве что с подушкой. Друзья в шоке от меня и моего терпения. А что мне делать. Ведь я по-детски жду того самого. Ха! В нашем мире значение «истинной пары» угасло еще пару веков назад. И вообще, чтобы вот так истинная пара соединилась – ну, за ооочень большой редкостью бывает. Мои родители вообще связаны фиктивным браком. Между ними нет любви, но нет и дружбы. Папа говорит, что он ненавидел отца за все – за брак, за испорченную жизнь. Но потом… появился я. И вся ненависть ушла на второй план, а затем возникла взаимная привязанность, а она, поверьте, бывает покрепче любой любви иногда. И я бы даже не сказал, что «жду того самого». Просто вижу альф и понимаю, что нет, ну, не то! Не с этим человеком я готов быть всю жизнь. Да что там. Не этому человеку я готов отдаться! Нет… все не то. Да и на меня не так уж и часто смотрели альфы – и по этому поводу у меня куча комплексов. Друзья всегда завидовали мне. Говорили, что я очень красивый. С рыжими мягкими волосами и небесными голубыми глазами, словно из сказки «Василиск Премудрый». Или я был полный урод или слишком красивый. Но редко кто (за исключением) ко мне подходил и предлагал встретиться. Я вообще, по идее, танцор. Занимаюсь танцами еще с младшей школы, но связать с ними жизнь решил неожиданно после школы. Папочка хотел отдать меня на юрфак, и ему это, в принципе, почти удалось, когда я в самый последний момент подачи документов неожиданно заорал: «Нет! На танцы хочу!». С громкими протестами и криками от «ты слишком умен для танцев!» вплоть до «тебе там нечего делать, на танцах хлеб не заработаешь!» я пошел в свою, так сказать, мечту-гору. Но дело не в том, что я танцор. Дело в том, что эта работа требует полной отдачи. Нужно концентрироваться, чтобы выразить все чувства. Недостаточно профессиональной техники, недостаточно танцевать так, как будто это твой последний танец. Нужно танцевать так, будто ты и есть – этот танец. Нужно жить в нем. Дышать им. Каждым твоим танцем. И я настолько вжился в историю каждого движения, что не заметил, как увлекся, а за окном уже давно сгустились сумерки. Мысленно запаниковав, я взглянул на часы… и окаменел. Час ночи. Час! Ночи! Офигеть. Стало страшно. И не потому, что я остался один на ночь в танцевальной студии. А потому, что всем нутром ощущал, как становится с каждой секундой все теплее и теплее в низу живота. Течка всегда начиналась именно ночью… и обычно к этому времени я был уже дома. Что за безумие?! Так. Тихо. Спокойно. Все хорошо. Всего лишь течка. Это всего лишь. Течка. Ночью он еще может как-то перекантоваться в студии. А с первыми лучами солнца, стоит метро открыться, он уже будет возле станции. Слава Богу, в половине шестого утра не так много молодых людей в метро. И к тому времени, как все начнут подтягиваться, он уже будет стоять дома под холодным душем. Да, все не так плохо, на самом деле кажется. Андрон вздохнул после взгляда в огромное зеркало во всю стену. Там отражался довольно высокий для омеги юноша двадцати лет, подкачанный и в меру красивый. Темно-рыжие волосы не делали его «рыжим-рыжим-конопатым», они оттеняли белую кожу и буквально притягивали взгляд. К сожалению, его запах был не всем властен. Этот запах был скорее многим непонятен. Необычен. А то, что не вмещается в рамки обычного, пугает людей и отталкивает их. Именно этому и была причина того, что мало кто обращал на Андрона внимание. Тот вышел из студии, решив уединиться в раздевалке. Там хоть душевая есть. Конечно, наутро омеги будут в шоке, почуяв здесь такой сильный запах своего однокурсника, но что поделать. Почувствовав себя буквально потерянным и одиноким в тяжелых, массивных коридорах института, он тихо прикрыл за собой дверь раздевалки, на которой было мило написано студентами: «Розовая пленная. Не входи – убьют». Включил свет. И стал нагло лазить по шкафчикам. Так и не найдя ни одного подавителя (что вообще-то было странно, обычно омеги постоянно их с собой носят на всякий случай), он закрыл последнюю дверцу и облокотился о холодную, отрезвляющую стену. Именно в этот момент внизу что-то кольнуло, Андрон замер, сжав руки в кулаках со всей силой, которой только мог. Ему вдруг стало невыносимо жарко, просто беспредельно жарко, и это было странно – течка редко проходила таким образом. Стоять на ногах практически не было сил. Щеки поалели, практически сравниваясь с цветом его волос. Андрон лишь захватил первое попавшееся полотенце, которое, впрочем, оказалось его и, облокачиваясь руками о стены, чтобы не упасть, он поковылял к душевой, пошатываясь. Там-то и началась настоящая течка. Андрон был в полном замешательстве: сейчас она проходила не просто трудно, а мучительно! Возбуждение росло с каждой минутой, ударяясь о стенки живота. Но Адрон сдерживал себя. Да, все эти «самоудовлетворения» ему абсолютно не нравились. Для него это было… противно, наверное. Однако сейчас его руки просто сами тянулись к дырочке, желая проникнуть внутрь, получить такое желанное удовольствие, наконец… но он лишь крепко оперся руками о холодную плитку душевой и переключил воду с теплой на ледяную. Это взбодрило его мысли, так как Андрон очень сильно боялся холода, поставило на ноги. Андрон подумал, что осталось всего-то несколько часов, и воодушевился. Но радоваться, на самом деле, было нечему. Не прошло еще и двадцати минут, как началась течка. Он знал, что это только начало. Андрон решил остаться в раздевалке рядом с душевой кабиной, так, на всякий случай. Танцевать не было сил. Однако что-то не давало ему покоя, грызло его спокойствие изнутри. Он чувствовал. Чувствовал что-то необъяснимое. То, что он довольно часто ощущал в последнее время, но сейчас оно было сильнее в несколько раз. От этого запаха у Андрона срывало крышу – и он подумал, что, возможно, в студии института остался не один, заерзал на месте и решил никуда не выходить. На всякий пожарный. Тем временем жар в теле становился все сильнее и сильнее, парню практически нечем было дышать, хотя в раздевалке было довольно прохладно. Он схватился пальцами за кожу на руках и сжал до побеления – ему не на чем было срывать настолько сильное возбуждение. У него перехватывало дух, мысли сворачивались лишь в одну сторону, он ощущал слишком обильную в этот раз смазку, стекающую по анусу. А запахи… Андрон начал в сто раз лучше ощущать все. Такое с ним происходило первый раз.

***

Андрей ничего не замечал. Стрелки часов двигались медленно, словно зачарованные, но так казалось лишь ему. На самом деле они с особым усердием бежали вперед. И, когда он очнулся, взглянув на себя в зеркало – потного, усталого, практически не передвигающего ноги, но довольного донельзя – метро закрылось и транспорт до его дома уже не ходил. В принципе, так часто бывало. Андрей приходил утром и делал перерыв лишь на обед. Вечером его энергия становилась сильнее и вытесняла сознание. Бывало, что он неделями не приходил домой. Так что в раздевалке у него всегда находилась запасная одежда, пара не портящихся бутеров и даже подушка. Довольный сегодняшним результатом, он изнемогал желанием принять душ и залечь спать. Мишка снова будет орать на него вечером следующего дня, но что поделать – такова его сущность. Мишка – это его омега, с которым Андрей хотел обручиться в следующем месяце. Не сказать, что это его истинная пара… но между ними года плотной дружбы, а затем любви. И, наверное, у Андрей уже просто нет сил и времени узнавать нового человека заново до такой степени, чтобы можно было доверить ему свою жизнь. Однако в последнее время он стал все чаще и чаще чувствовать один запах, который не давал ему спокойной жизни. Бывало, он усердно трудился вечером, а ноздри втягивали запах, и он даже выходил из гипноза. Он не понимал, как этот запах вытворяет такое, ведь пробудить его к жизни во время танца практически невозможно, но одно ясно – если это не истинная пара (что маловероятно), то с этим омегой у них как минимум сходятся запахи. Но изменять Мишке он не собирался. И так проблем навалом. Но сейчас, когда он все ниже и ниже спускался к подвалу, запах стал просто невыносимым. Он настолько притягивал, что за секунду Андрей бессознательно пронесся по лестнице, втягивая аромат терпкого кофе с молоком и оттенками домашнего очага и уюта. Невозможно. Настолько чарующего и притягивающего запаха у омеги он никогда не чувствовал. Обычно все владеют цветочными или, на крайняк – что реже – фруктовыми запахами. Но этот запах семьи, дома, нежности… он вселялся в сердце и стремился завладеть сознанием, похлеще, чем музыка в танцевальной студии. Андрей не мог себя сдерживать. Он чувствовал. Чувствовал, что омега, который наверняка случайно остался в здании, сейчас пытается справиться с течкой. И ему бы просто пройти мимо. Просто пройти дверь с замечательной надписью: «Гей-клуб: Голубая устрица», забрать свои вещи, подняться на самый верхний этаж и уснуть. Но Андрей понимал, что теперь это невозможно. И чем ближе он делал шаг к раздевалке омег, тем сильнее и сильнее он хотел. Хотел его. Здравый рассудок уже почти покинул его. И почти на одном жарком желании он распахнул противоположную. Перед его взором предстала удивительная картина. Он, в принципе, никогда не представлял, как омеги справляются с течкой, ведь с Мишкой во время нее он всегда был вместе, а как он обходился без Андрея до этого, как-то не было случая спросить. Но думал, что те или мастурбируют, или стонут от изнывающих ощущений. Но этот парень, которого Андрей увидел. Он сидел в одном полотенце с совершенно влажными волосами (и этот вид чертовски был соблазнителен!), до посинения сжимал кожу рук и смотрел горящими глазами в одну точку. Громко сглотнув, Андрей осторожно коснулся его плеча. - Эй, с тобой все в порядке? – негромко спросил он. Но омега даже не шелохнулся. – Ты про течку забыл что ли? Может тебе такси вызвать? Эй! Но омега едва слышал его. Сейчас он был на грани, где-то за облаками выполняя свои самые сокровенные желания. Однако, стоило альфе второй раз коснуться его, он будто очнулся от внезапного гипноза, перевел взгляд на Андрея, быстро захлопал ресницами и, собрав остатки сил, отодвинулся чуть-чуть дальше. Но от его движения воздух в раздевалке всколыхнулся, Андрей неосознанно вдохнул запах и почувствовал сразу же прилив сил в одном месте. В штанах сразу стало тесно и больно. Андрон видел перед собой лишь его. Безумно притягательного альфу, чей запах… Ох, его запах! Он наконец почуял его! Вдохнул полностью, до последней капли, будто это была единственная возможность насытиться им. Запах едва выпавшего снега с ароматом конфет и мандаринок… как необычно. Запах Рождества! И этот запах настолько притягивал, что Андрон только и смог вымолвить дрожащим от возбуждения голосом: - Поцелуй меня! И это было спусковым механизмом. Как бы Андрей не сдерживался, этот голос, такой сладкий, такой манящий к своим губам, сорвал с него остатки сознания. И он дернулся с места, тут же прижав омегу к стенке. Тот практически не мог стоять на ногах, так что Андрей подставил свое колено между ног омеги, на что тот лишь мученически выдохнул. Спешно прижавшись к его губам, Андрей впервые в жизни не захотел отрываться. Эти губы… они были сладкие и сочные, словно мякоть персика! Он чуть помял их и ворвался в рот Андрона, исследуя его, словно охотник – свое сокровище. Уткнувшись в шею парня, Андрей заново вдохнул этот невероятный аромат и почувствовал, что он стал еще сильнее и еще притягательнее. Такого влечения он не испытывал ни разу в жизни. Почти неосознанно он поцеловал нежную шейку незнакомца, после чего вонзил зубы прямо в плоть. Омега в его объятиях вскрикнул от боли, но это на секунду, пока Андрей не поцеловал уже открытую ранку снова и не стал утешительно ее вылизывать. От его горячего дыхания у Андрона срывало крышу, и он почти не мог дышать, ведь вся комната была пропитана лишь возбужденным запахом альфы. Обняв того за шею, он начал от нахлынувших чувств скоблить тупыми ноготками по коже спины. Андрей облизнул мочку духа, повозился с хрящиком, услышал неистовые стоны его партнера и, поняв, что именно это – самая эрогенная зона, усмехнувшись ему прямо в губы, скользнул вниз, к ключицам, сделал влажную дорожку по ложбинке, едва задев соски. Андрон почувствовал, как горит тело, как этот неземной альфа оставляет на его теле засосы, и внезапно обрел силы. На удивление Андрея, омега неистово прижал его к полу, поцеловал прямо-таки в мягкие губы и страстно, чуть ерзая на альфе (на что последний сжимал зубы), почти сексуально, снимал с него кофту. После чего он поцеловал его грудь, коготком провел по прессу, спуская все ниже и ниже, и, припустив шорты, крепкой рукой схватился за торчащее колом достоинство. Андрей сжал кулаки до посинения – эти чувства были незабываемы. Андрон облизал успевшие пересохнуть губы и наслаждался реакцией альфы на него. Сердце билось как бешеное, с каждым движением ускоряя свой ритм… И, стоило Андрону лишь пару раз пройтись горячими пальцами по члену, он уже был не в силах сдерживаться. Моментом поменявшись с ним местами, он нагнулся к его губам и впился в них пиявкой, тем временем рукой раздвигая податливые и упругие ноги омеги. Стоило ввести в промежность всего один палец, так Андрей убедился, что омега под ним – девственник. Сердце почему-то затрепетало от мысли, что он у него первый. Почувствовав, как вошел второй палец, Андрон громко простонал прямо в губы альфе. Андрей стал усиленно растягивать промежность, задевая простату и получая невероятно ласкающие слух стоны. Андрон не мог ни о чем думать – все мысли испарились куда-то в неизвестную даль, и весь мозг, все тело сосредоточились только на ощущениях, а они были невыносимо приятными. Он стал автоматически насаживаться на пальцы, желая получить большего. Андрону было ровным счетом наплевать, что он готов отдаться совершенно незнакомому человеку. Хотя бы раз. Хотя бы раз он хочет послать куда дальше всю логику с ее методами, он хочет сделать что-то необычное… И, кто знает, может все дело в течке. А может все дело именно в этом альфе. Сейчас Адрон не мог разобрать, вытягиваясь и издавая звуки, похожие на скуление, смешанное со стонами. Третий палец – и омега взвыл, за секунду освободился из крепких объятий Андрея, перевернулся и подставил задницу, едва покачивая бедрами, но так сексуально, что последний прикусил губу от нетерпения. Сил больше не было. А когда Андрон стал дергаться, касаясь своей аппетитной попкой горящего от возбуждения члена, альфа больше не мог сдерживаться. Он схватил зад обеими руками, и омега воспринял это как знак – уперся руками об пол сильнее, приготовившись к невероятным ощущениям. Андрей слегка провел членом по промежности, схватив пару стонов, и начал медленно входить. Андрон от переизбытка чувств заглотнул слишком много воздуха и едва не подавился. Легкая боль чувствовалась, но, видимо, сильное возбуждение и обилие смазки делали ее почти невесомой. Альфа сделал несколько первых медленных толчков, растягивая дырочку и давая омеге привыкнуть к этим ощущениям. Но не успев сделать и пару толчков, он случайно слишком сильно вдохнул этот запах терпкого кафе и потерял на собой управление, начав резко ускорять темп. Андрон задыхался, низ живота горел адским пламенем, чувства его захлестывали. Тело содрогалось от новых безумных ощущений, захлестывающих сознание. Оба потеряли счет времени, ведь оно было полностью неважно. Никто не знал, сколько по раздевалке раздавались пошлые хлюпанья, хриплые стоны оттого, что голос садился постоянно кричать и рыки альфы, донельзя довольного своей победой, тем, что доминирует. Скоро омега почувствовал, как возгорается пламя внутри. Альфа начал усиленно быстро (хотя быстрее, казалось, уже просто невозможно) вколачиваться в Андрона, будто участвовал в забеге со ставкой на свою жизнь. Такого напора омега практически не выдерживал и с громким стоном кончил куда-то на пол, после чего Андрей сделал несколько рваных толчков, входя до самого упора, и, рыкнув, кончил. Андрей полностью расслабился, с наслаждением ощущаю растекающуюся горячую сперму внутри него. А затем – снова сжатые кулаки, спазмы и восхитительная сцепка, сопровождаемая криками и стонами. Но на этом все не закончилось. Еще несколько часов они безудержно любили друг друга. Уже под утро оба почувствовали сильную усталость и решили остановиться. И сейчас, держа перед собой то самое полотенце, Андрон с каким-то непередаваемым чувством разглядывал слегка покрасневшую от ногтей омеги крепкую, мускулистую спину альфы, краснел и вообще не мог пошевелиться. Медленно до него доходило то, что сейчас произошло. И он, еще раз взглянув на парня рядом, правда, уже с грустью, одел брюки. - Эй, - омега тут же подскочил на ровном месте и моментально развернулся к окликнувшему его альфе, покраснев и снова сливаясь с цветом своих волос, - тебя как зовут-то? - А-андрон, - заикаясь, словно порхающий листочек на ветру, произнес Андрон и тут же забылся в невероятном теле бывшего партнера, который сейчас так сексуально застегивал ремень. - А меня Андрей. Вот судьба-то, - и он улыбнулся. И его улыбка… она была такой чарующей, такой невероятно доброй, притягивающей, светлой, что уже одетый омега выронил из рук полотенце. Правда тут же, мысленно дав себе пощечину, подобрал его, кинул в сумку почему-то все содержимое своего шкафчика и без лишних объяснений-прощаний выбежал из комнаты. Пока бежал до метро, он пару раз скинул с щек нахлынувшие слезинки – и вот так он отдался первому встречному? Ха… Тот альфа наверняка даже и не вспомнит его больше. Он хотел как можно быстрее оказаться дома, в теплой ванне или холодном душе, как почувствует себя. С такими мыслями он и сел в первый подъехавший вагон, однако стоило ему на секунду прикрыть глаза, Андрон почувствовал снова этот сумасшедший запах, развернул голову… и рядом с ним, как ни в чем не бывало, сидел Андрей! Правда, в этот момент у бедного омеги упала челюсть. - К-как ты, э… зачем… - А ты думал, - альфа на секунду приоткрыл глаза и усмехнулся, - что я вот так просто оставлю тебя? После сцепки и всего этого безумия? Недооцениваешь ты альф. И Андрон промолчал. Он был настолько ошеломлен, что всю дорогу проговаривал в собственной голове слова альфы. Когда они подъехали к станции Андрона, тот выжидающе на него посмотрел и, не выдержав, гавкнул: - Что стоишь, показывай дорогу! Омега тут же подорвался с места и рванул куда-то налево. По дороге их темп походки сравнялся, и они стали выглядеть, как обычная гуляющая парочка… ладно, не совсем обычная, учитывая течку. Стоп. Течка! Вспомнив о ней, Андрон повел носом, вдохнув чарующий аромат альфы рядом, и улыбнулся, покраснев. Да… В лифте ни один, ни другой не сдержались и набросились друг на друга, готовые начать прямо там. Но альфа вытерпел и, выдернув из рук СВОЕГО омеги ключи, поспешно открыл дверь. И там, в спальне, они отдались друг другу еще раз. А затем еще. Наедине. И не только в спальне. А через неделю вернувшийся из магазина Андрей принес не только завтрак в постель, но и красную коробочку с неожиданным подарком…