Между светом и тьмой

      Вы когда-нибудь теряли близких людей? Больно ли было? Они приходили к Вам во снах или наяву? Или же вообще не являлись? Со мной случилось то самое событие, когда что-то пришло ко мне во сне.       Было это давно. Очень. Я была молодой, легкомысленной и жизнерадостной, у меня был прекрасный друг, с которым нас связывали теплые доверительные отношения. Имени его называть я не буду, ибо так нельзя. Неправильно. Но вот стряслось несчастье — я потеряла самого близкого человека, по неизвестным причинам. Многие посчитали это самоубийством, но я знала, была уверенна — не мог он так резко жизнь оборвать. Что-то нечистое здесь было. На похоронах я не присутствовала, не выдержала бы последнего прощания с дорогим человеком.       Конечно, я долго была в шоке, в ужасном и глубоком омуте, но действительно страшно мне стало, когда он начал приходить ко мне во сне. Нет, это был не рай и не ад, беспросветное неясное ничто. Я сама не понимала, почему я там оказалась.       Начну с самого начала.       После смерти этого друга я не приходила в его дом, не могла найти на это сил. Возможно, этим я вызвала его недовольство, и он начал преследовать меня. Спустя неделю после его похорон со мной приключилось нечто необъяснимое. Я, как обычно, собиралась ложиться спать после тяжелого выматывающего дня, ужасно уставшая, практически с ног валилась. Добравшись, наконец, до кровати, я почти мгновенно провалилась в сон. Внезапно я открыла глаза, подумав, что до сих пор бодрствую, но при этом странно почувствовала себя, жутко. Было прохладно, но безветренно. Вокруг была совершенная пустота. Всё было черным, полностью. Не было видно даже горизонта: ни земли, ни неба, лишь черствое полотно передо мной, и ужасный испуг внутри.       Чуть поодаль меня тянулись голые деревья — тополя — высокие, с толстыми стволами и тонкими ветками, безобразно извивающимися в черноте. Они застыли во мраке, уныло стеная в непроглядную темноту, и этот странный свист был похож на зловещее взывание ветра. Но ветра так и не было.       Я несмело шагнула вперёд, точнее, попыталась хоть немного сдвинуться с места, ибо страшно было неимоверно. Я неловко вывернула ногу, поскользнулась и упала, будто в бездну — чёрную, холодную впадину. Я попыталась закричать, но крик был лишь в голове, в поглощающем меня вакууме не было ни единого звука… С неистовым воплем я вскочила с кровати, меня била крупная дрожь, а тело пылало, словно в горячке. Меня очень долго не могли успокоить, отпаивая чаем с травами.       На протяжении всей недели тот самый жуткий сон продолжал терзать меня, и всегда обрывался на первом робком шаге. Каждый вечер я неохотно укладывалась, засыпая в испуге, потому что знала — кошмар вновь посетит меня. Я плакала в подушку по ночам, подолгу сидела на постели, уставившись в одну точку на стене, и не знала, как быть.       Через несколько безрадостных ночей, в течение которых я забывалась тяжелой дремотой всего на пару часов под утро, я смогла увидеть продолжение своего тревожного ночного видения. Такого леденящего душу ужаса я еще не переживала. Ад для меня снова продолжался, но уже намного дольше, чем та жалкая неделя.       Я, как всегда, сделала во сне первый осторожный шаг, даже прошла до конца аллеи безмолвных тополей-исполинов, но дальше за ними, в дали, была абсолютная тьма. Хотя ходьбой мою поступь можно было назвать с натяжкой — твердой поверхности не было, я парила, будто летала, утопая ступнями в желеобразном густом воздухе. Ноги гудели от напряжения, было непривычно и трудно передвигаться в пустоте, чернеющей, обволакивающей, затягивающей.       Неожиданно, будто из ниоткуда, передо мной появился дом, он был старым, двухэтажным, обветшалым, из потемневших от времени бревен. Такой же безмолвный и безобразный, как и обступающие его со всех сторон тополя. Уже и наяву деревья на улицах возле моего дома стали мне казаться этими страшными, словно ожившими, великанами из моего затяжного кошмара.       Я не узнавала этот дом, у него не было дверей, окон было всего четыре. А в них — все та же неотвратимая чернота, что и везде. Поначалу я не могла зайти туда, безрезультатно бродила около него несколько недель, увязая в плотном непроглядном тумане. Но потом я резко, сама того не желая, оказалась внутри. Странное ощущение тревоги и напряжения сковывало меня, вызывая тянущую тошноту. Я остановилась напротив старого деревянного окна без стекол. Творившееся позади мне видно не было, и я не желала знать, что же там происходило.       Тихое нечеловеческое рычание, хрипатое шипение, непонятный треск, поочерёдные приглушенные царапанья и шарканья, от которых по телу разбегались мурашки, а зубы непроизвольно начинали стучать. Я больше не чувствовала опоры, никакой, даже эфемерной неустойчивой почвы, державшей меня в пространстве, не чувствовала ничего живого рядом. Я замерла, застыла на месте не в силах шелохнуться, по щекам заструились слезы отчаяния.       «Что происходит? Где я? Что там за спиной?» — мысли кружились в голове вспуганными птицами.       На этом месте я просыпалась в холодном поту на протяжении целого месяца. Мне было дико страшно, я ничего так не боялась в своей жизни. Каждую ночь одно и то же обреченное видение терзало мое сознание. Я старалась не спать, не хотела видеть продолжение. Подолгу лежала в кровати и горько плакала. Я была измучена, изнурена и доведена до точки кипения. Истерики случались почти каждый день, я стала агрессивной и нервной, заводилась из-за любого незначительно пустяка, срываясь на близких и знакомых людях, не знающих, как мне помочь.       Я и сама понимала, что это ненормально, что мой разум отказывается подчиняться мне, что я заболеваю и потихоньку схожу с ума. Я знала, что это паранойя. Руки постоянно тряслись, часто тошнило, я слышала голоса... Голоса умерших. Я чувствовала их присутствие рядом, ощущала их, видела. В истлевших одеждах, полусгнивших, с чёрными провалами вместо глаз, с безобразными ухмылками на разложившихся лицах.       За что мне были посланы эти кошмары? Сбывшийся в реальности фильм ужасов…       В один из череды бесконечных одинаковых дней я уснула днем, с книжкой в руках, оставшись одна дома. Сон крепко сковал меня, будто цепями, я не могла заставить себя встать, как ни пыталась.       На этот раз у старого выбитого окна я заметила странную вещь: я не видела своего тела, совсем. Я сама была прозрачным бестелесным приведением, как и все окружающее меня. Неожиданно на мое плечо, которое я могла только чувствовать, кто-то положил ладонь, тяжелую и ледяную. Я неспешно обернулась, настолько измотанная постоянным страхом, что не чаяла удивиться уже ничему. Это был он. Мой умерший друг.       Я назвала его по имени, чувствуя подступающую к глазам влагу. Он улыбнулся мне той своей самой милой улыбкой, на которую был способен только он один, от которой на душе становилось тепло, а сердце ускоряло свой бег, но только сейчас она была холодной и равнодушной, а глаза отражали лишь пустоту, чёрную, безликую, мертвую. Он протягивал мне правую руку. Улыбался.       — Пойдём со мной, тебе здесь делать нечего, — произнёс он своим обычным голосом, но что-то зловещее таилось в его ровной невозмутимой интонации, а я была настолько рада ему, что не сразу разобрала это предзнаменование.       Я медленно протянула к нему руку, казалось, что он обрадовался, но по-прежнему стоял, не шевелясь. Внимательно рассматривал меня немигающим взглядом. Неживым.       Он будто гипнотизировал меня, вводил в транс, и постепенно тьма вокруг рассеялась, появилась нечеткая картинка, я увидела размытые грустные лица родных, могилы и надгробия, венки и свежие букеты, перетянутые траурной лентой. В большом шикарном гробу, убранном множеством цветом, лежала… я. Моя мать рыдала рядом, бледная, потерянная, дрожащая. Она сжимала мою неподвижную ладонь в руках и обреченно шептала: «Не оставляй меня, доченька».       Я вздрогнула, смаргивая наваждение, улыбка тут же исчезла с лица, слезы застыли, так и оставшись непролитыми. И тут я коснулась моего друга, почувствовав могильный холод, исходивший от него. Это будто отрезвило меня, я пришла в себя, поняла, что его больше нет в нашем мире, а это чудовище лишь прикидывается им, стремясь утянуть меня за собой в пучину черного мертвого безумия. Колкое, шипастое отчаяние заворочалось груди, я попыталась закричать, но связки будто парализовало, я бесшумно открывала и закрывала рот, хватая затхлый воздух.       Собрав всю волю в кулак, я вырвала свою руку из цепкой хватки того, кто прикидывался моим другом, готовая кинуться в бой, если понадобится.       — Оставь меня в покое! — наконец-то прорезался мой голос с такой силой, что я сама чуть не оглохла.       Я отпрянула от него и рванула вперед, не разбирая дороги…       Проснулась я резко, продолжая ощущать жжение кожи там, где меня касались ледяные пальцы призрака.       В этот же день я навестила родных моего погибшего друга. Мы долго говорили о нем, вспоминая все самое светлое и хорошее. Но мне пришлось принять то, что он покончил с собой, застрелившись из ружья. После того памятного визита он перестал приходить ко мне в кошмарах.