Первые шаги

Солнце постепенно поднимается над городом, разгоняя темноту и лаская мягким светом крыши и стены домов, отражаясь в окнах и в морских волнах, и лишь старый маяк одиноко встречает его на вершине утеса. Звери и птицы уже проснулись и выбрались из своих жилищ в поисках еды, но город, как обычно, пробуждается ото сна медленно и неохотно. Вот уже на улицу выходят люди, спешащие кто на работу, а кто на учебу; по дорогам начинают двигаться туда-сюда автобусы и автомобили, которые вскоре попадают в утреннюю пробку; еще не прогревшийся после тихой и спокойной ночи воздух наполняется обычным городским шумом. С добрым утром, Аркадия Бэй. Громкий и настойчивый звонок будильника заставляет Макс открыть глаза, разрывая объятия сна. Щурясь от бьющего из окна света, кажущегося сейчас ослепительно ярким, девушка нашарила рукой на тумбочке телефон, чтобы отключить этот противный звук, и пытается сфокусировать взгляд на дисплее. Наконец, глаза более-менее привыкли к свету, картинка перестает расплываться, и Макс удается увидеть дату и время: 3 сентября, вторник, полседьмого утра. Со вздохом она отложила телефон обратно на тумбочку, а сама отвернулась к стенке, натянув такое теплое и как будто родное одеяло повыше и блаженно прикрыв глаза – вставать совсем не хочется, лучше уж поспать еще немного. Или МНОГО. Однако через минуту девушка широко распахивает глаза, отбросывает одеяло и садится в постели: хватит разлеживаться, сегодня большой день! Сегодня долгожданный первый учебный день в Академии Блэквелл. Широко зевнув в качестве компенсации за недосмотренные сны, Макс окинула взглядом комнату. Она приехала только вчера и еще не разобрала даже половины своих вещей, но комната все равно выглядит заваленной барахлом – главным образом из-за коробок, расставленных на полу. Предметы личной гигиены, полароид, ноут и дневник, а также учебные принадлежности – все это теперь было разложено на прикроватной тумбочке и на письменном столе в углу комнаты. В другом углу Лиза ждет, чтобы ее полили, а на подоконнике стоит пустая двухлитровая бутылка из-под минералки. Часть одежды тоже распакована и сейчас просто валяется на полу среди коробок. Несчастная Макс очень нервничала перед первым учебным днем в Блэквелле и хотела произвести на всех благоприятное впечатление, поэтому вчера не один час перебирала имеющиеся у нее шмотки. Но все они казались ей такими беспонтовыми, что Макс так и не определилась, в чем пойдет сегодня на занятия. Не то чтобы Макс не нравился ее стиль. Но иногда все же хочется одеться как крутая девчонка, чтобы люди оборачивались. Остальные же вещи ждут своего часа в коробках. Вчера выдался трудный денек: утром Макс проснулась в Сиэтле, а в полдень уже была здесь. К этому времени она с помощью мамы с папой успела перетащить сюда все вещи и попрощаться с родителями, поехавшими обратно в Сиэтл. Все оставшееся до отбоя время она разбирала вещи. Вечером к ней успели зайти, чтобы познакомиться, некоторые девушки из соседних комнат, но Колфилд не успела запомнить все их имена, за исключением нескольких. Но ничего страшного, ведь верно? Впереди куча времени, чтобы всех запомнить! Зато Макс уже составила свое первое впечатление о них. Пока ей больше всех нравилась Кейт: тихая и скромная девушка, она была очень добра и приветлива с Макс. Вздохнув, Макс с сожалением встала, окончательно расставшись с уютом теплой постели, никак не желавшим ее отпускать, и первым делом засняла на полароид свое заспанное лицо. Она делала так каждый раз, когда просыпалась, таким образом запечатляя свою жизнь на фотобумаге, это давно стало частью ритуала просыпания. Помахав снимком в воздухе и мельком взглянув на него, Макс оставила его на тумбочке рядом с фотокамерой и, прихватив принадлежности для душа, отправилась искать душевую, а через полчаса вернулась уже чистая и посвежевшая, в спешке надела первую попавшуюся под руку одежду из того, что валялось на полу, подхватила еще вчера собранную сумку и полароид (куда ж без него?) и отправилась на пары. Забытая Лиза осталась в углу страдать от жажды. Макс не терпелось приступить к занятиям, но в то же время ей было немного страшно. Здесь опять надо заводить друзей, а для Макс это всегда было проблематично. Когда она пять лет назад переехала в Сиэтл, ей было очень трудно заводить знакомства: все одноклассники уже давно были знакомы друг с другом, они дружили между собой, а она стеснялась к ним подойти и чувствовала себя чужой в уже состоявшемся коллективе. Не знала, как завести разговор, чтобы ее не отвергли. Фернандо и Кристин тогда отнеслись к ней хорошо, помогали и впоследствии стали ее друзьями, но большинство одноклассников просто не замечали ее, а кто-то даже насмехался над ее внешностью и неуклюжестью. Но в Блэквелле все должно быть совсем иначе: на этот раз все однокурсники точно также, как и Макс, приехали только вчера и совсем не знакомы между собой, на этот раз будет легче. Да? А еще она могла бы попробовать связаться со своей старой подругой Хлоей. Могла, но… Макс пять лет не поддерживала с ней контакт и теперь просто не знала, что ей сказать, боялась встречи. Друзья ли они все еще? Когда она дошла до главного учебного корпуса, до звонка еще оставалось немного времени, и Макс, припомнив оставшихся в Сиэтле подруг, решила сделать еще одно селфи и послать его им: мол, вот она я, поступила в Блэквелл и уже иду на первую пару, ура! Тем более, здесь очень красиво, грех не достать камеру и не начать фотографировать эти деревья, кусты, дорожки, обитающих здесь животных и прохлаждающихся в тени деревьев людей. Утопающий в зелени кампус сплошь покрыт утренним туманом, что придает немного магии этому месту. Вблизи все прекрасно видно, но предметы вдали кажутся бледными и размытыми, почти как на старых снимках. Достав из сумки полароид, Макс выбрала лучший вид для фона, направила на себя камеру и нажала кнопку, но в самый неподходящий момент проходившая мимо девушка случайно толкнула ее. – Жеваная овсянка! – досадливо воскликнула Макс, глядя, как на фотобумаге проявляется испорченный снимок. Она сама вообще оказалась не в кадре, видно только ее левое плечо, а статуя некоего Иеремии Блэквелла на заднем фоне так смазалась, что и не узнать. – Осторожнее! – в этот же момент возмущенно окликнула ее виновница происшествия, и Колфилд обернулась на голос. Обладательницей голоса оказалась блондинка с короткой стрижкой. Ее явно дорогущий свитер из черного кашемира и выглядывающий из-под него воротничок желтой блузки, стильная юбка и длинные ноги, упакованные в черные колготки и обутые в туфли на высоченном каблуке, ее наманикюренные коготки и колье (это жемчуг?) вкупе с надменным выражением лица – вся ее внешность так и кричала: «Я богатенькая сучка! Боготворите меня!». Макс впервые видела эту девушку и совсем еще не знала ее, но сегодняшней встречи оказалось достаточно, чтобы впоследствии у Колфилд сложилось впечатление о ней как об очень высокомерной особе. Одной из таких людей, которых ты не любишь, но в тайне хотела бы быть на их месте. – Смотри, где стоишь, – сказала блондинка, окинув Колфилд колким взглядом. – Селфи-шлюшка, – насмешливо бросила она, отворачиваясь и продолжая свой путь в направлении учебного корпуса, и сопровождавшая ее подружка со светлыми локонами (Тейлор) рассмеялась. Потом незнакомка, кажется, что-то сказала подруге про наряд Макс (что именно – разобрать не удалось, так как девушки уже отошли достаточно далеко, но наверняка какую-то гадость), отчего Колфилд вконец расстроилась. Она так хотела классно выглядеть в свой первый день в Блэквелле, но не смогла даже подобрать себе подходящий наряд и надела вот это. Лохушка! В расстроенных чувствах она убрала полароид и испорченный снимок в сумку и двинулась в направлении входа в учебный корпус. Первой парой стоял английский в двести двадцать седьмой аудитории, и девушке еще предстояло найти эту аудиторию. Но у самого входа ее окликнули: – Привет, Макс! Макс, остановившись, обернулась и увидела еще одну девушку, приближающуюся к ней, повиливая затянутыми в облегающие джинсы бедрами. Это была одна из тех, кто вчера заходил в комнату Макс, но вот ее имя все-таки удержалось в памяти: Дана. Высокая девушка с заплетенными в тугой хвост светло-русыми волосами. У ее черной кофты со стразами было очень глубокое декольте, из которого беззастенчиво выглядывали края белого бюстгалтера. Вчера она произвела на Макс неоднозначное впечатление. С одной стороны, столь легкомысленно одетая девушка вызывала навязчивые ассоциации с девчонками из команды поддержки, большинство из которых были весьма вульгарными и самовлюбленными – по крайней мере, так Макс думала о чирлидершах из ее школы. И когда Дана рассказала, что была чирлидершей в своей школе, мнение Макс по поводу вульгарности ее соседки только утвердилось. Но, с другой стороны, Дана не подходила под определение «самовлюбленная». С ней легко и приятно общаться, она не смотрит на других свысока. – Привет, Дана, – ответила Максин, когда девушка поравнялась с ней. – Ты выглядишь расстроенной. Что-то случилось? – Да нет, все в порядке, – для убедительности Макс улыбнулась, решив, что не даст одной стерве испортить ее первый день здесь, и девушки вместе вошли в здание. – У меня сейчас лекция в двести двадцать седьмой аудитории. Ты знаешь, где это? – с надеждой поинтересовалась она. – Нет, но мне нужна аудитория двести двадцать пять. Давай вместе поищем? – Давай. Как и Макс, Дана учится на первом курсе и приехала в Блэквелл день или два назад, но казалось, что она уже всех здесь знает. У расписания девушки встретили группу ее знакомых со старших курсов, и после короткого разговора они объяснили, где находится двести двадцать пятая аудитория и где двести двадцать седьмая, и Дана с Макс пошли на второй этаж, где и находились искомые кабинеты. По дороге Дана поздоровалась еще с двумя парнями. Когда она только успела завести столько знакомств? Макс была рада, что встретила Дану у входа: без нее долго пришлось бы искать свой класс, ведь сама она наверняка постеснялась бы спросить и искала самостоятельно. Благодаря друзьям Даны обе аудитории нашлись очень быстро, и еще минут пять пришлось ждать звонка к первой лекции. Макс заняла самую последнюю парту в среднем ряду, за партой справа от нее сидела Кейт, а слева – та самая стерва, что оскорбила ее во дворе. Как выяснилось позже, ее звали Виктория Чейз, и уж ее-то имя Макс сумела запомнить, даже не смотря на то, что ей плохо дается запоминание лиц и имен. Первый день в Блэквелле оказался намного хуже, чем ожидала Макс. На самом деле ее постигло огромное разочарование. Она думала, что новая жизнь будет совсем не такая, как в Сиэтле. Ведь как говорят: университетские годы самые прекрасные, яркие и запоминающиеся. Макс так ждала этого дня, что не могла сомкнуть глаз этой ночью и заснула только под утро. А что в итоге? В итоге она получила все то же самое, что было в школе: задира Виктория в одной с ней группе, множество ненужной информации (такой как матрицы, которые объяснялись на лекции по математике – зачем это?) и гору домашних заданий в первый же день. Единственное хорошее, что было в этот день – урок фотографии у самого Марка Джефферсона, человека, из-за которого Макс и поступила сюда. Это гениальный фотограф, учиться у него большая честь! И он не подвел: его лекция была очень познавательна, комментарии остроумны, а домашнее задание интересно. Он даже сделал фото всего класса в конце лекции. Нет бы все лекции в Блэквелле были такими! А еще мистер Джефферсон рассказал о конкурсе фотографий «Герой дня». Он предложил всем сделать фотографии до десятого ноября и сдать ему. Макс очень воодушевилась этим конкурсом. Автор лучшей работы, которую мистер Джефферсон определит лично, получает возможность полететь вместе с ним в Сан-Франциско на фотовыставку! Разве это не здорово? Макс уже видела в своем воображении, как ее работа побеждает, и она летит на эту выставку. Ее фото, распечатанное в большом формате, висит на самом виду, чтобы все оценили ее талант. Сердце уже трепещет от восторга! Однако на следующем уроке – на физике – пришлось вернуться с небес на землю. Макс села рядом с Уорреном, тогда еще ей незнакомым: на вид ничем не выделяющийся парень, он оказался очень умным и здорово выручил всех тех, кто знал предмет не так хорошо, как он (Макс, например). Учитель явно считает, что первокурсники все должны помнить школьную программу, даже далекие от науки студенты отделения искусств, а Уоррен давал на его вопросы исчерпывающие ответы, тем самым спасая других от возможности быть спрошенными и получить минус-балл за свое незнание. – Пипец, – в конце занятия сказала Макс скорее самой себе, чем кому-то еще, перекладывая свои вещи с парты в сумку и собираясь уже возвращаться в общежитие, так как закончилась последняя лекция. – Мне ни в жизнь не решить их. Физик задал студентам решить к следующему занятию десять задач. «Вы решали подобные задачи в школе и должны справиться», – сказал он. Черта с два, «такие задачи» не давались Макс и в школе. Но не скажешь же это преподавателю. Хорошо, что студенты с ее отделения изучают физику только два семестра, и больше им возвращаться к этому не придется. – Эмм… – послышалось со стороны Уоррена. Он смотрел куда-то в сторону, но обращался явно к Макс, так как все остальные уже собрались и шли к выходу. – Я мог бы тебе помочь, если хочешь, – теперь он уже смотрел на нее и продолжал говорить смелее. – Мы могли бы встретиться в библиотеке, например, завтра и вместе решить эти задачи. – Правда? – Макс обрадовалась такому предложению, хотя и была немного смущена его неожиданностью. Не подумайте, будто она ждала, чтобы кто-то все сделал за нее, но помощь ей действительно нужна. – Это было бы здорово! – с этими словами она закончила собираться, встала из-за парты и вместе с Уорреном двинулась к выходу. У двери уже опустевшего класса их ждал физик, чтобы закрыть кабинет, поэтому разговор продолжился только когда они уже прошли мимо него. – Значит, завтра в четыре в библиотеке? – По рукам, – согласился Уоррен и протянул руку ладонью вверх, и Макс хлопнула по ней. Солнце еще достаточно высоко, но оно неуклонно продолжает свой путь к западному горизонту, мелькая между домами, словно подмигивая: «Я еще дам вам немного света и тепла, прежде чем уйти до завтра». Деревья покачивают ветками и шевелят листвой, повинуясь порывам легкого ветра, ласково треплющего волосы проходящим людям. Двор у учебного корпуса теперь словно какой-то геометрический рисунок со множеством линий, расчерченный удлиненными тенями, падающими от деревьев и от спешащих куда бы то ни было студентов. Макс и Уоррен вместе дошли до самого общежития и всю дорогу разговаривали. Прогулка вышла неспешная, так как Макс достала свою верную камеру и начала фотографировать. Она сделала несколько очень хороших кадров по дороге. А Уоррен приятно удивил ее своими познаниями в области фотографии и даже оценил сделанные ею снимки. Она-то думала, он сечет только в точных науках, но он смог рассказать даже что-то, чего она не знала в собственной специализации. Разговор вышел таким увлекательным, что, когда они вошли в общежитие и поднялись на второй этаж, попрощались с неохотой. Макс уже чувствовала себя уставшей, хотя было еще всего лишь четыре часа, но первая половина дня оказалась настолько полна впечатлений, как будто прошел уже целый день. Хотелось сейчас вернуться в свою комнату и просто отдохнуть, но нельзя. Впереди еще куча дел: надо закончить разбирать вещи, поделать домашку, да плюс Макс еще обещала себе подумать над фотографией для конкурса «Герой дня». Сейчас, когда первый восторг уже прошел, ему на смену пришла неуверенность. Макс всегда стеснялась выставлять свои фотографии перед общественностью. Она могла показывать их друзьям, не боясь, что те не оценят – они-то говорили, что им нравятся ее фотографии – или выложить в сети просто так, не для оценки, но Макс не могла публично демонстрировать свои работы, выставлять их на общий суд. Все будут смотреть и обсуждать, может даже ругать. Она боялась этого. Возможно, она слишком много боится, но этот страх трудно преодолеть. Тем более, что судит мистер Джефферсон. Макс боготворила его и не хотела выставить себя перед ним бездарностью, она хотела зарекомендовать себя как хорошего фотографа. А значит, надо придумать нечто поистине гениальное и сдать свой лучший снимок. Вот это и сложно. По дороге в комнату Макс снова видела Викторию, что мигом напомнило ей об утреннем инциденте и испортило настроение. Оказалось, что комната Чейз как раз напротив ее комнаты, и сие соседство не очень-то обрадовало Колфилд, и мысли о конкурсе мигом вылетели из головы. Быстро пройдя мимо комнаты Виктории, она вошла в свою комнату (свой бардак) и первым делом, обойдя коробки и лежащие на полу вещи, села за стол. Пока еще на эмоциях, Макс сделала очередную запись в дневнике. Из-за в целом не слишком удавшегося дня запись, соответственно, получилась не слишком позитивная. Макс не хотела так скоро начинать плакаться, но она уже скучала по дому, хотя сама академия ей нравилась. Упоминать о конкурсе не стала – стараясь успевать за полетом мыслей, стаей ворон сейчас круживших вокруг Виктории и ее свиты, Макс не вспомнила об этом. Когда она закончила, мысли пришли в порядок, и девушка отложила дневник, включила ноутбук и немного посерфила в интернете в поисках вдохновения. Во многих общежитиях студенты живут в комнатах по двое, но в Блэквелле у каждого была своя отдельная комната. Сие обстоятельство и раньше безмерно радовало Макс, но сейчас, когда она была уставшей, особенно. Можно уйти в себя на какое-то время и отдохнуть, не боясь, что кто-то бесцеремонно ворвется и помешает, начав отвлекать ее. Конечно, стены картонные, и в комнате хорошо слышны все звуки из коридора, но Макс все равно все устраивало. Хотелось сделать эту маленькую комнатку действительно своей, чтобы в нее было приятно возвращаться все ближайшие годы, что ей предстоит здесь провести. Поэтому, проведя в виртуальном мире около часа, Макс вернулась в мир реальный и, засучив рукава, продолжила разбирать вещи, для начала собрав с пола разбросанную со вчерашнего вечера одежду и сложив ее в шкафу, как положено. Благо хоть пол чистый. Потом она достала и разложила по полкам свои книги и диски, достала музыкальный центр и много еще вещей по мелочи. Девушка разбирала вещи без остановки, остановившись только один раз, чтобы сходить поесть, и потом вернулась к своему занятию. Когда она решила, что на сегодня хватит, за окном было уже темно, на часах 8, а разобрать осталось всего две коробки: одна большая и одна поменьше. В большой коробке много разной мелкой всячины, ну а в той, что поменьше – самое сокровенное: альбомы с фотографиями Макс и работами вдохновлявших ее фотографов. Она хотела отобрать кое-какие из своих снимков и заклеить ими стену, но это работа на целый день, и девушка решила заняться этим в выходные. А вот большую коробку она постарается разобрать завтра, после встречи с Уорреном. Перетащив коробки ближе к стене, чтобы не торчали посреди комнаты, Макс окинула взглядом плоды трудов своих: комната стала выглядеть намного уютнее, но все равно чего-то не хватает, смотрится серовато. Вот этот недостаток девушка и собиралась компенсировать в выходные, развесив фотографии. А сейчас она потратила еще три часа, чтобы сделать домашнее задание для мистера Джефферсона, так как следующая лекция уже завтра, и, дико уставшая, легла спать, почти сразу провалившись в блаженный сон. Завтра ее снова ждет целая жизнь. Лекции, домашние задания, встреча с Уорреном и начало новой дружбы, которая, может быть, перерастет во что-то еще. Скоро у нее появится много друзей и врагов, а жизнь Макс закрутится так, как она сама того не ожидает, весь город будет потрясен! Макс придется стать сильной и смелой. Ну а пока... Спокойной ночи, Аркадия Бэй. Приятных снов, Макс.