Буревестница

Джен
PG-13
Завершён
15
автор
Kerolli бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
8 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
15 Нравится 4 Отзывы 2 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
«Что я могу изменить в направлении полёта, В кривизне траекторий, в безумных зрачках пилота, В странном стечении судеб, в чётном количестве лилий, Что я могу добавить к облаку серой пыли...?». «Flёur», «Взрывная волна».        Сибилла Трелони, преподавательница Прорицаний в школе чародейства и волшебства Хогвартс, сидела на подоконнике в своём рабочем кабинете, прислонившись спиной к оконному стеклу. В руке у неё обреталась большая розовая кружка с чаем, от души сдобренным белым креплёным вином. Рядом, в пепельнице, тлела сигара. Неважно, что Сибилла терпеть не могла вкус алкоголя, и сразу после нескольких глотков у неё начинала жутко болеть голова, благо, хоть похмельем она не страдала. Зато вино затуманивало мысли, отодвигало их на периферию сознания, оставляло за собой пустоту, некое подобие умиротворённости и благодушия, а самое главное — свободу от видений. Почему хмель временно блокировал дар, она не знала, но регулярно пользовалась подобной отсрочкой. Особенно, когда на неё, вдобавок ко всему, накатывало уныние.        С годами всё чаще Сибилла предавалась жалости к себе. А причиной был её дар, который она ненавидела, как никто никогда никого не ненавидел. Минус вина был в том, что, затуманивая нежелательные мысли и отодвигая на время видения, он освобождал из памяти воспоминания, которые Сибилла, будь у неё такая возможность, стёрла бы подчистую.        С самого детства, едва она обзавелась навыками ходьбы и речи, на Сибиллу удушающей, неотвратимой волной обрушивалось знание. Постоянно, но бессистемно. Она никогда не могла предугадать, когда это произойдёт снова. Это могло случиться когда угодно, в любой момент: во сне, во время купания, что пару раз едва не стоило ей жизни — хотя позже она жалела, что этого и правда не произошло — выходя из транса, тело расслаблялось, теряло ориентацию в пространстве, и Сибилла падала, оскальзываясь на мокром кафеле и ударяясь головой об край ванны.       В транс она могла впасть и во время еды, важной встречи, на учёбе в школе, идя вечером домой из библиотеки или утром в магазин. Сибилла родилась в чистокровной, но обедневшей семье, и, из-за их более, чем скромного достатка, пришлось перебраться жить в маггловский мир. Это был крошечный городок на севере Шотландии, крошечный домик среди десятков таких же крошечных домиков, в которых жили семьи, которые не могли расчитывать на более просторные жилища.       Сибилла не была красавицей, не отличалась никакими особыми талантами, будь то учёба или коммуникабельность. Блёклые, водянистого цвета глаза, непослушные тонкие волосы, напоминавшие, скорее, цвет экскрементов при поносе, чем подразумевавшуюся светло-русую окраску(в более поздние годы её волосы ещё и прочно впитали в себя запах сигаретного дыма, что так же не прибавило ей привлекательности). Тощее, нескладное тело, слишком тонкие губы, болезненно-бледная кожа.       Родители стыдились единственной дочери и старались свести к минимуму общение с ней, как только окончательно поняли, что ни жестокие наказания, ни не менее жестокие слова не способны дать толчок к тому, чтобы их дочь обзавелась навыками, предрасположенностью к которым она была изначально обделена. Не сказать, что Сибилла не старалась. Она из кожи вон лезла, чтобы хоть в чём-то оказаться если не лучше, то не хуже сверстников и дать родителям повод для гордости, но раз за разом терпела поражение. Осознание было болезненным, но она смирилась.       Магических всплесков, кроме её ненавистного и всегда несвоевременного дара, у неё никогда не случалось. Поэтому её родители — Изабелла и Виссарион Трелони, фактически самоустранились от неё, посчитав сквибом и отдав в маггловскую школу.       И всё же, время от времени отец недовольно высказывал Сибилле, что не понимает, как у него могла родиться такая дочь, ведь они прямые потомки самой Кассандры Трелони, потомственные пророки, сильные маги. В их роду никогда не бывало подобных посредственностей. Сам он был довольно сильным гадателем на природных субстанциях — кофейные зёрна, чайные листья, кровь и тому подобное. Высказав вновь накопившееся он, разочарованный, уходил спать. Мать никогда не предъявляла претензий дочери, но и поддержки Сибилла от неё никогда не видела, только отстранённое равнодушие.       Каково же было их — и Сибиллы в том числе — удивление, когда к одиннадцати годам к ней прилетела школьная сова с приглашением в Хогвартс... Сибилла отхлебнула чай из кружки и поморщилась. Да, сначала она было обрадовалась и воодушевилась, что появился шанс доказать родителям и самой себе, что она не посредственность, что она ведьма, а не бесполезный сквиб. Первый же месяц в Хогвартсе вернул её с небес на землю — она была и осталась очень слаба магически, её сил едва хватало на простейшие, элементарные чары. Трансфигурация не давалась совсем. За исключением лишь одной области, которая осталась её личной тайной — анимагии. Но это было потом, уже после того, как Сибилла, с трудом осилив семь курсов Хогвартса на факультете Равенкло, ушла, согласно волшебной традиции, в годовое путешествие по миру.       Она побывала во многих странах и городах, но дольше всего задержалась в Греции. В основном её привлекала возможность узнать больше о Кассандре, своей великой родственнице, известной прорицательнице, изречения которой всегда сбывались.       Сибилла хотела попытаться либо пробудить в себе эти гены полностью, либо навсегда заблокировать ту часть дара, что досталась ей. Это стало её идеей-фикс, она не могла сосредоточиться ни на чём другом. Болезненное самолюбие требовало отыграться за отчуждение родителей и насмешки однокурсников, когда они узнавали, чьим потомком являлась девушка, а узнавали они это неизбежно и ядовито осведомлялись, как в таком роду могла появиться на свет подобная посредственность, или, оскаливаясь, предлагали предсказать им что-либо. Сибилла плеснула в кружку с чаем ещё шерри и поёжилась от воспоминаний.       Когда её отдали в маггловскую школу, она надеялась, что сможет завести друзей, но всё перечеркнул проклятый дар. В детстве она впадала в транс особенно часто. Но не это отпугнуло от неё всех детей, которые могли бы однажды стать её друзьями.       Сказанное ею в трансе всегда исполнялось с точностью до последнего слова. Вот только все предсказания — все до единого — предвещали боль, потери и травмы, беды и несчастья. Сначала это вызывало интерес. Но когда, впав в транс, Сибилла описала день, место, время и подробности будущей гибели отца одной из одноклассниц, и именно это случилось через пару недель — девочка, отец которой погиб, возненавидела Сибиллу, а остальные дети стали опасаться.       А со временем, когда дети поняли, что всё, что предрекает странная девочка в огромных очках, всегда исполняется — Сибилла предрекала, что Эмми сломает руку, упав с крыши гаража, и это происходило с точностью; Сибилла предрекала, что в доме Тедди случится пожар, в котором погибнет его младший брат Оруэл, и это снова происходило — её стали травить, безжалостно и жестоко, как умеют только дети.       Она боялась приходить в школу, боялась гулять по городу, боялась просто выходить на улицу. Трелони была очень удивлена, когда осознала, что дожила до поступления в Хогвартс. К счастью, на время учёбы видения почти прекратились, а те, что бывали, либо не воспринимались всерьёз, либо были не очень травмоопасны — но не для Сибиллы, которой устраивали гадости в отместку, чтобы «не изображала из себя невесть что». По непонятной причине юные волшебники не верили в её дар, думая, что она притворяется. Но травля в Хогвартсе была почти такая же, что и в маггловской школе.       Именно поэтому она так старалась узнать, можно ли что-то сделать с проклятой способностью. Хоть что-то сделать.       Со временем и с увеличившимся количеством прочитанных книг, она поняла, что это невозможно. Она остыла, но не прекращала искать любую информацию о пророках в целом и Кассандре в частности.       Предполагаемый год путешествий обернулся в два, а затем и три, пять, семь лет. Возвращаться она и не предполагала. Родители были рады не видеть её как можно дольше, так было всегда, и со временем это желание стало обоюдным.       Много позже, уже когда Сибилла почти отчаялась найти ответ на свой вопрос, она наткнулась на Книгу Пророков, в которой наконец нашла объяснение природы своего дара. Таких, как она, называли «Буревестницами» — поскольку такого рода способности передавались исключительно по женской линии, и предрекали такие предсказательницы исключительно невзгоды или крайне нелицеприятные вещи, которые многие люди зачастую не хотят слышать. Нечто вроде советов и побуждений к изменению, к шторму, который перевернёт всё вверх дном, но за которым чудесным образом придёт покой и порядок.       Примерно на третий год своих странствий, Сибилле, в обмен на услугу, подарили старинную книгу по анимагии. Сначала Трелони хотела её продать, поскольку в то время очень сильно нуждалась и даже голодала, но предчувствие, что книга пригодится, заставило оставить её. О чём впоследствии она не пожалела. Когда в чужом городе или стране на неё нападала печаль, она отвлекалась, изучая эту книгу.       Конечно, Сибилла и предположить не могла, что сможет самостоятельно осилить такую сложную науку. Но, после пяти лет тренировок, у неё получилось. Честно сказать, Сибилла ожидала, что её анимагической формой станет что-то вроде мыши-полёвки, мелкого жука или стрекозы, как её дразнили в школе из-за огромных очков, но она стала птицей, самкой буревестника, почти такой же неприметной, как мышь, но зато у неё были крылья, и редкие полёты стали огромной отдушиной.       Женщина со спутанными волосами, в огромных толстых очках, с сеточкой морщин вокруг тусклых глаз, дурашливой шали с бахромой и блёстками и бесчисленной дешёвой бижутерией на тощей шее улыбалась своим мыслям, держа в ладонях уже пустую розовую кружку.       Да, она любила летать. До безумия любила. Полёты помогали почти так же, как вино, без которого она уже не могла задержаться в настоящем, поскольку со временем дар стал более глобальным. Она уже почти не впадала в транс, но в голове постоянно появлялись образы, люди, видения — далёкого или близкого будущего и прошлого. Она видела войну, видела десятки её возможных исходов. Видела жизни и смерти абсолютно незнакомых ей людей — мужчин, женщин, детей, которые могли жить в любой временной отрезок прошедшего, настоящего или грядущего.       Она так хотела избавиться от своего дара, что после очередного неудачного ритуала Магия, не терпящая пренебрежения своими дарами, наказала её. Как и свойственно Магии, весьма своеобразно. Не смотря на то, что наказав одного человека, вместе с ним наказала и множество других абсолютно безвинно. Она показала Сибилле, что произойдёт, если убрать одну, казалось бы несущественную, деталь из общего механизма. Что станет с городом, находящимся в огнеопасной зоне, если убрать из него систему пожарооповещения? Сколько жизней спасёт капля дождя, упавшая на не затушенный уголёк, нечаянно откатившийся от костра и уже начавший жечь сухую траву перед буреломом, в кольце которого находится город?       Теперь она не могла запомнить то, что говорила в трансах, которые случались всё реже. А именно предсказания, сказанные в трансе, были особенно важны — поскольку они всегда исполнялись и произносились только если рядом кто-то был. И правильно растолковать их мог только пророк, произнёсший весть. Только спустя множество лет Сибилла оценила жестокость наказания.       Магия взвалила на плечи Сибиллы очень важную работу, а Трелони не только отказалась её исполнять, но и воспринимала её неправильно. И Магия показала ей последствия этого, на этот раз перенеся на её плечи вину за гибель людей, которых Сибилла могла предупредить, но не сделала этого. Ведь пророчества — это, в первую очередь, предупреждения, превентивные меры провидения, рассчитанные на то, чтобы избежать глобальных катастроф. Только спустя много лет на Сибиллу гранитной плитой обрушилось понимание. Но Магия не давала второго шанса и не вернула того, что отняла. Как напоминание о том, что нужно беречь то, что тебе доверили.       Но малозначащие мелочи никогда не требовали впадения в транс, они просто приходили со стороны, как нечто, от неё неотделимое, как часть её жизни. Сибилле пришлось очень тяжело, пока она не научилась отделять видения от реальности, а до того она сходила с ума, пытаясь понять, было ли то, что всплывало в её сознании, или ещё только предстоит.       Спустя ещё несколько лет её странствий, до неё дошли слухи о войне, разразившейся на её родине. Скрепя сердце, она вернулась. Так не хотелось уходить, пусть и от весьма непостоянного, но покоя. Но что-то звало Сибиллу в Англию. Далёкое предчувствие?       Её родители были убиты за день до того, как она вернулась. Вместе с ними погибло несколько сотен человек. За день до этого она снова впала в транс и снова не запомнила его. Совпадение? Сибилла не верила в них. И бесполезно было убеждать себя, что она не виновата. Не соверши она много лет назад ошибку, она смогла бы предупредить их. Пусть она не любила их, как и они её, всё же они дали ей жизнь. Пусть она и ненавидела временами эту самую жизнь. Но она была слаба и убеждала себя, что так сложились обстоятельства. Иногда это срабатывало, но чаще всего нет.       Сибилла вернулась в старый дом, в котором выросла. Всё равно больше возвращаться было некуда и не к кому. Её странности, абсолютно непривлекательная внешность, но, более всего, просто неумение завязать беседу сделали её вечной одиночкой. Ни друзей, ни приятелей. О романтических отношениях и вовсе речи не шло. С потребностями организма Сибилла справлялась так же, как и все одинокие мужчины и женщины — своими руками.       Трелони долго ходила по дому, с которым было связано множество воспоминаний — большинство из них были до крайности неприятны. Здесь, в гостиной, отец снова накричал на неё, и она, решив, что лучше сбежать из дома, чем и дальше оставаться в этом месте, рыдала, сидя на полу, закидывая свои вещи в чемодан. Но мать, заметив это, отняла его, а Сибиллу заперла в комнате. Сибилла так и не поняла, почему мать это сделала, ведь она всегда была родителям в тягость. А здесь она разбила свою любимую кружку с подсолнухами, швырнув в стену от злости. Ничего, хотя бы отдалённо хорошего, не припоминалось.       Сибилла тогда поднялась в комнату, в которой жила когда-то. Судя по толстому слою пыли, туда не заходили очень давно. Не хотели вспоминать? Даже спустя много лет стало обидно. Неужели её настолько ненавидели? Но поскольку иного жилища у, тогда уже молодой женщины, не было, она осталась. Она нашла в чулане швабру, тряпку, ведро, резиновые перчатки, мусорные пакеты и чистящие средства. Что Сибилла уважала в родителях, так это то, что они никогда не чурались грязной работы «руками, как магглы», в отличие от большинства знакомых Сибилле волшебников и ведьм.       Женщина долго собирала в мешки хлам и вещи, которые вызывали слишком много воспоминаний. Часть из них она выбросила, часть просто убрала с глаз долой. Она постаралась, чтобы дом ничем не напоминал ей о том времени. Закончив, разобрала вещи и нашла работу в малоизвестном переулке на Диагон аллее книжным курьером. Книги были «деликатного» содержания, потому совам, которых можно перехватить, их не доверяли. А с самой Сибиллы взяли Непреложный Обет о неразглашении случайно получаемой информации, касательно как самих книг, так и их получателей. Прорицательница была рада и такой работе — ничего лучше она бы всё равно не нашла. А о работе «по профессии» не могло быть и речи. За такие предсказания с неё сняли бы скальп, хотя труда они ей не представляли.       А потом ей на глаза попалось объявление в Ежедневном Пророке — не правда ли, какая ирония — о том, что в школе Хогвартс свободна вакансия преподавателя Прорицаний. К слову сказать, Сибилла тогда выпивала очень сильно, и на нетрезвую голову это показалось ей отличной идеей, просто даром небес, чуть ли не знаком от самой судьбы. Она написала письмо директору Дамблдору с просьбой о собеседовании. Тогда она была частым гостем в Кабаньей Голове, поэтому встретиться там ей также показалось отличной идеей. Ей даже в голову не приходило, что Дамблдор может отказаться от такого дарования, как она, единственного и неповторимого.       Сейчас тогдашние запои и самомнение вспоминались с содроганием, но тогда ей было плевать на всё — что о ней могут подумать, во что она неизбежно превращается, как и на то, что подобный образ жизни приведёт к быстрому, бесславному и мучительному концу.       Ожидая встречи, Сибилла потрудилась причесаться и даже выпить Антипохмельного зелья, от которого, как ей тогда показалось, стало только хуже. Когда же встреча состоялась, Сибилла быстро поняла, что Дамблдор, хоть и пытается быть предельно учтивым, собирается отказать ей.       Что всегда было её сильной стороной, так это то, что она в любом состоянии могла мыслить логически, даже если эта логичность была относительна, и даже если она была вусмерть пьяна. Но в тот вечер она не была пьяна. Хотя, надо заметить, от запаха перегара Антипохмельное не избавляло.       Она отчётливо видела разочарование и лёгкий оттенок тщательно скрываемой брезгливой жалости во взгляде директора школы, хотя он и старался не показывать этих своих чувств. Удушливой волной накатило отвращение к себе, и Сибилла решила, что после того, как он уйдёт, непременно покончит наконец со своей никчёмной жизнью.       Но всё равно она попыталась изобразить немного сумасшедшую прорицательницу. Хотя и осознавала с горечью, что в том маловероятном случае, если Дамблдор проникнется, она не сможет дать своим ученикам ничего из того, что когда-то могла.        А потом провал в памяти, как бывает, когда ты глубоко задумаешься о чём-то, прикрыв глаза и удобно устроившись в тёплом коконе из одеял, и внезапно проснёшься через несколько часов, с убеждением, что прошло всего несколько секунд. Так всегда бывало после видений.       Она не знала, что именно произнесла. Но ей стало по-настоящему страшно при мысли, что же она могла произнести, если Дамблдор так смотрел на неё, да ещё и непререкаемым голосом сказал, что она принята на работу.       Впоследствии она часто размышляла, не было ли, и в самом деле, лучшим выходом просто уйти из жизни, раз по собственному скудоумию она теперь способна приносить лишь горе. Что-то каждый раз останавливало её. Много лет спустя она узнала, что же она произнесла в тот промозглый, дождливый вечер. Это было всего лишь предостережение, шифровка, если угодно, которая могла бы безболезненно положить конец той бессмысленной бойне, которая разразилась в те годы. Её весть была неверно истолкована и привела к огромному количеству последствий. К гибели молодой семьи, к горькому окончанию долгой, кровопролитной войны и к началу новой, не менее долгой и кровопролитной. Если бы она могла помнить... Новой войны можно было избежать.       Книга Пророков гласит: «...толковать весть, принесённую буревестницей, может только она сама. Все остальные толкования, при наличии оных, будут в корне неверны. Только будучи расшифрованной буревестницей, весть будет понята верно, будучи же неверно истолкованной весть может, вместо того, чтобы предупредить беду, навлечь её и усилить многажды». Что и произошло. Отчего-то волшебники убеждены, что после того, как пророк произнёс весть, его роль на этом заканчивается. На самом деле долг пророка заключается в том, чтобы донести до предназначенных избранных верное, расшифрованное только им самим(либо другим пророком) толкование вести, но не только её саму.       «Грядёт тот, кто способен победить Тёмного лорда. Рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов. Рождённый на исходе седьмого месяца. И Тёмный лорд отметит его, как равного себе, но не будет знать всей его силы. И один из них погибнет от руки другого, ибо ни один из них не может жить спокойно, пока жив другой».       В итоге, единственным, в чём не ошиблись горе-толкователи, стал выбор погибшей семьи, в которой родился избранный ребёнок.       Сибилла расшифровала весть. К сожалению, много лет спустя, когда исправить что-либо уже не представлялось возможным:       «Близится рождение дитя, способного рассеять Тьму, сковавшую душу Правителя магического мира. Дитя, рождённого теми, кто трижды доказал своё мужество и честь перед лицом Правителя. Рождённого в канун Ламмаса, символизирующего плодородие и благодать. И признает Правитель сиё дитя равным себе, признает своим названным братом и преемником, но останется до поры в неведении о чудесном Даре, коим будет обладать избранный ребёнок. С помощью этого Дара вернёт дитя равновесие в душу Правителя, и придёт конец войне и террору. И примут они смерть свою в положенный судьбою срок, рука об руку, ибо где один названный брат — там же и второй, поскольку не может быть между ними равнодушия».       Таковым должно было быть толкование вести. Но, забытое Сибиллой и неверно понятое волшебниками, оно обернулось горем и смертью и гибелью того, кто мог стать Правителем и вернуть миру Магии былую славу и честь. Вместо этого же... всем известно, что случилось вместо этого.       Частично ущерб удалось исправить. Через много, много лет. Мир волшебников с трудом, но поднялся с колен. Волшебники и ведьмы женились, растили детей, восстанавливали руины: домов, меноров... собственных душ. Но горький, едкий осадок остался. Как остался и страх, глубоко спрятанный страх того, что это может повториться.       Почему всё произошло именно так? Сибилла не знала. Прошло много лет, и она за эти годы успела подумать о многом. Отношение к произошедшему порой менялось очень резко, металось, как маятник, туда-сюда. Она смирилась уже очень давно, с тем, что ничего не изменить, но горечь от знания, что всё могло быть совсем иначе, что мир Магов мог бы сейчас процветать, бережно хранимый Правителем — ныне мёртвым и ставшим вовсе не уважаемым всеми государем, как должно бы, а сумасшедшим садистом — временами не давало покоя. Как и то, почему она осталась в Хогвартсе, или, скорее, почему ей позволили остаться.       В остальное время, когда грызущее нутро чувство немного отступало, Сибилла год за годом вела полубесполезные уроки и факультативы, украшала жуткими стразами свои не менее жуткие шали, напивалась и прятала пустые (и не совсем) бутылки из-под спиртного в Выручай-комнате (зачем она их прятала, она и сама не могла себе объяснить, но находила это забавным), летала в своей анимагической форме по территории замка и его окрестностям и изредка беседовала с кентавром Фиренце, который вёл большую часть уроков Прорицаний. Беседы эти сводились в основном к философским темам и не несли особого смысла. Они плыли по течению, не пытаясь что-либо изменить. Сибилла — попросту не могла, а Фиренце... кентавры не вмешивались в провидение. За редким, редким исключением. Сибиллу порой до зубовного скрипа раздражала его невозмутимость(а порой напротив умиротворяла), и она неделями не заговаривала с ним. Но всё рано или поздно возвращалось на круги своя: уроки, редкие видения, вино и сигары, отвратительные стразы, полёты и беседы с белокурым кентавром.       Сибилла отлепила тощую щёку от стекла (стекло слегка задребезжало), поставила кружку на подоконник, затушила сигару и обвела задумчивым взглядом свою душную, круглую классную комнату, насквозь пропахшую дикой смесью из пыли, чая, вина и благовоний. Завтра, ближе к вечеру, снова будет паршивая погода — весна в Хогвартсе редко радовала теплом. Утром урок у третьего курса. Нужно проверить свитки с домашним заданием...

***

      Школьники, весело переговариваясь, споря и жестикулируя, прогуливались по территории Хогвартса. Вечерело, и собирался дождь: тучи темнели, плавно соединяясь в единое тёмное полотно. Изредка поблескивали молнии, сердился гром. Незадолго до того, как облака стали темнеть, вокруг шпиля башни Астрономии закружились и заверещали буревестницы. Слыша птичьи крики, ученица Равенкло потянула подруг в сторону замка, прокричав сквозь ветер: «Слышите, как кричат? Это к большой буре. Пойдемте лучше в гостиную, там тепло». Одна из девушек неприязненно посмотрела на крылатых красавиц: «Как всегда, молнии накликали. Мне тётя рассказывала, они приносят горе». Остальные переглянулись, но промолчали и быстрым шагом заторопились под покров школы.       А над башней Астрономии каждый раз, незадолго до начала сильной непогоды, из года в год кружилась стая буревестниц, тревожно вскрикивая и неся людям свою тревожную весть.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.