Часть 1
6 декабря 2015 г. в 23:30
— ...Вы бы видели, ребята, какая у неё роскошная грудь! — донёсся до Кантора голос от костра, где сидели товарищи. Ну конечно, Тино. Опять хвастается своими похождениями по бабам. — А какая аппетитная попка! А что она губами и языком вытворяет — просто восторг! Как она мне отсосала, всемогущие боги, я думал — умру на месте!
Кантор поморщился. А вот маэстро Эль Драко подобный разговор ни капли бы не задел. Даже напротив...
Когда-то, много лет назад, Тино был его одноклассником, только в школе они считались непримиримыми врагами. Высокий худощавый Тино был закадычным приятелем толстяка Пабло, сына зажиточного торговца Гонсалеса, и они обожали задирать Диего, потому что он единственный из класса их не боялся. Сколько раз за семь лет они дрались — не сосчитать. Потом Диего поступил в консерваторию, и мальчишки потеряли друг друга из виду.
То, что Тино оказался среди повстанцев, стало для Кантора неожиданностью. Сперва он не узнал бывшего школьного недруга, появившегося в отряде год назад — слишком сильно тот изменился, но манера речи и замашки у Тино остались прежними, а из первого же разговора стало окончательно ясно, что Кантор не ошибся. Позже он узнал, что отец Тино был убит в стычке с полицией во время какого-то погрома в Арборино, и сын решил отомстить, после чего и подался к партизанам.
Сам Тино, разумеется, не узнал и не мог узнать бывшего «заклятого врага», поскольку внешность Кантора с некоторых пор не имела почти ничего общего с внешностью Диего дель Кастельмарра. А раскрываться Кантор не собирался. Уж ему-то — тем более.
За прошедший год Тино показал себя метким стрелком, верным и отважным воином, и недавно товарищ Пассионарио даже взял его в свою охрану. Партизаны дали ему прозвище Флако, и он не возражал, поскольку почти никто на базе не назывался собственным именем.
И вот теперь небольшой отряд возвращался из очередной агитационной поездки по деревням, которые время от времени предпринимал вождь и идеолог. Остановиться на ночлег пришлось в лесу, так решил Пассионарио, посоветовавшись с начальником охраны доном Аквилио. Пока они, да ещё пятеро парней сидели у костра и наслаждались ужином, приправленным шуточками Рохо и хвастливыми рассказами Тино, остальные трое стояли на страже.
Тёмный лес таинственно притих, лишь иногда до слуха людей доносились крики ночных птиц, шум деревьев и потрескивание веток, словно сквозь кусты ломилось какое-то животное. На такие звуки Кантор не обращал внимания, они не представляли угрозы. Гораздо опаснее было бы услышать топот лошадей, посторонние людские голоса и бряцание оружия: правительственные войска не прекращали усиленно патрулировать окрестности, надеясь обнаружить партизан и похитить их лидера.
Однако пока, слава небу, всё было спокойно. Их собственные лошади тоже вели себя тихо, специально приученные к этому, только изредка пофыркивали и переступали копытами, выискивая на поляне травку посочнее.
Мысли Кантора невольно вернулись к Ольге. Вот ведь, совсем недавно познакомились, а успел влюбиться, как мальчишка! А потом дракон этот, будь он проклят...
«Он и так уже проклят, дальше некуда», — ехидно отозвался внутренний голос.
«Опять ты, — мысленно ругнулся Кантор. — Как всегда, очень "вовремя"!»
«Конечно, — ни капли не смутился наглый собеседник. — Я же всегда с тобой!»
«Прыгаю от радости», — ядовито подумал Кантор.
«Но я же иногда даю полезные советы!» — немного обиделся голос.
«Угу, — буркнул мистралиец. — Например, дурацкий совет переспать с Ольгой!»
«Но ведь всё получилось как нельзя лучше! Будешь возражать?»
«Буду!»
«Кретин ты упрямый, вот ты кто», — проворчал внутренний голос и замолк.
«Кретин, без вопросов, — невесело усмехнулся Кантор. — Чего спорить, когда собеседник прав? Так ведь ещё и упрямый...»
Он глубоко вздохнул и снова подумал об Ольге и её отважных подругах.
Какие же молодцы эти девушки, не всякие воины с таким чудовищем справились бы...
Тут же мысли, не спросясь хозяина, обратились к событию, которое произошло в тот же вечер, что и битва с драконом: памятному ужину с Комиссией по Отбору и последующей резне в зале. Кантор досадливо тряхнул головой: вспоминать это категорически не хотелось. Но что поделаешь с навязчивой памятью? Разве что попросить какого-нибудь мага, лучше всего — мэтра Истрана, заблокировать то, что вспоминать не хочется? Как это однажды с ним уже сделали, правда, без его согласия, за что он до сих пор злился на неведомого благодетеля и доставал Амарго вопросами. Ну уж нет, ни за что. Его память — это его память, нельзя помнить свою жизнь кусками, осознавая при этом, что чего-то не достаёт. И может быть, когда-нибудь всё же удастся вспомнить всё то, что сейчас не вспоминается...
Когда Кантора на страже сменил Хусто, он сел к костру, взял свою порцию похлёбки и, бросив взгляд на беспечного, как всегда, вождя и идеолога, понял, что поспать сегодня опять не удастся. Вправить бы мозги этому недоразумению, руководителю недоделанному! А потом подумал, что если уж кому и вправлять мозги, то в первую очередь — ему самому...
На рассвете маленький отряд тронулся в дальнейший путь. Сперва всё было спокойно, а потом Тино переполошил всех, внезапно схватившись за оружие.
— Рехнулся? — прошипел сквозь зубы Кантор, крепко вцепившись ему в локоть и заставляя разжать пальцы на рукояти пистолета.
— Но там!..
— Рысь.
— А?
— Рысь, идиот! Такая серенькая с рыжинкой, и с кисточками на ушах. А ты что подумал?
— Рысь? — глупо повторил Тино, действительно чувствуя себя идиотом.
— Ну да. Обычная мистралийская рысь, в лесу обитает. И, между прочим, кроме неё — ещё полно животных.
— Кантор, ты уверен? — негромко спросил дон Аквилио.
— Уверен. Я услышал.
— Ну и слух у тебя, — изумлённо покачал головой Рапидо. — Аж завидно.
— Какой есть, — пожал плечами Кантор.
Посмеявшись над забавным происшествием, двинулись дальше.
***
Лес понемногу начал редеть, когда уже Кантор насторожился: где-то впереди раздался посторонний звук. Едва-едва, на грани слышимости, но бывшему барду с его необычайно чутким слухом хватило и этого.
— Стоп! — тихо скомандовал он, и отряд послушно остановился.
— Что?.. — вопросительно посмотрел на него дон Аквилио.
— Похоже, впереди патруль.
Пассионарио вполголоса выругался.
— Попробуем спрятаться и выждать? Может, повезёт, и мимо проедут?
— Давайте попробуем их по лесу объехать, — предложил Кантор. — Там вскоре дорога поворачивает, можно срезать угол. Есть шанс, что нас не заметят.
Соратники во главе с товарищем лидером и начальником охраны свернули с дороги, спрыгнули с лошадей и повели их в поводу.
Ещё через минуту Кантор выругался тоже, и куда заковыристее, чем вождь и идеолог.
— Это не патруль, а отряд. Человек в тридцать.
— Твою ж мать! — в сердцах бросил Робле, невольно тронув рукоять пистолета за поясом.
Как ни старались партизаны двигаться бесшумно, в лесу с лошадьми это плохо удавалось. Едва они успели снова выбраться на дорогу, уже за спиной отряда правительственных войск, как их тоже услышали. Раздалась громкая команда:
— Брать мятежников живыми!
— Вперёд! — больше не скрываясь, крикнул Пассионарио, пуская коня в галоп. Маленький отряд помчался за ним.
Сзади послышался свист арбалетных стрел, заставляя беглецов невольно напрягать мышцы и сводить лопатки.
— Брать живыми, я сказал! — снова донеслось до повстанцев. — Пассионарио с ними! Того, кто подстрелит его — лично повешу!
После этого град стрел заметно поредел.
Выдернув из-за пояса пистолет, Кантор обернулся и точными выстрелами сбил с лошадей двоих самых рьяных преследователей, вырвавшихся вперёд. Патроны в барабан на всём скаку не слишком вставишь, стрелять надо наверняка…
Краем глаза он увидел, как Пассионарио тоже развернулся в седле, с его ладоней слетели синие молнии, и среди солдат раздался крик, сменившийся отборной руганью. Двое сражённых заклинанием преследователей рухнули на дорогу, их кони помчались дальше без седоков.
И тут Кантор услышал вскрик среди своих, и сразу вслед за этим — глухой удар. Он посмотрел вперёд и отчаянно рванул повод: Пассионарио, слетев с лошади, кувырнулся по земле и остался лежать без движения. Сзади перестали ругаться и ликующе заорали.
Дон Аквилио, Рапидо и Робле быстро спрыгнули с лошадей, подхватили бессознательного лидера и перекинули через седло.
— Он не ранен! — поймав взгляд Кантора, крикнул начальник охраны. — Но головой ударился!
Убедившись, что друг жив и в надёжных руках, Кантор придержал коня и развернулся к преследователям, да так, что никто, кроме Тино, этого не заметил.
— Ты чего?
— Скачи со всеми, я прикрою!
— Я с тобой!
Вот же...
— Герой хренов, жить надоело?! — рявкнул Кантор, выстрелом снимая ещё одного солдата.
— А тебе? — парировал бывший одноклассник, тоже разворачивая лошадь и вставая рядом.
— Я о себе позабочусь.
Кантор сделал ещё три точных выстрела, что вызвало среди преследователей новый шквал криков и ругани.
— Живыми брать! — снова громко приказал командир отряда. — Этого я хочу лично прикончить! И достаньте мне остальных!
— Сперва обойдите нас, — буркнул Кантор, перезаряжая пистолет и при этом заставляя лошадь постоянно двигаться, чтобы хоть как-то сбить прицел арбалетчикам. Рядом Тино тоже сделал два удачных выстрела, а потом вскрикнул и выронил оружие, покачнувшись в седле.
— Ты ранен? — тут же отреагировал Кантор, на секунду отвлёкшись на товарища.
— Бок стрелой царапнуло, — поморщившись, ответил тот. — Ничего страшного.
И тут под Кантором захрипела и рухнула лошадь — следующая стрела попала ей в горло. Бывший бард успел выдернуть ноги из стремян и откатиться в сторону, однако плечом об землю приложился так, что не смог сдержать короткого стона.
«Выбил», — мелькнула мысль.
«Доигрался! — панически завопил внутренний голос. — Опять! Сколько можно!..»
«Заткнись», — велел Кантор, поднимаясь на ноги и уже понимая, что они с Тино влипли по полной.
Левая рука висела плетью. Плохо. Очень плохо…
Вперёд выехал командир отряда. Движением руки отправил десяток своих людей в погоню за остальными повстанцами, а потом представился:
— Лейтенант Рейнальдо Гомес.
И нехорошо оскалился:
— А вот теперь поговорим!