Плененные...

– Меня уже тошнит от этой рыбы, этого места и этого платья! На очередном привале Регина взорвалась: поход сквозь колючую чащу, которую Робин никак не соглашался обойти, сделал этот день утомительным и долгим, однообразная еда и отсутствие каких-либо просветов в их ситуации в конце концов вызвали приступ ярости. – О! Так почему бы тебе самой не заняться жилищными условиями?! Давай! Построй тут дворец! Мужчина тоже устал от всего, но умудрялся переносить невзгоды молча и даже раздобыть на ужин куропаток и рыбу. Ему хотелось просто отдохнуть и выспаться. Тяжелый дневной переход вымотал даже бывалого разбойника. – Как только уничтожу этот колючий кустарник, сразу возведу! – ее лицо, заострившееся за последние недели, но не потерявшее своей привлекательности, а наоборот, посвежевшее на лесном воздухе, искажала злость. Кулаки сжались, выдавая попытку хозяйки обуздать вспышку гнева. В привычных условиях уже полетели бы головы и была раздавлена пара сердец, но здесь... – Это алоэ! И оно лечебное! – он терпел и молча сносил почти все ее колкости, но устал спорить с этой женщиной. Она была вполне сносной в общении, пока в какой-то момент что-то не щелкало в ней, и она не превращалась в фурию. В такие моменты казалось, что волосы на ее голове, как щупальца морского чудовища, сейчас поднимутся и притянут его к себе. – Ему здесь не место! Все руки изодраны из-за этого алоэ! – Это тебе здесь не место! Это здешнему краю не повезло, что ты сюда попала! Ты же исчадие ада и совершенно не можешь принять то, что, возможно, твое пребывание растянется здесь надолго! Но не со мной! С меня хватит! Как был в рубашке, не набросив даже плащ, Робин развернулся и растворился во тьме окружающего леса. Взвизгнув и притопнув от яростного бессилия, не имея возможности никак выплеснуть его, помимо ломанья сухих веток, Регина присела у ярко пылающего костра. Они почти закончили скромный ужин, Робин заварил ставший привычным чай. Сейчас они бы выпили его, перекинулись несколькими словами, а, может, разбойник даже рассказал бы ей одну из своих историй, как делал это несколько раз… Впервые он долго говорил с ней после того, как ее едва не задушил питон. Вор рассказывал какую-то легенду, она не понимала смысла, но слушала его голос, как заколдованная, и постепенно отходила от потрясения. Привычные для нее схемы решения ситуаций не действовали. И еще… ей понравилось его слушать. В его голосе не было лести подданного, не было ехидства Румпеля, не было властных ноток матери, не было старческого хрипения Леопольда, его голос был чистым и приятным... Робин с самого начала вел себя, как равный ей, и понемногу женщина начинала это признавать. Гуд понял, что она была напугана и шокирована и, попытавшись соблазнить его, лишь стремилась избавиться от напряжения. Регина была благодарна мужчине за то, что он не пошел у нее на поводу, но неловкость сковывала ее еще долго. Королева скрывала ее за раздражением и еще большими порциями оскорблений в адрес разбойника, пока он не встряхнул ее за плечи и не накричал в ответ, высказав все, что думает о ее поведении, и шокировал ее тем, что понимает ее лучше, чем она сама себя... Ей не везло. Она до сих пор не знала, как выбраться отсюда. И ничего не получалось придумать, никаких возможностей или подсказок не встречалось на пути. А Робин отказывался менять маршрут и удаляться от реки. Окружающий пейзаж, хоть и сменялся, и отличался странностями, надоел до чертиков. Ежедневная ходьба, преодоление препятствий, незамысловатая пища, этот мужчина рядом… Да, она постепенно привыкала ко всему, но смириться не могла. Королевская злость постепенно уступала место потрясению. Он оставил ее? Здесь? Ночью? Уставившись в мерцающее пламя, что завораживало своей игрой, Королева, обхватив голову руками, запустила пальцы в распущенные волосы. А если она никогда не сможет попасть обратно в Зачарованный Лес? А если Белоснежка уже захватила власть? И ей не к чему возвращаться? Народ ненавидит ее. Она интересна только Румпельштильцхену. Но эта нечисть упрямо игнорировала ее зов, или просто не слышала его, сколько бы Регина не пыталась призывать Темного… Вдруг стало страшно. Мелочная злость рассеялась, и стало страшно. Регина с трудом вдохнула, чувствуя, что ее грудную клетку будто уменьшили и сжали, а к горлу комком подкатило удушье. Мерзкое и вязкое удушье от страха остаться совершенно одной. Одна. Она обвела глазами поляну, что слегка освещалась языками пламени, и стену леса, растворявшуюся в ночном непроглядном мраке. Одна. Она уже привыкла к тому, что когда сердится и в запале может не выбирать выражений, Робин спорит с ней, ругается, может резко оборвать, заставить замолчать, но остается рядом. Он ни разу не бросил ее, он старался заботиться о ней, о них, насколько это было возможно в данных условиях. И она должна была признать, что у него получалось, а она… Она просто привыкла, что кто-то решает все вопросы. Она и сама могла бы добывать пропитание, разжигать костер, устраивать ночлег и двигаться каждый день вперед, но сколько сил это потребовало бы от нее? А теперь Робин ушел. Просто растаял в ночи. Потянувшись к котелку, женщина налила себе чай, приготовленный разбойником, и отпила остывший напиток. Холод пронзил ее изнутри, несмотря на то, что рядом по-прежнему горел огонь, с треском сжигая в своем пламени сухие ветки, превращая их в белый пепел и слегка рассеивая окружающий мрак, являясь маяком для потерянной души. – Робин! – порывисто Регина вскочила со своего места, и ее громкий крик поглотила тьма между плотно стоящими деревьями. – Робин! Никто не отзывался. Казалось, что-то не пропускает ее голос за пределы отсветов огня. Тонкие руки задрожали, и кружка выпала из пальцев. Идти искать его сейчас она опасалась. И это было бы унизительно. Вдруг нечеловеческий рык разнесся над лесом, и кровь от этого страшного звука застыла в ее жилах. А потом сердце, догоняя упущенные секунды, начало биться быстро-быстро. Регина ухватилась за нож: это точно был какой-то зверь, и без борьбы она сдаваться не собиралась. Все чувства обострились, и теперь малейший шорох листьев от ветра казался шагами приближающегося хищника. Женщина напряженно вглядывалась в ту сторону, откуда услышала звук. Подобного здесь она еще не встречала. И не могла точно определить, чей это был рев. Льва? Тигра? Медведя? Еще раз звук повторился через пару мгновений, но теперь гораздо слабее и быстро стих. Регина закружилась на месте, стараясь угадать, откуда выйдет противник. Пальцы белели, сжимая оружие, все тело покрылось испариной, но ее знобило. Глаза болели, не моргая, всматриваясь в пустоту. Она не могла оценить, сколько минут простояла так напряженно, пока справа не послышался шелест задетых листьев кустарника, который пополам с этим колючим алое окружал их сегодняшние пристанище. В ту сторону ушел Робин. Регина, как хищница, приготовилась к прыжку: зубы сжались, готовые рвать, кусать, обороняться, лезвие в руке смертоносно заблестело, пуская блик среди деревьев. Шорох повторился, и она была почти готова увидеть зверя, но на поляну, освещенную отблеском огня, к ней вышел мужчина. В первую секунду Регина не узнала его, но в следующую... – Робин! – нож выпал из ее ладони. Она бросилась к нему. – Робин! Мутные мужские глаза смотрели на нее, женщина не узнала всегда ясный голубой взгляд. Его рубашка была изодрана в клочья и насквозь пропитана кровью. Регина подбежала к разбойнику и поддержала его, но он, казалось, плохо осознавал, куда пришел или просто был слаб. Попыталась подвести его к огню, к ложу, и мужчина навалился на нее почти всем своим весом. В нос ударил запах крови, человеческой и какой-то еще. Женщине стало дурно от этого. Несколько шагов, и он повалился наземь, едва не потянув ее собой, но все же Королеве удалось устоять и немного смягчить его падение. – Робин! – то, что он молчал, пугало ее, и она инстинктивно продолжала звать его по имени. – Робин, скажи что-нибудь… – Будь осторожна… Он мертв, но… – Робин, как тебе помочь? У нее не было знаний, ее никогда не учили врачеванию, и сейчас вид множества ран на груди, спине, лице мужчины приводил женщину в панический ужас. Она готова была хвататься за что угодно, чтобы помочь ему, но не знала за что. Разбойник прикрыл глаза, но усмехнулся в своей обычной манере одним уголком губ. – Алоэ… Используй его… А, может, я умру, и ты будешь свободна. – Нет! Нет! Нет! – он уже не слышал ее, потеряв сознание. – Очнись! Робин… Регина замерла на несколько мгновений, глядя только на его мужественное лицо и почти не дыша, но затем, словно очнувшись, осмотрела мужчину внимательнее: ноги были целы, даже брюки порваны только в одном месте, там, на голени, алела сравнительно небольшая царапина, живот тоже остался невредим, сильно расцарапана чьими-то когтями грудь, очевидно, и спина тоже, порезы на лице, особенно один глубокий, проходящий через всю щеку от виска к шее. Ее бил озноб, ужас поднимался по стенкам желудка и грозился вырваться рвотой, но вместе с тем пальцы стали горячими, и все ее естество требовало что-то делать. Она почти с ненавистью посмотрела на свои запачканные его кровью ладони. Без магии она не может ему помочь! Вспоминая все, что слышала о помощи раненым, Регина метнулась по лагерю в поисках воды. Небольшие запасы были, но ей придется сходить к реке. Вернувшись к тяжело сопящему разбойнику, женщина еще на мгновение закрыла глаза, а потом решилась и дорвала его рубашку, освобождая тело от остатков ткани, что пропиталась кровью и местами уже прилипла к разодранной коже. Мокрый и липкий материал с треском поддался, обнажая мужчину перед ней. Теперь раны стали полностью видны: когтистая лапа исполосовала грудь Робина, добавив к уже имеющимся еще несколько длинных шрамов и мелких царапин. Следов зубов не было видно, и женщина вздохнула с некоторым облегчением: она догадывалась, что их лечить было бы тяжелее. Осторожно женщина начала промывать раны, смывать с могучих плеч кое-где уже засохшую кровь. Каким же сильным и красивым он был! Если бы не его состояние сейчас, не исцарапанная грудь, она бы не удержалась и провела пальцами по ней, приласкала ладонями, почувствовала, как напрягается из-за нее эта груда мышц, прижалась к мужчине, как раньше… Он застонал, когда Регина начала переворачивать его на бок, чтобы обмыть и спину. Здесь ситуация была похожей: лапы хищника оставили глубокие борозды на лопатках, почти достигли поясницы, шея и плечи исцарапаны так, будто зверь пытался добраться до головы, и, скорее всего, так оно и было. Если бы у нее была магия... Закончив промывать раны, которые стали меньше пугать и меньше кровоточить, женщина попыталась уложить мужчину удобнее и ближе к огню. Но он был слишком тяжелым, чтобы она могла переместить его, а тащить по земле означало только с новой силой травмировать открытые порезы. Смирившись с тем, что это у нее не получится, женщина просто принесла одеял и укутала его ноги. А вот что делать дальше, она не знала и пребывала в растерянности. Робин сказал использовать алоэ, но ей не верилось, что эти колючие кусты могут принести пользу. Хотя, и не в такое приходилось поверить, нужно попробовать. Регина подошла к одному из так надоевших ей растений, что царапали ее, а Робин отказывался их рубить сегодня днем. Кто знал, что день закончится так… Прямостоящие, ветвящиеся стебли, а листья мясистые на ощупь, с шипами по краям, изогнутые к вершине, зеленовато-сизого цвета, гладкие. Срезав один ножом, она с удивлением заметила липкий, густой сок, что потек по ее пальцам, и кинула взгляд на лежащего у огня мужчину. Возможно, в этом кроется тайна целительных свойств этого растения, вряд ли в его оранжевых цветках, собранных в соцветия. Она лизнула палец и поморщилась: сок был горьким. Обрезав еще несколько листьев, Регина вернулась к Робину. Сок легко выдавливался из растения, и женщина воспользовалась этим, стараясь действовать так, чтобы капли попадали на порезы. Там, где были лишь царапины, она не боялась втереть сок в кожу, прикоснуться, но там, где раны были глубже, не рисковала трогать руками. Мужчина все еще лежал на боку, это делало нужные участки доступными, но жидкость растекалась, и ей пришлось срезать новую порцию листьев, чтобы обработать все. Ночь становилась холоднее, чай, на закате заваренный разбойником, давно остыл, но все-таки она сделала несколько глотков и смочила отваром его пересохшие губы. Накинув на плечи одеяло, женщина села рядом с Робином, слушая его дыхание и вглядываясь в исцарапанное лицо. Кровотечение прекратилось, и все стало не таким страшным, но он по-прежнему не приходил в себя. Она ждала, что сейчас он откроет глаза, улыбнется и скажет что-нибудь раздражающее... Но этого не происходило. Отсветы пламени играли на мужском лице, и ей казалось, что цвет возвращается к его щекам. – Пожалуйста, очнись, – Регина коснулась губами его плеча там, где кожа осталась не поврежденной. Края обработанных соком алоэ ран казались уже не такими воспаленными. Она свернулась рядом с ним калачиком и задремала, когда начал заниматься рассвет.