Вина

Brian’s POV Я толкнул Джастина к стене. Раскрасневшийся, зрачки расширены, дышит ртом и не сводит с меня глаз. Мой член в штанах стал ещё тверже. Джастин весь вечер на нервах: принял намного больше, чем обычно, танцевал отвязней, чем обычно, и позволял мне больше, чем обычно. Я знал, что дедлайн с подготовкой к выставке его доконал, а тут ещё агент в Европе, помощницу же Джастин не выносит. За эту неделю он ночевал в студии чаще, чем приходил в постель. А ещё я знал, что новых картин нет. Поэтому и разрешил ему так обдолбаться. Танцевать, пока пот не начал стекать струйками. Привести меня сюда, в задние комнаты, а не в вип-зал. Я подумал, может, ему именно этого и хочется — черных бетонных стен и синих огней, чтобы я содрал с него рубашку и отбросил её на пол. Джастин развернулся лицом к стене, прижался щекой и уперся в бетон ладонями на уровне плеч. Расставил шире ноги. Я не очень понимал, что он задумал. С тех пор, как мы начали трахаться без презерватива, делать это на публике мы перестали. Пока голова моя пыталась угадать желание Джастина, руки расстегнули ему джинсы и спустили их с задницы. Одна рука развела ягодицы, вторая нырнула между, сустав пальца прижался ко входу. Джастин с урчанием раздвинул ноги ещё шире. Я оставил его на минутку — светлокожего и светловолосого, распластавшегося по стене — отошел к полке взять смазку. Когда я вернулся, он сцепил руки перед собой и уткнулся в них лицом. Прижавшись к нему сзади, я одной рукой снова раскрыл его задницу пошире и скользнул хорошо смазанным пальцем внутрь. Джастин выгнулся и поерзал, насаживаясь плотнее. Я просунул и второй палец, чуть прокручивая, нащупал небольшой бугорок простаты, легонько понажимал — не задавая пока ритма, все ещё пытаясь понять, чего Джастин хочет. От него по-прежнему волнами исходила требовательная нервозность. Я с силой прижался к нему, накрыл своим телом и, не вытаскивая пальцев, потерся грубой тканью джинсов о нежную кожу. Я чувствовал, как у Джастина перехватывает дыхание и сжимается задница каждый раз, когда я поглаживал нужную точку внутри него. Слышал, как он начал шептать мое имя, а потом наконец смог сказать: — Брайан... больше. Мне нужно больше. От исступления в его голосе меня обдало жаром. Я подогнул большой палец и мизинец, сжал вместе три средних пальца и начал вводить в него, растягивая кольцо мышц костяшками пальцев. До простаты теперь было не достать, я ухватил Джастина свободной рукой за бедро, и он подался на меня, нагибаясь ниже, но все так же лицом в сложенные на бетонной стене руки. Я снова начал проталкивать пальцы, Джастин с силой на них насаживался, и после минутного сопротивления плотных мышц они скользнули внутрь. Джастин громко застонал, когда я снова добрался до простаты, и продолжил толкаться навстречу моим пальцам. Он отнял одну руку от стены, забросил её назад , нашел на ощупь мой локоть. — Брайан, ещё один… ещё один. Я не стал. И так уже половина моей руки была в нем. Занимайся мы таким дома, я даже на этот этап потратил бы полбутылки смазки и гораздо больше времени. А тут, у стены, в темноте? Джастин толкнулся назад снова. Мышцы расслабились, а потом стиснули костяшки моих пальцев. Я продолжал постукивать по простате, чувствуя, что спазмы становятся все ритмичней, совпадая с его дыханием. Мой член изнывал от нехватки внимания, и я позволил себе прижаться к Джастину сзади, а он продолжал насаживаться на мои пальцы, взмокший, дрожащий. Внезапно он сжался с такой силой, что мне пришлось стиснуть зубы. Джастин издал полувзвизг, полустон и кончил. Я чувствовал содрогание его тела и спазмы вокруг моей руки. Мышцы сфинктера разжались на мгновение — и вдруг сжались снова. Джастин вскрикнул. Я замер. Захват был ещё сильнее прежнего. Джастин ухватил меня за запястье, стремясь вытащить руку, я сопротивлялся изо всех сил. — Джастин, стой! Расслабься, иначе будет только хуже! — Больно, вытащи! — он задыхался, пот катился по его лицу. — Расслабься, расслабься... Джастин, глубоко вдохни и расслабься. Если сейчас вытаскивать руку, будет больно, — я гладил его по спине и уговаривал его как мог, но с минуту ничего не получалось. Наконец он смог глубоко вдохнуть и выпустил мою руку. Я осторожно её вынул. Его задницу свело новым спазмом и Джастин застонал, я продолжал его успокаивать. Когда я нагнулся помочь ему надеть джинсы, то посмотрел на свою руку. На тыльной стороне поблескивало что-то темное. И на костяшках пальцев. Я ничего не сказал, помог ему одеться, развернул к себе лицом, чтобы он мог опереться о стену. Джастин избегал касаться её бедрами, стоял, прижавшись только плечами. Он облизнул губы. Я взял салфетку, вытер руку, а потом помог Джастину обтереться тоже и поправить одежду. Мы вышли. Полотенце я не выбросил и взглянул на него при более ярком свете бара. Оно было в крови. Justin’s POV Всю дорогу домой я старался ничем не дать понять Брайану, как у меня болит задница. Он ни слова не сказал, только когда я поморщился, усаживаясь в машину, он плотнее сжал губы. А я был слишком обдолбан, не мог сообразить, что ему сказать. Да и не было, скорее всего, ничего, что он бы стал слушать. Мы добрались до дома, он, не убирая ладонь с моей спины, сразу направил меня наверх, включил душ, раздел меня, разделся сам. Дал выпить побольше воды. То, что я не допил, я отнес на стойку, и по дороге заметил что-то белое на полу, там, где Брайан бросил свою одежду. Бумажная салфетка из "Вавилона". Зачем он притащил её домой? А потом я увидел кровь. Не очень много. Так, чуть-чуть. Брайан возился с настройкой воды. Я вернулся в ванную и присоединился к нему. Позволил потокам воды обжечь меня. Когда Брайан начал намыливать меня, я постарался расслабиться. Задница все ещё болела, её жгло, если струйки воды ударяли по ней. И спазмы продолжались, хотя не сильные. Я набрал воздуха. — Можешь посмотреть? Брайан коротко кивнул, я развернулся и оперся руками о стенку кабинки. Он тихонько развел мне ягодицы, я дернулся от его прикосновений. Он направил воду по моей спине вниз, я наклонился и увидел, что по моим ногам она стекает красноватой от примеси крови. Брайан ничего об этом не сказал, только прижал на мгновенье ладонь к моей пояснице. Потом очень осторожно вытер меня махровой салфеткой, посмотрел на неё. — Все хорошо, свежей крови нет, только подсохшая. Меня накрыло очередным спазмом, колени чуть подогнулись. — Дать тебе валиум или ещё что-нибудь? — руку с моей спины он так и не убирал. Я покачал головой. — Мне нельзя валиум после Е, я впадаю в жуткую тоску. Аспирин выпью. Брайан выключил воду, открыл дверку кабинки и дотянулся до полотенца. Начал вытирать меня — сначала волосы, потом тело. — Аспирин от мышечных спазмов ни хрена не помогает. — Да они скоро пройдут. Брайан обсушил меня так тщательно, как мог, вышел из душа и начал вытираться другим полотенцем. А я пока натянул, морщась и вздрагивая, домашние штаны, футболку, и побрел в постель. Брайан пришел чуть позже с двумя таблетками аспирина и бутылкой воды. Выключил свет и лег тоже, обняв меня. Я все ещё не отошел от принятого, задница болела просто адски. А в студии стояло множество картин, но не было ни единой хотя бы терпимого качества. Брайан ещё спал, когда я проснулся утром, головой на его плече. Хотел было придвинуться поближе, но острая боль в заднице тут же напомнила, что прошлой ночью мы слегка увлеклись. Я все-таки подвинулся и осознал, что вовсе не слегка. Выбрался из-под руки Брайана и ушел в ванную. Помочился, потом встал перед зеркалом, развел себе задницу пошире и попытался что-нибудь рассмотреть. — Дай лучше я, — обнаженный Брайан стоял в дверях. Я молча согласился на осмотр. Через минуту Брайан поднялся на ноги. — Думаю, стоит смазать, краснота. Но в общем, нормально, никакой больше крови. Я посмотрел туда, где прошлой ночью валялась бумажная салфетка. Её не было. Он вручил мне мазь, и я, едва касаясь, морщась, намазал себе задницу. Брайан в это время отошел к унитазу поссать, может, и не видел ничего. Я снова забрался в кровать и заснул. Когда я проснулся во второй раз, Брайана рядом не было. По-моему, он больше не ложился. Я вылез из постели, натянул носки и спустился вниз. Зашел в кухню за кофе, а потом ушел в студию. Сел на стол и уставился на чистый холст, установленный на мольберте. Я знал, что хочу нарисовать. И боялся пробовать. Когда я вернулся в дом, Брайан сидел за компьютером и на меня даже не посмотрел, только буркнул, здороваясь. Я сел на диван со своим ноутом, проверил почту. Так весь день и прошел. Брайан говорил со мной мало и только по бытовым вопросам. Передавал что-то, если попросить. Уступил мне компьютер, когда я попросил. Ответил мне, когда я спросил, хочет ли он заказать пиццу на ужин. Но на меня смотреть избегал, а когда я попытался заговорить о прошлой ночи, он промолчал. Я к студии за весь день даже не подошел. Спать Брайан пошел вместе со мной, я привычно свернулся в его объятиях. Я не сплю с ним так всю ночь, потому что Брайан во сне вечно ворочается, а ещё он очень горячий. Но засыпаем мы чаще всего именно так. Мне хватило бы одной руки, чтобы посчитать все ночи, когда мы ложились спать, не трахнувшись предварительно. Но эта была как раз такой. Следующим днем был понедельник, Брайан уехал в офис. Я тоже пытался приступить к работе, но только и сделал, что просидел день на полу, уставившись в пространство. Я нервничал из-за того, что не успеваю подготовиться к выставке, а ещё из-за руки. Хотелось поговорить с моим агентом, но она была на другой стороне земного шара, там ночь, не позвонишь. У меня уже случались периоды, когда все, что я рисовал, не соответствовало тому, что я видел в своей голове. Не знаю, прошли бы они, перестань я рисовать на время, но я не мог остановиться. Хотя уничтожал все, что нарисовал, едва успевала высохнуть краска. Я знал, что это глупо, но я очень переживал, думая, что связь между моим мозгом и рукой разладилась, и поэтому я не мог нарисовать то, что хотел. Один раз я пытался обсудить это с невропатологом, она вообще не поняла, о чем я ей толкую. Сказала, что последствия черепно-мозговой травмы не усугубляются со временем, а наоборот, постепенно сглаживаются. Поэтому я запретил себе волноваться о том, что не смогу больше рисовать, и продолжал пытаться. И этой ночью, перед тем, как пойти наверх спать, я оставил на мольберте сохнущее полотно, зная, что с утра я его замажу. Brian’s POV Я лежал на кровати в темной спальне, когда вошел Джастин. Я закрыл глаза, но он свет не включил. Прошел в ванную, через несколько минут вернулся и лег рядом. Все в темноте. Но он явно знал, что я не сплю, потому что через минуту заговорил. — Знаешь, что больнее трещины в моей заднице? — И что? — глаза я не открывал. — Что ты от меня закрываешься, потому что думаешь, что ты виноват. Я лежал молча. — Я хотел, чтобы ты это сделал. Я просил тебя это сделать. И без обид, Брайан, но это моя задница. Это мне решать, что с ней будет происходить. Да понятно, что задница его. Дело-то не в этом. — Джастин, если бы ты все ещё снимал парней, ты бы пошел с незнакомым парнем в задние комнаты, когда ты настолько обдолбан? — Нет, конечно. — Ты бы накидался так сильно, будь ты один? — Нет. — Умолял бы ты парня, которого не знаешь, засунуть в тебя полруки? — Нет. — Тогда почему ты делал все это со мной? Джастин вздохнул. — Это нечестный вопрос. — Ответь. — Да ясно же, единственный вариант ответа — потому что я тебе доверяю. Поэтому я так много принял, так сильно возбудился и захотел, чтобы ты в задних комнатах запихнул в меня полруки. Возможно, c недостаточным количеством смазки и немного быстрее, чем стоило бы. Но если я это скажу, получится, что вина твоя. Ты ведь услышишь только ту часть, где про мое доверие. Умный мальчик. — Потому что только эта часть — ответ на мой вопрос. — Ладно, пусть, — раздраженно согласился Джастин. — Мы оба правы. Задница моя, и это я решаю, что с ней будет происходить. А ты чуть увлекся. Но поверь мне, это не первый раз, когда у меня из-за тебя болит задница. И крови там была капля — ты же знаешь, Брайан, краешки ануса легко повреждаются. — Джастин, блядский боже, да я без тебя все знаю об анусах. Я парней трахал в то время, когда ты в ясли ходил. Джастин сел и включил свет. — Ну так хватит вести себя так, словно это пиздец, конец света. Господи боже, да по мне так лучше бы ты весь кулак мне в задницу засунул прямо на танцполе, чем терпеть твой очередной затяжной приступ самобичевания. За который ты потом, кстати, на мне же и отыграешься. Я провел рукой по своим волосам. — Прекрасно, можно уже поспать наконец? Он закатил глаза, но свет выключил и лег. Я повернулся на бок, закрыл глаза, и Джастин тут же прижался ко мне. Он всегда нечестно играет. Джастин поцеловал меня в шею, провел рукой по груди, пальцы начали пощипывать и щекотать мне соски. Он подтолкнул меня, и я позволил повернуть себя на спину, Джастин спустился ниже, целуя живот, бедра, добрался до члена. Он сосал, втягивая щеки и пропуская меня глубоко в горло. Я почувствовал его палец у своей задницы и расслабился, выдохнул, позволяя ему проскользнуть внутрь. Палец потирал мне простату, а плотное кольцо губ скользило вверх-вниз по члену, и я кончил с такой силой, что Джастин не смог все проглотить. Я вылизал его лицо и спустился ниже, к головке его члена, которую ласкал языком, пока она не стала темной и блестящей. Я выбрал капельку предэякулята из расщелинки на кончике, поиграл его яйцами, перебирая их и чуть сжимая, и наконец, втянул член в рот и принялся сосать. А когда почувствовал, что Джастин уже на грани, потянул за яйца сильнее, он толкнулся навстречу со стоном и моим именем и кончил мне в глотку. Я улыбнулся, передвинулся повыше и позволил ему ощутить в поцелуе вкус своей спермы. После чего лег и подтянул его к себе, обнимая со спины руками и одной ногой. Мой член улегся в ложбинку задницы Джастина, его волосы щекотали мои губы. Он вздохнул. — Все, что я рисую - полное дерьмо. После минутной паузы я прижал его к себе покрепче. — Это пройдет. — Как знать. — Я знаю. Просто продолжай рисовать. Джастин фыркнул. — Будто я могу остановиться. Но получается одна херня. — Это ненадолго. Он беспокойно повозился, устраиваясь удобней. — Откуда тебе знать. — Просто знаю. И ты знаешь тоже. Он не ответил, только вздохнул и немного расслабился. — Пожалуй. Я поцеловал его волосы, и мы заснули.