Тонкие нити

Чондэ измученно открывает глаза, чувствуя странное ощущение во всем теле. В следующую секунду приходит осознание того, что он не может пошевелиться, будучи даже не связанным. Темнота окутывает все помещение, не давая увидеть даже то, что находиться перед ним. Лишь ещё более тёмный силуэт. Ему связывают руки и ноги, после чего вкалывают раствор в вену, и к Чондэ возвращается возможность двигаться. Он со страхом поднимает глаза на этот силуэт, но человек оказывается в маске, которую дети часто надевают на Хэллоуин. Глаза режет свет, не яркий и тусклый. Привыкший к тьме Чен зажмуривает глаза. Он совсем близко слышит знакомый голос, голос Сехуна, и поворачивается в сторону, откуда он доносится, прося у богов лишь одно — чтобы он не оказался здесь один. Сехун выглядит ещё более замученным. Его волосы взлохматились, кожа казалась ненормально-белой, он часто дышит и тихо всхлипывает. Их обоих освобождают и оставляют одних в комнате. - Где мы? - только и может спросить Сехун, поднимая на Чондэ опухшие глаза. - Я не знаю, - Чен находит в себе силы подняться на ноги. Он осматривает помещение, которое выполнено в стиле минимализма: кровать посреди комнаты, тумба и железный неровный стол; видеокамеры в каждом углу; ещё одна дверь, которая, как он понял, ведёт в ванную комнату. Он проводит рукой по лицу и ниже, по шее, задевая небольшой ошейник. Чондэ не понимает, как раньше его не заметил, ведь он так неприятно натирает кожу. Чондэ скользит пальцем между шеей и тканью ошейника и отдёргивает руку, получив удар током. Он прикусывает больной палец зубами и подходит к Сехуну, помогая подняться. У О такой же ошейник, вот только, вряд ли, он теперь полезет к нему руками. Чондэ старается держать себя в руках, а вот Сехун не знает, что делать и уже в начале игры, которую затеял их похититель, готов сдаться. В животе урчит, напоминая, что они не ели уже пару дней. Дверь тяжело, с громким скрипом открывается, и человек всё в той же детской маске ставит на железный столик поднос с едой, а сбоку аккуратно сложенную записку. Человек был похож на робота, которому дали задание. Он на автомате выполняет все движения, будто не замечая Чондэ с Сехуном, которые боязливо жмутся на краю кровати. Также и выходит, с грохотом закрывая железную дверь. И Чондэ слышит, как с той стороны ключ поворачивается на три оборота. Еда вкусно пахнет, а живот скручивает от боли. Пара тарелок с рамэном и сок, по цвету апельсиновый, в одном стакане, в другом — яблочный. - А если они хотят нас отравить? — Сехун с недоверием поглядывает на столик. - Думаешь, они бы стали притаскивать нас сюда только для того, чтобы отправить? Сехун соглашается, думая про себя, что если уж их и отравят, то не пройдётся ждать другой участи. Неизвестность действительно пугает, до дрожи в пальцах. Еда была удачно съедена, и это означило, что пора читать записку от их похитителя. О закрывает глаза и выдыхает через нос. «Ваше первое задание: Вы должны поцеловаться, у вас на это есть пара часов. И не скупитесь на страсть, мальчики». Чондэ непонимающе хлопает глазами, и просит О прочитать записку повторно. - И что будем делать, Сё? — Чен опускается на кровать, как никогда чувствуя себя жалким и ничтожным. - Они забьют нас током через эти ошейники, если мы не будем их слушать, — Сехун тыкает пальцем в чёрную повязку на шее и понижает голос, — это же просто поцелуй, ЧенЧен? Чондэ кивает в знак согласия, неохотно и скованно подползая ближе к нему. Он первый касается губ Сехуна, нерешительно и мягко целуя. «… Не скупитесь на страсть, мальчики». Эхом проносится в голове и сменяется картинками самых ужасных пыток, которые ему повезло видеть. Это придаёт уверенности, и он всё ещё надеется, что когда похититель наиграется — их отпустят на свободу. Руки Сехуна трясутся, но всё же ему удаётся притянуть Чондэ ближе к себе. Он шире открывает рот и принимается посасывать горячий язык Чена, наплевав, что эти действия издают слишком пошлые звуки. И Сехун ловит себя на мысли, что здорово было бы, если бы это была не вынужденная мера; если бы он имел возможность целовать Чондэ там, где захочет и когда захочет. Чен отстраняется первым, испуганными глазами глядя на Сехуна. О смущённо отводит взгляд, чувствуя всю неловкость. И они расходятся по разным углам комнаты, погружаясь в собственные мысли; Чондэ ищет ту ошибку, из-за которой он оказался в этом помещении, полностью лишенный воли, где им манипулирует какой-то сумасшедший маньяк, а Сехун ищет ответ на вопрос, почему он заперт в этой камере именно с Ченом, почему их заставляют делать эти странные вещи и когда их, наконец, отсюда выпустят. Заговорить было стыдно и неуютно. Чондэ морщится, но всё же занимает левую часть кровати, скручиваясь калачиком. Мысли сменяются одна другой, и Чен почему-то уверен, что именно так нормальные люди и начинают сходить с ума. В холодном помещении, в комнате, которая, казалось, была выкована из куска железа, Чондэ часто видел подобное. Их используют, как огромные холодильники. Это всегда вызывало у него страх - быть запертым и превратится в ледышку. Из мыслей его выдёргивает противный дверной скрип. Человек в знакомой маске с Хэллоуина, но только сейчас он был похож на живого. И из этого Чондэ сделал вывод, что это не он приносил им еду в прошлый раз. Снова оставляют еду и ещё пару книг - Чондэ понимает это как награду за правильно выполненный приказ - забирают посуду, и также громко уходят. Сехун вертит в руках книги, выбирая для чтения Шекспира «Гамлет», и возвращается в свой угол, не решаясь нарушить молчание. А Чондэ открывает первую страницу затертой до дыр «Ромео и Джульетта», вот только мысли не дают прочитать и строчки, всё сильнее затягивая его в свои сети. Ужинают — вот только, вряд ли, это можно назвать ужином — в молчании, также молча ложатся спать, каждый на своей половине кровати. - Спокойной ночи, — еле слышно шепчет Сехун, в надежде, что его не услышат. Но Чондэ слышит и боится пошевелиться. О засыпает лишь под утро, а Чен не спит всю ночь, боясь представить, что ещё их заставят делать. Сехун сонно открывает глаза, устало вздыхает и чешет правую руку, глядя на покрасневшего от чего-то Чондэ, который сжимает в руках записку, по всей видимости, принесённую вместе с завтраком. - Что там? — тянет О и надеется, что всё не так уж плохо. - Ты для начала поешь, а прочтёшь после… Сехун неохотно отправляет в рот ложку с овсяной кашей и фруктами и протягивает руку, куда Чондэ кладёт записку. «Ваше второе задание: Один из вас должен кончить без рук, второй после этого сделает минет. Время — до полудня» Сехун роняет листок на пол и чувствует, как к горлу подступает только что съеденная каша. Он закрывает рот руками и бежит в ванную, где минут десять склоняется над унитазом. - Я не буду это делать! — Сехун уже ни первый раз поласкает рот водой из-под крана. Нестерпимая боль во всём теле заставляет его упасть на колени и громко зарычать. Он дёргает ошейник, в надежде прекратить подачу тока. Очень скоро всё само прекращается, так же внезапно, как и началось. Чондэ подбегает к нему, со страхом спрашивая, как он себя чувствует. Сехун отмахивается, хоть и чувствует себя дерьмово. Тогда они оба уяснили, что отказ в послушании влечёт за собой наказание. Чондэ крутит в руках записку, сложенную в самолётик. По нему видно, что он измучен. Как морально, так и физически. Сехун выглядит не лучше, а после удара током у него на шее и руках стали виднеться вены, что пугает обоих. - Ну, так что? — Чондэ понимает, что время к полудню всё ближе. - Если ты готов на минет, то я возьму на себя остальное задание, — Сехун дышит как при медитации, пытаясь привести мысли в порядок, вот только холодные стены не дают сосредоточиться. Одна мысль о том, что ему придётся раздеваться пред Чондэ, и что хуже — довести себя до оргазма, не прикасаясь, казалась крайне нереальной и абсурдной. - Хорошо, — Чен одобрительно кивает и освобождает кровать. Сехун нервничает. Он медленно и скованно скидывает с себя толстовку, которая бесформенной тряпкой летит на пол. Он жмётся и становится ещё более нерешительным, когда остаётся наполовину раздетым. Чондэ закрывает глаза руками и отворачивается, надеясь, что хоть чуточка смущения Сехуна пропадёт. О снимает штаны вместе с бельём и опускается на кровать, представляя, как Чен будет сосать его член, когда его часть задания будет выполнена. Как пухлые губы Чондэ сомкнутся на головке, и он проведёт языком вдоль, возьмёт в рот полностью, а в конце можно будет повторно кончить ему в рот, и, удерживая, заставить проглотить всю сперму, после чего поцеловать в покрасневшие, поблескивающие от слюны и семени губы. Сехун громко стонет и не сильно прогибается в спине. Пол дела сделано, осталось только довести себя до оргазма. Он ёрзает по кровати, комкая простыни. Одних мыслей оказывается не достаточно, член наливается кровью, требуя к себе внимания. - Чондэ-а! — стонет Сехун, сильнее выгибаясь в спине. Естественная смазка сочится по возбужденному члену. — Помоги мне! Чен густо краснеет, когда ему всё же приходится посмотреть на эту слишком откровенную сцену. - Но что я могу сделать? - Как… секс по телефону! Комната наполняется стонами Сехуна, громкими и чёткими, что у Чондэ невольно кровь начинает приливать к низу живота. - Я привяжу тебя к батареи и буду жестко трахать, пока ты не начнёшь молить о пощаде, — хрипит О, давая толчок Чену. Чондэ реагирует быстро, принимая это как ещё одно испытание. - Да Сехун, я хочу, чтобы ты взял меня и трахал. Я стану твоей подстилкой, шлюхой, всегда готовой принять в себя твой член. Этого было достаточно, чтобы Сехун с громким стоном излился себе на живот, и тяжело опустился на кровать. Чондэ гулко сглатывает. Осталось лишь его половина задания. Как бы он не сопротивлялся, выбора нет. Хотя, если ждёт смерть от ударов током — то другое дело. Чен опускается на колени перед лежащим Сехуном. После сдерживания каждое мимолётное касание губ Чондэ к члену кажется нереальным, что просто сносит голову. Всё происходит так, как Сехун себе это представлял, только с одним изменением — без поцелуя в конце. О собирает остаток сил и идёт в ванную, желая как можно быстрее вымыться, а Чондэ трёт рот тыльной стороной ладони и забирается в самый дальний угол, так, чтобы его не видели, желая пропасть для всех, испариться и никогда не появляться на этой планете. Похититель остался доволен их работой, о чём говорил пир мини размеров, устроенный им в камере. Вот только ни один из них не прикоснулся к еде. Сехуна ещё воротило от одного вида чего-либо съедобного; Чондэ морщился, от того, что ещё чувствует во рту вкус члена О. Нет, ему не противно. Но есть в этом что-то неправильное, то, что, будучи за пределами камеры, они бы ни за что не позволили себе. - Сехун, — всё же решил начать Чондэ, пытаясь говорить более уверенно, — мы это сделали лишь по той причине, что именно это поможет сохранить нам жизнь. И еще не ясно, какие позорные вещи они заставят нас сделать, сколько ещё продержат нас тут. И мы будем выполнять их приказы, пока они нас не отпустят — это в лучшем случае, в худшем — пока не убьют. - А где же «не бойся, Сехун, мы обязательно выберемся отсюда» или «всё будет хорошо, нам нужно лишь немного подождать?» — раздражённо произносит О, ложась на свою половину кровати и отворачиваясь от Чондэ. Он понимает, что Чен прав, но сейчас так сложно во всём разобраться. Сехун чувствует себя как никогда опустошённым. Он прикрывает глаза и вскоре засыпает. Чондэ убирает чёлку с его глаз и целует в лоб. - Если тебе так будет спокойнее, то я готов сказать тебе эту ложь. Сехун просыпается на удивление бодрым и, как говориться, готовым сворачивать горы. Чондэ сообщает ему, что он проспал не меньше шестнадцати часов и бросает взгляд на записку, лежащую на небольшой красной коробке. - Это наше задание на завтра, — говорит Чен и переворачивает лист книги. Сехун глубоко вдыхает, набирая полные лёгкие, и выдыхает через нос. «Ваше третье задание: Вам лишь нужно немного поиграть. Всё, что понадобится в коробке. Игра должна длиться не меньше двадцати минут. Задание выполнить до завтрашнего вечера». Сехуну даже интересно, что находится в коробке. Там оказались обычный костюм японской школьницы для ролевой игры с яркими, полосатыми чулками, плеть, намордник и наручники. Он хмыкает, говоря про себя, что не завидует Чондэ, которому пройдётся всё это надевать. Почему Чену? Хотя бы, потому что Сехун ни влезет в этот костюмчик. Да и к тому же, он успел представить, как худые ноги Чондэ будут смотреться в чулочках. Возбуждающее зрелище. Похититель захотел поиграть с ними? Если это действительно поможет сохранить им жизни, то Сехун готов полностью ему подчиниться. - Чондэ… — начинает О, смотря на Чена из-под упавшей на глаза челки. - В этот раз я возьму инициативу в свои руки, — Ким даже пытается улыбнуться, вот только эта улыбка больше похожа на оскал. Времени до вечера ещё очень много, а единственное развлечение в камере — книги. Сехун видит их как единственный способ хоть на короткое-то время забыть, где он находится и что делает. И отмечает, что могло быть и хуже. Ведь их могли кинуть в грязное помещение, пропитанное запахом гнили; вместо той еды, которую они получают в камере, им могли бы кидать куски хлеба; скорей всего их бы насиловали и избивали. К тому же, всё, что они делали по приказу похитителя, вызывало лишь массу удовольствия, что сменилось откровенным смещением. Чондэ забирает из его рук книгу и кладёт её под кровать, чтобы не мешала. - Пора начинать? Чен скидывает с себя свитер и штаны, оставаясь в нижнем белье. Сехун виновато опускает глаза, и вынимает из коробки кружевные фундоси. Чондэ морщится и поправляет рукав на плече. Костюмчик оказался маловат и сковывал движения. Благо О согласился помочь надеть чулки. Вся одежда была лишь для вида, и Чен стыдливо прикрывает слишком оголённое тело руками. Чулки плотно обтягивают ноги Чондэ, короткая юбка застегивается лишь на одной липучке в районе талии, блузка с голубой пилоткой задирается вверх, выставляя напоказ впалый живот Чена. Сехун выкладывает оставшееся содержимое коробки и смотрит на Чондэ, по лицу которого стекают слезы, и хмурится, когда в груди начинает неприятно ныть от осознания, что он ничем не может помочь. Чен сам опускается на кровать, а О подталкивает его к трубе, которая являлась единственным источником тепла в камере. - Ты плохо себя вела, — не уверенно начинает Сехун. Банально, но сейчас ему наплевать. Главное — чтобы это поскорее закончилось. - Простите, учитель, — Чондэ глотает слёзы, понимая, как унизительно сейчас выглядит. - Нет, моя милая. Прощение нужно заслужить, — шепчет Сехун ему на ухо, и с ужасом для себя начинает осознавать, что эта игра начинает его заводить. Он поворачивает Чондэ спиной к себе и приковывает его всё к той же трубе наручниками. Чондэ пищит, но не сопротивляется, когда Сехун поднимает юбку и несильно ударяет по заднице плетью. Затем следующий удар, и Чен уверен, что после этого точно останутся красные следы. Ещё несколько ударов, пара из которых оказались слишком сильные, и О откидывает плеть и прижимается к Чондэ, принимаясь к его спине. -Прости, — произносит он над ухом Ким. Чен громко выдыхает и пытается отстраниться, — не так быстро, грязная сучка. Сехун прижимает голову Чондэ к стене. Руки неприятно ломит, а щеке и носу становится изрядно холодно от железа. О кусает его в шею и принимается шлёпать по заднице ладонью, только теперь уже быстрее, и всё это сопровождается громкими хлопками, тяжелым дыханием Сехуна и всхлипами Чондэ. Чен болезненно мычит и не связанно говорит, что уже должно пройти достаточно времени, и просит Сехуна прекратить. Сехун продолжает с ним эту игру ещё несколько минут, чтобы быть уверенным, что всё сходится по времени. А после — отбрасывает наручники, и Чондэ устало падает на постель животом вниз, повторяя мантру лишь из одного слова «чёрт». О опускает взгляд, боясь встретиться глазами с Ченом. А Чондэ прижимает колени к груди и покачивается взад-вперед, искуплённо глядя перед собой. Последнее задание вымотало обоих, и даже скрип входной двери не заставил их поднять глаза или вообще привлечь к себе какое-либо внимание. Сехун вздрагивает, когда Чондэ подползает к нему и обнимает за плечи, прижимаясь щекой к груди. — Я хочу домой, к родителям, — произносит Чен, тихо, будто боясь нарушить то короткое спокойствие, которое воцарилось в помещении. — Мы так давно не видели ребят, почему нас ещё не ищут? Мы заперты в камере минимум три дня, им что, действительно наплевать на нас? Сехун не знает ответ, и всё же продолжает надеяться, что их отпустят, что одногруппники волнуются и переживают за них. — Всё будет хорошо, Чондэ. По-другому быть не может, — он опускает подбородок на тёмную макушку Чена, а после, наплевав на жалкие попытки вырваться, засыпает, заключив его в крепкие и тёплые объятья. «Ваше четвертое задание: Секс. Задание нужно выполнить до обеда». Чондэ лениво потёр глаз, продолжая лежать поперёк кровати, а Сехун отпивает глоток зелёного чая из чашки и кладёт записку обратно на стол. — У нас есть всего пару часов, — сонным голосом подытожил Чен, подымаясь на ноги. — Мне опять придётся… О не дает ему закончить. — Нет, пассивом буду я. С тебя вчерашнего хватит. К тому же, у тебя в… этом с МинСоком было достаточно опыта. Сехун допивает чай и уходит в ванную, подготавливать себя к предстоящему выполнению задания, а Чондэ перечитывает записку и опускает голову на стол, как на отсечение. Последнее задание принимается ими обоими слишком легко. Сехун даже обрадовался, когда прочёл его, ведь он и правда этого хочет. Чондэ ожидал, что им пройдётся выполнять и этот приказ, но он видел себя в роли пассива, хоть его это и не особо устраивало. Вот только было сложно представить, что такого высокого парня с широкими плечами и почти идеальным телом, как Сехун, будет трахать дрыща вроде Чена. Видимо, сегодняшний день он может назвать для себя днем открытий. Ведь здесь можно не только смотреть, но и принимать участие. Сехун выходит из ванной и идёт по направлению к Чондэ, по дороге стягивая с себя рубашку. Он упирается коленом в железный прут у каркаса их временного «ложа любви», наклоняется и целует Чондэ в губы. Ким и представить себе не мог, что Сехун умеет так сладко стонать, до одури соблазнительно выгибать спину и просить «ещё». Чондэ не думал, что у его появится желание целовать младшего в губы, так часто, насколько это возможно; слизывать солоноватые капельки пота с белой кожи Сехуна и до крови искусывать ему грудь и шею, когда он царапает спину отросшими за время пребывания здесь ногтями и выкрикивает имя Чондэ. ___ Сехун поправляет пуговицы на чёрном пиджаке и удобнее располагается в кресле самолёта. Чондэ сидит напротив. Они оба не против делать вид, что ничего не было. Вот только, они не позволят себе забыть об этом. ЛуХань радостно бросается на шею Сехуну, а МинСок игриво шепчет на ухо Чондэ пошлости, прижимая его к себе со спины. - Как там Англия, ребятки? - не унимается Лу, не отлипая от О. Они с Ченом переглядываются, и вдвоём принимаются придумывать увлекательную историю своего пребывания в Европе. Вот только не один из них не собирается выбрасывать последнюю записку похитителя «Искренне благодарю вас от лица всех поклонников ХунЧенов», к тому же, никому из группы нет дела, что счета их кредитных карт были пополнены на сумму одного концерта. Младший подумывает, когда бы ему самому инсценировать подобную поездку за границу, и закрыться с Чондэ в одном помещении на пару недель. Чондэ не против, вот только теперь Сехун неделями не отделяется. Теперь только на всю жизнь. Никто ведь не узнает об этом.