Оборотная сторона правды, или что скрывает ложь...

— Не понимаю, чем все эти люди сейчас недовольны, — протягивает Кларк, глядя на снимки в газете, сделанные с окраин их государства. Им по семнадцать и оба только что поступили в Университеты: Кларк изучает медицину, а Уэллс — Управление и Военное дело. Оба по-прежнему живут в соседних домах и являются самыми близкими друзьями. В последнее время ребята практически не разлучаются, ибо их родители постоянно заняты важными государственными делами. Проблемами. Несколько недель назад на окраинах Ковчега начались непонятные волнения. В одном городе толпа тех, кто по их собственному мнению, так сильно устал страдать от нищеты и несправедливости в этом государстве, начали массовые акции протеста и неповиновения. То, что поначалу было большой акцией протеста, теперь грозилось перерасти в настоящее восстание или даже в открытую войну. И самое странное было то, что мятежников поддерживали. Очень большое количество народа постепенно присоединялось к протестам, неповиновениям и разбоям. И теперь Правительство решало, стоит ли начать применять Армию против разгона протестующих. Что-то странное творилось в последнее время на душе у Кларк. Тяжелое и гнетущее предчувствие не покидало девушку, привычный уютный мир очень резко начал разрушаться, и сейчас было непонятно, что будет дальше. Отец и мать постоянно имели тревожный и усталый вид, озабоченно что-то обсуждая. Кларк пока вела привычный образ жизни — училась, посещала художественную студию по вечерам — но некоторые из ее знакомых уехали подальше, в другие части страны. — Люди всегда чем-то недовольны, — вздыхает Уэллс. Сейчас ночь, но они сидят в саду резиденции Джаха и с высокого холма смотрят на раскинувшийся впереди город — столица Ковчега. Пока все вокруг кажется таким тихим и спокойным, но опять-таки же, тяжелое предчувствие никуда не исчезает. — Они собираются встретиться с представителями Сопротивления? Именно такое красивое название выбрали эти дикари для своих зверств. Не «Бунт», не «Мятеж», не «Восстание», а именно «Сопротивление». Кларк уже слышала об их лозунгах, которые звучали так пафосно и так глупо. — Не знаю. Это опасно. К тому же не совсем понятно, что они вообще хотят. Фразы «Мир во всем мире» и «Равенство абсолютно всего населения страны» звучат очень размыто. Это хорошо спланированная акция и пока непонятно, что будет дальше. Но вообще говорят, что Парламент собирается отправить к протестующим делегацию для переговоров. — Я считаю, нужно применить Армию, — заявляет Кларк, чем изрядно удивляет друга. Ибо эта девушка всегда была такой спокойной, миролюбивой и мягкой. А теперь не возражает против применения силы? — Люди погибнут. — Люди уже гибнут, Уэллс. При захватах тех небольших городов все дерутся, разбойничают и грабят. Там царит полный хаос. Нужно остановить все это. Вообще-то она права, ибо в последние дни новости начинают звучать все более зловеще. ----------------------------------------------- Кларк Гриффин, красавица королевства Ковчег, лежит сейчас на жестком каменном полу и смотрит прямо в потолок. Маленькая комната примерно три на три метра, полумрак, в котором вообще ничего нет. Хотя нет, есть тяжелые железные цепи, свисающие с одной из стен. Но притащившие ее сюда охранники не стали использовать те, а просто швырнули девушку в помещение и ушли. Непонятно, сколько она провела времени в этом карцере. Дважды приносили еду и воду, так что, наверное, ночь уже прошла. Или сутки. Хотя бы здесь не холодно и она может лежать на полу, сосредоточенно думая о том, как оказалась в такой ситуации. Но нет никакого сожаления. Она все сделал правильно. Блейк сделал больно ее близкому человеку, причем буквально не из-за чего. Он первый напал, первый начал творить эти ужасные вещи, а теперь получил по заслугам. Теперь стоит только волноваться насчет одного вопроса — вышвырнут ли ее отсюда? Или все-таки нет? Они с таким трудом пытались попасть сюда, а сейчас Уэллс избит и находится в лечебнице, а она напала на человека и сидит в карцере… Время тянется медленно. Кларк даже удалось задремать, пока звук резко открывшейся железной двери не вырвал ее из забытья. На пороге своей собственной тюрьмы стоит никто иной, как Маркус Кейн. Он молчит, рассматривая девушку перед ним. Маркус давным-давно хорошо знал ее мать — красивого врача Эбигейл Хастворт, но затем судьба развела их в разные стороны. А сейчас ее дочь сидит прямо перед ним, находясь на его полном попечении. И нужно позаботиться о ней после всех тех ужасных событий, которые недавно девушке пришлось пережить. — Ты ведь и не планировала его убивать? — спокойно начинает Кейн. — Конечно, нет, — фыркает Кларк в ответ, — я просто хотела отомстить за Уэллса. — У тебя неплохо получилось. Ему было больно, но вреда этим ранением ты не нанесла… — Конечно, я же училась на врача, — уголки ее рта приподнимаются в небольшой улыбке, — я знаю, куда нужно ткнуть ножом. Если бы я собиралась убить этого придурка, то просто перерезала бы вену на шее. — Они наказаны за избиение Уэллса. Все трое. Блейк сейчас в больнице, но через пару дней должен вернуться в строй. Как и ты. Как и Уэллс Джаха. Я предупреждаю вас всех троих — больше никаких глупостей. Иначе… Он немного молчит, а потом все же рискует спросить: — Кларк, ты же помнишь, зачем сюда пришла? — Да, — девушка переводит взгляд на лицо своего наставника, — я помню. — Ну, так делай это. Учись. Становись солдатом, вступай в ряды Армии, ищи успокоение в мести, если считаешь, что после этого станет легче. Но не делай больше глупостей. И да, двое суток ты еще остаешься в карцере. Это еще очень легкое наказание. От скуки она начинает заниматься. Бегает на месте, приседает, отжимается. Ложится на спину и разминает конечности. Вспоминает те уроки борьбы, которым учила ее Аня. Да, здесь очень мало места, но нужно чем-то заниматься, чтобы не сойти с ума. Очень тяжело трое суток находиться одной, и она дико рада, когда охранник, наконец-то, приходит, чтобы отвести ее в спальню. Сейчас раннее утро и в коридорах Академии нет будущих солдат. Кларк отводят в душ и выдают новый комплект одежды. Сидя в раздевалке, девушка в который раз поражается тому, как и какими судьбами оказалась здесь, в холодной и мрачной комнате далеко-далеко от ее родного дома. Первый, кого Кларк видит, войдя в столовую на завтрак, никто иной, как Уэллс, сидящий за столом вместе с Монти, Джаспером и Финном. Им нельзя разговаривать, и Кларк посылает ему только улыбку, двигаясь к своему месту. Напряжение последних нескольких дней спало, и она почему-то чувствует себя очень легко и свободно. Блейк. Следующий, в кого утыкается ее взгляд в комнате, именно он. Выглядит очень хорошо, да и Кларк знает, что рана была не опасная. Теперь он замер от ярости, наблюдая за ней, спокойно идущей к своему столу. Да, она же сидит здесь с его сестрой. Та еще маленькая сука. — Ах ты дрянь, — шипит Октавия, едва Кларк уселась за стол, — ты ранила моего брата! Я тебе устрою настоящий ад здесь! Такое красивое лицо исказила ужасная гримаса ярости и злости. Но нет, прошло время, когда Кларк испытывала страх и ужас. — Ничего ты мне не сделаешь, — спокойно отвечает блондинка, потянувшись за ложкой, — иначе я расскажу всем, в том числе и твоему брату, как ты сосалась с Атомом в ванной позавчера. Лицо Октавии становится ярко-красным, и она закрывает свой большой трепливый рот. Кларк сказала правду: в свою первую ночь в комнате девушек, она ночью встала в туалет. Проходя мимо душевой, через приоткрытую дверь заметила эту сладкую парочку, страстно целовавшуюся. Она и почти забыла об этом, но нужно расправиться с Октавией прямо сейчас, чтобы эта злобная сука не доставала ее. Не она и Уэллс первые начали это противостояние, они просто прибыли сюда для того, чтобы стать солдатами и отомстить за то, что случилось с их семьями. А Блейки — наглые и самодовольные Блейки — напали первыми без предупреждения. Пусть знают, что они могут постоять за себя.