Услуга

Робину хотелось увидеть Бена еще раз, и, хотя он убеждал себя в том, что это лишь нужда в дружеской поддержке, предвкушение скорой встречи омрачалось тянущим чувством вины. Актер в сотый раз пробежал глазами их диалог, читая между строк возможные реплики Бена на этой незапланированной репетиции. Сердце билось радостно и тревожно. Бен был рад неожиданному предложению Робина проработать совместную сцену: он беззастенчиво восхищался его игрой, богатством его мимики, способностью перевоплощаться в считанные секунды. Бена удивляло, как такому милому, милому до какой-то необъяснимой, проскальзывающей иногда незащищенности человеку удается играть психопата с болезненной тягой к власти. Весьма, впрочем, очаровательного психопата. Бен вспомнил, как Робин, еще не сменив после отснятой сцены костюм, с этим невозможным ежиком на голове, учил его ходить по-пингвиньи, как заразителен был его смех, когда он, Бен, не рассчитал длину шага и повалил журнальный столик. — Ну все, Пингвин, ты мертвец! — Робин-Освальд едва сдерживает хохот, закусывает губу, но это ничуть не помогает. — Ах так, дете… — он захлебывается смехом, когда Бен в попытках встать поскальзывается на рассыпавшихся в результате его маневра шарах Ньютона, — детектив! Тогда никаких больше услуг! С ним всегда так просто и легко. Все еще улыбаясь, Бен зашел в гримерку. Робин не успел переодеться, только снял пиджак, руки его были такими же белыми, как и листы сценария. Руки, но не лицо: как только Робин поднял голову и встретился с ним глазами в ясной глади зеркала, улыбка осветила его лицо. — Не устал? Конечно, он устал. Но это была приятная тяжесть, и Бен, втайне наслаждающийся искренней, совершенно не скрываемой заботой, наполнившей этот простой вопрос, лишь махнул рукой. — Честно говоря, не понимаю, что ты так беспокоишься. Ты всегда идеально отыгрываешь с первого дубля. Он даже не пытался сделать комплимент; слова срывались сами. Заметив очередную смущенную улыбку, Бен повернулся за сценарием, чтобы скрыть свое внезапное торжество. — Здесь есть один сложный момент, Бен. Когда Джим хватает Освальда за ворот рубашки. С ним все понятно: нетерпение, отвращение, а вот мой герой… — Отвращение? — перебил Бен коллегу; возмущение плескалось в его низком голосе. — Как раз совсем наоборот. Глаза Робина потеряли озорное сияние, и взгляд их стал неожиданно серьезным. Он словно спрашивал Бена. Хотел удостовериться. — Д-да… И что, по-твоему, он на самом деле чувствует? — Ну, он восхищается его талантом. Криминальным, я имею в виду. Его умом. Способностью выбираться из переделок. Робин думал, что его одного волнует взаимодействие Джеймса и Освальда, но теперь, найдя и в Бене эту заинтересованность, он испытал еще не знакомое ему удовлетворение. Лишь теперь его размышления обрели значимость, и ему немедленно хотелось поделиться ими с человеком, который бы понял его. — Ты прав! Просто… Иначе почему он приходит за помощью? Джим признает его достойным союзником. — Вот только они борются на разных фронтах, — парировал Бен с тихой горечью. Ему и правда было жаль, что у них с Робином так мало совместных сцен, а если они и есть — то обязательно противостояние, непринятие. Это было противно всей его натуре. И он знал, что и Робину неприятно тоже. Потому тот и обратился за его помощью. Оказывают друг другу услуги. Совсем как… — Ну, во втором сезоне нам обещают кое-что вкусное, — попытался подбодрить его Робин, двусмысленно подмигнув. Он всегда мог угадывать настроение собеседника, но с Беном это было сложнее: Робин как бы отзеркаливал его состояние, невольно подстраивался под него. — Ладно, Пингвин, покажи, что умеешь. Робин прыснул, а Бен, борясь с самим собой, напустил на себя недовольный вид. Черт бы побрал этих сценаристов. — Ладно, с меня услуга. — Ты и так мне должен. Робину нелегко дался высокомерный тон Освальда, и Бен не мог не заметить этого. Морщина прорезала его лоб, и он продолжил: — Значит, уже две услуги. Сохранять маску равнодушия оказалось тяжелее, чем прежде: без грима, без тяжеловесного пиджака Робин-Освальд был ближе к Робину. Только пронзительный взгляд его голубых глаз заставлял Бена сохранять дистанцию. — Не буду врать. Фокс делает гору денег для одного очень… Бену все же удалось совладать со своей симпатией; поджав губы и вперив недовольный, почти бешеный взгляд в Робина-Освальда, он сгреб его в охапку и прошипел сквозь зубы: — Ты думаешь, что знаешь меня? Знаешь, на что я способен? Не заблуждайся. Робин-Освальд не ответил. Даже сквозь ткань рубашки к нему просачивалось тепло рук Бена. Именно Бена, не детектива Гордона. Они стояли так близко, что Робин чувствовал его дыхание на своих щеках. Он чувствовал его близость. Слишком остро. Его и раньше влекло к Бену, но Робин мог подавить странные волны нежности, накрывающие сердце рядом с ним. Эта наигранная грубая сила смела остатки его самообладания. Робин прижался к Бену всем телом, встал так, что их губы оказались в нескольких сантиметрах, и прошептал, словно в бреду, не глядя ему в глаза, быстро и сбивчиво: — Я знаю тебя. И на что ты способен. А потом вскинул голову резко, как утопающий, достигший наконец кромки воды, и столкнулся с жадным, испытующим взглядом. Бен держал его крепко, но не мог двинуться, не мог оторваться от лица Робина — то было поистине завораживающим. Щеки, наливающиеся румянцем, губы чуть приоткрыты. И дрожь, передающаяся ему через их общее дыхание. Кем они были: Джимом и Освальдом? Беном и Робином? Не все ли равно. Чувства мешались в нем, одно ярче другого, и Бен не стал сдерживаться. Он отпустил воротник Робина, гулко выдохнув, обхватил его голову и накрыл его губы своими. Бену давно этого хотелось, и, когда Робин несдержанно простонал, он углубил поцелуй, опустив руки ему на спину, прижимая к себе его худощавое, такое хрупкое тело. Нежность поднялась в нем, туманила голову, и он следовал ее шепоту: целовал отрывисто и мимолетно, ловя теплое дыхание, задыхаясь в нем, но все не в силах насытиться. Робин отстранился первым. С поалевшими губами и щеками, тяжело вздымающейся грудью и таким странно умиротворенным выражением лица, что у Бена щемило сердце. Он испытывал ту же счастливую опустошенность, такую сильную, что не было сил на слова. Но они понимали друг друга и без слов. — Что ж, это немного не по сценарию, но все же… Робин облегченно выдохнул. — Все же, Джеймс? — Все же это было неплохо. Робин, поправлявший рубашку, обернулся и погрозил пальцем. Бен не удержался и снова притянул его к себе. — Определенно неплохо. Включим это в сценарий?