Ты в моей голове

      В который раз, разлепляя покрасневшие от бессонницы глаза, я взглянул на циферблат собственных часов. Стрелка доходила до без десяти пять и поэтому, поёжившись от дикой головной боли, я нащупал скомканный кусочек бумаги, что уже несколько месяцев лежал в моём кармане. Краска на затёртом до дыр листе уже успела сойти, не позволяя различить заголовка, но я знал текст этого документа лучше, чем свои пять пальцев. В самом центре листа неясными буквами виднелась надпись «Некролог».       Я ещё помню нашу первую встречу в кафе Бонди. Тогда я жил неподалёку от Шлегельштрассе, то и дело, подрабатывая баристой в разных кафе. Моя практика в Берлине подходила к концу, но этот вечер изменил всё в моей жизни. Тогда ты подошёл к барной стойке, открыто улыбаясь и без тени смущения говоря мне Guten tag, с таким знакомым и родным мне корейским акцентом. Я и поверить не мог, что за несколько месяцев жизни в Европе, наконец, услышу родную мне речь.       О твоих китайских корнях я понял не сразу, будучи сражённым очаровательной и такой открытой улыбкой. Это был первый шаг к чему-то новому, неизведанному и такому трагичному для нас обоих. Порой мне кажется, что если бы я тогда не поддался своей чёртовой слабости и не поехал обратно в Корею, ничего бы не случилось, но увы я пал от собственных желаний и теперь расплачиваюсь за это сполна.       Новая жизни в Сеуле была прекрасна, тогда ты был ещё так молод и горяч. Твои поступки были спонтанны слова резки и прямолинейны, а сила духа могла соревноваться разве что с гордостью.       Я до сих пор считаю, что это была моя ошибка, моя роковая участь. В тот вечер я был слишком резок с тобой и наш последний диалог до сих пор отдаётся в моей черепной коробке. Я был пьян, я был рассержен, я был просто в ярости. Я не отвечал за свои слова и позволил тебе так просто уйти. Ты, конечно же, воспользовавшись моим смятением, просто бросил меня на улице, исчезая в проулке и оставляя меня одного рвать на себе волосы от безысходности. Если бы я не был так глуп и горделив, если бы я пошел за тобой сразу, ничего бы этого не случилось… Знаешь, в моём разбитом на мелкие осколки сердце воспоминания, словно искры от огня, вмиг обратились в едкий дым.       В тысячный раз пройдясь по листу взглядом, я с ожесточением смял его, спешно засовывая в карман потёртых джинсов и натянув большие наушники схватил дутую куртку. Выйдя из паба меня, тут же окутал ледяной ветер, пробив порывами до самых костей и недолго думая, я достал свою меховую шапку.       Небо было чернильным слегка поддёрнутым синей дымкой. Я тряхнул часами на коченеющей от холода руке. На циферблате было ровно пять часов утра. Рассвет обещал быть не за горами, и я двинулся в направлении своего дома.       «Я надеюсь вернуться в тот момент» — раздался голос в моей голове, и от неожиданности я встал посередине переулка. Мимо меня проехал чёрный седан, на улице никого не было, и только отдалённый звук полицейской сирены раскатисто отдавался от кирпичных стен. Переключив песню в плеере, я вновь продолжил свой путь.       «Слышишь, я хочу вернуться в тот момент, когда мы встретились» — на этот раз голос был громче. Я чётко мог распознать его. Это был твой голос. Голос, который я слышал на протяжении почти трёх месяцев. Я болезненно ухмыльнулся, понимая, что распрощаться с ним так и не удалось. Еще неделю назад я проходил фармакотерапию, но всё это оказалось полнейшей ерундой. Моя шизофрения протекала планомерно, развиваясь вместе с моим алкоголизмом и табачной зависимостью. Я слышал голоса всякий раз, когда что-либо делал, но всё это не имело никакого значения, я находил отголоски тебя везде. Я так привык к этому, что недолгое отсутствие твоего внутреннего голоса вызвало во мне ещё большую апатию. Я бросил лечение и сейчас вновь был прежним, одиноким жалким и сходящим сума. Ведь единственное, что мне осталось — это твоё эхо, распространяющееся в границах моего сознания.       Брякнув пару раз ключами я всё-таки попал в замочную скважину и с трудом открыв скрипучую дверь зашел в свой подъезд. Я снял меховую шапку, и мокрые снежинки тотчас посыпались на сырой пол.       «Я понимаю, что это была иллюзия» — мягкий голос с сожалением прозвучал в моей голове, и я перевёл дыхание, болезненно хмурясь. Первый раз за долгое время я не был рад слышать твой голос. На этот раз он пытался заставить меня думать, что это мои собственные мысли. «Хочешь сказать я псих?» — я всё ещё не мог отделить своё личное сознание от твоих коротких высказываний, поэтому задал этот вопрос именно тебе. «А сам ты как думаешь?». Мои кулаки сжались от злости и бессилия, я сделал музыку громче пытаясь отвлечься от разрастающихся споров в собственной голове. «Прекрати, ты делаешь мне больно!» — твой голос был таким осипшим и надрывистым, он будто пытался перекричать музыку, но я его уже не слышал, погружаясь в воспоминания.       Знаешь, я хранил каждую мелочь о тебе, боясь, что эти проблески навсегда исчезнут и вся моя жизнь сгорит до тла вместе с тобой. Я был на кремации, я видел, как погружают твоё изуродованное тело в пышущий жаром ящик, я не мог отвести глаз, я не мог поверить, что всё это происходит именно со мной. «Это бесконечный поиск. Ты ищешь то, чего нет…» — я сделал еще один шаг, переходя в пролёт и осознавая, что твой голос стал намного громче моего собственного. Мой лечащий врач явно заинтересовался бы этим фактом. «Я знаю, но почему тебя это так беспокоит?!» — я мысленно вскрикнул. «Потому что так ты добиваешь нас двоих!» — я опешил от такого заявления стараясь устоять на ногах. «Нас? Ты сейчас стараешься доказать мне, что я не сумасшедший, но при этом вынуждаешь отвечать тебе. Подумай, ведь это довольно ненормально…» — я не желал отступать, кидая мысленные вопросы в пустоты собственного осознания. «Ты никогда никого не слушал, чёртов кретин, и поэтому расплачиваешься за это сейчас!» — мне было больно слышать это от тебя, но ещё больнее было осознавать, что это правда. «Замолчи, прошу!» — я резко остановился удивлённо глядя на расписанную стену подъезда, потому как, только сейчас почувствовал тягучую боль, что уже неприятным жжением разрасталась по всему левому плечу. Мои наушники тотчас слетели с головы, позволяя мне услышать сдавленный выдох. Я поднял глаза и увидел испуганное белое лицо. Твоё лицо. Светловолосый парень, стоявший напротив меня, с ужасом свёл широкие брови глядя такими знакомыми мне большими глазами. Я отступил на шаг назад, беззвучно глотая воздух.       - Извините, — ответил он сумбурно, и побежал вниз по лестнице, громко топая громоздкими ботинками. Я так и остался стоять в недоумении пытаясь осознать, что я только что увидел. «Думаешь, я бы убежал так просто?» — ироничные нотки в моей голове заставили меня злиться. Моё сердце болезненно сжалось, но я сделал вид, что меня совершенно не интересуют мои новые красочные галлюцинации. «А что по-твоему сделал ты в день своей смерти, а?» Последовала тишина, а я вновь сдвинулся с места, тяжело поднимаясь на свой этаж, и как только оказался в квартире сильно хлопнул входной дверью.       Под ногами неприятно зашуршало. На покрытом толстым слоем пыли ковре было раскидано множество вещей: старые выпуски журналов, которые я уже давно перестал выписывать, справочники и словари немецкого языка, пришедшие в негодность, пара разбитых стаканов, что я не пожелал убрать утром «или всё-таки вчера вечером?»       Я скинул шапку в угол дивана и сняв тяжелый портфель упал на потертое сидение. Пошарив рукой по шершавой поверхности стола, я нашел пару надломленных сигарет. Обветренные губы неприятно обожгло, но затянувшись посильнее, я откинулся на скрипящую спинку дивана, выпуская густой едкий дым. Моя голова начала кружиться, а в ушах послышался непрерывный звон. На секунду мне показалось, что это домашний телефон, но противный однотонный звук смешался с шипением лампового телевизора, который периодически терял соединение и прерывал не интересующее меня шоу. Мои веки будто налились свинцом, а ноги стали ватными и я просто погрузился в темноту.       Меня разбудил резкий глухой звук. Звук удара. И разлепив глаза, я безвольно уставился в одинокий телевизор. Картинка на экране беспрерывно мигала, но в этих вспышках света я видел кадры, которые отчаянно хотел бы забыть. Я видел, как тебя сбивают с ног битой и забивают огромными ботинками. До потери сознания, до тех пор, пока ты не издал последний отчаянный вздох. Я видел себя. Беспомощного и ничтожного. Того, кто так и не смог помочь, тщетно вырываясь из рук хулиганов и пытаясь закрыть тебя своим щуплым маленьким телом. Я видел тебя, под капельницей и в окружении десятка белых халатов, что в последних стремлениях старались вернуть твою жизнь…       Я неспешно встал с дивана и опускаясь на колени дрожащими пальцами коснулся горячего экрана телевизора. В голове прозвучала лишь одна фраза «Не здесь» и словно завороженный, я бросил всё и побежал на улицу.       Под моими ногами скрипел снег. Огромные хлопья летели с неба, застилая глаза. На мне не было даже теплого свитера, пальцы выглядели покрасневшими, выдавая синеющие вены, но холода я по-прежнему не чувствовал. Очередная снежинка попала мне в глаз и я, стряхнув ненавистную крупицу, продолжил идти за силуэтом. Я слепо надеялся, что это ты, но как всегда не мог найти никаких доказательств. Мне казалось, что если я протяну руку то, вот-вот коснусь твоих светлых мягких волос, но я по-прежнему ничего не чувствовал.       Каждую ночь я не мог заснуть без мыслей о тебе, ведь только так я мог провалиться в сон. В сон, в котором не прерывалась это истёртая до дыр блаженная мелодия в виде тебя и меня. Я вновь протёр глаза, следуя за неясной фигурой до самого конца непроглядной тьмы странной аллеи. Я тайно ждал, когда ты скажешь, куда мне идти. Я не мог подойти ближе. Не мог понять, что мне делать дальше.       - Как мне войти в твой мир? — я сказал это вслух, я надеялся получить настоящий ответ, но ты лишь развернувшись, несмело улыбнулся мне. Внезапно я споткнулся. Моё тело тут же встретилось с покрытой снегом пожухлой листвой. На секунду мне показалось, что я отключился, но как только моего лица коснулись тёплые пальцы, я тут же открыл свои глаза.       - Я люблю тебя…       Голос звучал не в моей голове, он исходил извне и доносился от человека нависающего надо мной. Это был ты. Я готов был поклясться, что вижу именно тебя, а не жалкую пародию, созданную моим помутневшим рассудком. Ты знаешь, ведь мою любовь можно вернуть, но только не твой неясный силуэт, тёмной ночью… Больше этого, я боюсь остаться один. Это и есть боль.       - Ты, ты правда здесь? — парень недовольно хмыкнул мне в ответ, протягивая тонкую руку.       - Теперь мы и впрямь будем вместе.

***

      - Что произошло? — просипел мужчина в драповом пальто. Он неспешно достал сигарету, и похлопав себя по пустым карманам разочарованно посмотрел на рядового полицейского, который перебравшись через яркую ленту, преградил ему путь.       - Вход посторонним строго запрещён, — полицейский поправил свою зелёную фуражку, и расправив широкие плечи грозно посмотрел на стоящего напротив психиатра.       - Доктор Кауфман, какими судьбами? - к ограждению подошёл коренастый мужчина лет сорока с явственными залысинами. Он протянул свою руку, приветствуя старого знакомого.       - Я услышал, что был найден молодой человек и тут же поспешил к вам. Один из моих пациентов пропал, и я бы хотел…       - Пропустите его, — приказал следователь, и полицейский тут же приподнял ограждающую ленту.       - Мистер Шульц, уже что-либо известно? Я хотел бы взглянуть краем глаза, — Кауфман не стал подходить слишком близко, позволяя снующим криминалистам делать свою работу. От ярких вспышек фотоаппарата у него начинались мигрени.       - Немного. Нашли тело, неподалёку от Церкви Святой Софии. Молодой парень, лет двадцати пяти. Следов насилия нет. Лишь многочисленные обморожения. Пролежал около кладбища при церкви несколько дней, пока его не обнаружил дворник.       - Он был в церкви?       - Один из священнослужителей заметил его под конец службы. Парень сидел на последнем ряду и упорно молился.       - Интересно, — задумался доктор наконец, найдя зажигалку. Он на мгновение погрузился в воспоминания делая долгую затяжку.       Он уже смутно припоминал тот день, когда Ким Минсока привели в клинику Шарите. Он был осужден за убийство своего друга, но по прохождению медкомиссии был признан полностью невменяемым и отправлен в клинику, где его и взял под своё крыло доктор Кауфман.       Психиатр долгое время пытался вернуть парню его настоящие воспоминания, но Минсока было уже не остановить. Он выстроил новый мир в своей голове, в коем мнил себя борцом за справедливость, призванным найти хулиганов, что зверски обошлись со знакомым ему китайцем. Ким находился в клинике около двух лет и на протяжении всего этого времени врачи полностью инсценировали его реальность, дабы вырвать парня из выдуманного мира в настоящий, но два дня назад Минсок сбежал из больницы.       — Так вы его узнали доктор? — следователь похлопал знакомого психиатра по плечу вырывая его из тяжёлых мыслей. Кауфман тяжело вздохнул, и посильнее запахнул свое драповое пальто.       — О, мой друг. За два года мне так и не удалось этого сделать.