Клюква и вересковый мёд

Капрал отрешённым взглядом наблюдал, как Эрен метался по кухне. Вначале тот пошурудил в прогоревшей печи и, убедившись, что всё давно прогорело, взялся разжигать её заново. Сухие поленья быстро схватились пламенем от подсунутого под них куска древесной коры. Он подхватил остывший чайник и, подойдя к бочке, наполнил его водой, после чего вернул его на место. В приоткрытую форточку ворвался лёгкий сквозняк, потрепав тёмные пряди сидящего у окна Леви. Эрен тут же оказался рядом, прикрывая створку. А затем, немного подумав, наклонился и поцеловал капрала в щёку. — Сядь уже, — приказал тот, — мельтешишь и мельтешишь, неугомонный. — Да, сэр, — покорно опустил голову Эрен и побрёл к столу. Деревянный стул пробороздил по каменному полу отодвигаясь и принял на своё сидение одну вертлявую задницу. Но даже это не помогло ему успокоиться. Эрен наблюдал за каждым передвижением Леви по кухне. Вот он подошёл к печи и снял закипевший чайник, достал из кармана небольшой бумажный свёрток и, распаковав его, насыпал содержимое в две чашки, следом заливая кипятком. По кухне распространился теплый аромат душистых трав, словно напоминая о том, что лето закончилось и его ароматы остались только в высушенных растениях. Эрен вдохнул поглубже, наслаждаясь запахами, спустя немного времени перед ним опустилась чашка с дымящимся напитком. — Спасибо, — пробубнил себе под нос Эрен и обхватил кружку руками, будто пытался согреть. Леви не ответил, лишь отошел в сторону кладовки и, немного покопавшись, вернулся к столу. Перед Эреном опустилась, глухо звякнув глиняной поверхностью о дерево столешницы, внушительного размера плошка с клюквой. — Э-э-э-э, — протянул Эрен в спину капралу, который теперь искал что-то в шкафчике у окна. — Это клюква, Эрен, только не говори, что видишь её в первый раз. — Достав нужную вещь, он, захватывая по пути свою чашку, вернулся к столу и присел напротив. Свой чай капрал поставил на стол и принялся снимать крышку с баночки, которую держал в руках. Эрен наблюдал за его действиями молча. Леви справился с крышкой и, убрав её в сторону, макнул в баночку ложку, зачерпывая содержимое и выливая тягучую массу в кружку Эрена. — Это — я глазам не верю, хотя, скорее, я не верю своему обонянию — вересковый мёд? — Эрен уставился на капрала в ожидании ответа. — Ну, да, — небрежно ответил Леви и добавил мёда в свой чай. — Где Вы его взяли? Он же очень дорогой из-за потери стены «Мария». — При чём тут «Мария»? — спросил капрал, не поднимая глаз от кружки, продолжая помешивать свой чай. — Ну, — начал Эрен, — в Шиганшине было много вереска, и в его окрестностях тоже. Но с потерей такого количества плодородных земель дефицитные продукты очень подорожали. Так где Вы его взяли? — Эрен пристально уставился на капрала. — Купил в соседней деревне, сегодня днём. — Но зачем? — не унимался Эрен. — Ханджи сказала, что твой организм, возможно, истощён бесконечными перекидываниями в титана и прочими экспериментами. Поэтому тебе необходима полезная пища. В общем, не задавай лишних вопросов и лопай ягоды. — Их Вы тоже в соседней деревне купили, — не мог угомониться Эрен. — Почти, — напряженно выдал капрал, тоном показывая, что разговор на данную тему ему не интересен. Леви совершенно не собирался рассказывать пацану о том, что покинул тёплую кровать сегодня с первыми лучами, оставляя Эрена в ней одного, для того, чтоб отправиться в глушь расположенного неподалёку от замка леса. А точнее, в болота, которые чувствовали себя там вполне прекрасно. Как бродил протоптанными тропами по мхам, собирая в корзинку красные ягоды. Как совершил большой крюк по пути обратно, чтоб завернуть в ту самую деревню, где по разговорам имелся нужный мёд. И что слова Ханджи воспринял более чем серьёзно, опасаясь за самое малейшее ухудшение здоровье своего мальчишки. — Вы собрали эти ягоды для меня? — Эрен не отрывал взгляда от своего обожаемого начальства. Капрал в ответ лишь небрежно фыркнул. Эрен тепло улыбнулся, ему не нужен был ответ. Леви не умел говорить красивых слов и выражать свои чувства устно. Эрен прекрасно об этом знал и не требовал этого. Он искренне считал, что поступки, которые капрал совершает в отношении него, намного красноречивее разных замысловатых фраз и признаний.