Сказка о тролле с Русалочьего озера.

Эта история началась с того, что Эдриан Невилл начал гонять своих коз пастись к лесному озеру. Наверное, будь он обыкновенным троллем, никакой истории и не случилось бы, но Невилл обыкновенным – не был. И необыкновенным его тоже было трудно назвать, скорее уж – неудавшимся, что признавала вся его большая троллиная родня. Дело в том, что Невилл был мелковат для своего племени и любой из них не уставал ему об этом напоминать, используя, например, его голову как подставку для своего локтя. Но это бы пол беды, ведь ещё Невилл любил размышлять и даже научился читать: вот тут все родные и близкие окончательно поставили на нём крест и оставили надежду, что он всё же будет хорошим троллем. Все, кроме старой прабабки Угглы-Гугглы, мудрее которой, говорили, не было ни на Севере, ни на Западе, ни на Востоке, ни на Юге. Но прабабка была уже так стара, как камни Высокой горы и однажды и сама превратилась в камень. Погоревав и посовещавшись, тролли поставили этот камень на самой вершине Высокой горы и иногда приходили к нему за советом и подолгу стояли, прижавшись ухом. Говорили, что отвечает, только тихо-тихо, трудно очень расслышать. А Невилл тогда решил уйти от всех и поселиться подальше от Троллиных гор. Конечно, совсем на равнины он уходить не стал, где же там найдёшь хорошую пещеру для жилья, он просто перебрался на лесистые холмы, среди которых синело Русалочье озеро. Озеро называлось Русалочьим и жили в нём, естественно, русалки, и среди троллей ходили жуткие истории и том, как они топили в тине или затаскивали за хвост в омут неосторожных троллей. Но Невилл ни о чём не беспокоился, прабабка рассказала ему, как поладить с русалками: всего лишь нужно не загрязнять воду и не давать это делать своему скоту, не кидать в воду камни, не пытаться глушить рыбу, испуская газы в озеро и всё в таком духе. Поскольку ничего подобного Невилл проделывать не собирался, соседство с русалками не доставляло ему никаких проблем. До поры, до времени. Дело в том, что Невилл, не в пример другим троллям, любил лазить по деревьям и был не в меру любопытным. Как это связано? А вот как. О знаменитых русалочьих танцах Невилл слышал не раз, но обычно он благоразумно угонял своё стадо ещё до заката. А тут вот просто разобрало его. Он и подходящую раскидистую иву, нависающую над самой водой, заприметил и, пораньше загнав и подоив коз, залез на дерево и притаился вреди густых ветвей. И когда закатные лучи коснулись водной глади озера, его поверхность словно замерцала, и из глубины появились они – русалки. Невилл, затаив дыхание, сладил за их хороводами, за их изящными движениями, плавными взмахами разноцветных хвостов, блестящих так, словно они были усыпан светлячками. Танцы продолжались до глубокой ночи, и только когда тучи закрыли звезды, русалки, уже неразличимые в темноте, с мягким всплеском ушли на глубину, а Невилл наконец-то смог разжать онемевшие пальцы и разогнуть ноющую от неудобной позы спину. В ту ночь маленький тролль так и не смог уснуть, вспоминая русалок. С тех пор он почти каждую ночь повадился ходить на озеро и с замиранием сердца ждал, когда в воде появятся лёгкие серебристые тела. Наблюдая за русалками, Невилл обнаружил, что слухи об их чудесных голосах – ложь, пели они кто лучше, кто хуже, но вот так, чтобы бросаться в омут с головой – увольте! Хотя он ещё ни разу и магию их не видел. А ещё среди русалок были и мужчины: вот этому Невилл удивился от всей души. С прекрасными девами, прикрывающими свои прелести мелким речным жемчугом и блестящей рыбьей чешуёй, резвились и «русалы», вполне определённо мужчины, тоже гибкие хвостатые и длинноволосые. И Невилл особенно заглядывался на одного, с блестевшими, как золото, волосами и сильным гибким хвостом. По всему выходило, что он совершенно неправильный тролль… Приближалось полнолуние, и Невилл уже знал из обрывков разговоров, что в это время у русалок танцы будут продолжаться почти всю ночь, до захода луны. Он заранее устроился поудобней на иве и стал ждать. То ли в эту ночь русалки колдовали, то ли это просто было влияние луны, но никогда раньше их танцы, да и сами водные девы и юноши, не были столь прекрасны. Но вот, в тот момент, когда Невилл чуть приподнялся, чтобы получше разглядеть гибкую, блестящую от воды спину, как сук под ним со страшным треском обломился и тролль свалился в пруд, прямо в центр хоровода! С далеко не мелодичными воплями русалки прыснули в разные стороны. Но, на счастье Невилла, совершенно не умеющего плавать, они оказались достаточно любопытны и решили узнать, кто это буквально свалился им на головы. И, когда вода перестала булькать в ушах, Невилл услышал голоса: - Посмотрите, какие огромные уши! - А нос – тоже ужасно длинный… - Отвратительно уродливое существо, - подытожил третий голос, в отличие от двух первых, определённо принадлежащий юноше-русалу. Невилл чихнул и открыл глаза. На него пялились трое белокурых русалок: одна с мелкими, злыми чертами лица и острыми зубками, но очень умными глазами, другая – красотка с фиалковыми глазищами и третий – тот самый «рксал», заглядевшись на которого Невилл и свалился. Получается, его «принцесса» его и спасла? Вблизи он казался ему милее, с аккуратным чуть курносым носом, гладкими щеками и пухлыми губами красивого рисунка. - Какие у тебя большие уши, - даже как-то восхищённо повторила фиалковоглазая и, улыбнувшись, сказала, - я – Алекса Блисс! - Алекса, нечего знакомиться с ним, он же шпионил за нами! – возмущённо одёрнул сестру юноша. - Я же не… -попыталась оправдаться Алекса. И тут Невилл, к горлу которого снова подступила вода, закашлялся, и, пока он выплёвывал воду, поддерживаемый сердобольной Алексой, двое других спорили. - Он не сделал нам ничего плохого, - говорила остроглазая. - Но он – тролль, - горячо возражал её брат. - тролль, но всё то время, что он живёт здесь, он вёл себя аккуратно и обходительно. - Спасибо, - прохрипел Невилл, закончив кашлять. – Просто вы так красиво танцевали, что я не смог удержаться. - Вот видишь, - это Алекса обратилась ко всё ещё хмурящемуся брату, - где ты видел тролля, понимающего в красоте? - Ты славный, - сказала её сестра. – Я Саммер Рей, а этот – наш братец Тайлер Бриз. Он у нас самовлюблённый засранец, но обычно не такая бука. Невилл попытался улыбнуться Тайлеру, но тот ещё сильнее нахмурился и отвернулся. - Ой, а можно я твои уши потрогаю, - тихонько шепнула Алекса. Невилл кивнул, и его уха коснулись прохладные, почти невесомые пальчики. И только тут он понял, как сильно замёрз, но вот так вот просто уходить от русалок, когда они близко, совершенно не хотелось. Но Саммер Рей не зря показалась ему умницей. Заметив, что он уже начал стучать зубами, она со смешком посоветовала ему идти домой, сказав, что доложит о нём Хозяйке Озера. И если будет на то её благоволение, он сможет приходить, когда захочет, не таясь. Невилл с трудом поднялся с жёстких камней и уже собирался откланяться, как Тайлер, наконец, подал голос: - Эй ты, тролль, зовут-то тебя как? - Эд Невилл, - расплылся в невольной улыбке Невилл. Наверное, это тоже ранило эстетический вкус Тайлера, поскольку он опять поморщился. - Пока, Невилл, - махнули ему на прощание ладошками Алекса и Саммер, и скрылись в воде. И если бы Невилл обернулся на ходу, когда он почти бежал от озера домой, то увидел бы, что Тайлер никуда не уплыл, а так и смотрит ему вслед. Благодаря своей любви к древолазанью, Невилл стал не только обладателей синяков и шишек, но и самого настоящего старинного клада. Просто однажды он решил проверить высокое дупло старой сосны и, приложив немало усилий, забрался туда. Внутри дупло было усеяно сухой листвой, обломками птичьих гнёзд и перьями, но, только Невилл собрался спускаться, как ему показалось, что под слоем листвы что-то есть. Так он стал обладателей небольшого кованого сундучка, доверху набитого старинными монетами и украшениями. Пару браслетов с синими камнями он решил подарить спасшим его водяным девицам, а ожерелье из мелких монеток – преподнести Хозяйке Озера. А ещё там было зеркало с ручкой в золотой оправе, его Невилл хотел отдать Тайлеру, который обожал любоваться на своё отражение в воде, а тут он сможет смотреться, когда захочет и, может, и на него посмотрит более благосклонно. Русалки подаркам обрадовались и на радостях чуть не притопили Невилла снова, и Тайлер обрадовался, хотя виду не подал, ограничившись сухими словами благодарности. Саммер Рей сказала, что он может приходить спокойно – Хозяйка Озера позволяет ему. Так он и приходил к озеру каждый день, иногда оставаясь и на ночлег возле своего стада, расположившегося на душистой лужайке. Русалки с интересом смотрели на коз и на то, как Невилл готовил себе еду на костре. Самые отважные даже решились попробовать уху, но пришли к выводу, что сырая рыба вкуснее. А вот Тайлеру, кажется, понравилось, так Невиллу показалось, потому что он, хотя и скривился, как все, но съел полную ложку и в дальнейшем не отказывался от угощения. И вообще, теперь они разговаривали о разном: Невилл расспрашивал о жизни под водой, а Тайлер – о сухопутных делах. Однажды он увидел, как Невилл доит козу и очень заинтересовался. - Что это такое белое течёт из неё? – спросил он, почти полностью высунувшись из воды на берег, на ствол упавшей берёзы. –Это… кровь? - Нет, что ты! Это молоко… его пьют маленькие козлятки, но коза не против, если его и другие берут. Хочешь попробовать? Тайлер подумал, и кивнул. Тогда Невилл подал ему в своей кружке ещё пенящееся парное молоко. Тайлер осторожно принюхался и удивлённо воскликнул: Цветами пахнет! Невилл улыбнулся, а Тайлер осторожно сделал несколько глотков и отдал ему кружку. - Я думал, оно будет пахнуть… животным. Русалки оказались довольно чувствительными к запахам, сами-то они, вопреки опасениям Невилла, пахли не рыбой, а просто водой, сырой свежестью озера. А вот Невилл для них благоухал слишком резко: потом, кожей, козьей шерстью. Поэтому Невилл приучился перед визитом к русалкам сперва мыться, главным образом потому, чтобы Тайлер не воротил нос. А ещё русалки нашли себе новое развлечение – решили научить Невилла плавать, вот прямо-таки настаивали. Невилл сперва отнекивался, среди троллей не было так принято, да и глубины он побаивался, но потом решился, когда подслушал разговор двух водных девиц: - Посмотри на его уши. - Интересно, а правду говорят, что у кого уши большие, то и как мужчина он тоже велик? - И мне интересно! Понадеявшись, что Тайлеру интересно тоже, Невилл показательно в его присутствии дал согласие и расстегнул ремень. И даже засмущался, увидев, сколько зрителей собралось, и расходиться не собирались. Зажмурившись, он наконец повернулся к русалкам передом, потому что заходить в воду задом было бы глупо и небезопасно, и может, ему не почудился тихий восхищённый вздох над озером. - А из чего делают сыр? - Из молока. - Ты говорил, что из молока делают творог. - И сыр. - А ещё что? - Масло. - А это как? - Молоко долго трясут, пока от него не отделиться густая жирная пена – это и есть масло. - А хлеб тоже делают из молока? - Нет, но его можно добавить, когда тесто месишь. - Ты же говорил, что хлеб пекут на огне, при чём тут тесто? - Сперва замешивают тесто, а потом его пекут на огне и получается хлеб. - Ммм, - промычал Тайлер с набитым ртом, доедая ужин Невилла. Вот так примерно протекали их разговоры, когда Тайлер был в духе. Но чаще он стервозничал и издевался над внешностью Невилла, но зеркало подаренное не выбрасывал, а украдкой то и дело поглядывал в него. Невилл начинал смеяться над этим, Тайлер обижался и уходил под воду, напоследок обдав Невилла брызгами. Но иногда они целыми ночами болтали и том, о сём, Тайлер – изящно расположивших в ветвях ивы, а Невилл сидя на толстом суку. Уже прошло Летнее Солнцестояние, когда у русалок был большой праздник, и они даже выходили на берег. Тайлер не вышел, хотя его сёстры сказали, что он тоже может «сделать ноги», но сегодня не захотел. Видел он издалека и Хозяйку озера – необыкновенно красивую в венке из лилий и подаренном ожерелье на шее. Невилл поклонился ей, и она кивнула благосклонно. После Солнцеворота ночи стали холодать, а Тайлер – жаловаться на это. Тогда Невилл наловил дятлов и из их хвостиков и меха куницы сшил ему жилетку. Тайлер, конечно, пофыркал для порядка, но Невилл видел, как он с довольствием водит щекой по мягкому меху. И вообще, Невилл надеялся, что Тайлер не совсем равнодушен к нему, по крайней мере, он даже хороводы забывал, чтобы поболтать с ним. И таки научил его плавать, правда, его стиль, по замечанию ехидного русала, напоминал бревно, но держаться на воде он теперь мог. И грызло Невилла теперь, что вот скоро осень, и русалки уснут в своём озере до весны, а он уже ни дня не мог представить без язвительного и прекрасного Тайлера. И иногда даже мечтал, что приведёт его в свою пещеру и, может, даже поцелует, и на этом воображение начинало захлёбываться фантазиями, а Невилл беспокойно метался по постели, мысленно сжимая в объятиях стройное золотистое тело. Он даже решил, что, если Тайлеру интересно, как живут на суше, он предложит ему провести одну зиму с ним. Только нужна была красивая и тёплая одежда, вряд ли Тай захочет носить штаны и жилеты из грубой козьей кожи. Взяв пару горстей монет и несколько куньих шкурок, Невилл отправился к Скалистым горам. Там в пещерах жили цверги, которые занимались торговлей. Он выменял у хмурого карлика с землистым лицом красивые ткани, мягкие, словно шкурка новорожденной лани, тонкую кожу и белое полотно. Первым делом сшил удобную обувь, и даже выжег на ней узоры, как умели делать тролли. Над рубашкой пришлось подумать – среди троллей не носили такое, но он видел одежду людей и рисунки в книгах. А жилетку и штаны сшил, как себе, только из дорогого материала. И даже меховой плащ из беличьего меха, чтобы защитить нежную, словно мерцающую блёстками, кожу. Из-за всех этих хлопот он пропустил несколько дней и Тайлер встретил его очень недовольный и язвил больше обычного. Так оно и было: в разлуке воспоминания о красоте Тайлера грели, но при встрече от несправедливых упрёков и оскорблений всё внутри пылало, словно Невилл наглотался головёшек. Вот и сейчас внутри всё аж кипело и Невилл отошёл подальше от берега, присел на пенёк, достал свою дудочку, которую сделал из той самой ивы, и стал подзывать коз и гладить их. Козы, каждая зная свою мелодию, послушно подходили, тёрлись о колени, выпрашивая ласку, а потом, повинуясь команде, уходили. Когда Невилл вновь повернулся к озеру, Тайлер не только никуда не уплыл, но и почти высунулся из воды, жадно внимательно и жадно наблюдая за ним. - Скажи, это магия, то, что они так слушаются тебя? – не выдержала любопытная натура Тайлера. – Дудочка волшебная? Невилл пожал плечами: - Да нет, обыкновенная, я же при тебе её и сделал. Просто они знают мои сигналы и верят мне. Я их учил специально с младенчества, чтобы слушались беспрекословно. Вот, смотри. Невилл заиграл нежно и переливчато, всё стадо направилось к воде и стало пить. Но вот раздалась короткая тревожная трель – мгновенно все животные отбежали от озера и спрятались в прибрежных кустах. Дудочка заиграла спокойно и плавно простую мелодию – вернулись на лужайку и, как ни в чём не бывало, принялись щипать траву. Невилл с улыбкой смотрел на ошарашенного Тайлера, поглаживая свою дудочку. - Всё равно больше похоже на заклятие, - упрямо прошептал тот. Невилл покачал головой и только собирался рассказать, как он дрессировал своих козочек, как от озера послышался плеск и показались ещё несколько смеющихся русалок. - Эй, Тай, - закричали они. – Как проходит ваше свидание?! Маленький тролль уже поразил тебя своим большим достоинством? Тайлер аж побагровел и отпрянул от берега на глубину. И крикнул: - Мне ничуть не интересно! И не может у меня быть свиданий с таким уродливым существом! Невилл света белого невзвидел от обиды. Он отвернулся от озера и побежал так быстро, как только мог, в лес, и козы послушно следовали за ним. Здесь, у лесного ручья, уже чувствовалась дыхание осени. Пустел лес, птичья перекличка беднела, и только звонкие синицы по-прежнему были веселы. Невилл бродил с небольшой корзинкой и разыскивал мухоморы и поганки – перед зимой нужно было гнать червей у коз. К Русалочьему озеру он больше не ходил, даже направление то сделал для себя запретным. Коз пас теперь глубоко в лесу, у ручья, уговаривая себя, что здесь и трава сочнее, и теплей. Ещё ставил силки, готовил припасы, утеплял хлев и жилище. Помимо коз, с ним собиралась зимовать семейка осиротевших перепёлок, которых он выкормил и приютил. И теперь четыре курочки исправно несли ему маленькие, аккуратные, словно игрушечные, яички, а петушки встречали по утрам нежным воркующим свистом. Задумавшись, Невилл не заметил, как зашёл на территорию людей, и опомнился только, когда услышал лай собак и громкие голоса. Он повернул в обратную сторону, одному-двум людям он ещё мог отвести глаза, но целой толпе, да ещё с собаками вряд ли. Вреда он человеческим существам никогда не причинял, да и делить им было нечего, но осторожность – прежде всего. Но голоса не отставали, и лай приближался. Невилл своим чутким слухом мог уже различить отдельные голоса, кричавшие: - Собаки взяли след! - Догнать поганую нечисть! - Будет знать, как своих подкидышей добрым людям совать! Тут Невилл струхнул не на шутку: против толпы, да ещё с собаками он не смог бы ничего поделать, драться он никогда не любил, да и не умел особо, из того, что можно назвать оружием, при нём был лишь нож. И он побежал так быстро, как только мог, бросив корзину. И даже расслышал, как люди говорили друг другу, что вот, мол, тролли ядовитые грибы собирают на зелье. Ноги сами несли Невилла в сторону озера: люди опасались появляться там, озеро слало зачарованным, а от особо ретивых можно было схорониться в густых камышах. И вот, прибежав, изрядно запыхавшийся Невилл метнулся в спасительные заросли. Теперь он мог видеть своих преследователей: всё мужчины, повыше его, с бородами, с кольями и топорами. Собаки же, до того бодро лаявшие вслед ему, у озера присмирели и даже повернули бы обратно, кабы не грозные оклики хозяев. Люди тревожно переговаривались, и некоторые уже были за то, чтобы уйти от этого места, но нашлись и те, кто хотели подпалить камыш. Мол, огонь, всякую нечисть выгонит. Невилл не знал, кто из его племени так сильно насолил людям, да и тролль ли это был. По его наблюдениям, люди делали друг другу и более гадкие вещи, чем могли тролли сделать. Над озером заклубилась дымка, и, как только самые решительные стали готовить факелы, как туманная мгла быстро сгустилась, и из неё, на ставшую мгновенно перепуганной толпу, выскочили кошмарные лошади со звериными лапами и алыми глазами. Но страшнее всего были их пасти – зубастые и оскаленные, и крик их больше походил на то, как если бы тысяча диких гусей прокричали бы разом. Люди в панике бежали, чуть ли не опережая собак, а Невилл смог, наконец, выбраться из камышей. - Спасибо! Век помнить буду! –прокричал он, обратившись к озеру. Ему показалось, что в том месте, где ветви старой ивы касались воды, был какой-то всплеск, но никто ему так и не показался. Постояв ещё немного, Невилл пошёл домой. Следующие две недели он много думал о том, чего хочет. И выходило, что нужен ему этот вздорный мокрохвост Тайлер. Так нужен, что без него никакая жизнь не мила. А, между тем, приближались первые заморозки, после которых русалки уснут до весны, а тролли и гномы заберутся поглубже в свои норы. Невилл выбрал ясный и тёплый день бабьего лета, сделал необходимые приготовления и пошёл к озеру. В том месте, где в него впадал широкий ручей, они нередко виделись с Тайлером. И теперь он твёрдо намеревался встретиться с ним, чтобы всё прояснить окончательно в отношениях между ними. С собой Невилл принёс два прутика – бузины и рябины – перевязанные красной шерстяной ниткой. Этому колдовству его научила прабабка, и он ещё тогда удивлялся, зачем ему уметь звать русалок, да, видать, не зря Уггла-Гуггла считалась мудрейшей не только среди троллей. Невилл подошёл к воде и запел песенку: Русалочка-фея, вода мелеет! Хоть твой домик хорош, но его ждёт беда: Слышишь грохот? То сюда Приближаются стада. Всё растопчут-разнесут, Бью я трижды – выходи, Тайлер! И при слове «трижды» Невилл легко ударил по воде связанными прутиками. И отвернулся, приготовившись ждать. Но почти сразу сзади раздался голос, который он ни разу ни с каким не спутал бы: - Чего тебе? Повернувшись, Невилл посмотрел на Тайлера, внимательно подмечая, что, кажется, тот похудел и волосы его уже сияют так золотом. Но всё равно это был его Тайлер, самый любимый, хоть и язва и зараза самовлюблённая. И Невилл растерял все приготовленные слова и забормотал совсем не то, что хотел сказать: - В этом году много рябины. По всем приметам зима будет снежная. Рябину нужно брать после первых морозов, тогда она будет сладкая. Я её проварю с мёдом и высушу, будет очень вкусно. Тайлер, нахмурившись, слушал его, покачиваясь на волнах. И, выслушав тираду про заготовку рябины, собирался уже было уйти на дно, как Невилл всё же взял себя в руки и, зайдя в воду по колено, достал из-за пазухи ломоть хлеба и, протягивая его Тайлеру, крикнул: - Пойдём в мой дом. Клянусь, что не обижу тебя! Ты будешь со мной жить, Тайлер? Тайлер молчал и думал, а у Невиила холодная вода заливала сапоги. И только тогда, когда пальцы ног его заледенели, он услышал: - Отвернись! Невилл повиновался, не спрашивая. И через некоторое время услышал лёгкий ритмичный плеск, как если бы кто-то шёл по воде. - Теперь повернись, - голос Тайлера раздался совсем рядом. Невилл медленно повернулся, в приступе непонятного страха он даже зажмурился. Поэтому первое, что он увидел, решившись разомкнуть веки, были ноги. С изящными белыми ступнями, это были НОГИ! Две. Обе две. - Мне очень холодно, - недовольный голос Тайлера наконец-то вырвал его из ступора. Невилл посмотрел на свою мечту: нос Тайлера уже немного покраснел от холода, и он обнимал себя руками за плечи, весь покрытый гусиной кожей. -Прости, -прошептал Невилл севшим голосом. Он взял Тайлера за руку, которая была просто ледяной, и они вдвоём вышли из озера. На берегу Невилл наконец-то вспомнил о принесённой одежде и протянул свёрток Тайлеру. Ему пришлось помочь надеть русалу всё это на себя: и рубашку, и штаны и жилет. Сапоги из тонкой кожи Невилл надел на него сам, взяв каждую новорожденную ногу в свои ладони, и нежно поцеловал, а потом обул. И снова протянул Тайлеру ломоть хлеба. Тот отломил маленький кусочек, прожевал и проглотил, а остатки отдал обратно. Невилл с жадностью съел подсохшую горбушку, потому что от волнения не ел со вчерашнего дня. А теперь ему не терпелось привести Тайлера к себе домой, показать ему то, о чём он раньше рассказывал: и очаг, и книги, и постель. Ну, да, особенно постель! Ведь спать они будут теперь вместе.