***
Лежа на полу в куче мусора, Джек и представить себе не мог, что эта ночь принесет ему столько неприятностей. Операция по устранению Кифа должна была пройти гладко, ведь он столько сил и времени вложил в нее, но эта неугомонная девица Элизабет просто взяла и все испортила. Конечно, отчасти он и сам был виноват в том, что ситуация вышла из-под контроля, но неприятный осадок в душе от этого меньше не стал. Вой приближающейся полицейской сирены окончательно уничтожил надежду на то, что неприятности на сегодня закончились. После того, как Джексон узнал, что Киф жив и здоров, у него в голове тут же сложилась определенная картина дальнейшего развития событий. То, что заказчик его по головке не погладит, было очевидно, но у Риппнера еще оставалась надежда на то, чтобы отомстить этой чертовой девке, Райсерт, возомнившей себя борцом за справедливость и не захотевшей играть честно. Однако и здесь его ожидала неудача. Отделала она его, конечно, здорово, ничего не скажешь, а с виду такая тихая и скромная женщина. «Теряешь хватку, Джек!» - пронеслась в голове мысль, причем озвучена она была почему-то голосом Лизы. За пятнадцать лет работы подобного прокола у него еще не было, и, возможно, уже не будет. Если он не загнется в больнице от полученных ран, то уж хорошо знакомые ему люди сделают все возможное, чтобы до суда Джек не дотянул. Неприятно, но факт! Дышать с каждым разом становилось все тяжелее, похоже, одна из пуль пробила легкое, а дырка в горле и так ограничила мужчину в доступе к кислороду. Оставалось надеяться, что вместе с копами сюда мчится и скорая, в противном случае его нанимателям даже руки пачкать не придется, и террорист отдаст концы прямо тут. Гудение сирен стало еще громче, и в скором времени в холл вбежало несколько полицейских, а вслед за ними и бригада скорой помощи. Один из врачей бросился осматривать Лизу и ее отца, а рядом с Джеком опустилась молодая девушка в форме медика. Первым делом она быстро осмотрела все его повреждения, отмечая что-то про себя, после чего развернулась к капитану группы быстрого реагирования: - Ему нужна срочная госпитализация. У него может быть пробито легкое, не говоря уже о внушительной дырке в горле. - Мы не можем отпустить вас одних с ним, он государственный преступник! - К тому моменту, как вы закончите улаживать свои бюрократические проволочки, он захлебнется в собственной крови, и тогда отвечать будет некому. Вы этого хотите? – Джексон был удивлен, что врач так рьяно отстаивала его право на жизнь. - Мне нет дела до ваших проблем, моя задача оказать ему первую помощь, а потом уже делайте, что хотите. Мы увозим его. Майк, тащи носилки. - Учтите, с этого момента он всецело переходит под вашу ответственность! - Да на здоровье! С этими словами она отвернулась от полицейского и всецело отдалась заботе о своем новом пациенте. Уложив Риппнера на каталку, медики выкатили его на улицу и погрузили в машину. С громким хлопком закрыв дверь, скорая рванула с места, оглашая пустынные улицы воем сирены. По дороге Джек не отрывал взгляда от сосредоточенного лица женщины, пытаясь прочитать ее, как он делал это раньше со своими объектами. Ее нельзя было назвать красавицей, по крайней мере, по меркам Джека. Встреть он ее на улице или в любом другом месте, вряд ли бы проявил хоть какой-то интерес. Светло-русые волосы с легкой примесью медного оттенка были заколоты многочисленными невидимками так, чтобы ни одна прядь не выбилась из общей прически, тем самым закрывая обзор. Темно-карие с черными крапинками глаза заметно покраснели от недосыпа, но продолжали излучать некоторую энергию и толику заботы, что в данной ситуации казалось Риппнеру чем-то диким и неуместным, в особенности по отношению к себе. Хрупкая женская фигура вполне привлекательно смотрелась в белой с зелеными вставками форме, очерчивавшей правильные изгибы тела. Возможно, она не брезговала занятиями спортом, о чем говорил пластмассовый браслет на ее левом запястье. Такие обычно носят люди, часто занимающиеся пробежкой. Ей можно было дать около двадцати пяти, хотя, скорее всего, она едва ли достигла двадцати лет. Маска усталости на бледном лице вкупе с внушительными синяками под глазами говорили о том, что дежурит она уже больше суток, а потому любое препирательство по поводу работы не вызывало ничего, кроме неконтролируемого приступа гнева. И в данный момент главным раздражителем являлся ее напарник, мешавший правильно прослушать хрипы в груди пациента. Вконец раздраженная и уставшая, доктор Прайс, как успел разглядеть Джексон надпись на бейдже, не выдержала и рявкнула: - Кевин, закрой рот! Ты если не помогаешь, так хотя бы не мешай! - Сэл, зачем ты тратишь на него свое время?! Ему все равно одна дорога – на электрический стул. - Ты, похоже, помимо утренней пересменки еще и в очередь за состраданием опоздал, Браун, – зло прошипела она, продолжая вслушиваться в прерывистое дыхание. - Можно подумать, за то, что ты поставишь его на ноги, тебе потом спасибо скажут! – упорствовал молодой человек, все же помогая с измерением давления. - Меня мало волнует, что и кто будет говорить, я стала врачом, чтобы спасать жизни, а не решать, кто достоин ее, а кто нет. На это есть Божий суд. - Опять ты со своими религиозными заскоками! - В следующий раз я попрошу, чтобы мне в напарники назначили Дейзи. Работать с тобой бок о бок у меня не хватит терпения. На этом их беседа завершилась, чему Джек был несказанно рад. От гула голосов начинала болеть голова, не говоря уже о том, как ломило все тело после забега с препятствиями по всему дому за Райсерт. Краем глаза Риппнер уловил слабый блеск цепочки, видневшейся из-за ворота формы Прайс. Присмотревшись повнимательнее, мужчина смог различить очертания маленького крестика с изображением распятого Христа.***
Когда автомобиль скорой помощи въехал на территорию больницы, Джексон уже был готов распрощаться с жизнью. По дороге ему вдруг резко поплохело, давление подскочило, а предположение о том, что ему прострелили легкое, все же подтвердилось. Сохраняя невозмутимый вид, Сэлия выудила из ящичка с лекарствами шприц и метко вогнала иглу в грудь пострадавшего. Откачав немного крови из легкого, она на некоторое время отсрочила встречу Джека со старухой с косой. В холле больницы их встречала бригада реаниматоров и хирург, которому уже сообщили все подробности, вплоть до того, кем являлся его будущий пациент. Изложив коротко и ясно всю необходимую информацию, Прайс передала своего подопечного на руки другим специалистам, а сама отправилась отмечаться. Это был ее последний вызов на сегодня, и теперь впереди ее ждали два выходных дня, за которые Сэл надеялась выспаться и подготовиться к грядущему коллоквиуму. Работа в отделе скорой помощи не всегда привлекала Сэлию. Когда она только поступала в медицинский колледж, то мечтала стать педиатром и лечить детей от коликов, простуды и других банальных заболеваний, но спустя полгода обучения, девушка поняла, что это слишком скучно для нее. Мать и отец, будучи по профессии педагогами, никак не могли понять тяги дочери к нахождению в стрессовых ситуациях. На эту тему было много споров и скандалов, однако, как бы мистер и миссис Прайс не старались, их чадо осталось непреклонным в своем выборе. После колледжа последовал университет, а там во время ознакомительной практики Сэл нашла то, что по ее представлениям отвечало всем требованиям желаемой работы. Отделение скорой помощи настолько сильно врезалось в память юной студентки, что не успели начаться записи на практику, как Сэсиль уже подавала заявление в этот отдел. Поначалу куратор девушки, доктор Мид, скептически отнесся к тому, чтобы столь хрупкое и, по его мнению, наивное создание, как Сэлия, вступило в ряды врачей скорой, но уже спустя две недели он убедился, что лучшего ординатора, чем Прайс, ему просто не найти. Всегда собранная и пунктуальная, Сэсиль показала себя как образцового медика, с хорошим багажом знаний и навыков. Она не стремилась быть первой, просто потому, что не это было ее целью. Главным для себя парамедик считала возможность помогать людям, спасать их жизни и при этом ничего не требовать взамен. Пожалуй, к такому ее построению видения мира, девушку подтолкнула привитая с малых лет вера в Бога. Сэл нельзя было назвать одной из тех верующей, которые до хрипоты в голосе кричали о своей приверженности Христу и распевали молитвы направо и налево, нет. Прайс просто придерживалась того постулата, что на все есть воля божья, и что жизнь, вопреки всем заверениям и устоявшимся стереотипам, дана человеку единожды, и раз уж в ее обязанности входит помогать людям, значит, она должна приложить все усилия, чтобы каждый человек смог прожить отпущенный ему срок. Сегодняшний ее пациент не был исключением. Конечно, она знала о том, что этот человек преступник, и все полученные им ранения могут быть вполне заслуженными, но это не значит, что ей стоит прислушаться к бредням Кевина и просто стоять в сторонке, ожидая пока «отброс общества», как любил называть всех нарушителей закона Браун, не испустит дух, истекая кровью прямо у нее на глазах. Поставив подпись в журнале и записав время окончания смены, Сэсиль переоделась в повседневную одежду, состоявшую из черных джинсов, футболки с надписью «I love Rock & Roll», кроссовок и кожаной куртки, и, перекинув через плечо ремень сумки, отправилась на автобусную остановку. Дорога заняла не больше пятнадцати минут, благо в столь раннее время машин на дороге почти не было. Как только Прайс переступила порог своей квартиры, на нее тут навалилась вся накопленная за время дежурства усталость, а потому проигнорировав позыв о завтраке, девушка скинула с себя одежду и тут же завалилась спать.***
Когда Риппнер пришел в себя, первое, что он увидел, был отвратительно белый потолок больничной палаты. Противный писк приборов заставил Джека сморщиться и стиснуть зубы от накатившего приступа боли. Судя по ощущениям, его грудная клетка побывала в распоряжении мясника, а не врача. Слегка привстав со своей койки, Джексон узнал, что обе его руки прикованы к бортам кровати наручниками, а за полупрозрачной дверью палаты маячила широкая спина полицейского. Что же, после всего произошедшего, федералы из кожи вон вылезут, но просто так от него не отцепятся. Однако наличие надзора со стороны служителей закона абсолютно не уменьшало возможности быть убитым в больнице в качестве нежелательного свидетеля. Мужчина слишком много знал, чтобы его просто так взяли и отдали на растерзание полиции. И это умозаключение совершенно не радовало Джека. За состоянием «особого» пациента следили очень тщательно, проверяя всех, кто приходил и уходил от него, в особенности объявившегося из ниоткуда адвоката. Появление защитника стало большим сюрпризом, как для ФБР, так и для самого Риппнера. В первую их встречу он не сводил глаз с приземистого седовласого мужчины лет пятидесяти, облаченного в дорогой серый костюм с металлическим оттенком, ожидая подвоха. Но, похоже, удача решила немного порадовать одного из своих подопечных. Люди, на которых работал Джексон, рассудили, что хоть он и провалил эту операцию, избавляться от столь хорошего сотрудника будет слишком накладно, тем более, что специалиста его уровня найти не так уж и просто. Другими словами, ему дали второй шанс, но оставалось еще одно препятствие – грядущее дело в суде. Здесь уже вся надежда была на умудренного опытом адвоката, про которого чуть позже Джек узнал массу интересных подробностей. В общем и целом, Риппнер отделался условным сроком, при том, что ФБР приложило немало усилий, дабы упрятать столь желанную добычу за решетку. Но они не учли того, что пассажиры самолета, на котором развернулась большая часть драмы, сыграют не последнюю роль в деле, описав все так, будто Элизабет на самом деле была виновником безобразия, а сидевший на скамье подсудимых мужчина, оказался ее несчастной жертвой. И многочисленные справки и показания врачей о состоянии поступившего пациента здорово поддержали эту версию. В результате долгих препирательств и ругани Джек Риппнер вышел из зала суда около шести часов вечера, уличенный лишь в нападении на Лизу Райсерт, но благодаря умелым изворотам своего адвоката, действия, примененные против него работницей отеля, посчитались превышением необходимой обороны и смягчили и без того небольшое наказание. Пожав на прощание руку Ричарду, спасшему Риппнера от тюрьмы, Джексон отправился на вечернюю прогулку, чтобы проветриться и продумать дальнейший ход событий. Завтра ему нужно будет встретиться с начальником и узнать, что ожидает его в будущем. Проходя по полупустым улочкам, стараясь избегать освещенных участков, Джек брел в сторону порта, когда услышал женский крик и возню в переулке. Изначально мужчина хотел пройти мимо, в конце концов, нападение с целью ограбления или изнасилования были довольно частым происшествием в этом районе, да и в мире в целом, но что-то вдруг заставило его передумать. Постояв с минуту возле светофора, шатен чертыхнулся и, костеря себя за глупое любопытство, шагнул в темный провал тупика. Представшая его взору картина полностью повторяла сцену из второсортного детектива: молодая девушка, трое парней и грязный переулок, куда ни один здравомыслящий человек не решит сунуть свой нос. Но Джек был не из тех, кто опасался бродить по таким местам, ибо в свое время он сам побывал в них множество раз. Тем временем бандиты обступили свою жертву со всех сторон, оставив лишь один путь отступления – в сторону кирпичной стены. Джексон быстро оценил ситуацию, выискивая слабые места, пока не столкнулся взглядом с жертвой нападения. Ею оказалась та самая врач скорой помощи, что так яро боролась за его право на существование. Теперь у него просто не было другого выбора, уж что-что, а в долгу Риппнер находиться не любил. Обойдя компанию со стороны, мужчина тихо подкрался к стоявшему ближе всех хулигану и, окликнув его, обрушил на крашеный затылок мощный удар сцепленных в замок пальцев. Тело мешком рухнуло к ногам, утратив дееспособность как минимум минут на десять. С остальными пришлось повозиться, главарь просто так сдаваться не хотел, а потому вынул из кармана складной нож. Его подельник, расценив силы как неравные, быстренько смотал удочки, оставив товарищей самих разгребать весь этот бардак. Тем временем лысый бугай направился к Джексону, крепко сжимая в руке нож. Замах, Джек отпрянул в сторону, выпад, удар ребром по руке, и нож противника улетел в неизвестном направлении. Оставшись без оружия, бандит поумерил свой пыл, но просто так сдаваться ему не хотелось. Решив предпринять последнюю попытку, амбал замахнулся и ударил голубоглазого террориста в лицо, разбив ему губу. Обезумев от гнева, Риппнер словно озверел. Он набросился на обидчика, и не успела медик опомниться, как главарь банды уже валялся на грязном асфальте, окропляя тротуар своей кровью. Джек встряхнул рукой, которую теперь слегка саднило из-за разбитых в кровь костяшек, после чего развернулся к виновнице мордобоя. - Идем, у меня не так много времени, чтобы тратить его на тебя. Сэл, все еще вздрагивая от пережитого шока и жуткого зрелища, отлепилась от стены и последовала за внезапным заступником. Она, несомненно, узнала его, еще бы, это лицо мелькало на экранах телевизоров почти две недели, а в новостях то и дело твердили о том, что Джек Риппнер замешан в более чем десяти терактах, в результате которых погибло немало народу. Краем уха Прайс слышала от Кевина, что судебный процесс над ее «мучеником» должен был состояться сегодня в двенадцать часов по полудню, но Сэлия не особо вдавалась в эти подробности, так как пыталась выбрать наименее болезненный способ извлечения из ноги мальчика осколков разбитого стекла. Ребенок налетел на стеклянную дверь оранжереи на велосипеде, тем самым разбив большое стекло, и чудом отделался неглубоким порезом на ноге. И вот теперь тот, кому она полтора месяца назад спасла жизнь, отплатил ей тем же. Сама абсурдность происходящего никак не укладывалась в голове, разве что все это сейчас просто напросто снилось девушке. Они вместе вышли на более освещенную улицу и медленным шагом двинулись в сторону главной аллеи. Сэсиль уже сто раз прокляла себя за глупое желание пройтись перед сном после дневной смены, надеясь проветрить загруженную мыслями голову, когда за ней увязалась эта уличная банда. Прайс нельзя было назвать трусихой, иначе она вряд ли бы смогла выдерживать тот график, который установился у нее за три года работы в скорой, но почему-то в этой ситуации здравый смысл отказался принимать участие, оставив все решать базовым инстинктам. Сэл не заметила, как свернула не туда и оказалась в тупике, где ее и нашел Джек. О грядущей развязке гадать не приходилось, да и сами мужчины явно дали понять, что они не знакомиться с ней надумали. И студентка уже готова была распрощаться с жизнью, когда вдруг услышала чей-то голос. Воспрявшая было надежда тут же угасла, сменившись ужасом от развернувшейся перед ней сценой бойни. Риппнер оказался не так уж прост, а если говорить откровенно, то паталогически неуравновешен в плане агрессии. С такими людьми Сэсиль уже приходилось встречаться, и она бы ни за что не хотела пережить это вновь. Сейчас же, когда она робко шагала рядом с самым известным на данный момент преступником, в душе у Сэл тесно сплелись два чувства. С одной стороны, ей было страшно находиться бок о бок с тем, чьи руки по локоть, а может и больше, были испачканы в крови невинных людей. Однако с другой стороны, было в этом мужчине что-то такое, что заставляло Прайс испытывать к нему интерес, как к человеку. Когда они дошли до светофора, Риппнер обернулся к ней и тихо спросил: - В какой стороне твой дом? - Здесь недалеко, в десяти минутах ходьбы. - Ты действительно настолько глупа, что вот так свободно готова показать мне, где живешь? - Я отчего-то уверена, что если бы вы захотели, то и без моей помощи смогли бы найти и мой адрес, и номер телефона, и много чего еще, – в привычной манере ответила Сэлия, уже немного отошедшая от первого шока. - В этом ты права, – улыбаясь одной из своих вежливых фальшивых улыбок, прохрипел Джексон. Хоть врач и сказал, что голосовые связки у него не задеты, говорить было тяжело. Перейдя на другую сторону проспекта, Сэсиль повела Риппнера в сторону парка, через который она обычно срезала путь до дома.***
Аллеи парка мягко освещались тусклым светом желтых фонарей, создавая некую атмосферу таинственности. Джек редко когда выбирался на улицу для того, чтобы просто отдохнуть и пройтись по полупустым улочкам, при этом не следя за потенциальным объектом. Сегодня же он уже нарушил не одно свое правило, так что, пожалуй, стоит устроить себе выходной. Сэлия никак не решалась начать разговор, так как понятия не имела, о чем можно говорить с человеком, которого она абсолютно не знает, но и молчание казалось ей чересчур неуютным. Опустив взгляд на гравиевую дорожку, Прайс невольно обратила внимание на разбитую руку Риппнера. Ранки уже немного подсохли, и кровь перестала идти. Действуя скорее по инерции, нежели из каких-либо других побуждений, Сэсиль вытащила из сумки бинт и перекись, и потянулась к руке Джексона, чтобы обработать рану. Мужчина инстинктивно дернулся, чуть ли не заламывая тонкую девичью кисть, но вовремя отпустил ее, смерив бледное лицо студентки недовольным взглядом. - Нужно обработать руку, пока в рану не попала инфекция. - В этом нет необходимости. - Ты, конечно, извини, но кто из нас двоих врач: я или ты? – переходя на «ты», грозно заметила Прайс. Джек окинул девушку холодным взглядом, после чего молча протянул израненную кисть, в душе костеря себя самыми различными словами и упреками. И чего он вдруг поперся в тот переулок, изображая из себя супермена? Уж лучше молча прошел мимо, проигнорировав так некстати проявившейся зачаток давно задушенной совести. Похоже, пребывание в больнице отвратительно сказалось на душевном состоянии киллера. Тем временем Сэлия закончила обрабатывать разбитые костяшки и методично накладывала бинты поверх смазанной раны. Почему-то это занятие настолько захватило ее, что медик даже не заметила, с каким выражением лица Риппнер сейчас смотрит на нее. - Вот и все. Так ведь намного лучше? - Терпимо, – процедил он сквозь зубы, про себя отмечая, что рука уже не так ноет. – Долго нам еще идти? У меня кроме тебя есть еще куча других дел! - Совсем немного, но если вы торопитесь, то я могу и сама дойти. Вряд ли кто-то еще надумает напасть на меня. Бомба два раза в одну воронку не падает. - Отчего-то эта ее последняя фраза заставило лицо Джексона расплыться в безумной улыбке, и Сэсиль невольно отступила на шаг назад, испуганная подобной переменой в своем провожатом. - Я всегда довожу дело до конца. Больше они ни о чем не говорили, молча преодолевая оставшиеся несколько метров до подъезда Прайс. Дом, который предстал перед Джеком, ничем не отличался от множества других высоток, коих в Майами было предостаточно. Старая кирпичная кладка с распахнутыми зеницами однотипных квадратных окон, облупленная лестница с шестью ступеньками, семь этажей по четыре квартиры на один ярус - все, как у всех. Остановившись возле ступеней, Джексон окинул фасад здания цепким взглядом, отмечая тонкости строения, возможные пути отхода и еще много чего, что обычно необходимо было выяснить для операции. Пожалуй, это происходило уже на бессознательном уровне. Оторвавшись от созерцания кирпичной кладки, Риппнер перевел взгляд холодных голубых глаз на стоявшую рядом девушку. Та методично копалась в сумке, разыскивая в кипе вещей злосчастную связку ключей, которая никак не хотела находиться. Джека одновременно удивляло и раздражало то, как она вела себя с ним. Вроде бы и боится, дергается, как зашуганная лань, но в тоже время нагло нарушает дистанцию, думая, что может им командовать. Почему он вообще терпит ее, у него и так жизнь катится ко всем чертям, а вместо того, чтобы решать свои проблемы, он тут играет в рыцаря и лезет в драку, защищая нелепую девицу. Докатился ты, Джексон! Ниже падать тебе уже некуда! Пока мужчина пребывал в раздумьях, Сэсиль уже отыскала ключи и теперь пыталась повернуть ключ в замке, который кто-то опять не довел до конца, тем самым затрудняя процесс открывания. За своей возней Сэл и не заметила, как ее спутник очутился у нее за спиной и медленно опустил руку поверх ее сжатой в кулак кисти. От неожиданности Прайс вздрогнула и подалась назад, врезаясь в грудь Риппнера, а потом и вовсе шарахнулась вперед, налегая на дверь и открывая ее с полупинка. Невольно с губ киллера сорвался тихий и вполне искренний смех, что в свою очередь сильно смутило Сэлию, хотя сердце в груди стучало, словно крохотная птичка, попавшая в силки. - Ты странная, – отсмеявшись, изрек мужчина, облокачиваясь плечом о дверной косяк. - Какая есть, жалуются немногие. Отчего-то ее шутка пришлась Джеку по душе, и он даже как-то забыл о том, что всего несколько минут назад эта девица его прилично раздражала. Ветер игриво взлохматил волосы обоих ночных гуляк, и это несколько остудило пыл известного преступника. Улыбка сошла с губ, уступая место собранности и серьезности, после чего шатен решился задать вопрос: - Скажи, почему ты так рьяно защищала меня тогда? - Многие говорят, что я глупая, раз свято верю в то, что Бог даровал каждому второй шанс, а также в то, что не нам решать, когда и кто должен умереть. - Они правы, это глупо. - Но ведь тогда ты бы истек кровью в том доме, а не стоял бы сейчас здесь? - Порой смерть кажется избавлением. - Только слабые люди готовы сдаться, ведь это так просто. Найти в себе силы жить дальше, вот куда больший труд. - Твоей наивности позавидует и ребенок. - Я никому не навязываю свое мнение. Каждый верит лишь в то, во что хочет верить. Джексон смотрел на эту девушку с глазами ребенка и не понимал, почему ее слова вызывают в его душе отклик. Никому никогда не было дела до его судьбы: нанимателей волновал результат операций, а полиция спала и видела, как бы упечь киллера за решетку на пожизненный срок, а может, и усадить Риппнера на электрический стул. Все вокруг дышало безразличием и эгоизмом, и только молодому интерну, смотрящему на жизнь под странным и непостижимо абсурдным углом, хватило сил пошатнуть годами взращиваемые идеалы человека, в чьей жизни никогда не было места светлым чувствам. Сегодняшний поступок в корне не соответствовал всему, что когда-либо приходилось совершать наемному убийце, и отчего-то новые ощущения и переживания ослепили Джека. Он обязательно разберется во всем этом, но позже, а сейчас пора было заняться своими делами. - В следующий раз думай, куда сворачиваешь. А еще лучше прекрати шататься по улицам в темноте. - Я учту это. Почему-то слова Сэсиль не слишком-то убедили мужчину, но тот совершенно не собирался читать ей нотации. Ее дело, как поступать с собственной шкурой, и если в следующий раз какой-нибудь наркоман прирежет ее в темном переулке, что же, значит, так тому и быть. Одарив Сэлию ироничной ухмылкой, Джексон оттолкнулся от стены и молча побрел в обратную сторону, больше не сказав ни слова. Прайс проводила его задумчивым взглядом, отмечая про себя, что страх, который она испытывала по отношению к этому человеку, поутих. И пусть все вокруг говорят, что такие люди не меняются, сегодня они оба получили подтверждение тому, что в этой жизни всегда есть место переменам, пусть даже их наличие и кажется чем-то невозможным.