Роман

Теплый летний дождь слегка барабанил по окнам, напоминая о приближающейся осени. Обычно, к вечеру Нью-Йорк оживал, сверкая яркими огнями по всему городу, словно миллионы светлячков резко нашли свое истинное пристанище, однако, сегодня лишь слякоть на дорогах и изредка проезжающие машины украшали этот город. Джон Кэнингс, по своему обыкновению, сидел за столом в гостиной, нервно перебирая кучу бумаг и изредка поглядывая на часы. Четверть девятого. Да пошло оно все к чертям! Откинувшись на спинку кресла, Джон обвел взглядом комнату. Просторное помещение казалось еще больше из-за небольшого количества мебели. Возле одной стены стоял книжный шкаф- наполовину пустой. Большая часть книг – достояние покойной жены Джона, которая так и не успела закончить свою коллекцию полным собранием произведений Диккенса. У широкого окна стоял письменный стол – рабочее место Джона, на котором помимо груды бумаг стояло две фотографии в позолоченных рамках: жены и дочери. Он решил сэкономить на личном кабинете, перебравшись в гостиную, где большую часть времени играла его пятилетняя дочь. Около входной двери стояла вешалка, на которой одиноко висело серое короткое пальто. Персидский ковер на полу, купленный когда-то его женой Мэри в Милане, придавал хоть какую-то элегантность этому деловому помещению. Напротив книжного шкафа стоял небольшой круглый стол, как завершение скромного арсенала гостиной комнаты. Покосившись на дверь с витражными стеклами, за которой спала его дочь, Джон почувствовал облегчение, что девочка уже спит. Отодвигаясь на кресле подальше от стола, он стал смотреть в окно. Мистер Кэнингс не был натурой утонченной, не писал стихов и не любил их читать, плохо разбирался в живописи и уж тем более редко посещал театры. Однако человеку вовсе не нужно быть романтиком, что бы любить понаблюдать за вечерним Нью-Йорком в дождь – для этого достаточно просто устать. Воскресный вечер и погодные условия вовсе опустошили город. Даже такси проезжали реже обычного. В очередной раз желтая машина выехала из-за угла, медленно скользя по асфальту, и резко остановилась возле дома Джона. Из такси, прикрывая голову пальто, выбежал молодой мужчина, быстро забегая в дом. На лестничной клетке раздались шаги, и Джон сосредоточенно сверлил глазами дверь. Он жил на втором этаже. Спустя минуту, будто к себе домой, ворвался тот самый молодой мужчина. Худощавый, рослый, с вытянутым, гладковыбритым лицом, выгоревшими волосами, отчего они казались еще светлее и глубокими, почти пустыми карими глазами. Под длинным бежевым пальто, скрывался коричневый костюм, слегка оттопырен в районе пояса. Начищенные коричневые туфли были покрыты слоем грязи. - В чем дело, Ким? – спокойным, но грубым тоном Джон встретил своего подчиненного. Совсем недавно его приняли на работу, но Ким уже успел стать лейтенантом. - Он здесь, детектив! Я нашел его! Мы нашли! – торопливо пролепетал лейтенант, будто раньше праздника нашел подарки, спрятанные родителями. Кэнингс подскочил, отодвигая кресло. Он был высоким рослым мужчиной, широкоплечим с огромными руками, какие бывают у строителей с двадцатилетним стажем. На его теле плотно сидел темный костюм, а под пиджаком виднелась розовая рубашка - еще один подарок Мэри. Короткие темные волосы покрывали его голову. - Такси внизу? Едем! – открыв верхний ящик стола, Джон схватил пистолет с заряженной обоймой, и сунул его за пояс. Торопливо натягивая туфли, он увидел, как зажегся свет, в комнате его дочери. Дверь проскрипела, и маленькая девочка, с рыжеватыми волосами, в фиолетовой пижаме вышла из комнаты, волоча за собой плюшевого медведя. -Ты куда, Пап? – голос девочки звучал по-детски ласковым и трепетным. - Все в порядке, дорогая. Я скоро вернусь. Ложись спать, Даниэль. -Возвращайся поскорее. -Обязательно, дорогая. – Он поцеловал ее в лоб, и, схватив с вешалки пальто, быстро вышел из комнаты, запирая снаружи дверь. На лестнице послышались шаги и звук захлопывающейся входной двери. Ким и Джон запрыгнули на заднее сидение такси. Лейтенант быстро проговорил адрес, и машина тронулась. - Как ты выследил его? – с профессиональным интересом поинтересовался детектив. Хотя по нему было видно, что эта информация мало интересовала его. Приближение скорого ареста казалось таким сказочным и далеким, но одновременно близким и реальным, словно осознание смерти в немолодые годы. - Мне повезло. Я случайно узнал его на улице и выследил до дому. Только и всего. - Вот как. – Джон Кэнингс вновь погрузился в размышления, любуясь вечерней пустотой города. Несколько лет снова и снова Ему удавалось скрываться от полиции. Чужие имена, липовые адреса и крайняя осторожность. Казалось бы, каждый шаг полиции был заранее ведом Ему. Интуиция? Или паранойя? Любой преступник с паранойей обладал безмерной интуицией, словно компенсация свободы за потерянные нервы. Осознание скорой поимки преступника будоражило разум. Будто бы боясь спугнуть, Джон бережно держал эти мысли в глубинных подвалах своей головы. Когда чего-то искренне желаешь, начинаешь верить в любые приметы и суеверия, даже в Бога, лишь бы не спугнуть самую страстную блудницу всех веков и поколений – удачу. Лужи шумно расплескивались под колесами такси, всякий раз, на поворотах, поливая газоны. Детектив Кэнингс и лейтенант беззвучно сидели в разных углах машины, казалось бы, в полном спокойствии. Но сладкое предвкушение долгожданной поимки заставляло дрожать коленки. Наконец-то такси остановилось. Лейтенант Ким быстро выбежал из машины, велев ждать таксисту на месте, следом вышел детектив. - Он здесь, сэр, в этом доме, - лейтенант указал на трехэтажный старый дом. Около двери даже не было табличек с именами живущих в нем людей, точно трущобы. Дряхлая деревянная дверь с легкостью поддалась сильному толчку молодого служителя закона. – Третий этаж, сэр, скорее. – Опередив Кима, и доставая из-за пояса пистолет, Джон быстро поднялся по ступенькам наверх. Единственная дверь была заперта, и детектив мощным ударом ноги выбил ее из петель. - Блэквуд! – это был рев зверя. Охотника, загнавшего свою жертву в тупик. Блэквуд стоял у стола, будто бы ждал, что за ним придут. Высокий коренастый светловолосый мужчина лет тридцати пяти. Не переставая перебирать бумаги на столе, он покосился на детектива. Ствол пистолета был направлен прямо ему в голову. Отвлеченная работа придавала Блэквуду уверенности и спокойствия. Попытка скрыться от суровой руки наказания, стараясь отвлечься от всего за пеленой пустых и бесполезных дел. Он медленно поднял руки. - Кэнингс. Удача наконец-то отвернулась от меня, - он произнес эту фразу с максимальным спокойствием, на которое только может быть способен человек, под дулом пистолета. - Да, пожалуй, - не отводя оружия, детектив покосился на дверной проем. Лейтенанта не было. Остался на лестничной площадке, ожидая не прошеных гостей, которые могли сбежаться на шум. Хотя настоящая причина крылась в ином: спустя два года погонь и поисков, между Кэнингсом и Блэквудом образовались особые отношения. Они никогда не встречались ранее, но в этот момент их первой встречи они обязаны были быть только вдвоем. Их встреча была не менее интимной, чем первая встреча двух влюбленных, общавшихся письмами. Все потому, что чувство, которое они испытывали друг к другу было ничуть не слабее любви, а порою даже сильнее – ненависть. - Как ты нашел меня? – этот вопрос Блэквуд задал с таким же равнодушием, каким детектив задал его прежде в машине лейтенанту. - Удача отвернулась от тебя, Мартин.- Кэнингс старался держать себя в руках. Долгожданный момент, который сотни раз он прокручивал в своей голове. От возбуждения его натренированные службой руки едва заметно дрожали.- Где они? - О чем ты? – Мартин так же не раз видел их встречу, но в отличие от детектива ему это снилось в страшных кошмарах. Именно поэтому сохранять спокойствие было значительно проще. - Ты прекрасно меня понял. Где карты? – соленый пот выступал на лбу детектива, и лишь темнота в комнате скрывала это. -Так вот оно что, - делать вид, будто он не понимает о чем речь, было крайне глупо. Если его все равно нашли, прятаться больше нет смысла. – В верхнем ящике стола. Позволь, я достану. Джон кивнул. Мартин медленно открыл верхний ящик стола, и резко схватил пистолет. Раздался выстрел. Из рук Мартина вывалился пистолет, темное пятно крови запачкало рубашку в районе груди. С тупым грохотом Блэквуд упал на пол. Джон подошел к столу и посмотрел в верхний ящик. Там было пусто. - Что произошло? – лейтенант Ким с взволнованным детским лицом забежал в квартиру? - У меня не было другого выхода, - Джон Кэнингс спрятал пистолет обратно за пояс, направляясь к выходу. Странное ощущение испытываемого облегчения переплелось с невидимым грузом, который лег на его плечи, как только Джон сделал выстрел. - Обыскать здесь все. Найдите эти чертовы карты. Он направился вниз, где все еще ждало такси. Усевшись на заднее сидение, он сказал таксисту адрес. Дома его ждала дочь. По стеклу стекали последние капли летнего дождя. Дождь кончился. А вместе с ним и чья-то жизнь. * * * Шел 1960 год. Французский городок Ла-Рошель дышал летней свежестью. Город только начинал просыпаться, и местные жители только начинали выползать, подобно медведям после зимней спячки, из своих берлог. Вдоль узких улочек, выложенных каменной плиткой, витал аромат свежеиспеченных булочек, доносившийся из пекарней в подвалах домов. По другую сторону улицы, из подвалов с винными бочками, доносились тонкие ароматы французских вин, еще созревающих в своей красе и послевкусии. Солнце медленно поднималось над линией горизонта, заглядывая в окна к особо сонным жителям. Нежными и теплыми лучами, будто ласковой рукой, оно пробуждало ото сна. Леннард открыл глаза, с радостью понимая, что сегодня суббота. Поднявшись с кровати, он отодвинул шторы, невольно прищуриваясь от яркого света, ударившего в глаза. Ленивым движением он взял со стула светлые штаны и, натянув их, отправился умываться. Утренний душ бодрил, как нельзя кстати, и, уже свежим взглядом, Леннард глянул в зеркало. Из зеркала на него смотрел двадцатилетний шатен, ростом шесть футов, с красивым, выразительным лицом, короткими волосами и темно-зелеными глазами. Леннард вышел из ванной, надел белую рубашку, купленную на воскресной ярмарке, и, закрыв дверь своей квартиры, спустился вниз по лестнице со второго этажа. В дни, не обременённые работой, Леннард предпочитал проводить утро за чашкой кофе в кафе «Де ла Роз», любуясь отражениями солнечных лучей в водах Бискайского залива. Широко распахнув дверь, он полной грудью вдохнул ароматы июньской свежести утренней Франции. Кафе «Де ла Роз» находилось всего в паре кварталов, и свернув на улицу rue des Templiers , Леннард направился в сторону набережной. Одна из немногих улиц, которая еще не была отравлена машинно-строительным прогрессом, под легким наклоном спускалась к бухте на набережной, будто подбадривая людей, пройтись вниз по улице и насладиться сполна отдыхом в выходной день. Спустившись на набережную, Леннард свернул налево, в сторону кафе и мелких ресторанов, оставляя позади себя бухту, набитую яхтами и катамаранами с различными женскими именами, в качестве названий. Для туристов городка Ля-Рошель водная прогулка на яхте, была неотъемлемой частью экскурсии, подобно тому, как для гостя Парижа – посещение Лувра. Не смотря на утреннюю сонливость улиц, на набережной было полно людей. Туристы и местные жители заполняли здания кафе и ресторанов, или же просто бесцельно бродили вдоль берега, с таким удовольствием, словно пустое препровождение времени было лучшей частью их жизни. Леннард не обращал внимания на толпу людей, к которой он успел привыкнуть за 14 лет пребывания во Франции. Каждые выходные город был полон жизни, и каждый раз с началом новой недели он вновь умирал. Медленным шагом, он прошел вдоль воды, приближаясь к «Де ла Роз». Внешне это было довольно старое деревянное здание, украшенное красочной картинкой огромной красной розы, висевшей над названием. Невысокие перила по периметру заменяли стены, окружая маленькую будку, с распахнутыми дверьми, откуда то и дело выходил официант. В зимний период кафе обычно закрывалось, однако для владельца это не было проблемой, ведь летняя выручка, особенно по выходным дням, вполне компенсировала зимний отпуск. Леннард ступил на террасу, надеясь, что свободное место тут же найдется. Метрдотель возник из ниоткуда, и будто бы читая мысли сказал: - Здравствуй, Ленн! К сожалению, у нас сейчас нет свободных мест. Время завтрака и утреннего кофе. - Здравствуй, Фрэнк, ничего страшного, - с невозмутимым лицом ответил Леннард. - Думаю, американцы за третьим столиком должны скоро закончить, они всегда быстро едят. - Я тоже американец, но пришел сюда вовсе не есть, - с улыбкой заметил Ленн. - Брось, ты столько лет прожил во Франции, созерцание прекрасного - стало частью твоей натуры. Леннард засмеялся : - Знаешь, Фрэнк, боюсь ты прав. И еще, - его взгляд был направлен строго в дальний угол террасы заведения «Де ла Роз», - я, пожалуй, подсяду к той девушке, - легким движением Леннард указал Фрэнку на девушку, сидевшую за столиком в углу с книгой. Напротив нее было свободно одно место. - Не плохой выбор, мсье, - улыбнулся метрдотель. Леннард ничего не ответил, а лишь направился к намеченному месту. Ловко лавируя между столиками, он подошел к незнакомой девушке с длинными рыжими волосами лет восемнадцати в легкой майке, светлых брюках и бежевых босоножках. Одна нога была грациозно закинута на другую, узкие плечи, подобно ласточкиным крыльям, расправлены легко и не принужденно, а тонкие пальцы крепко держали переплет книги. Это был сборник сонетов Шекспира. - Простите, мисс, вы не против, если я сяду? Девушка кивнула, и Леннард уселся на то место, которое показалось ему наилучшим. Американцы доели свой завтрак, Фрэнк был прав. Внутренний вид «Де ла Роз» полностью соответствовал представлению, которое могло сложиться исходя из внешнего вида. Деревянные столики на две и четыре персоны, украшенные стульями с деревянным переплетом. Белая скатерть лежала на некоторых столиках, по необходимости, в зависимости от блюд, которые подавали. - Доброе утро. Тебе как обычно, - официант в белой рубашке, и с блокнотом в руках, стоял возле столика. - Доброе утро, Адриан. Да, пожалуйста, только кофе.- официант кивнул и исчез так же внезапно, как и появился. Резким взглядом девушка посмотрела на Леннарда, но буквально сразу принялась снова читать. Леннард выглядывал за перила, за которыми никогда ничего не менялось. В то время как в кафе, постоянно сидели новые и новые лица. С внимательностью Конана Дойла, он принялся разглядывать людей. Большая часть была иностранцы, однако сколь разными бы они не были по национальности, однотипность блюд, которые они заказывали, не могла не веселить. «Думаю, повар заранее готовит с десяток порций яичницы с беконом и булочкой с маслом. А в течении тридцати минут все 10 порций уже становятся заказами». Леннард не мог так же не заметить – сколь ни было бы прекрасно это место, доступностью красивых пейзажей – видом на залив и на набережную – люди все равно, упорно не замечают ничего кроме своих порций. Из-за угла, с подносом в руке появился Адриан. - Ваш кофе, мсье, - улыбнулся официант. Видимо успел перекинуться парой фраз с Фрэнком, - ваша дама желает что либо? - С невинной улыбкой он уставился на Ленна. Тот ответил ему строгим взглядом в глаза, и лишь едва заметная улыбка на лице Леннарда, давала понять о его веселом отношении к происходящему. Девушка, отодвинув книгу и оторопев, хотела было ответить, но не успела. - Нет, спасибо, ничего, - будто бы ничего необычного не произошло, ответил Леннард и, взяв чашку горячего кофе, поднес ее к губам. Вернувшись в прежнее состояние, девушка улыбнулась и снова начала читать. - Вы ведь не француженка, так? Но и не турист? – Леннард сделал глоток кофе и поставил чашку на место. Девушка посмотрела на него. - Да, вы правы. Как вы догадались? - Вы не похожи на туристку. Туристы не читают книг в кафе в выходной день. А французы не читают Шекспира в кафе, да еще и на английском. – Тонкие губы девушки искривились в улыбке, которую обычно дарят в награду за проницательность. - Вы правы. Мы с отцом переехали сюда из Нью-Йорка, когда я была еще маленькой девочкой. - Вот как, - зеленые глаза Леннарда загорелись любопытством, - я тоже не француз. Я переехал сюда, еще мальчишкой из Нью-Йорка. Конечно же, у меня не было выбора. Но я и не жалуюсь, ведь мне здесь нравится. А вам? - Придерживая пальцем страницу, девушка открыла форзац и достала маленькую бумажку, служившую закладкой. Положив эту бумажку между страниц, она отложила книгу. - Мне тоже. Хотя, выбора у меня на тот момент так же не было. Вы здесь часто бываете? - Каждый день, когда не занят работой, - ответил Леннард, - но вас я вижу здесь впервые. - Раньше я не была в этом заведении. Обычно, я не нахожу времени по утрам уединиться с чашкой кофе за хорошей книгой, - она улыбнулась, - и сегодня видимо, тоже не судьба. - Разве я не смогу составить вам компанию достойную вашей книге? – эта фраза прозвучала почти, что из уст настоящего самолюбивого француза, род которого славится огромным количеством титулов и геральдики. - Вы интереснее, но, к сожалению, не столь умны, - и вновь она одарила Леннарда улыбкой. На сей раз – по-детски невинной, ее бирюзовые глаза-хамелеоны заблестели игривыми искорками. - У вас очень красивые глаза, - скрывая обиду в голосе, сказал Ленн. - Спасибо, - девушка сказала эту фразу таким тоном, словно комплимент красоте ее глаз – вещь повседневная и само собой разумеющаяся. - И все же, - Леннард хотел сменить тему и рассеять то напряжение, которое густым, будто сигаретным дымом, собралось вокруг него, - мне очень жаль, что вы не застали кафе «Де ла Роз» в его истинной красоте. По выходным здесь очень много людей. Тем более - утром и днем. Но вечером, это одно из самых прекрасных мест во всей Франции, где вы можете любоваться закатом. – Леннард сделал еще глоток кофе. – По вечерам Фрэнк один обслуживает столики. Он и метрдотель и официант. - Это тот, который назвал меня вашей дамой? - Нет-нет, - улыбнулся Леннард, становясь все спокойнее и естественнее, - то Адриан. Официант. Он подрабатывает на выходных до вечера, когда Фрэнк не успевает все сделать сам. Как видите, зал забит. - Убедили, - засмеялась девушка, - место действительно отличное, просто я попала сюда в столь неудачное время. Такова моя удача. - Удача дама капризная. Иногда она требует, что бы ее добивались. Девушка сделала последний глоток, опустошая свою чашку с кофе. У Леннарда еще оставалось около четверти чашки. - Хотите еще кофе? – Спросил Леннард. – Я угощу. Кроме того, здесь подают превосходные круассаны. - Я бы с радостью, но мне пора, - пряча томик Шекспира в сумочку, ответила девушка, - Я уже говорила, что у меня немного времени на то, что бы уединиться где-нибудь по утрам. - Значит ли это, что вы свободны по вечерам? – спросил Леннард. - Возможно, - улыбнулась девушка. - В таком случае, вы еще обязательно попробуете круассаны, они здесь и впрямь превосходны, - Леннард встал из-за стола, - кстати, я не представился. Меня зовут Леннард. - Даниэль, - улыбнулась девушка, и, оставив деньги за свой кофе, пошла в сторону выхода. Она была ниже Леннарда приблизительно на полфута. Проводив ее глазами, Леннард снова сел за стол. - Что-нибудь еще, мсье? – Андриан вновь появился из ниоткуда, с коварной улыбкой. - Что? – Леннард, очнулся от своих мыслей, - да, Адриан, принеси, пожалуйста, еще кофе. - Как скажешь, малыш, - с этими словами официант испарился. Леннард посмотрел, как уже взошедшее солнце играло лучами с волнами прилива, возвышаясь над линией горизонта. Он думал о девушке, с которой только что познакомился, и эти мысли напомнили ему строки: ”Whose speechless song, being mane, seeming one, Sings this to three: “thou single wilt prove none” . * * * Выходя из кафе, Леннард посмотрел на часы. Был уже полдень. Количество посетителей «Де ла Роз» по-прежнему не уменьшалось. Взамен каждому, вышедшему оттуда посетителю, сразу забегало двое, и, после справедливого решение метрдотеля, который опирался на платежеспособность клиентов, один из них занимал освободившийся столик. Погруженный в свои раздумья, Леннард резко осознал, как он соскучился по Америке и по родному языку. Вряд ли это была настоящая тоска, которая бывает у тех, кто покинули свою родину не по собственной воле. Леннард уплыл из Америки, когда ему было всего лишь шесть лет, и до сих пор Штаты, как и английский язык, были сладостным воспоминанием о далеком детстве, в которое ему так хотелось окунуться вновь. Решившись, Леннард свернул с набережной, и направился в сторону парка. Идти было далеко, ведь парк находился совершенно в противоположной стороне, чем кафе, но молодого человека это не смущало. Ему было о чем подумать, и сладкий туман о детстве, навеянный ему новым знакомством, никак не желал оставлять его сознание. Парк Шарюйе, куда направлялся Леннард, был особенным. Не своей природой, и не свежестью и чистотой воздуха, очищаемого растущими там соснами, дубами и кедрами. Этот парк был знаменит вечно обитающим там Николасом. Старик Николас очень любит книги и особенно любит читать их на свежем воздухе. Однажды ему в голову пришла идея о библиотеке в парке. За всю свою жизнь, Николас скопил огромное множество различных книг разных жанров и размеров, на разных языках, учебную и развлекательную литературу. Оборудовав небольшой ларек, он стал проводить в парке целые дни, сидя за прилавком. К несчастью, Николас не был столь богат, что бы раздавать эти книги всем желающим, и тогда он решил сдавать их в аренду. Каждый, кто хотел взять какую-то книгу, платил небольшую сумму денег, в зависимости от своих возможностей, и возвращал книгу, когда уходил из парка. Сначала, эту идею восприняли странно и не охотно, но вскоре все больше и больше людей стали брать у Николаса книги, и ему приходилось вести отчет о том, кто какую книгу взял и сколько заплатил. За несколько лет подобной работы лишь пару раз ему не платили за книги или не возвращали их вовсе, но даже эти единичные случаи расстраивали старика до глубины души. И дело было вовсе не в потерянных деньгах, а в отношении людей к его честной и благой миссии. Когда Леннарду было десять, он, с друзьями прогуливаясь по парку, увидел, как один мужчина не желает платить за книгу, которую взял у Николаса. - Мсье, вы взяли книгу и прочли ее, заплатите, пожалуйста, хотя бы столько, сколько вам позволяет ваше жалованье, - Николас жалобно просил не примеренного читателя заплатить за услуги, которыми он воспользовался. - Ха-ха. А разве не благотворительностью ты здесь занимаешься? - Позвольте! Я бедный старик, и, к сожалению, не могу позволить себе заниматься благотворительностью даже такого рода, - Николас старался держаться с достоинством, но слезы подступали к его глазам. Столь велика была его любовь к книгам, и навеянное ими чувство справедливости, - не крадите у бедного, сударь. - Да что ты мне сделаешь, старик? У меня между прочим есть сын, который тоже хочет почитать, – Молодой, здоровый мужчина лет 30, развернулся и направился прочь от прилавка. Леннард и его друзья видели эту сцену. Они любили Николаса, ведь он часто читал им, если не был занят, и всегда хорошо относился к детям. Ребята побежали за мужчиной и стали кружить вокруг него, распевая разные песни и мешая пройти. - Уйдите с дороги, малышня! – рассердился мужчина, но в этот момент один из мальчиков пнул его в живот, а другой в бок, Леннард выхватил книгу, и дети побежали прочь. Здоровяк кинулся за ним, но тот, играючи, ускользал от больших рук грабителя. Возможно, Леннард бегал бы так весь день, но зацепившись за выступающий корень, он повалился на землю. Мужчина загнал его в тупик. - Отдай мне книгу, мелкий проходимец, - грозно прорычал он. Леннард бросил взгляд на Николаса, и ему было так жаль старика, что он прижал книгу к себе. Он понимал, что Здоровяк отберет книгу без труда. - Вот он, папа, - раздался голос одного из мальчишек, - это он хотел украсть книгу. - Жандарм полиции Ля-Рошеля, что вы делаете, мсье? И почему этот мальчик лежит? – отец одного из ребят достал жетон и быстро показал его грабителю книги. - Все в порядке, мсье. Мальчик просто упал, а я помогаю ему подняться, - подтянув Леннарда к себе, Здоровяк поставил его на ноги, и, сделав небольшой поклон, ушел, - всего наилучшего, господа. Леннард отнес книгу Николасу и тот, видя все, что произошло, чуть не прослезился, сжимая мальчика в объятиях. - Спасибо тебе, Леннард. Вот, возьми. Я дарю тебе эту книгу. – С отеческой улыбкой, Николас протянул книгу обратно, в руки мальчику. Это была «Собака Баскервилей» Артура Конана Дойля. Больше этот мужчина не появлялся в парке – во всяком случае, Николас его больше не видел. Вспоминая тот день в самых ярких красках, Леннард и не заметил, как пришел в парк. В тени, под огромным дубом как всегда сидел за своим прилавком Николас и что-то читал. Увидев Леннарда, он улыбнулся и встал. Это был мужчина лет шестидесяти, чье лицо покрывали седые волосы. Безусый, с голубыми глазами, невысокого роста и в старой, поношенной одежде, что впрочем, не мешало ему радоваться жизни и своему благородному ремеслу. Старый пиджак был слегка запачкан пятнами, времен детства Леннарда, а в брюках было несколько небольших дырок. -Леннард, - старик приветливо помахал ему рукой, - мальчик мой, как я рад тебя видеть! - Здравствуй, Николас, - не менее любезно, с неподдельной радостью ответил Леннард. За десять лет знакомства не многое изменилось в их отношениях, а тот случай сделал эти отношения лишь прочнее, буквально породнив старика с Леннардом. Одна беда сплотила два добрых сердца. - Пришел просто так поболтать, или скоротать день за книгой? - Я пришел сюда, что бы окунуться в детство. У тебя есть «Ромео и Джульета» на языке оригинала? - Так вот оно что. Прости, мой мальчик, но если тебе нужны книги на английском, то все, что я могу предложить тебе это Чарльза Диккенса. Не хочешь ли ты почитать «Приключения Оливера Твиста»? - С радостью, - Леннард достал из кармана железную монету, номиналом в два франка и положил на стол. -Ты же знаешь, что тебе вовсе не нужно платить за чтение книг у меня. - Я помог тебе однажды, и ты сразу же отблагодарил меня, подарив мне книгу. Кроме того, ты воспитал во мне любовь к искусству и литературе, а это стоит куда больше тех денег, что я тебе даю. - Спасибо. Твои слова согревают мне душу, - Николас достал с полок книгу, и протянул ее Леннарду, пряча деньги в карман. - Спасибо! – Ленн направился к ближайшей свободной лавочке, и присев, открыл книгу. Время летело незаметно и Леннард, погруженный в чтение, не замечал происходящего вокруг. История Оливера Твиста частично напоминала Леннарду о своем детстве. Он не знал свою мать, а отца убили давно. Улица воспитывала его до тех пор, пока Борис не забрал его к себе и не дал достойного образования и воспитания. Единственным воспоминанием от отца остались 10 карт, о которых Леннард не рассказывал никому и сам предпочитал лишний раз не вспоминать о них. От матери же и вовсе ничего не осталось, кроме доброго сердца и благородства, как говорил отец. В отличие от Оливера Твиста, Леннард никогда не стремился раскрыть тайну, окутывающую смерть его отца и матери. Он не стремился узнать больше, чем ему было известно, а о многом хотел и вовсе забыть. Но подобные взгляды касались лишь его семьи. В остальном же, Леннард старался познать как можно больше, впитывая в себя информацию обо всем, что только возможно. Будь то литература или математика, искусство или химия. В знании кроется сила, а в правильном применении этой силы – кроется мудрость. Леннард очнулся от книги только, когда летний дождь начал капать на страницы. Быстро закрыв ее, он поднялся и направился к Николасу. Положив книгу на прилавок, он помог ему раскрыть навес. - Спасибо, Леннард, - поблагодарил старик. - Не за что. Я, пожалуй, пойду. Хочу прогуляться под дождем, - сказал Леннард, и направился прочь из парка в сторону дома, - до свидания, Николас. Летний дождь теплыми каплями падал на его голову, освежая и обновляя мысли. Живот тихо проурчал. За весь день Леннард даже не вспомнил про еду и о том, что с самого утра ничего не ел. Но за весь день Леннард не забыл об утренней встрече с рыжеволосой американкой. * * * Будильник зазвонил в шесть утра, раздирая слух Леннарда своим раздражительным звуком, будто бы в аду проходил экзамен по пыткам, и жертва была не в состоянии сдерживаться. Быстрым ударом по кнопке, молодой француз выключил звук, тем самым спасая жертву до следующего раза. Открыв глаза и с горечью посмотрев на часы, Леннард откинул голову на подушку и сказал: - Опять! – невозможно передать всю горечь и боль, звучавшие, в его голосе. Неохотно поднимаясь с кровати, он натянул домашние шорты и отправился в ванную. Повседневные утренние процедуры заняли не более получаса, но сегодня Леннард еще успел подкрепиться омлетом с беконом, как впрочем, и каждый раз, когда он шел на работу. Выйдя из дому, он свернул налево и, стараясь окончательно пробудиться, по привычке пошел вдоль узких улочек, вдыхая аромат свежего кофе, доносившийся из кофейни по соседству. У Леннарда времени на кофе уже не было. Вдоль стен и заборов свисали клематисы – визитная карточка флоры южной Франции. Своим фиолетовым цветом они предавали элегантности и нежности даже самому строгому дому. Однако, не смотря на свою красоту, клематисы так несправедливо прозваны в народе «травой попрошаек». Вероятно, это название пошло еще из давних времен, когда попрошайки смазывали свои руки соком клематиса, уродуя кожу, что бы разжалобить прохожих еще больше. На балконах виднелись горшочки, с цветущими в них пеларгониями ярко-красных и нежно-розовых оттенков. А в садах, за заборами величественные и прекрасные, с зелеными стебельками, покрытыми колючими шипами, росли целые клумбы красных роз. Каждая улица, каждый проулок был наполнен своими, особенными ароматами. Леннард, подобно настоящему французу, знал по запаху каждый цветок, растущий в его стране. Каждый француз был флористом и сомелье. Постепенно приятный запах цветов стал сменяться таким знакомым и противным для непривыкшего носа запахом бензина. Леннард издалека увидел место своей работы. Это была автомастерская. Небольшое здание, с двумя местами в гараже, и тремя бензоколонками снаружи. Аромат был соответствующий – запах пота венком переплетался с запахом бензина – описывающий общую ситуацию в автомастерской лучше любого художника, решившего запечатлеть эту картину. - Доброе утро, Ленн, - высокий, широкоплечий брюнет, с волосами цвета смолы, жемчужными зубами и слегка кривым носом приветливо помахал рукой. - С каких пор оно стало добрым? – Леннард все еще заспанными глазами смотрел на то, как брюнет потягивает кофе. - Сегодня же воскресенье! – он улыбнулся, и сделал очередной глоток. Одет он был уже в рабочую форму – стандартный серый комбинезон, под которым была лишь майка. - От этого не легче, Андрэ, - вздохнул Леннард, - ты купил мне кофе? - А надо было? – Андрэ уставился на Леннарда непонимающим взглядом. Ленн наконец-то подошел поближе, и они крепко пожали друг другу руки. Брюнет был одним из давних друзей Леннарда. Он был одним из тех мальчишек, которые помогли Николасу девять лет назад избавиться от подлого читателя, - как всегда, стоит на столе. - Спасибо! – Леннард зашел внутрь и, сделав глоток кофе, отправился переодеваться. Напротив автомастерской была кофейня, где Андрэ еще сутра покупал кофе себе и Леннарду. Он всегда приходил раньше Ленна, а так, как работников автомастерской в течение рабочего дня не пускали внутрь, из коммерческих соображений, кофе приходилось запасаться заранее. Мастерскую держал один богатый мужчина, некогда живший в Ла-Рошеле. Точно не известно, как его зовут, но он был бизнесменом и предпринимателем. Один из его малых бизнесов и был этой самой мастерской, которой он совестно управлял поначалу. Однако, сделав одно крупное вложение, предприниматель очень быстро разбогател и переехал в Париж, оставив мастерскую на попечение тех, кто работал в ней в момент его уезда. Как-то раз, Андрэ, прогуливаясь поздно ночью по улочкам города, увидел, как несколько хулиганов пристают к мужчине. Вспыльчивость характера Андрэ сыграла в этот раз ему на руку. Будучи в замечательной спортивной форме, он с легкостью разогнал хулиганов, которые, как оказалось, были очень пьяны, и кто знает, чем могло закончиться их ограбление. В мужчине, который был жертвой, Андрэ узнал хозяина мастерской. В качестве благодарности, бизнесмен-без-имени обязался оплачивать коммунальные счета мастерской, даже будучи в Париже. Кроме того, он оставил Андрэ за главного, передав практически все полномочия в его сильные руки. Переодевшись, Леннард вышел на улицу. Возле одной из бензоколонок стояла машина серебристого цвета. Загорелый мужчина заправлял ее. На вид, ему было около двадцати пяти лет, он был ростом примерно на пол головы ниже Леннарда, с темно-синими волосами и глубокими небольшими глазами голубого цвета. На его кругом лице довольно редко появлялась улыбка, но если это происходило, взгляды девушек были устремлены прямо на него. Его загорелые руки быстро справились с работой и, отойдя на несколько шагов, он устремил свой взор на машину, любуясь и восхищаясь ею. - Пежо 403. Кабриолет пятьдесят девятого года. Эх… - Леннард вздохнул, подходя ближе к мужчине, - Здравствуй, Жерар. -А, это ты, Ленн, - слова Леннарда будто бы пробудили Жерара от приятного сна, - привет. Теперь оба работника стояли и зачаровано смотрели на это четырехколесное сочетание комфорта, скорости, мощи и красоты. Выражение восхищения в их лицах вполне могло быть достойно кисти одного из великих художников эпохи возрождения. -Хватит слюни пускать, - Андрэ подошел сзади, пробуждая теперь еще и Леннарда, который присоединился к просмотру приятного сна, - Жерар, ты разве уже закончил? -Да. Сегодня утром устранил последние неполадки и проверил на исправность. Машина в полном порядке. - Хорошо. Что с оплатой? – не смотря на свой возраст и дружеские отношения с товарищами по работе, Андрэ ответственно отнесся к тому, что пост главного в этой мастерской был передан ему. - Владелец внес аванс, а остальное заплатит, когда заберет машину. С минуты на минуту он должен прийти. Обычно починкой или проверкой машин занимается вся команда, однако при виде этого зверя, Жерар выказал сильное желание работать в одиночку. Неделю назад, седовласый мужчина привез эту машину, попросив проверить сцепление и устранить неполадки в случае их наличия. И хотя единственной неполадкой в этой машине был чрезмерно щепетильный и встревоженный владелец – серебристый Пежо простоял целую неделю в гараже мастерской. -Я обязательно куплю ее себе, - вздохнул Жерар. - Боюсь, к тому времени ты будешь лелеять уже другую мечту - более современную. А может машины, и вовсе потеряют свою значимость в твоих глазах, отступая пред сворой болезней и лекарств, - оптимистично заметил Леннард. -Нет, мой друг. Я не собираюсь умирать на постельной койке с кучей лекарств на тумбочке и завещанием под подушкой. Ради чего стоит доживать до старости, если кроме хлопот близким ты ничего не сможешь сделать? - Оставь эти мысли, Жерар. Ты еще слишком молод, что бы умирать. - Слишком молод для смерти? У этой костлявой блудницы нету таких понятий, как «слишком молод». Она и ново-родившееся дитя заберет в свои владенья, если будет угодно. Жерар знал, о чем говорит. Ему было пять, когда война началась. Его мать была сестрой милосердия, а отец добровольно отправился на фронт. Оба погибли, оставив девятилетнего мальчика с маленькой сестренкой на руках. Неизвестно, какая сила руководила им тогда, но Жерар принял решение спасти свою сестру, во что бы то ни стало. Он нашел корабль, который отправлялся в Америку, и передал свою сестру женщине, которая спасалась бегством этим кораблем. Когда-то у этой женщины тоже была дочь, но она погибла едва родившись. Пока Жерар говорил, рассказывая свою историю, уже полную боли и страдания, устами девятилетнего мальчика, соленые слезы бесшумно скатывались по щекам той женщины. Он понял, что его сестра будет в надежных руках, и с болью в сердце распрощался с ней, пообещав однажды вернуться и найти ее. Леннард и Андрэ знали про судьбу Жерара. Они были еще детьми, когда война, подобно смертельному вирусу распространялась по Европе и всему миру. Будто бы огромная волна накрыла сразу полмира, снося на своем пути все, и только велением удачи – можно было устоять на ногах. Они не осознавали ужаса, происходившего тогда вокруг, и в этом наведение крылось их счастье. - Скажи, Жерар, что ты собираешься делать потом? – Андрэ решил сменить тему. Вся троица уже уселась на газоне около мастерской. -В смысле? – Жерар перевел взгляд на Андрэ, - когда потом? - Не знаю, - он достал из кармана сигарету и спички, и подкурил, откинувшись на спину, - не собираешься же ты здесь работать вечно. -Для начала, я одолжу у тебя сигарету, - Жерар протянул руку, и Андрэ любезно вложил в нее длинную сигарету. Затем достал из кармана свои спички, на которых был нарисован череп, и подкурил, кольцами выпуская дым, - накоплю денег и отправлюсь в Америку. С тех пор, как я отдал Арин, моей мечтой было лишь найти ее вновь. -Арин… красивое имя. Насколько я помню, означает чистоту, невинность? - Да, Леннрад. Именно так. Она была еще совсем невинна, когда я видел ее в последний раз. Ну а ты, Андрэ? Ты ведь тоже не горишь желанием оставаться на этой помойке всю свою жизнь? -Ну, эта помойка дает мне хлеб сегодня, а загадывать на завтра я не люблю. -Почему же? – Жерар с ухмылкой посмотрел на Андрэ, делая очередную тягу. - Завтра – бесконечно далеко и запредельно близко. Нет ничего более сомнительного, чем завтрашний день. Ты можешь умереть уже сейчас, если какой-то пьяница за рулем случайно не заметит тебя. А возможно, твоя сестра уже через час придет и скажет, что наконец-то нашла тебя. Ты потратишь целое «сегодня» на догадки и размышления об этом, а «завтра» начнется все сначала. Слишком сложно, это не по мне. Мысли Андрэ, подобно лодке на реке философии, протекали по ее ленивому руслу. Это та отрасль философии, которая так нещадно используется, что бы избежать демагогии и рассуждений о том, что не дано понять человеку. Мог бы человек действительно свободно распоряжаться своей судьбой, и понимай бы он хоть некоторые тайны бытия – такое существо следовало бы называть Богом. Есть множество секретов, разгадки которых до сих пор покрыты темной вуалью неизведанного. Загадки, которые люди, что были до нас, придумали и успешно использовали. Ярким примером подобного является тайна острова Оук, доселе не разгадана, не смотря на то, что была обнаружена полтора века назад. Есть тайны мироздания, бытия – Божьи тайны. И есть загадки людские. Покуда человечество не научится раскрывать тайны, созданные им самим – Божьи секреты будут оставаться далеко за пределами нашего понимания. -Знаешь, Андрэ,- Леннард приподнялся и посмотрел на товарища, - ты был бы прав… - Но? - Если бы так не заблуждался, - Жерар рассмеялся, а Андрэ обиженно потупил взгляд. -Давай, Ленн, - подначивал друга Жерар, - твои опровержения ничего не стоят, пока они не подтверждены мыслью. Сильной мыслью. -Да все просто, - Леннард снова упал на траву, - нельзя думать только про сегодняшний день, ожидая чуда каждую минуту. Чудеса надо творить самим. Ставить цели, достигать их и снова ставить. Любезно принимать подарки судьбы, и с достоинством выносить ее испытания. Однако, - Леннард замолчал, закрыв глаза. На его лице проступала едва заметная улыбка. Такой жест обычно говорил об окончательной победе его мысли. Он снова открыл глаза, - однако не стоит сильно удивляться, если вдруг помрешь. Ты прав, Андрэ. Все трое замолчали, потупив взгляд в небо. Облака, разных форм и размеров, медленно плыли в своем направлении. Отношения между парнями, могли бы стать примером идеальной дружбы. Они часто спорили друг с другом, ведь в меру пережитого, у каждого были свои мысли и мнения. Но они никогда не ссорились на почве расхождения во мнениях. Все они уважали друг друга, и потому каждый из них всегда старался понять течение мыслей другого. В понимании мыслей кроется и понимание сущности. Слова Декарта, словно были ореолом их отношений «я мыслю – значит существую». Леннард отдавал предпочтение книгам. У него дома была небольшая библиотека и каждую книгу из этой библиотеки он прочел. Как следствие, он молчал, если это было необходимо, а перед тем как сказать, обдумывал свои слова. Андрэ отдавал предпочтение физической силе. Тренировкам своего тела, что было сразу по нему видно. Накачанные руки и широкие плечи бросались в глаза первым делом. Именно Андрэ первым начал увлекаться машинами и их внутренним миром и посвятил в это нехитрое ремесло Леннарда. Жерар хорошо разбирался в людях, и даже имел образование. Он проучился 3 курса на факультете психологии в Парижском университете Париж Декарт. Однако предложение Андрэ работать в мастерской, где не снимаются налоги на коммунальные услуги, Жерару больше пришлось по душе. Кроме того, если Андрэ просто нравилось перебирать внутренности машин, то Жерар лелеял эту идею с детства. Каждый год появлялись новые модели, и с каждым годом Жерар все больше влюблялся в эту, сравнительно новую, отрасль прогресса. Каждый учился чему-то у других. Андрэ тренировал Леннарда, а тот, в свою очередь, заставлял Андрэ читать. Именно Леннард познакомил его с Дюма и Гюго, открыл мыслителей Вольтера и Дидро, показал чудесный мир Греции Гомера, окунул в философию русских классиков Достоевского и Гоголя, в строгую немецкую философию Канта и в современные размышления Ремарка. Однако Шекспира Андрэ отказался читать, назвав его «слишком сантиментальным». Оба учились психологии у Жерара. Познанию тайны физогномики, глубинам человеческих эмоций и их отражениям на человеческом лице. К автомастерской подъехало такси темно-синего цвета, из которого вышел тот самый седовласый человек в сером костюме. Машина серебристого цвета, серый костюм и седые волосы. Можно было бы смело сказать, что этот человек, не желает выделяться из толпы, пусть даже ему и есть чем выделиться. Однако серебристая машина была совсем новая, последняя модель и стоила уйму денег. Его серый костюм был украшен запонками из белого золота, а седые волосы уложены так, будто он только что из салона красоты, что, вероятно, было правдой. Лицо этого мужчины было прямым и строгим, практически квадратным, покрытое неестественным загаром. -А вот и он! - Вытряси из него как можно больше, - заметил Андрэ, - ему явно есть чем платить. - А еще, он вряд ли считает деньги, - ответил Жерар, улыбнувшись, - я знаю. С этими словами Жерар удалился, одев на себя измученное выражение лица, собираясь сообщить владельцу, печальные вести о его машине, которая была в идеальном состоянии. - Денежный мешок, - презрительно кинул Леннард. - Наверное. Однако Жерар выбьет из него столько, сколько это вообще возможно. Он знает свое дело.