Сомнений нет

Холодно. Дождь нещадно хлещет по лицу, капли стекают за шиворот куртки. Почти не чувствую ступней в промокших насквозь кроссовках, но продолжаю мелко перебирать негнущимися ногами. Прохожие спешат поскорее добраться до дома, зло задевая меня плечами и выкрикивая ругательства. Под ногами лужи из растаявшего снега и дождя, от чего ботинки каждый раз издают громкое хлюпанье. Вот бы упасть. Распластаться на земле, смешаться с грязью и больше не вставать. Но я продолжаю идти, смотря мутным взглядом себе под ноги. В горле жжет, грудную клетку ломит от боли, дрожу от холода и мечтаю просто свалиться навзничь и зайтись рыданиями. Сворачиваю в переулок и срываюсь на бег. Сейчас зайду домой, повалюсь на кровать, а когда проснусь, окажется, что этого дня не было. Что это все сон. Ноги подкашиваются, опираюсь рукой о стену и пытаюсь отдышаться. Господи, пусть я умру прямо здесь. Сердечный приступ, нападение, инсульт, что-нибудь, ну пожалуйста… Сам ведь я не смогу. Прикрываю рот рукой, чтобы не зареветь в голос. Сглатываю и иду дальше. В голове эхом отдается смех одногруппников. Их презрительные взгляды, перешептывания. И он сидит, даже не смотрит в мою сторону, будто мы и не знакомы вовсе. Трясу головой, чтобы прогнать воспоминания, дрожащими пальцами достаю из кармана ключи и открываю подъездную дверь. То и дело спотыкаясь, взбираюсь по лестнице на нужный этаж, и, оказавшись в квартире, закрываю дверь на все замки. Все хорошо. Я один, в безопасности, здесь никого нет, никто не тычет пальцами и не смеется в лицо. Сажусь прямо на пол, который теперь весь в грязных разводах, и снимаю промокшую обувь. Сердце колотится так, что вместе взятых ударов хватило бы на пару лет вперед. «Не садись рядом со мной, педик» всплывает в голове. Вспоминаю, как выбегаю из кабинета и раздающийся за спиной гогот. Вскакиваю, скидываю куртку и несусь на кухню. Сейчас, пока не передумал, пока боль еще свежая. Я смогу. Я и раньше этого хотел, но теперь сомнений нет. У меня получится. Хватаю со стола нож и задираю рукав толстовки. Как там, вдоль или поперек? Рука дрожит, губы дрожат, всхлипываю. Ну что же ты, давай, это просто, немного поболит, а потом все закончится. Больше никаких страданий, никаких издевательств. Ни чувств к нему. Прикладываю лезвие ножа к тонкой бледной руке. Холодное. Все, считаю до трех и надавливаю. Раз, два… Зажмуриваюсь. *** Я никогда не знал своих родителей. Может, они погибли, а может отказались от меня. Не зря, учитывая то, кем я стал. Вряд ли кто хотел бы себе такого сына. Педик, урод, извращенец, выблядок, что там еще говорят про кого-то вроде меня? В детдоме нас было несколько таких. Помню, по вечерам прятались в уборной, трогали друг друга… А потом нас спалили. Били так, что, думал, умру. Две недели в больнице, и меня перевели в другой детдом. Тогда я и понял, что значит быть неправильным. Когда мне исполнилось 18, мне дали квартиру, правда, сроком лишь на пять лет, но о будущем я пока не задумывался. Выбрал университет рядом с домом, так как терпеть не мог общественный транспорт. Повышенной стипендии хватало на коммунальные услуги и еду, о большем я и не просил. В него влюбился, как только впервые увидел. Красивый, высокий, темноволосый. Сверлил украдкой взглядом на парах и, конечно же, мечтал о нем по ночам. Вот только поговорить с ним за полгода ни разу не получилось, как, в общем-то, не получилось наладить отношения и с остальными одногруппниками. Я был тощим, бледным и нелюдимым, так что не вызывал ни малейшего интереса со стороны что девушек, что парней. Он же в свою очередь купался во всеобщем внимании. Уже через месяц после поступления начал встречаться с какой-то девушкой с потока. А потом с другой. А потом я со счету сбился. А у меня никогда никого не было. Каждый вечер часами смотрел на его фотки в социальных сетях и пытался унять боль. Все началось зимой, за пару недель до Нового года. Иду с магазина и вижу его в кафешке с очередной девчонкой. Они частенько сидят там после универа. Останавливаюсь, не в силах идти дальше. Меня ведь все равно не заметят? Она активно жестикулирует руками и, кажется, что-то кричит. Где-то в глубине души радуюсь, что они ругаются. Стыдно за это. В следующую секунду вижу, как она выплескивает содержимое своей кружки ему в лицо. Он жмурится и прижимает к нему руки. Сердце уходит в пятки. Кипяток? Как только она выходит из кафе, не долго думая, бросаюсь внутрь. Подлетаю к его столику, рядом суетится официантка. — Тимур, — зову я, кладя руку ему на плечо. Поднимает голову, все лицо красное. — Ты здесь откуда? — раздраженно. Не обращаю внимания. Это ведь мой единственный шанс. — Я живу тут. Случайно тебя увидел… Слушай, пойдем, у меня мазь есть, я помогу, — выговариваю торопливо и тяну его за куртку. Шумно вздыхает, расплачивается, и мы выходим. Сердце стучит где-то в горле. Он рядом. Он. Рядом. Идет, одной рукой держится за лицо, а второй за меня, чтобы я его вел. Как только оказываемся в квартире, отправляю его в ванную. Засовывает лицо под кран, облегченно выдыхает, я же бегу в комнату и ищу коробку с лекарствами. Нахожу нужную мазь и бегу обратно. Садится на бортик ванны, я осторожно промакиваю его лицо полотенцем, стараясь не смотреть на эти губы… Морщится, когда я наношу мазь. — Щиплет… — буквально выстанывает. — Потерпи. Он так близко. Все это кажется таким привычным. Мне никогда не было так уютно, как сейчас, как будто мы семейная пара. Нанесение мази затягивается на пару минут. Не хочу заканчивать, не хочу, чтобы он уходил. — Ты голоден? — спрашиваю, закрывая тюбик с мазью. Он с пару секунд молчит, а я молю Бога, чтобы ответ оказался положительным. — У тебя выпить есть? Мотаю головой. Он выдыхает, встает. Выходим из ванной, я молча плетусь сзади. Наклоняется, раскрывает свой рюкзак и достает коробку с виски. Ловит мой удивленный взгляд. — Лёха сегодня отдал за то, что помог ему кое с чем. Хотел до Нового года оставить, ну да ладно. Ты будешь? Когда твои придут? — Я живу один. Если честно, пить мне не хотелось, но отказаться не смог. Он не болтлив, поэтому разговор получается каким-то обрывочным, скомканным, в стиле «вопрос-ответ». Спрашивает меня про родителей, вкратце рассказываю что к чему. Поджимает губы. Ну нет, только не надо делать такое лицо… На улице стремительно темнеет, а ему вдруг становится нехорошо. Лицо покраснело еще сильнее, и, кажется, поднялась температура. — Тимур... — зову я его, он пару раз моргает. — Голова кружится… Подхожу к нему, помогаю встать. Плетемся до комнаты, скидываю покрывало с кровати и заставляю его лечь. — Есть жаропонижающее? — еле шевеля губами, спрашивает он. — Нельзя, ты же пил. — Я спрашиваю — есть или нет? Вздыхаю, снова лезу в коробку с лекарствами и достаю парацетамол. Приношу с кухни стакан воды, помогаю ему выпить таблетку, после чего он откидывается обратно на подушку и закрывает глаза. Отношу стакан обратно, а когда возвращаюсь, он уже спит. Лицо такое безмятежное, голова повернута в сторону. Выключаю свет, колеблюсь с пару секунд и ложусь рядом. На самый краешек. Через полчаса не выдерживаю и перекладываю голову ему на грудь. Он спит так крепко, что даже не шелохнулся. Я чуть-чуть так полежу и все. Не помню, как отрубился. Открываю глаза, моргаю пару раз, привыкая к полумраку. Поднимаю голову и отчетливо вижу на себе его взгляд. Сердце начинает биться так, что, кажется, слышно на всю комнату. — Ты что, педик? Вопрос пронзает тишину, бьет по ушам, и я буквально задыхаюсь. Медленно сажусь на кровати, открываю рот, чтобы что-то ответить, но язык будто немеет. — Понятно. Встает с кровати, а я вдруг хватаю его за руку. Смотрю умоляющим взглядом. — Не уходи. Поворачивается и смотрит на меня. Почему он ухмыляется? — Убеди меня остаться. До меня не сразу доходит смысл сказанного. Опускаю голову и сталкиваюсь взглядом с его ширинкой. Прямо на уровне моего лица. Нервно сглатываю, осознавая происходящее. Это так унизительно… Дрожащими руками тянусь к его ремню, расстегиваю, спускаю штаны вместе с трусами. Он совсем не возбужден. Вдруг берет меня за подбородок и проводит большим пальцем по моей нижней губе. Это будто придает сил. Закрываю глаза и подаюсь вперед. Через десять минут голова затекла, а горло начало саднить. Он держит меня за волосы так крепко, что мне больно. Рывком дергает меня назад, я наконец пытаюсь отдышаться и смаргиваю слезы. — Снимай штаны. Растягивать он меня побрезговал, смазки тоже не было, так что страдания облегчила только слюна. Было так больно, что я еле не срывался на крики. Он вдавливал мое лицо в одеяло, и только когда я начинал задыхаться, резко оттягивал за волосы назад, давая отдышаться. Прикасаться ко мне он, конечно же, не собирался, так что я сделал это сам, пытаясь разбавить боль хоть какими-то приятными ощущениями. Когда все заканчивается, он устало валится на кровать, а я иду в душ, еле передвигая ногами, и довожу себя до оргазма уже там. Еще пару минут стою под струями прохладной воды, отмывая его сперму со своей спины. Мой первый раз… Не так я его себе представлял. Даже не удивляюсь, когда не нахожу его в комнате. Просто падаю на кровать, и несколько часов лежу, смотря пустым взглядом в стену, пока не отрубаюсь. В универ на следующий день, естественно, не выхожу. Как и через день. Он приходит через четыре дня. Пропускаю его в квартиру, окидывая шокированным взглядом. — Ты почему на учебу не ходишь? — разуваясь, спрашивает он. Молчу, как придурок, и все еще не могу поверить своим глазам. Потом просто не выдерживаю и набрасываюсь на него в коридоре. Вжимаю его во входную дверь и пытаюсь поцеловать, а когда он начинает отвечать, я будто скатываюсь в какое-то небытие. Как будто все это не со мной. Второй раз уже не так больно. Может, мне кажется, а, может, он и вправду старается быть нежнее. С каждой новой секундой чувствую незнакомое нарастающее чувство внутри, и вот он надавливает мне на поясницу, выгибаюсь, и со следующим толчком аж искорки разлетаются в глазах. Стоит прикоснуться к члену, и сразу же кончаю, в то время как Тимур еще несколько минут вколачивается в мое расслабленное тело. В университете даже не смотрит в мою сторону, как будто меня не существует. Ну и пусть, наплевать. Я-то знаю, что он мой. Мне и больно и радостно одновременно. Целый день ненавижу его, а как придет вечером — я уже не принадлежу себе. Я просто биомасса, растворившаяся в одном человеке, выполняющая все его прихоти. Хоть мы и обменялись номерами, но он ни разу не писал и не звонил. Я позволил себе сделать это лишь однажды. На Новый год. Ответом мне были женские голоса на фоне, и его спокойное «Извини, не смогу». На что я вообще надеялся? Со стеклянными глазами поднимаюсь со стула и иду в коридор. Всовываю ноги в кроссовки, надеваю куртку и выхожу из квартиры. На улице толпы людей, все веселятся, смеются, и я будто вместе с ними. Будто пытаюсь украсть их эмоции. Брожу где-то с час, пока не оказываюсь напротив дверей в нужный мне клуб. Я знал о нем еще давно, но все никак не мог решиться прийти. У входа стоят несколько парней, явно старше меня. Видят, как я мнусь неподалеку и начинают перешептываться. Сейчас пойду и отдамся всем, кому смогу. Пусть делают со мной, что хотят. Пусть выбьют из меня все мысли о нем. Один из них вдруг начинает идти ко мне. В этих шагах нет угрозы, но я тут же разворачиваюсь и перехожу на бег. Нет. Не могу. Не могу. Не хочу ни с кем, кроме него. Не хочу, чтобы во мне был кто-то другой. Добегаю до дороги и сажусь в первое же попавшееся такси, диктуя адрес дома. Нахожу себе подработку на новогодние праздники, чтобы хоть как-то отвлечься. Он появляется уже после сессии. Как ни в чем не бывало ломится ко мне в дверь поздним вечером. Стойко выдерживаю полминуты, а потом сдаюсь и открываю. Пьяный. Заходит внутрь, отодвинув меня с прохода. Начинает разуваться. Со вздохом закрываю дверь и замечаю подарочный пакет у него в руке. Снимает пальто, тормозит с пару секунд. — Ах да, это тебе. С прошедшим, — и больше ни слова не сказав, идет в ванную мыть руки. Бреду с пакетом на кухню, достаю оттуда бутылку шампанского и ставлю на стол. А потом достаю еще что-то мягкое, обернутое в подарочную бумагу. Нетерпеливо разворачиваю ее и задыхаюсь от шока. Платье. Блять, платье. Смотрю на него еще секунд десять, пока Тимур не выходит из ванной. — Ты что, больной? После небольшой паузы кладу подарок обратно в пакет и швыряю ему в лицо. Ловит. — Да ладно тебе. Надень, — улыбается. Толкаю его в грудь и срываюсь на крик. — Ты, сумасшедший ублюдок, думаешь это смешно? Поиздеваться решил? Подходит близко, а я пячусь назад и оказываюсь вжатым в стену. — Пожалуйста, — шепчет мне в губы и я вдыхаю запах спиртного. — Хочу трахнуть тебя в нем. И я в очередной раз не могу ему отказать. Ухожу в комнату, надеваю это чертово платье, которое свободно болтается на моем бледном тощем теле. А потом заходит он, и мы трахаемся прямо на полу. — Женя… — впервые выстанывает мое имя. Имя, которое я начинаю ненавидеть. Он ведь сейчас представляет, что трахает девушку, да? Поднимает меня с коленно-локтевой и усаживает на себя. Спиной к нему, конечно же. Он ведь не хочет видеть мой член, иначе все его мифы развеются. Держит меня за бедра и остервенело насаживает на себя. Откидываю голову назад, ему на плечо, и жалобно постанываю, когда он целует меня в шею. Господи, как же хорошо. И пусть меня сейчас трахают в женском платье, и пусть завтра он снова исчезнет на неопределенное количество дней, сейчас ничего не важно. Только глубже, сильнее, быстрее. — Не садись рядом со мной, педик, — выговаривает одногруппник, когда я кладу рюкзак на свое привычное место. Замираю и сначала не могу понять, о чем это он. Нет, нет… Он не может знать про меня. Наверное, какая-то шутка. — А тебе идут платья, — сквозь смешок доносится откуда-то со стороны. Оборачиваюсь, окидываю всех непонимающим взглядом. Дыхание перехватило, когда один из парней помахал у меня перед носом телефоном, на котором была та самая фотография. Фотография, которую Тимур сделал в тот день, перед тем, как уйти. Стою у себя в коридоре в чертовом платье и улыбаюсь в камеру. *** Мысленно произношу «три» и открываю глаза. На выдохе вдавливаю лезвие ножа в запястье, проводя одну линию за другой. Вопрос «вдоль или поперек» решается сам собой: и вдоль, и поперек. Когда сил уже не остается, медленно оседаю на пол, в лужицу из собственной крови. Больно. Безумно больно и страшно. Ничего не слышу, кроме стука собственного сердца, бьющегося в припадке тахикардии. Сердца? Или это стучат в дверь? Хотя, какая разница..