on the other side.

POV Йен. Ровно в 5 утра во вторник, так же, как и в любой другой день недели, я открываю глаза, вырубаю старый поломанный будильник, включаю кофеварку и беру в рот первую сигарету. Ровно 26 шагов до уборной, столько же обратно. Докуриваю сигарету, допиваю отвратительный кофе и пешком иду до остановки напротив магазина «маленький уют», где останавливается один единственный автобус, который идет прямо до Бруклинской колонии. Там я проведу свой день, присматривая за уродами. Честно, я не знаю почему именно «уроды». Коллин, Фрай, Люциус, да и вся охранная бригада называет их так. Видимо, и мне приелось. 5:45. Автобус приехал.Точно по расписанию. Натягиваю капюшон почти до самых глаз и погружаюсь в дремоту. Интересно? Нет? Вот и мне тоже. За эти 3 года, как я переехал сюда, со мной ничего интересного не происходило. Ничего. За 3 года, я смог завести себе трех друзей-выпивак, с которыми посажу печень годам к 30. Браво, Йен. Хорошая жизнь у тебя, однако. — Доброе утро, Йен! — мне даже не нужно было открыть глаза, чтобы понять кто это. — Доброе, Мэри. Мэри — пухловатая женщина пред бальзаковского возраста, страдающая геронтофобией. Упаси Господь, обратиться к ней как «мэм» или «мисс», все- паническая атака и клиника. Единственный кондуктор, который согласился обслуживать этот чертов автобус. Такими дорогами мало кто едет, а если уже и едет, то разговор с ними точно не завяжешь. Вот и разбежались все. Осталась только Мэри. — Что интересного в наших любимых тюрьмах? — Мэри села рядом и то ли нарочно, то ли случайно, пихнула меня в бок. — Ничего особенного, один заключенный достал откуда-то морфий и накачал им полкорпуса. Тот еще денек был. Пока Мэри охала и ахала, я достал свой телефон проверить почту. По нулям. Между нами, эту историю с морфием я выдумал. Потому что… Серьезно? Эта женщина думает, что в колониях бывает весело? Единственное, что там может забавлять, так это так называемые «бойни уродов», но и они бывают раз в квартал. А так, скука смертная. В наше время, люди, по ту сторону решетки ведут себя на удивление мирно, даже дружелюбно. Но все равно связываться с ними не стоит. «Не разговаривать с заключенными» — первое и самое главное правило, которое мне пришлось запомнить. Эти люди опасны и нельзя их подпускать к себе. Пока мы ехали, я выслушал несколько историй о доблестном сыне Мэри. Моя любимая — это в которой он получает работу, покупает дом и забирает ее отсюда. Эту историю старушка Мэри рассказывает мне с момента как я сюда переехал. 6:45 Распрощавшись с Мэри, я зашагал в сторону ворот Бруклинской колонии. Получаю форму, рацию и оружие. Иду к посту, где уже собрался весь охранный отряд. — Хэй, Галлагер, как жизнь? — Фрай крепко сжал мне руку, отчего она немного вспотела. — Неплохо, что у нас сегодня? — Новеньких везут. Соседняя колония переполнена. — Как будто нам своих уродов мало. Люциус облокотился об стол и сморщился при очередном глотке своего кофе. — Хорош, ворчать, Люциус Монрель! Вдруг «шальные» попадутся! «Шальными» мы называли через чур буйных уродов. С кем-кем, а с ними точно не соскучишься. - Ага, чтобы мне потом в 5 утра сюда переться, потому что какой-то ублюдок вскрыл горло своего соседа пластиковой вилкой? Увольте! Люциус был таким человеком, который всегда видел только плохое. Таких называют пессимистами. В принципе, хорошая позиция. Если бы он еще перестал об этом ныть — я бы любил его еще больше. Касательно Фрая, тут обратная ситуация. Этот несчастный малый, ростом в метр с кепкой, все время пытается найти в нашей работе что-то интересное. Разумеется напрасно. А я? Я тот самый человек, который молча слушает этот разговор, лишь изредка кивая в голову в чью-либо сторону. Наконец пришел Мистер Джексон, он числится нашим начальником, который постоянно пытается войти с нами в дружественный контакт. Он отправляет меня вместе с Коллином встречать автобус, а остальных раскидал по секторам. — Знаешь, Фрай прав. Может быть, нам и привезут парочку «шальных». Из всей троицы — Коллин нравился мне больше всех. Высокий парень с грустными умными глазами. Я люблю разговаривать с ним. Не понимаю, что он тут вообще забыл.  — Не знаю, Колл, не знаю. Хорошо бы. Мы стоим на платформе и ждем. По очереди ходим покурить. Наконец подъехал автобус. Наши коллеги из соседней колонии стали выпускать по одному новых уродов. — Встать в одну шеренгу. Номера от 1 до 10 за мной, остальные с другим охранником! Коллин хорошо умеет меняться в зависимости от обстановки. Секундный путь от дружелюбного друга до хладнокровного надзорщика. Мне стоит последовать его примеру и я, нахмурив брови, остеклил взгляд и сжал губы в одну тонкую линию. — От 10 и дальше- за мной. 10 уродов в одинаковых робах хмуро встали в шеренгу и пошли за мной, подгоняемые сзади их старыми охранниками. Перед входом в сектор, я пожал руку своему коллеге и отпустил его ехать в свою колонию. Уроды проводили его посвистыванием и резкими высказываниями в сторону его мамаши. — ХЭЙ, ВЕКТОР, НАПОСЛЕДОК — ИДИ НАХУЙ! — парень, плюнув вслед охраннику, высоко задрал средний палец. — Так его, Микки! — Да! — Иди поплачься своей мамочке, пидр! Поднялся гул. Нужно было, что-то предпринять. — МОЛЧАТЬ! Двенадцатый, ко мне живо! Парень, показывающий средний палец, лениво подошел ко мне и одарил дерзким взглядом. — Имя -Фамилия. — Микки Милкович. — Еще одна такая выходка, Микки Милкович, и попадешь в одиночку, ясно? — Яснее некуда. — Встать обратно. Двенадцатый наигранно поклонился и бросив презрительное «сосунок», встал обратно. Дальше все пошло как по маслу. Заключенных распределили — канитель закончилась. Хорошая работа, Йен.