Гол с первого удара

Трансфигурировав из заколки Панси (к слову говоря, отвратительной заколки) лягушку, Малфой левитировал земноводное за шиворот однокурснице из Райвенкло. Девушка немного поёрзала, выгнулась и, видимо ощутив на коже слизь, завизжала, после чего начала скидывать с себя одежду. - У-у-у, вы только гляньте, - весело заулюлюкал Драко, привлекая внимание сокурсников к стриптизу. Слизеринцы полукругом столпились у активно срывающей с себя мантию семикурсницы, создавая при этом невообразимый шум. Сам же затейник этого веселья отсиживался в стороне, забравшись на подоконник. Прикрыв глаза, он наслаждался блаженным одиночеством. Если быть честным, в последнее время такие вещи, как прыгающая и кричащая девушка, его совершенно не интересовали. Сейчас он просто хотел помолчать: всё изменилось, и некогда любимейшая забава потеряла вкус. Он и вернулся-то только потому, что Министерство не приняло в счёт прошедший учебный год, и для всех желающих сдать ЖАБА был открыт дополнительный седьмой курс, по ускоренной программе. В результате его ждало возвращение в Хогвартс на бесконечно долгие шесть месяцев, но ещё хоть одна бессонная ночь в Малфой-маноре, ещё хоть один день, проведённый под домашним арестом в бывшем гнезде Пожирателей, или хотя бы ещё одна минута допросов – и Драко бы точно сошёл с ума. И всё же слизеринцев буквально тыкали носом в "каку", не пренебрегая любым шансом упрекнуть или задеть. А Малфоя… Его, как единственного бывшего Пожирателя, принимали за клоуна, открыто насмехались и просили показать метку, и это несмотря на то, что руководство школы формально придерживалось толерантной политики. Но когда "оправдан" прогремело над именем Люциуса, узкая удавка общественного мнения отпустила, и всё стало возвращаться на круги своя: счета были разморожены, с Малфой-манора сняли надзор, и даже мелкие сошки, клеветавшие на бывших Пожирателей, заткнулись. Парадоксально, но именно лохматый Поттер с папкой бумаг наперевес – растерянный, с убитым взглядом полным вины и самообичевания, – встал на сторону Малфоев, рьяно защищая всё некогда ненавистное семейство. Только благодаря ему Малфои смогли отчистить свое имя, и хотя для Драко оставались загадкой мотивы, которыми руководствовался Золотой Мальчик, когда решил встать на их сторону, одно он знал наверняка: Поттер и сейчас сидел на допросах и судах. Крутился везде, где только мог, отчаянно пытаясь сбежать от эха угасающей войны, шёпота смерти и боли, что преследовали каждого, кто был тогда на площади у Хогвартса. Каждый спасался, как мог. Внезапно шум стих, Малфой раскрыл глаза и увидел своё творение, парящее над толпой. Прекратила веселье не кто иная, как Грейнджер – мисс Сама-Справедливость. Девушка лопнула лягушку, осыпав всех присутствующих блёстками. Малфой прикрыл веки, не желая встречаться взглядом с Грейнджер. Слизеринцы, лишившись забавы, снова столпились вокруг Драко и принялись обсуждать произошедшее, уделяя особо много внимания интересным местам, открывшимся на теле студентки. - Куда лезешь, Грейнджер, - неподалёку прошипел голос Панси, и Малфой навострил уши. - Мне нужно поговорить с Малфоем, - казалось, что гриффиндорка говорила спокойно, но Драко мог поклясться, что голос у неё был взволнованный: на его фамилии тон на секунду подскочил, но затем снова выровнялся. - А мне кажется, он не хочет с тобой говорить, - защищала территорию Паркинсон. Всё это было так похоже на довоенное время… - Может, проще у него спросить, а не стеречь коврик и гавкать, - грубо ответила Гермиона, чем заставила Панси удивлённо замолчать. Малфой посмотрел на девушек: по всей видимости, для Грейнджер собственная вспышка тоже стала неожиданностью, поэтому вместо настойчивого требования разговора она покраснела и, резко развернувшись на каблуках, зашагала прочь. Панси хотела крикнуть что-то в ответ, но Малфой, соскочив с подоконника, жестом приказал ей замолкнуть, после чего направился за Грейнджер. Полы её мантии развевались на ходу: она расстёгивала пуговицы, не сбавляя шаг. Малфой следовал за ней по пятам, и вскоре они оказались в пустом коридоре, где эхо разносило парный стук их ботинок. Осознав, что за ней кто-то идёт, девушка развернулась. - Малфой, нужно поговорить, - одними губами произнесла она и быстро направилась к ближайшему классу. Заглянув в него, быстро осмотрела и только потом зашла. Драко последовал за ней и, захлопнув за собой дверь, наложил заклятие от прослушивания. Грейнджер находилась от него неподалёку: опёршись о парту и скрестив руки на груди, она разглядывала каменный пол. На соседнем столе лежали её книги и сумка. Малфой подошёл ближе и, точь-в-точь повторив её позу, встал напротив гриффиндорки. Та всё так же внимательно разглядывала камни под ногами и явно не собиралась начинать разговор, поэтому, глубоко вздохнув, он решил прервать тишину, но девушка начала раньше: - Я беременна… - бесцветно прошептала она. "Беременна", – Малфой не идиот, слово знакомое, он порой его даже слышал, но понимание и осознание факта чьей-либо беременности ему никогда на требовались. Он старательно пытался осмыслить суть этой фразы, но стратегического озарения у него не было, и единственный вопрос, появившийся в его голове, был: "Почему она это мне говорит"? Но человек, видимо, думает не словами, а образами и идеями, поэтому, когда Грейнджер удосужилась наконец на него взглянуть, Малфой понял не только причину, но и суть слова "беременность". - И ты считаешь, что ребёнок мой? – и это было первое, что вырвалось из его рта. Не то чтобы он думал, что Грейнджер спала с другими – наоборот, он был уверен, что это не так, но этот тупой вопрос всё равно слетел с его губ, а тупое слово "отец", словно костюм, было надето на себя. Примерка нового звания, и вот сейчас всё начало вставать на свои места: "беременность" приобрела значение – и это был уже не отдалённый смысл, а приговор в соучастии. Слово "отец", как вердикт, вынесенный судом, дамокловым мечом повис над головой. - Что-о? – удивлено воскликнула девушка. – Ты... Ты… - в один миг в голосе пропали привычные нотки уверенности и храбрости, на их место пришли страх и задавленность. Грейнджер захлёбывалась помесью возмущения и ужаса, из-за чего не могла выдавить из себя ни слова. Но вскоре нашла в себе смелость и выпалила: - Ты думаешь, что я спала с кем-то? Наверно, думаешь, что со всем Гриффиндором. Да, это однозначно было не тем, о чём каждый из них мечтал, и Гермиона это понимала, но уже не могла остановиться – осуждения так и сыпались из неё: ведь это ему легко. Что ему будет? А ей? Растить ребёнка без отца. Сказать родителям, друзьям! Мать в восемнадцать – нет, к девятнадцати она родит. - Отец в восемнадцать, - словно прочтя её мысли, произнёс Малфой. – Черт… Отец меня убьёт, - как по-идиотски это прозвучало. Пока Гермиона была занята своими мыслями и прикидывала свою дальнейшую судьбу, он, вскочив с места, принялся вышагивать по аудитории. Её упреки он просто пропускал мимо ушей. Мерлин, да какие у неё могу быть проблемы? Всё, что ей нужно – это родить! А он? Клеймо на имени – полукровка! Рассказать родителям, знакомым! Отец в семнадцать лет – нет, когда ребёнок родится, ему будет уже восемнадцать. - Малфой, ты идиот, - крикнула на него девушка и запустила книгой. Она не готова – как же карьера, учёба. Ей придётся всё бросить. А ведь ещё нужно родить… Или… Одно простое решение, противными маленькими ручонками перерезающее все проблемы на корню, но взамен убивающее одну нерождённую жизнь. - Как ты не понимаешь, я не хочу этого ребёнка! Он мне ни мне, ни тебе не нужен! – закричал увернувшийся от книги Малфой. Липкие пальцы уверенно потрогали желудок, и Драко почувствовал тошноту от своих слов. Но, по всей видимости, Грейнджер явно ощутила то же самое: она смотрела на него со смесью из удивления и отвращения. - Мерлин, - простонал парень и, схватив ближайший стул, запустил в стену – стало немного легче. Покрепче сжав палочку, Драко подошёл к девушке и положил руку на её живот, после чего наставил на свою кисть палочку. Гермиона отскочила и прокричала (тем самым не позволив ему произнести заклинание): - Что ты делаешь?! – кутаясь в мантию в неосознанной попытке защититься. - Смотрю, - угрюмо пробормотал парень, придвигаясь ближе, и вновь поставил руку на живот девушки. Неуловимо почувствовав, что Малфой действительно не собирается делать ничего угрожающего жизни ребёнка, она расслабилась. Голубое сияние сорвалось с кончика палочки и растворилось в кисти парня. Гермиона внимательно следила за его действиями, вглядывалась в задумчивое лицо. Неужели он действительно видит? Когда девушка коснулась пальцами руки Драко, маленький голубой разряд проскочил по коже, оставив после себя лёгкое покалывание. Грейнджер прикрыла глаза, но ничего не увидела – только почувствовала то, чего ощутить пока не могла. Маленький комок жизни внутри: тёплый, беззащитный и… нежеланный. Маленькое трепещущее сердце и маленькие подрагивающие ручки. Гермиона неожиданно осознала, что она в этом теле не одна. И тут Малфой убрал руку – наваждение исчезло, но Гермиона до сих пор прижимала руку к своему пока ещё плоскому животу, внутри которого развивалась частичка её… - Он действительно мой - глухо прошептал Малфой. - Ты ещё сомневался?! - поражённо воскликнула Грейнджер. Опять пошли упрёки, но Драко уже не слушал её. Вновь принявшись вышагивать по аудитории и одновременно с этим крутя на пальце загоревшийся синим пламенем фамильный перстень, он неразборчиво шептал: - Первенец Малфоев, первенец Малфоев… До Гермионы доходили обрывки бормотания, но она уже приняла решение. А Драко вертел перстень, расплёскивая голубое пламя по пальцам, и пытался найти решение. Но его не было: кольцо признало ребёнка. Возведя голову к потолку, он простонал. Затем схватил очередной стул и отправил его в стену, усиливая бросок запущенным вслед заклятием – предмет мебели разлетелся в щепки. Драко почувствовал, как по жилам растёкся колоссальный наплыв нерастраченной энергии, но помимо него он также ощущал безумный гнев от собственного бессилия и глупости. Непонятно было только, почему Грейнджер решила остаться – после такого-то безумия. Возможно, посчитала эмоции хорошим признаком. "Конечно, это хороший знак. Просто отличный шанс для тебя, Грейнджер! Ведь ты сорвала джекпот, но скорее всего даже не подозреваешь об этом." И все-таки раздери его Мерлин, если Гермиона чуть ли не единственный человек во всей школе – или даже во всей Британии, – который предпочёл его общество не из-за денег и связей. Отвернувшись от остатков деревянного предмета мебели, Малфой устало расправил плечи и посмотрел на девушку, решительно скрестившую руки на груди. Гермиона сверлила его взглядом исподлобья, и ему был отлично знаком этот упрямый взгляд. В этот момент Драко понял, что девушка, как и он сам, только сейчас осознала суть своего положения. Вполне вероятно, она, узнав о своей беременности, растерялась и попыталась найти ответ самостоятельно, но, не справившись, решила рассказать ему. А ведь могла промолчать. И тогда он бы никогда не узнал причину, по которой у него не появится наследник. Мысль эта ледяными иголками впилась в мозг, заставила его закоченеть. Уже было не столь важно, чего он хотел от жизни – это был его единственный шанс. Драко сам загнал себя в ловушку. Малфой дёрнул рукой: перстень начинал нагреваться. - Послушай, Малфой, - прервала паузу Гермиона. Сейчас гриффиндорка следила за ним уверенным взглядом, потому что, по всей видимости, уже успела сделать свои выводы. Ей надоело смотреть на истерику парня. Но чего действительно она ждала? Что он подскажет ей выход? Уверит, что она не беременна? Гермиона не предполагала такую реакцию, но на что она рассчитывала? На мудрость от мальчишки? Это было глупо. Неужели отчаяние довело её до такого? Он все равно остался собой: маленьким избалованным ребёнком, склонным к истерикам. Но и Грейнджер останется собой. – Ты можешь делать, что хочешь, но я оставлю ребёнка, - уверенно говорила она, – и я расскажу, кто отец, и тебе меня не остановить. Ты должен понимать, что такие вещи в тайне держать невозможно, учитывая моё и твоё положения в обществе. Пойдут слухи, поэтому лучше подорвать их на корню, к тому же, вполне возможно, он будет похож на тебя… - скопом выдала Гермиона. Малфой не обращал никакого внимания на слова девушки – только повернул голову набок, услышав: "но я оставлю ребёнка…". Неужели ей пришла в голову другая идея? О том, что пару минут назад он сам того хотел, парень даже не вспомнил, поскольку сейчас его занимали куда более важные вопросы. Перстень нагрелся до такой степени, что Драко сдёрнул его с пальца. Это было весьма предсказуемо. Он немного помедлил, прежде чем подойти к продолжающей свою дискуссию с пустотой Грейнджер, перехватить её левую руку и надеть перстень на мизинец. Тот, стоило ему коснуться кожи девушки, перестал гореть синим и, сузившись до размера пальца, плотно его обхватил. - Ты что делаешь? – удивилась девушка и отдёрнула руку. Малфой горько усмехнулся про себя: ей-то кольцо не жжёт. - Теперь ты под защитой родовой магии моей семьи и должна выносить ребёнка, - помпезно заявил он, поднимая глаза от рук девушки. – Это мой наследник. Грейнджер возмущённо смотрела на парня: для неё в его словах не было никакого благородства, равно как и в его поступке – ничего приятного, потому что прозвучало так, словно она инкубатор для продолжения рода. Конечно, всё, что между ними произошло, не было насильно или бездумно, и иногда ей даже казалось, что между ними что-то большее, чем просто побег от реальности, но этот треклятый перстень был сродни клейму. Словно знак, означавший "Ты моя собственность". Естественно, она не питала по отношению к Драко никаких надежд или иллюзий, но теперь он практически связал её по рукам и ногам. Она дёрнула кольцо, чтобы вернуть его незадачливому отцу, но то, казалось, приросло к пальцу, и Малфой, судя по тому, как он спокойно наблюдал за действиями девушки, это знал. - Ты не сможешь его снять, пока не родится мой сын, - будничным тоном сообщил парень. - Твой сын? – Гермиона ещё дёргала кольцо, хотя и понимала, что это бесполезно. Малфой словно поймал её в ловушку, а ведь она хотела повременить, рассказать друзьям гораздо позже – постепенно, потому что они не были в курсе того, что происходило между ней и слизеринцем. Но теперь, с этим огромным перстнем, все поймут, что происходит. И если скрывать их отношения не составило большого труда, так как после войны никто не желал вступать в откровенные конфликты, и противостояние между факультетами как будто испарилось, то сделать так, чтобы никто не заметил её болезненное состояние и волшебное кольцо, было практически нереально. Осознав, что сообщить новость помягче не получится, Грейнджер захотелось посильнее уколоть Малфоя. - С чего ты взял, что будет сын? Может, будет дочь? Или твоя чистая кровь подсказывает будущее? – съязвила она. - Если ты не заметила, в мире существует не так много Малфоев, - начал Драко, наблюдая за её безуспешными попытками стянуть украшение с пальца. Почему он не надел на безымянный? Побоялся, что она сочтёт это предложением руки и сердца? Грейнджер не дура и отлично понимает, что такое невозможно. Было… Сейчас у него нет выбора, и какое счастье, что она этого не осознает. - Всего один лорд и его наследник, не больше. Никогда не задумывалась почему? - он почувствовал, что снова закипает. Почему до неё не доходит? Это у неё нет выбора! - Да потому, что на одно поколение по одному наследнику, - он начал говорить громче. - Один ребёнок, поэтому нет толпы Малфоев по всему миру, нет толпы волшебниц с девичьей фамилией Малфой. Есть только отец и преемник, не более, - он почти перешёл на крик. – Я вообще до свадьбы должен был оставаться девственником! Очередное признание, которых было и так слишком много за один день. Малфой закрыл глаза. Почему он совершил эту ошибку? Почему он переспал с Грейнджер? Но самое главное – почему он хотел это сделать? Ведь, с одной стороны, просто предохраняйся и всё. И он даже отчётливо помнил заклинание, произнесённое после, и Грейнджер, наверное, тоже для безопасности зелье выпила. Только магия решила по-другому, и самое главное: Малфой знал, что это может случиться, несмотря на все осторожности, но он всё равно не остановился. А может, ответ скрывается глубже, и на самом деле Драко стремился навредить себе… Что же, в таком случае ему это удалось. - Знаешь, - подхватила такая же распалённая Грейнджер, – ты говоришь так, будто это я тебя соблазнила. Бедняжка, - наигранно вытянула она губы. - Словно я только и могла, что мечтать о ребёнке от тебя. Верно, ты думаешь у меня не было планов на жизнь? Думаешь, - она подняла руку, показывая Малфою перстень, - это предел моих мечтаний? Что со мной будет, когда "твой наследник" родится? Думаешь, я не понимаю? Не знаю? Вы – "чистые" – любите заметать следы. Все знают о ваших "пятнах" на фамильных деревьях. Проклятый Малфой, беспрестанно думающий только о себе. Почему она совершила эту ошибку? Почему не остановилась? Но нет, ей так хотелось катиться вниз – будто она не знала, что ждёт её в конце. Все эти идиллия и глупость были обязаны закончиться чем-то скверным. Ведь Малфой, как камень, тянет всё, что за него зацепилось, за собой на дно. - Ты идиотка, Грейнджер, - прошипел Малфой, когда девушка закончила. – Что с тобой случится? Ты у всех на виду. Скорее это меня обвинят в изнасиловании героини войны – а как иначе, ведь я бывший Пожиратель, - нехотя проговорил он последнее в адрес себя, – поэтому от меня всего можно ожидать! Последнее Драко практически прокричал, гневно нависая над Грейнджер, и ожидал от неё ответа, громких слов и упрёков, новой вспышки огня. Но девушка, стойко выдержав пару минут его взгляд, неожиданно шмыгнула носом. В уголках глаз собрались серебристые крупинки и спешно заскользили по щекам. - Черт, - ругнулся Малфой, будто подводя итог их действиям. Он действительно идиот. - Ч-черт, - повторила Гермиона. Она действительно дура. Драко, подчиняясь порыву, снова положил руку на живот Гермионы, которая не стала сопротивляться, лишь положила свою кисть поверх его. Голубые искорки заскользили по ладони, и он вновь почувствовал биение жизни внутри девушки. Теперь ему принадлежат две жизни. Действительно, гол с первого удара.