Остаться рядом

Ночь наступала на пятки и дышала в затылок – тихо и прохладно; будто сама смерть шла позади легкой бесшумной поступью, что, в некотором смысле, даже не было преувеличением – если он не успеет найти чего-нибудь, что помогло бы ему развести костер из имеющихся сырых бревен и жалких остатков соломы, то ночь поглотит его и больше никогда не отпустит. Нет никакого желания знать, что его ждет в случае неблагоприятного исхода: у темноты слишком цепкие пальцы, вцепится – поминай, как звали. Тьма поглотила многих в своих бездонных объятьях, но этого ей мало: отчаяние, напряженный страх перед неизвестностью и обреченность – вот её символы власти, а их ей нужно больше, чем просто много. Уже не в первый раз, Уилсон, погруженный в свои бытовые заботы, умудряется прозевать наступающие сумерки, которые в этот период года наступают скорее, чем хотелось бы. Однако сегодня это беспокоит его даже сильнее, чем обычно: ему необходимы были костер и тепло, которые с завидной регулярностью заменялись едва освещающим пространство вокруг факелом в трясущихся руках. Уже невыносимо видеть тень, снующую вокруг него то тут, то там, но пока ещё не решающуюся подходить ближе. Она появлялась на мгновения, и Хиггсбери слабо улавливал ее краем глаза, едва ли не кожей чувствуя пронзительный взгляд в спину. Он точно знал, что ему она не кажется – хотя, в этом богом забытом мирке многие нереальные вещи ему вовсе не казались. Так что было бы чему удивляться. Но ведь возможно – пока только возможно, - что в этот раз ему не повезёт: присутствие чего-то потусторонне-мистического раздражало, заставляло чувствовать себя не на своем месте… От этого всего только болела голова. Господи, да. Внезапный кусок кремня под ногами был будто подарком свыше – теперь все это нужно разжечь и не дать потухнуть за ночь. Тень, будто нарочно лизнула пространство вокруг ученого, который, устало щурясь, старательно высекал искру на бережно сложенные остатки сухостоя. Драгоценного запаса минут нет, нужно было поторопиться. Когда неуверенный язычок пламени наконец скользнул по древесине, неохотно подпитываясь влажноватой корой, ночь вступила в свои права, скрывая за пеленой тьмы стоявший рядом лесок и небольшой пруд неподалеку - лягушачье пенье окончательно стихло, уступая место неприятным звукам и шорохам, присущим этому времени суток. Но у него был источник света и тепла, и это стоило того, чтобы расслабленно выдохнуть и заняться сооружением более крупного и яркого кострища, чтобы хотя бы часть ночи провести во сне. Уилсон не сразу заметил, как все вокруг погрузилось в гробовую тишину, но осознание этого не заставило себя долго ждать, и, под испуганным, но пристальным его взглядом, тьма расступилась, и в круг света беззвучно шагнула фигура. Мужчина вздрогнул и спустя несколько секунд колебаний всмотрелся в фигуру, понимая, что бежать все равно некуда – разве что схватить горящее полено из костра, но огонь был все еще несмел и мог потухнуть от подобных манипуляций. Неосознанно отметив про себя, что паренек побледнел и будто бы стал еще тоньше и выше, он сглотнул. Ночной гость был одет во все то же, в чем ученый видел его в последний раз, и обзавелся лишь чуть измененным гримом, только подчеркивающим осунувшееся лицо, и другими перчатками, под которыми – он уверен – скрывались окутанные тьмой когтистые руки. Парень чуть сощурился от света костра, но, видимо, быстро привык и встретился взглядом с Хиггсбери, задержав пустой взгляд на его исцарапанных и кое-где пораненных руках. Казалось, тишина будет длиться вечно, но в какой-то момент Вэс беззвучно подошел к ученому и так же тихо и медленно сел рядом. Просто. Сел. Рядом. Уилсон старался не смотреть в его сторону, чувствуя, как внутри перемешиваются страх, грусть, вина и непонимание; да и в прошлом жизнерадостный паренек не старался привлекать к себе внимание – он просто сидел, наблюдая за пляской язычков пламени, ставших в разы смелее. И… Внезапно, но он совсем не выглядел опасным. Скорее потерянным и безразличным, но никак не страшным и всесильным, как когда-то ему виделся Максвелл, которого он в свое время был бы не прочь огреть лопатой. Уилсон вряд ли бы сказал точно, сколько они так сидели, если бы кто-то вдруг спросил. Но сидели они достаточно долго, и все это время только одно чувство в самом деле имело значение. Чувство вины и ответственности за того, кого он однажды спас будто бы лишь для того, чтобы в итоге сгубить. Раздумья об этом проложили несколько глубоких морщин на лбу Хиггсбери – никогда и ни перед кем он не чувствовал настолько большой вины за содеянное. Пусть даже и содеянное косвенно. Лба ученого внезапно коснулась ткань перчаток – Вэс провел пальцами по залегшим морщинам и покачал головой, когда Уилсон поднял на него неуверенный взгляд и неосознанно всмотрелся в глаза напротив, на дне которых тихо плескалась завораживающая тьма. Создавалось впечатление, будто сама судьба решила посмеяться над ним и создать того, кто собьет с ученого всю его спесь и заставит страдать. Очень умно, старушка Судьба. Мим убрал руку от лица мужчины и отвел взгляд. «Я не злюсь» Голос в голове был таким непривычным и странным. Пусть Уилсон никогда и не слышал голоса своего спутника, он был уверен, что этот принадлежит ему. Наверно, он был бы таким, если бы парень мог говорить и не выражался жестами. «Это не лучшее, что могло произойти, но теперь я знаю, что выхода отсюда нет - было глупо с нашей стороны пытаться уйти», - он вздохнул и опустил взгляд вниз, глядя на свои руки. «Я не хочу меняться» Уилсон ещё раз осмотрел своего ночного гостя, который, немного сутулясь, своим присутствием, своим молчанием хотел сказать больше, гораздо больше, чем, наверно, мог бы. «Я не хочу пугать тебя». Вот почему он не показывался столько времени, преследовал в тени и просто находился на расстоянии, думая, что его не видно. Так глупо и так понятно, если принять во внимание то, с каким невыразимым ужасом Уилсон смотрел на происходящее у трона теней. Он даже не помнил, как добрался до той поляны, откуда вновь начал свой путь, будто с чистого листа, но с тяжелым грузом на душе. Да, очередной укол вины не заставил себя долго ждать – в последнее время он слишком часто чувствовал себя виноватым, будто прежнего Уилсона кто-то заменил и поставил на его место это, решив, что так будет лучше. - ..Что же делать?.. Вэс поднял взгляд. Да. Он может лишь продолжить выживать, но теперь уже с могущественным союзником. Это будет сложно, но они могут справиться. Уилсон изнеможенно провел рукой по волосам, странно улыбаясь. «Что-то не так?», - Вэс удивленно вздрогнул, когда ученый аккуратно, почти нежно, коснулся его руки в попытке понять, что обхватывает темная ткань перчаток. Первое, что заметил Уилсон – рука, несмотря на уют кострового тепла и ткань, явно была холодной, мертвецки-холодной. Он пытался представить ее незнакомой ему, чужой, и самого Вэса – чуждым, далеким для него существом. Ведь тот, кого видит он сейчас перед собой – создание этого проклятого мира. Он должен ждать от него подвоха, пытаться вывернуть его истинную сущность наружу, постараться избавиться от него как можно скорее. И, черт возьми, он и вправду считает этого необходимым, но… Но чувствовать такую знакомую и близкую, пусть и мертвенно-холодную жизнь, в чужой руке для него важнее. - Я не буду тебя бояться. Даже если всё пойдет наперекосяк. – Уилсон стянул перчатку с руки мима и внимательно рассмотрел узкую ладонь Вэса, его длинные пальцы, словно они – подтверждение его слов, словно они – истина. – Я также обещаю, что тебе не нужно будет убегать от меня. Он сжал будто бы все такую же, как и раньше, хрупкую ладонь в своих, зная, что, если он ошибётся, то ему придется распрощаться со своей жизнью. Но чувства внутри бурлили, перемешиваясь и захлестывая все доводы здравого смысла. Он поверит потому что хочет верить. И он будет рядом несмотря на страх, затесавшийся внутри, потому что когда-то обещал это прежнему Вэсу, которого так старался оберегать, но так и не смог этого сделать. Улыбка на лице парня выглядела сконфуженной, неуверенной, но сам он явно почувствовал облегчение, искра которого на мгновение промелькнула в его глазах. В какой-то момент Вэс крепко обхватил мужчину, сомкнув руки за его спиной, отчего тот вздрогнул, но, спустя мгновение, обнял прохладное тонкое тело в ответ. Он справится. И, может, найдет способ что-то исправить. ... «..Спасибо»