who could want you more?

Зейн, Луи, Гарри, Найл и Лиам находились в переполненной гостиной дома Луи и Гарри, который те обживали вдвоем. Как это обычно случалось, Лиам и Найл разделяли одну половину дивана, который уже наверняка научился определять по весу, кто из парней пристраивался на него в этот раз, а Луи — другую. Гарри тоже не стал изменять сложившимся в их компании традициям, заняв свое любимое нежно-персиковое кресло с откидывающейся спинкой, тогда как Зейн давно уже было обустроился на полу. Редкие выходные ночи парни привыкли проводить подобным образом: они вместе расслаблялись за просмотром какого-нибудь фильма. Сегодня удостоенным честью выбирать кино был Зейн, и в противовес остальным его выбор пал на один из самых пугающих фильмов года. Типичный Малик. — Мы можем, наконец, начать этот гребаный фильм? — нетерпеливо поинтересовался он. — Да, — поспешил ответить Найл с донельзя забитым попкорном ртом, — на часах уже девять. — Хоран, прекрати жрать, мы еще даже не начали смотреть! — Лиам злобно накричал на него. — Простите, но я знатно подзаебался ждать, — промычал светловолосый парень в ответ, игнорируя замечание друга. — Ой, да ладно, перестань ныть и иди сделай новую порцию, — сказал Лиам, указав на пустую миску, где некогда покоилась соленая закуска. — Я пойду с ним и прослежу, чтобы попкорн добрался в целости и сохранности до своего пункта назначения, — добавил Зейн. Они оба отправились на кухню, оставив остальных наедине. — Итак, когда мы уже начнем этот блядский фильм? — Лиам не дал тишине долго продержаться в лишившейся двух человек комнате. — Как только дождемся Элеанор, она будет здесь через десять минут, — ответил Луи. — Подожди, так Элеанор придет? — спрашивает его зеленоглазый мальчик, пытаясь (довольно безуспешно) скрыть свое раздражение при упоминании этого имени. — Да, — заявил Луи так, будто это было очевидно. — Это же не проблема? — Да, конечно, все нормально, — спокойно ответил Гарри, когда в действительности же ничего не было нормально. — Просто я думал, что сегодня будем только мы, пятеро парней, как в старые добрые, знаешь. Луи пожимает плечами, в то время как Лиам опирается на спинку дивана, не решаясь вмешаться в разговор. — Ну, Эль хотела, чтобы мы посмотрели фильм, когда он только вышел, но у меня не хватало времени. Честно говоря, я не хочу смотреть его без нее, она безумно сильно хочет увидеть это. Я думаю, что мог бы позвонить ей и все отменить, если ты не хочешь, чтобы она приходила и разбавляла нашу чисто мужскую компанию, — насмешливо проговорив последние два слова, предложил Луи, но Гарри знал, что тот не собирался в самом деле следовать этому плану, и Луи также знал, что Гарри не согласится на это, так что младший парень просто уткнулся взглядом на сцепленные в замок руки на его ногах, делая вид, будто ему плевать. После непродолжительной паузы он отвечает: — Нет, все в порядке. В любом случае, она почти здесь. Меня не волнует, что она придет. Да и вообще, с чего меня это должно беспокоить? Он пытался выглядеть веселым и беззаботным, как будто его и в самом деле это совсем не волнует, но загвоздка в том, что да, его это волновало. Честно говоря, даже очень сильно. Он ненавидел, если Луи предлагал Элеанор присоединиться к тем вещам, которые раньше они делали вместе. В последнее время он слишком часто стал звать ее, что не могло не выводить Гарри из себя. Для него ощущалось дерьмовым, когда Луи проводил так много своего времени с Элеанор, а с Гарри урезал до такой степени, что на парня оставались считанные минуты. Ладно, тут он явно утрировал. Все сводилось к одному: Гарри ревновал. На самом деле, ревность не описывала и половины всего творившегося внутри у парня. Его возмущала сама идея того, что Луи проводит все свое свободное время с Элеанор. У Гарри огромная влюбленность (он ненавидел называть это подобным образом; это звучит… по-детски) в Луи с того дня, как только они встретились и стали лучшими друзьями. В то время Гарри еще не осознавал в полной мере своих истинных чувств к Луи. Он думал, что его ощущения и испытываемые эмоции по отношению к мальчику исключительно дружеские и, знакомя своего приятеля с Элеанор, он хотел сделать того счастливым. Но это было явной ошибкой. Явной ебучей ошибкой. Он ненавидел себя за то, что имел неосторожность совершить такую глупость. Как только пара начала встречаться, Гарри узнал, каково это — быть ревнивым, и он действительно не понимал почему. Поначалу он говорил себе, что просто завидует, ведь у Луи была девушка, а у него ее, как таковой, до сих пор нет. Но в итоге Гарри пришел к выводу, что ревнует, поскольку любит Луи больше, чем просто друга. Его «влюбленность» росла, становясь сильнее и неизбежней с каждым днем. Но теперь он был не просто влюблен в Луи, нет, он любил его и очень сильно. Он полюбил своего лучшего друга, и это причиняло боль. Каждый раз, когда Гарри видел Луи и Элеанор, в сердце что-то кололо гораздо сильнее, чем это происходило раньше. Но теперь все и вовсе дошло до смешного: он даже не может находиться в одной комнате с Луи, когда парень переписывается со своей возлюбленной. Так что, конечно, его будет волновать, если она припрется, нарушив всю без-элеанор-атмосферу, и станет смотреть с ними фильм. Но он никогда не позволит Луи узнать этого, ведь парень не поймет. Элеанор делает его настолько счастливым, что Гарри всерьез считает себя отвратительным другом, который не в силах смириться с данным фактом. Он должен быть счастлив за Луи, ведь именно так поступают лучшие друзья. Но как прикажете радоваться за парня, которого любишь до боли и содрогания в коленях, и как ежедневно наблюдаешь его, отдающего все свое сердце кому-то другому? Тому, кто не заслуживает такого прекрасного мальчика, как Луи. Тому, кто никогда не будет относиться к Луи, как он того заслуживает. Для Гарри было тяжело любить мальчика, с коим они никогда не смогут быть вместе. Вообще-то, он даже неоднократно обнаруживал себя плачущим по ночам из-за этого факта. Но Гарри продолжал себя вести так, будто ничего и вовсе не случилось. Он натягивал самую большую улыбку, видя Элеанор и Луи вместе, или в те моменты, когда Луи не прекращая говорил о том, какая же Эль «классная», каким «счастливым» девушка делает его, ну, и конечно, насколько парень «влюблен» в нее. Гарри хотел стать причиной сердце раздирающей улыбки Луи. Он хотел быть тем, о ком голубоглазый мальчик думает, о ком страстно мечтает 24/7, как это делает он сам, вспоминая Луи. Он хотел быть тем, с кем Луи станет обниматься и держаться за руки. И, в конце концов, он хотел стать источником и неизменной причиной его счастья. Гарри больно от осознания, что у него никогда не будет шанса показать Луи, как он может любить и относиться к нему лучше, чем какая-то там Колдер. Несмотря на все перечисленное, каждый день Гарри, прикладывая огромные усилия, старается делать вид, якобы ничего и не происходит. Он стал настоящим мастером скрывать свои истинные ощущения. Его огромная поддельная улыбка могла с легкостью и изяществом обмануть каждого. Она показывала, что он был счастлив, когда в действительности медленно умирал внутри. Иногда, если Гарри старался изо всех сил, то мог забыть, насколько был несчастен, но в конечном итоге каждую ночь, лежа в постели, снова погружался в неистовую боль. Он долго не спал, размышляя о Луи и об их с Элеанор отношениях. Ведь старший парень даже понятия не имел о ежедневной душевной боли младшего. Луи не знал, что его лучший друг влюблен в него (безумно влюблен, если на то пошло).

***

Элеанор появилась на десять минут позже, чем предполагалось, и Гарри продолжил делать вид, что он в порядке, когда, блять, был пиздецки далек от этого. Он пытался игнорировать непрекращающих обниматься и вылизывать друг другу рты Луи и Элеанор, которые занимали добрую половину дивана, но не мог. Вид их общих слюней заставлял Гарри выть от нехватки кляпа в его арсенале, который сейчас пригодился бы как никогда. Он больше не мог выдерживать этого. Он не мог просто сидеть здесь и притворяться, будто ему глубоко плевать на то, что кто-то еще целует его мальчика. Скрестить этих двоих — самая большая ошибка Гарри. Встретив Элеанор, он подумал, что та идеально подходит на роль девушки Лу. О чем, блять, он только думал? Это все, конечно же, случилось прежде, чем он осознал, что испытывает по отношению к Луи чувства сильнее и нежнее, чем к остальным друзьям, но даже несмотря на это, он не прекращал ненавидеть себя за совершенный проступок. Это было ебучей ошибкой. Если бы он не проявил инициативу, то сейчас Луи бы не облизывался с Эль на всеобщее обозрение, а Гарри бы ничего не разъедало изнутри. Он был сыт по горло представлением, которое разыгрывалось прямо перед его глазами. Он буквально находился на грани из-за всего происходившего; ужасно зол, расстроен и ревнив. Больше всего на свете он хотел оказаться на месте Элеанор и ощутить губы Луи на своих, но он знал, что этого никогда не произойдет. Прежде чем Гарри позволил бы своему гневу и ревности выйти наружу, он резко соскочил с излюбленного кресла и направился на кухню. Когда он оказался на месте, то зарыл свою голову в колени, облокотившись на рядом стоящий шкаф. Предательские слезы начали потихоньку скатываться по бледно-молочным щекам. Он даже не предпочел сдержать их в этот раз.

***

Луи заметил резкий уход Гарри и наконец-то позволил себе оторваться от Элеанор. — Куда он пропал? — обеспокоенно спросил Луи. Обычно, если Гарри и уходил куда-то из комнаты, то ставил остальных в известность о своих намерениях. — Должно быть, захотел еще попкорна, так как Найл не остановился после первой съеденной миски, — ответил Зейн, исподлобья поглядывая на виновника своих речей. Это предположение не имело смысла, ведь Гарри бы обязательно предупредил, будь оно так. К тому же, он даже не питал любви к воздушной кукурузе. Луи подумал, что, возможно, Гарри был расстроен чем-то. Он казался не таким, как последние несколько дней. Внезапно для Луи, Элеанор начала целовать его щеку, выдергивая того из собственных мыслей и обращая все внимание парня на себя. По истечении десяти минут Гарри все еще не покинул кухню, и Луи решил проверить, все ли с ним нормально. — Пойду посмотрю, чего он так долго, — бросил он, быстро поднимаясь с дивана.

***

Гарри услышал звуки шагов, направляющихся на кухню. Он быстро вытер слезы и оторвался от пола. Младший мальчик подошел к холодильнику и достал содовую, изображая, что вышел из гостиной не просто так. В это время дверь кухни резко распахнулась, из-за которой появился Луи. — Гарри, ты же весь фильм просмотрел, — сказал он. — Мне нужно было попить, — ответил Гарри, отводя взгляд от голубоглазого и слабо вздрагивая из-за его глубокого голоса. — Люди обычно не тратят столько времени, чтобы взять содовую, — усмехнувшись, заметил Луи, но с его лица быстро исчезло все веселье, когда до него дошел смысл собственных слов и он понял, что у его друга, должно быть, назрела серьезная проблема. — Все в порядке? Ты вылетел из гостиной так, словно она внезапно воспламенилась. — Э-э… я… да, все в порядке, — замямлил Гарри. — Хаз, я ведь вижу, когда ты врешь. Ты весь вечер был таким тихим. Тебя что-то беспокоит? Гарри все еще избегал встречи с глазами Луи. — Нет, — сказал Гарри, садясь на одну из табуреток. Луи поспешил сесть рядом с ним. — Гарри, посмотри на меня и скажи, что ничего не случилось, чтобы я точно знал: ты не врешь, — Гарри медленно поднял на него свои опухшие красные глаза, наполненные тем, что Луи называет «болью и виной». — Гарри, — Луи еще больше смягчил голос, — ты что… ты плакал? Гарри покачал головой, но шмыганье носом выдало его с потрохами. Луи протянул руку к Гарри и слабо сжал колено, чтобы показать: он действительно обеспокоен. — Ох, детка, что случилось? Пожалуйста, малыш, расскажи мне, я хочу помочь, — Луи почти умолял его. Гарри посмотрел на него самым разбивающем сердце взглядом, который Луи когда-либо мог наблюдать. Это почти заставило его завыть от фантомной боли. Он видел Гарри таким, только когда они проиграли на X-Факторе. Тот был абсолютно разрушен, и тогда Луи поклялся, что если еще хоть раз увидит этого кудрявого олененка таким уязвимым и ослабленным, то несомненно сделает все возможное, чтобы улыбка снова красовалась на невинном личике. — Я уже сказал тебе, все прекрасно, — выпалил Гарри, несильно отталкивая руку Луи от себя. — Тогда почему твои глаза такие красные и опухшие? — шатен не собирался сдаваться. — Я просто… фильм был очень… Он печальный. Это заставило меня плакать. Луи покачал головой. — Нет, не ври мне, — он взял одной рукой Гарри за плечо, наклонив голову немного вбок, и, собрав весь имеющийся у него трепет, попытался заглянуть в опустившиеся в пол грустные глаза мальчика. — Милый, все, чего я хочу — помочь тебе. Гарри не сдавал позиции и продолжал упорно скрывать свою тайну. — Я не хочу говорить об этом, ладно? — Пожалуйста, Гарри, я обещаю помочь тебе чувствовать себя лучше, — театрально надул губки Луи. В любой другой ситуации Гарри начал бы хихикать из-за забавного выражения лица старшего парня, но смех был последней вещью, на которую кудрявый сейчас был вообще способен. — Что тебя расстроило? Почему ты просто встал и ушел? И не смей говорить, что это из-за якобы грустного фильма, мы смотрим комедию, — снова начал Томлинсон. — Я… Я просто… Ладно, — он вновь был готов снизойти до лжи, но смотря в эти голубые и до сказочного непорочные глаза, он понял, что не может врать своему лучшему другу. Больше нет. — Я был расстроен, ведь… Блять. Сегодня должны были быть только мы впятером, но ты, эм, ты пригласил Элеанор, — последнее слово отдалось жгучим ядом на его языке. — Господи, Гарри, я… я не знал, что это тебя так беспокоит. Я спросил, нормально ли это, на что ты ответил, что да, все отлично. В чем дело? — недоумевая, спросил Луи. — Она уже была в пути, я не собирался заставлять ее разворачиваться и ехать обратно домой, — жестикулирая более активно, отвечал Гарри. — Кроме того, ты бы не понял. Ты бы просто решил, что я эгоист. Поэтому я и сказал тебе, что не возражаю, что меня это не волнует, но на самом деле… И вместо этого, вместо того, чтобы смотреть фильм, как она сказала «до смерти хочу его увидеть», вы двое сидите на диване, пока ваши языки оттанцовывают непонятный ритм. Это просто… Это сводит меня с ума. — Я… не знал, что это тебя беспокоит… Я понятия не имел… Мне так жаль, приятель. Она сегодня прекрасная, вот я и увлекся. Но почему такое не беспокоило тебя раньше? — вернулся Луи к первоначальной теме. — Это беспокоило меня всегда, но я, видимо, умело притворялся, — Луи готов поклясться, что Гарри усмехался в тот момент. — Но я больше не могу… Это просто… Это чертовски убивает меня, Луи. — Не можешь притворяться… что? Подожди, что тебя убивает? — Я не могу притворяться, что счастлив, когда ты с ней. — Но я счастлив с ней… почему ты нет? Лучшие друзья должны быть рады друг за друга, а не испытывать что-то совершенно противоположное. — Не надо, — слегка грубо отозвался Стайлс. — Я просто… не могу радоваться этому, но поверь мне, я пробовал. Меня убивает, что я вижу тебя таким счастливым рядом с ней. Я скучаю по дням, где я был источником знаменитой и всепоглощающей улыбки Луи Томлинсона. — Что? Это чушь, Гарри. Ты все еще делаешь меня счастливым! — Ты не понимаешь, не так ли? — Не понимаю чего? Гарри немного замялся, перед тем как продолжить: — Я ревную, хорошо? Окей, теперь я сказал это. — Оу, — протянул Луи. — Поверь мне, когда-нибудь и ты найдешь замечательную девушку, и также будешь счастлив, как мы с Элеанор. — Луи, я не хочу встречаться с очередной потрясающей девушкой… — Гарри, о чем вообще ты говоришь? — Я ревную не потому, что хочу такие же отношения, как у вас… — он понизил голос. — Я ревную к ней. — Не понимаю… — Ты правда хочешь заставить меня сказать это? — Блять, Гарри, сказать что? — Я ревную к Элеанор, потому что хочу быть причиной твоей дерзкой улыбки, хочу заставлять тебя смеяться твоим восхитительным смехом! Я хочу быть тем, кто будет знать, о чем ты думаешь, просто посмотрев в глаза. Я хочу быть тем, кого ты позовешь поздней ночью, потому что скучаешь по моему голосу. Вот, о чем я говорю, Луи! — Гарри, но… ты все еще являешься таким человеком для меня… — Я хочу быть тем, с кем ты будешь держаться за руки настолько крепко, будто умрешь, если отпустишь. Я хочу быть тем, с кем ты будешь обниматься, смотря страшный фильм, а потом засыпать рядом, потому что только так ты чувствуешь себя в безопасности. Я хочу быть с тобой, Луи. Я знаю, что это, вероятно, шокирует тебя сейчас, но это правда. Я люблю тебя, Луи Уильям Томлинсон, поэтому я не могу быть рад за ваши с Элеанор отношения. Каким удивительным образом я могу быть счастлив, когда каждый день вынужден наблюдать картину, где тот, кого я люблю, любит кого-то иного? — слезы начали литься, но в этот момент Гарри было все равно на них. В течение нескольких секунд Луи безмолвно сидел с широко раскрытыми глазами. — Луи, пожалуйста, скажи что-нибудь. — Я… Я не понимаю, — на выдохе, осторожно пожимая плечами и чуть небрежно разводя руки, сказал Лу. — Чего не понимаешь? — Как долго ты это чувствуешь? — проигнорировал вопрос шатен. — С тех пор, как мы стали друзьями. Но я не понимал, что у меня есть чувства к тебе, пока ты не начал тусоваться с Элеанор. К тому времени уже было поздно о чем-то говорить. — Я не знаю, что сказать. Я чувствую себя ужасно… Я ведь понятия не имел и поэтому все время говорил о том, какая Элеанор замечательная! И ты… Ты ведь нравился мне, Гарри, — прошедшее время ножом пронзило и без того разбитое и невероятно хрупкое сердце Гарри. — Нравился? И… Уже нет? — Я не знаю, я запутался. — Запутался? Либо ты любишь, либо нет… Сам факт, что ты думаешь об этом, значит одно: ты ничего не испытываешь в отношении меня. Гарри поднялся и вышел в гостиную. Луи, парализованный после всего услышанного несколько секунд назад, остался сидеть на кухне, бесконечно переваривая отрывки недавнего диалога у себя в голове. Он не сомневался в том, любит ли он Гарри. Он знал, что все еще до одури влюблен в него, и никогда не переставал ощущать, как это там называют?.. Бабочки в животе? Под вопросом стояли лишь чувства к Элеанор. Она нравилась Луи, но он не любил. Причина, по которой он попросил стать его девушкой, состояла в том, что шатен посчитал ее идеальной заменой неподдельных чувств поддельными. Тогда было необходимо забыть о своей влюбленности в, как он на тот момент думал, человека, с коим нет возможности построить отношения прочнее и нежнее той дружбы, что у них имелась. Но после он правда думал, будто влюблен в нее, теперь же, кажется, это не так. Любой выбор в его голове был несправедлив в отношении кого-то из них двоих. Луи чувствовал себя не просто ужасно, он чувствовал себя ничтожно и по-детски беспомощно. Он медленно, тягуче и дико болезненно разбивал сердце своего лучшего друга, даже на секунду не подозревая. Он всегда считал, что способен прочесть Гарри, словно открытую книгу, но теперь выясняется — это не так. У него было бесконечное множество шансов признать свои чувства к Гарри, но он никогда не решался. Вместо этого он только и сделал, что начал встречаться с Элеанор, глубоко закапывая все имеющееся к Гарри. Но все вернулось назад, и ему нужно решить, в каком направлении двигаться дальше.

***

— А вот и ты, — сказал Найл, следя за тем, как Гарри возвращается из кухни, вновь занимая свое законное кресло, где он сидел до этого. — Где попкорн? — Луи возьмет его, — едва слышно пробормотал младший в ответ. Через несколько минут на пороге в гостиную появился Луи с огромной чашкой, до отказа забитой явно преобладающим среди остальных лакомств для Хорана попкорном, на что упомянутый резко среагировал и бросился на помощь к другу, чуть ли не сбивая его с ног. — Твою мать, Найл, успокойся, это всего лишь еда, — пошутил Томлинсон, несмотря на то, что настроение явно не располагало к подобным вещам. Он был чертовски запутан. Такое состояние повлекло за собой не только огромный шлейф застрявших в голове вопросов, но и физический дискомфорт в виде головокружения. Луи занял место рядом с Элеанор, которая не медля и привычно для них обоих обняла парня, после начиная осыпать поцелуями и шею своего бойфренда, на что шатен только несильно оттолкнул ее. — Малыш, все хорошо? — прошептала девушка ему на ухо. — Да, все отлично, — это было самой большой ложью, которую Луи смел говорить за последнее время. — Я немного запутан из-за кое-чего. — Что? Из-за чего? — Да так, ничего серьезного, — снова солгал парень. Элеанор, по всей видимости, такой ответ устроил, и она поспешила вернуться к просмотру. Луи оглянулся на Гарри, неестественно ссутулившегося на стоящем недалеко от него самого кресле. Стайлс пялился на экран лишенным всяких эмоций взглядом. Его глаза были стеклянными и до болезненного пустыми. В этот момент он выглядел таким уязвимым и разбитым, что не оставляло равнодушным сердце Луи, пропускавшего удар за ударом. Сейчас он просто хотел встать, заключить Гарри в объятия и соединить губы парня со своими. Ему было глубоко поебать на все остальное, в частности на то, как эту выходку воспримут окружающие. Он не мог просто сидеть и бездействовать, когда Гарри был таким. Единственное, что останавливало его от каких-либо телодвижений и приведения данного плана в действие — сидящая рядом вроде как, блять, его девушка. Он разрывался от мыслей, с кем ему положено быть. Теперь Луи понимал, что он действительно заботился и любил Элеанор, но делает это не так, как обычно случается в отношениях между двумя любящими друг друга людьми. Оставаться с ней было просто удобнее для Луи. Сейчас же, когда он сидел там, глядя на забившегося Гарри, ему становилось еще больше поебать. Ему не нужно было удобство, он жаждал любви. Настоящей, неподдельной и истинной любви. И не имеет значения, насколько сложным это окажется.

***

Когда фильм закончился, Гарри оставил все неубранным и пошел в свою комнату. Он закрыл дверь спальни и упал на заправленную постель, вытащив только подушку и поспешно спрятавшись в нее. Он ничего не мог поделать с той бурей различных чувств и эмоций, вальсирующих у него внутри, и начал рыдать. Он не хотел реветь, но не знал, как еще с этим справиться. Так он спал каждую ночь в течение недели или около того: свернувшись на кровати, плача и зовя Луи. Он знал, что никогда не будет с голубоглазым и таким желанным мальчиком, и это лишь добилось подтверждения сегодня на кухне, во время разговора. Наконец-то он рассказал Луи о своих чувствах, но парень не мог ответить взаимностью. Что еще хуже, так это то, что Стайлс был влюблен до отношений с Элеанор. Прежде, чем Гарри понял и принял свои чувства, он ведь думал, что это исключительно дружеские порывы. Зачем же, блять, он их познакомил. Он продолжал лежать на боку, имея под собой лужу из слез и жалости к себе.

***

Луи проводил Элеанор до ее машины, дожидаясь, пока она займет водительское кресло. Но она развернула лицо Луи к себе, обвивая руками шею парня, на что он незамедлительно отреагировал, положив руки на талию хрупкой девушки и притянув чуть ближе к себе, хотя на самом деле и не хотел целовать ее сейчас. — Не хочешь рассказать, что тебя беспокоит? — и, черт, да, последнее после последнего в списке желаний на Новый год Томлинсона — это допрос. — Малышка, я сказал тебе, ничего такого. Не бери в голову, — все-таки ответил парень на поставленный вопрос. — Луи Уильям Томлинсон, не лги мне. Это определенно не «ничего такого», — Луи опустил взгляд на ноги, но через секунду Элеанор приподняла его лицо за подбородок, смотря прямо в глаза шатену. Луи не мог не заметить грустный блеск в ее глазах, как и не мог снова соврать ей. Она заслуживала лучшего отношения к себе. Она должна быть с парнем, который, ну, знаете, любит ее? — Эль, я… почему ты со мной? Ты заслуживаешь кого-то лучше, — ее лицо исказилось в недоумении. — Что? Лу, я не понимаю. Я с тобой, потому что люблю. И… ты ведь тоже, да? — Элеанор пристально посмотрела на Луи, пытаясь догадаться, в какое русло течет диалог, но и тогда девушка отчетливо осознавала, что ни к чему хорошему разговор не приведет. — Да, конечно, я люблю тебя, но… — он снова уставился себе под ноги. — Но что? — нерешительно спросила Эль, боясь услышать ответа. — Я просто… я… Эль, я не уверен, что на самом деле влюблен в тебя, — очень тихо ответил Луи, пытаясь смягчить удар от собственных слов. — Я не понимаю… — ответила она с выступающими слезами на глазах, которые вот-вот обещали испортить нетронутое разочарованием лицо. — Эль… Я действительно правда сожалею, и я люблю тебя, но… черт, я запутался. — Запутался из-за чего? — в ее глазах мелькнуло беспокойство. И это, мать вашу, то, почему Луи не заслужил ее. Она никогда не злилась на него, неважно, что он натворил, она всегда относилась с пониманием, заботясь. — Я просто не могу делать это больше. Я имею в виду, ты заслуживаешь кого-то гораздо лучше меня; кого-то, кто всем сердцем бы любил тебя. Я же… я не могу. И, знаешь, блять, никогда не мог, потому что уже был влюблен, когда встретил тебя. Я… я думал, что уже ничего не чувствую к тому человеку, но, черт возьми, нет, — Луи выдохнул, резко опустив руки, которыми активно размахивал минутой ранее. — Господи, Эль, прости меня, я такой идиот. Ты заслуживаешь самого удивительного парня, ты потрясающая, и мне… мне чертовски жаль. Я пойму, если ты возненавидишь меня или больше никогда не захочешь говорить. Я сожалею. Нет, мне пиздецки жаль! — к этому моменту глаза обоих наполнились слезами. Они все еще обнимались, но это не чувствовалось чем-то интимным больше. Это чувствовалось как ложь со стороны Луи. Он не переставал ощущать себя ужасным человеком. И худшее из всего случившегося было то, что Элеанор не выглядела разозленной, она выглядела грустной, и так, будто она знала, что этот момент настанет. И да, она знала. — Лу, я догадывалась, что ты влюблен в кого-то другого. И я не ненавижу тебя, хотя по идее должна. Ты не идиот, честно, по крайней мере в этом, и хотя бы потому, что не можешь контролировать, кого тебе любить, — на ее лице заиграла легкая улыбка. — Я не должен был притворяться, мне следовало сразу признаться во всем. — Да, было бы неплохо, — ухмыльнулась девушка. — Но ты просто не понимал, насколько сильны твои чувства к человеку, о котором говоришь. Не вини себя по этому поводу. — Блять, ну почему ты такая понимающая? Ты должна злиться на меня! Я не заслуживаю твоего сочувствия. — Если честно, я предвидела это. — Предвидела? — Да, — ответила Эль. — Так это все? В ее глазах не читалась ненависть. Грусть и облегчение — да, но не ненависть. — Извини. — Вот только давай без этого, ладно? Нам было хорошо. Ну, до сегодняшнего прецедента, — ухмылка больше не сходила с ее губ. — И будь у меня шанс, я бы не стала ничего менять. — Ты такая чудесная. Пожалуйста, никогда не заводи отношений с тем, кто не стоит твоего внимания. Обещаешь? — Обещаю. Лу… Я бы хотела остаться друзьями с тобой, если, конечно, ты не будешь против. — Ты еще спрашиваешь! — со сверкающими глазами воскликнул парень. — Это, должно быть, очень эгоистично, но могу я получить последний поцелуй? Ответом Элеанор послужили ее соленые губы из-за слез на его точно таких же. — Я люблю тебя, доброй ночи. — Люблю тебя тоже, — закончил Луи, после чего развернулся и направился обратно. — Эй, Луи, подожди! — крикнула Элеанор, уже наполовину сидя в машине, на что голубоглазый парень резко развернулся. — Скажи ему о своих чувствах прямо сейчас, — эти слова повергли его в шок и недоумение. Он точно правильно все расслышал? — Что? — Гарри. Скажи ему о том, что чувствуешь, как только переступишь порог этого гребаного дома. Луи не мог поверить своим ушам. — Да… Эм, ладно. Но как ты поняла? — она скрестила свои руки и вздернула брови. — Ой, да брось. Это довольно очевидно, вообще-то. То, как ты постоянно смотришь на него, или то, как сияешь, когда он рядом. Господи, иди ты уже! Я хочу, чтобы ты был счастлив, Лу. Обещаешь рассказать ему обо всем? — Да, — ответил он с теплой улыбкой на своем лице, а Эль усмехнулась и уже полностью залезла в машину. — Пока, Лу. Напиши мне, как все пройдет. — Конечно, я напишу, обязательно, да. Пока. Она улыбнулась ему напоследок и уехала.

***

Гарри был вымотан из-за слез, но они не прекращали течь. Он только начал засыпать, как услышал слабый стук в дверь. — Гарри, ты не спишь? Это Лу, — вслед за стуком послышался и тихий шепот. — Я могу войти? Мне нужно срочно поговорить с тобой. Последнее, что сейчас было нужно Гарри — разговор с Луи. Он не хотел, чтобы парень видел его таким: утопающим в никчемности и жалости к себе. Но ему стало невероятно интересно услышать, что же хочет сказать человек, ежедневно разбивающий его сердце вдребезги. Он осторожно вытер слезы рукавом своей кофты и поплелся открывать дверь. — Входи, — вяло пробормотал он в кромешной тьме. Дверная ручка повернулась, и Луи, будто бы опасаясь, вошел в комнату, освещенную только одним ночным фонарем. Он сразу заметил, что Гарри лежит на кровати, повернувшись спиной ко входу. Младший мальчик даже не повел головой в сторону Луи, но шатен не принял во внимание явное безразличие к себе, медленно сел на край незаправленной постели рядом с Гарри и тяжело вздохнул. — Итак… — он замолчал на секунду, дожидаясь, когда Гарри развернется к нему и начнет слушать все душеизлияния, терзающие душу Луи, но этого не происходило, так что он решился и продолжил: — Мы с Элеанор расстались, — на выдохе сказал Луи, что не могло не привлечь внимание Гарри. — Ты… ты расстался с ней? — еле слышно прошептал он, все еще не рискуя смотреть на Луи. — Но зачем? Томлинсон резко выдохнул, про себя обрадовавшись факту, что Гарри в самом деле не игнорировал его. Он встал с края, забираясь на середину кровати, ближе к парню. Больше всего сейчас он хотел обнять этого невинного мальчика и притянуть к себе, но делать этого пока не решался. — Помнишь, сегодня, сидя на кухне, я говорил, что ты нравился мне, прежде чем появилась Элеанор? — удобно устроившись, продолжил Луи. Гарри легонько кивнул, и он снова заговорил: — В общем, я соврал тебе. — Соврал? — Гарри зашевелился в постели, при этом выглядя совершенно разбитым. — Почему ты врешь об этом, Луи? — Видишь ли, ты не нравился мне когда-то. Это все означало бы, что я перестал что-либо чувствовать по отношению к тебе, но это ложь. Ты все еще мне симпатичен. Нет, я влюблен в тебя. Я все еще люблю тебя, Гарри. Так сильно, что это даже не смешно. Гарри был в полном шоке. Он искренне не понимал, говорит ли Луи правду. Он дожил до того, что над ним насмехаются его собственные уши! Через секунду мальчик почувствовал слабую руку Луи на своей тонкой и излишне хрупкой талии. — Ты влюблен в меня? — спросил Гарри, поднимаясь и садясь лицом к шатену. Луи сел напротив. — То есть, ты любишь меня? Ты, Луи Томлинсон, влюблен в меня, Гарри Стайлса? В данный момент он не мог до конца понять все сказанное Луи. Голубоглазый коснулся пальцами подбородка Гарри, заставляя его смотреть прямо в глаза. — Да, Хаз, я, Луи Томлинсон, влюблен в тебя. Я так сильно люблю тебя. Черт, я клянусь, что никогда не нуждался в ком-то настолько безумно. Широкая улыбка Гарри не сходила с его лица. Ему казалось, словно он провалился в свой самый лучший сон. (И если это так, он не собирается просыпаться). Дерьмо. Его друг и первая влюбленность только что сказал, что все чувства, заставляющие Гарри переживать, одновременно самые худшие и лучшие периоды в его жизни, взаимны? — Тогда я запутался, но сейчас навел порядок в своей голове, — Луи слабо улыбнулся, продолжив с еще большим трепетом. — Я хочу быть с тобой, Хазза. Если этого не случится, то я не смогу быть ни с кем другим. Я знаю, мне потребовалось время, чтобы осознать это. И, может быть, я не заслуживаю тебя, Гарри, но, боже, обещаю, что постараюсь сделать все возможное для твоего счастья. — Луи, ты уже являешься всем, что приносит мне его. И что значит «я не заслуживаю тебя, Гарри»? — с легкой улыбкой передразнил его парень. — Ты потрясающий. Все, что касается тебя, прекрасно в моих глазах. — Нет, все, что касается тебя — идеально. Я серьезно, Хаз. Начиная с твоих каштановых локонов и заканчивая твоими неуклюжими, но невероятно длинными и потрясающими ногами. Твоя улыбка — моя самая большая слабость вообще-то! И я больше чем уверен, что мог бы потеряться в твоих глаза. Ты такой идеальный. Ты милый и заботливый, каждый мечтает быть твоим лучшим другом, потому что ты настолько нереален. Я не могу объяснить, как сильно на самом деле люблю тебя. Единственное, что я могу сказать — ты идеален для меня. Даже твои недостатки идеальны в моих глазах. Луи все еще смотрел прямо в глаза Гарри. У обоих были слезы, но это были не иначе как слезы радости. У Гарри красовалась огромная улыбка на лице, и это было самое красивое, что когда-либо видел Луи. Его сердце переполнилось счастьем. Наконец-то он сказал все, о чем так долго думал, но боялся произнести. — Лу, — застенчиво позвал Гарри. Прежде он не был таким стеснительным рядом с Луи, но прежде эти два мальчика и не обличали свои чувства перед друг другом так сильно. — Да, Хаз? — Ты будешь моим парнем? — его щеки вмиг залила предательская краска. — Боже, блять, Гарри, конечно я буду твоим парнем! — радостно воскликнул Луи. Снова огромная улыбка озарила лицо парня, и Томлинсон не мог не улыбаться в ответ. Ни один из них не мог поверить, что это на самом деле происходит. Все случившееся казалось сказочным сном. С этими словами Гарри обнял шею своего новоиспеченного бойфренда, а Луи обернул руки вокруг его талии. Они сидели в комнате, прижавшись лбами. Некоторое время просто сидели молча, утопая в нежных объятиях. Затем Луи наклонился и поймал губами нежные губы Гарри. Легкая и такая приятная дрожь прошлась по их позвоночникам. Это был обычный поцелуй, но для них он значил все. Все их эмоции, вся любовь и привязанность к друг другу. Оторвавшись, каждый сиял в сто крат сильнее. — Хаз, я люблю тебя, — прошептал Луи, все еще прижимаясь лбом к Гарри. — Я тоже люблю тебя, Лу, — прошептал младший мальчик в ответ. В этот момент ничего больше не имело значение, как будто они были единственными в этом мире. Потому что наконец-то все в их жизнях казалось идеальным. Они были действительно счастливы, и это было лучшим чувством в мире для каждого из них.