Момент торжества

***

      Когда он появился на пороге, время как будто замерло. Все вокруг перестало существовать, даже графиня, которая прежде только одна заполняла его мир. Но с этой секунды в одночасье все изменилось. Он не мог подобрать этому чувству правильное слово – самыми близкими по значению были предвкушение и чистый восторг, хотя и они не смогли бы описать ту молнию, которая пронзила его от взгляда этих усталых бирюзовых глаз. Много ли можно было ожидать от ужина в компании бывшей жены? Но мистер Марч всегда знал – самые важные и судьбоносные события происходят в самый неожиданный и невероятный момент.       Люди, люди… их так много. Как можно встретить среди тысяч того единственного, которому захочешь отдать всего себя? Он всегда влюблялся в них. Не как в графиню, конечно, это другое… Как в собственное воплощение. Те кто были до – да, он тоже их любил. Но с неприятной ноткой снисхождения, которая портила все. Они были по своему хороши, каждый из них. Однако рано или поздно наступал момент – появлялась брезгливость. Это все портило. Но с ним все будет иначе, он уже это знал. Синева глаз, жесткая складка в уголках губ, сумасшедший излом бровей – нет, на этот раз брезгливости и разочарования не будет. В первый раз он не ощутил собственного превосходства. В первый раз он почувствовал, что кто-то сможет его превзойти. В первый раз он хотел забрать не только душу, но и тело. Он хотел видеть его глазами, слышать его ушами, ощущать кожей… Давно он не чувствовал ничего подобного.       Разумеется Элизабет это поняла. Она всегда видела, когда он влюблялся, но тут был особый случай. Ему даже почудилась нотка беспокойства в ее голосе. Чушь, она слишком безупречна чтобы ревновать. Хотя при других обстоятельствах ему бы это даже польстило, откровенно говоря. Но тут, повторюсь, был особый случай – он забыл про все, про графиню, про ужин. Это была любовь. Любовь с первого взгляда.       Его звали Джон. Детектив из отдела убийств, циник, разочарованный в жизни, почти спившийся – идеален, абсолютно безупречен. Он не мог насытиться им, разговаривал о чем-то, слушал его голос, его истории, продержал его у себя около двух дней, кажется. Но это не имело значения. Время рядом с ним теряло смысл. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Это всегда слишком хорошо, чтобы быть правдой.       Джон был как лабиринт с тысячью дверей, и он, как умелый взломщик, старательно и бережно подбирал ключик к каждой. Но это требовало труда. Графиня смотрела на него с равнодушным недоумением. Тот факт, что его взор теперь обращен целиком и полностью на Джона, а не на нее, удивлял ее, но ведь она слишком безупречна для ревности, не так ли? Она не будет трогать Джона и даже поможет. Крепость, в которой заперся Джон, и которая кажется неприступной, легко падет, если из фундамента вытянуть один маленький кирпичик. А графине, в свою очередь, так нужны новые игрушки.       С каждым визитом он хотел Джона все больше и больше, а Джон, который тоже погряз в своих лабиринтах отчаяния, он ведь и сам хотел к нему! Мистер Джеймс Марч был в этом просто уверен. Они вдвоем пробирались друг к другу, сквозь этот чертов лабиринт. Разница была лишь в том, что Джон не осознавал своих желаний.       Было огромной ошибкой поручать Джона тощей суке. Он думал, секс с этой вечно вмазанной шлюхой – это то что нужно Джону, чтобы вымарать из своей жизни надежду. Но вместо этого безупречный Мистер Марч попал в ловушку безумной ревности. Тощая сука хотела отобрать у него Джона, она хотела, чтобы он вместе с ней скитался по коридорам Кортеса, питаясь падшими душами и вызывая, как и она, лишь жалость и отвращение. Нет, дорогая, этому не бывать. Джон достоин величия. А падали вроде тебя нужно знать свое место. Тощая сука посмела влюбиться. Как глупо и смешно!       Джон был его и только его. Нужно было спустить его вниз еще на один уровень. Это было достаточно рискованно. Демоны отеля могли выйти из под контроля и поглотить их обоих, но его это не страшило. Там, в полном беспросветном безумии, они занимались любовью, пока тощая сука смолила в лобби свой несчастный Лаки Страйк и разбавляла слезами водку со льдом.       Джон, любовь моя, ты просто откровение… Помнится, те же слова он говорил Элизабет. Помнится, он даже чувствовал к ней что-то похожее. Но не сейчас. Сейчас его мысли занимал только Джон. А Элизабет… нельзя было сказать, что он сдался. Нет, он любил ее так же как и раньше. Но в какой то момент ему просто наскучило ее равнодушие.       Джон не был равнодушен. Он был как озеро. Бездонное, с зеркальной гладью и мутной глубиной. Как легко и как восхитительно было в нем утонуть. Он был как сталь. В начале обжигающе холоден, но к концу раскалялся до бела, оставляя пальцами невидимые ожоги на коже. Он был как ветер, как легкий бриз, нежно ласкающий, но через мгновение одним порывом впечатывающий в стену. Джон был как тьма. Такой же как и он сам. И мистер Джеймс Марч ликовал в его объятиях как никогда прежде.       Хотя ему было жаль, что Джон никогда не вспомнит этих ночей. На этом уровне отель не отдавал воспоминаний. Он понятия не имел кого Джон видит вместо него – Салли, графиню, свою жену, может даже Лиз. Он хотел думать, что ему все равно, но это было не так. Безумная ревность оставляла кровавый отпечаток на белоснежных простынях. Этим, скорее всего, и утешала себя тощая сука, страдающая в лобби. Делить с ней Джона для обоих было настоящим мучением. Но мистер Марч знал, когда последняя дверь лабиринта будет открыта – все закончится.       Разговоры, разговоры… Пять лет разговоров, пять лет сумасшедшей любви. Они были теперь как единое целое и Джон был готов. Почти готов. Он все еще находился на том уровне, где отель копил его память как золотые монеты и драгоценные камни. За пределами Кортеса Джон был таким же как раньше, усталым и измотанным детективом, ненавидящим свою работу, несчастным мужем и отцом, потерявшим сына и медленно теряющим свою дочь. Но здесь, рядом с ним Джон преображался. Его тьма колыхалась вокруг него. Теперь он был готов продолжить то, что начал мистер Марч. Начал, но не успел закончить. Джон сможет сделать это вместо него.       И он оказался прав – Джон был гениален. Это были не убийства, о нет. Это были произведения искусства. Джон был художником, Джон был скульптором. Джон был декоратором. Поразительное внимание к деталям, красота и легкость исполнения – все это приводило в восторг. Им уже не было нужды заниматься любовью, он оставил эти объедки тощей суке. Теперь единение их душ было настолько восхитительным, что мистер Марч наконец почувствовал то, чего не чувствовал уже долгое время. Жизнь.       И ему хотелось поделиться ей с тем другим Джоном, который его пока не знал. Который изо дня в день ходил на работу, презирал себя, мучился угрызениями совести. Мистеру Марчу хотелось показать тому Джону как велик и прекрасен настоящий Джон. Осталась всего лишь одна последняя маленькая дверца в лабиринте. Нужно только подобрать ключ, который ее откроет. И именно Ночь Дьявола должна будет стать этим ключом.       Ужасная, безобразная идея! Не нужно было этого делать. Не нужно было тащить Джона в это сборище дилетантов. Ни в одном из них ни на грош поэзии, как он раньше этого не замечал! Неудивительно, что Джон отдалился от него именно в тот момент, когда он хотел, наконец, открыть ему глаза. Он винил себя, винил тощую суку, которая с радостью утащила бедного Джона в свое душное логово. Винил всех остальных – сейчас они казались ему лишь бледными копиями, и зачем он только тратил на них время? Он разогнал их всех сразу после того как Джон ушел. Момент торжества был потерян.       Очевидно, он заигрался в «поиски ключа». Потому что ту самую, сакральную «последнюю дверь» бесцеремонно вышибла плечом тощая сука. Тварь, выложила ему все, как на исповеди, такова была ее месть… - Что-то в тебе изменилось, Джон. Не подскажешь что? Он волновался, как мальчишка. Вот именно сейчас, в этот момент все решится. Если Джон теперь его бросит, он отдаст тощую суку на съедение ее же демонам. - Я все понял. Он хотел выглядеть уверенно, но голос предательски дрожал. И по лицу Джона было не прочитать, что именно он понял и что будет дальше. Тьма вокруг него так восхитительно вибрировала, синие глаза сияли каким-то незнакомым светом. Вот он, момент торжества, мистер Марч. Торжества или провала. - Осталось двое. И как он только мог в нем сомневаться?! Момент истины, момент величия, момент ликования. Момент торжества. Мистер Марч, поздравляю, вы только что обрели собственное воплощение. Как же долго он мечтал произнести эти слова: - Ты дома, Джон.