In the name of redemption

Мхами кутал нетвердый шаг Синий вереск в сухом бору, Где плутала всю ночь душа Да казнила себя к утру Выстрел. Крик Хлои и глухой звук падения тела о кафель. Слышу, как Нейтан ахает, роняет пистолет и выбегает из туалета. В висках бешено стучит. Сползаю спиной по стене кабинки, сотрясаясь в рыданиях. Но нет времени, если Джефферсон поймет, что натворил Нейтан, то успеет сбежать. А я не могла допустить этого, не могла дать Хлое умереть вот так, не отомстив. Кое-как поднимаюсь и на негнущихся ногах иду к выходу. Рядом с телом Хлои не выдерживаю, падаю на колени, смешивая на полу ее кровь и собственные слезы. - Прости меня, прости, Хлоя. - раскачиваюсь, словно в трансе - Я не знаю, как буду жить дальше без тебя. Я не смогу без тебя... Наклоняюсь, чтобы в последний раз ее поцеловать, но тут она открывает глаза, смотрит на меня холодным, ненавидящим взглядом. - Это ты должна была умереть, Макс Колфилд. Это ты во всем виновата...       Резко вздохнув, сажусь на кровати. Это сон. Очередной чертов сон, как и почти каждую ночь. С момента гибели Хлои прошло уже полгода. Никаких внеплановых снегопадов, затмений, мертвых китов, нескольких лун. Погода вела себя настолько идеально, что меня тошнило от злости на судьбу. Я нашарила рукой бутылку рома и сделала приличный глоток. Фрэнк скорбел не меньше моего, хотя, конечно, по Рэйчел. Он был благодарен за то, что я смогла наказать Нейтана и Джефферсона, поэтому помогал мне справляться с горем теми способами, которые были ему известны. Грубо говоря, бесплатно подгонял мне алкоголь и наркотики. Поначалу я была даже рада этому, но сейчас отчетливо понимала, что не ради такого Хлоя пожертвовала собой. С другой стороны, город цел, а то, что я не могу с этим смириться…Она должна была понимать, что так будет, что не смогу я просто жить дальше, не пытаясь уничтожить себя изнутри. Я оглядела свою комнату в поисках мобильника, силясь понять хотя бы текущее время суток. Моя комната сейчас была пугающе похожа на комнату Кейт, когда ту изводили из-за ролика. Плотно задернутые шторы, минимум красок, все фотографии со стен я затолкала куда-то далеко. Рядом с диваном стоял бонг и валялись бутылки. Гитара покрылась слоем пыли, как и полароид. На занятия я тоже забила. Ходила от силы раз или два в неделю. И то, если Уоррен меня насильно вытащит. Ректор Уэллс сказал, что понимает ситуацию и не требует от меня идеальной дисциплины, но намекнул, что не сможет ничего сделать, если я завалю экзамены. Мне было все равно. Единственный стимул не вылететь был в том, что мне придется вернуться к семье, где я не смогу сутками сидеть в своей комнате и курить дурь.       Да, я почти не выходила. Только для встречи с Фрэнком, иногда в душ. Я сознательно лишила себя всего, что могло бы хоть как-то мне помочь. Я не могла смотреть на Уоррена, понимая, что готова прямо сейчас прикончить его, если это бы помогло вернуть Хлою. Я перестала ходить на пляж, потому что там мы с ней гуляли. Я не могла даже подумать о том, чтобы прогуляться к маяку, у меня перед глазами сразу проносилась сцена нашего прощания, наш последний поцелуй. Конечно же, речи и не шло о том, чтобы навещать Джойс в ее кафе. Я не могла смотреть ей в глаза, понимая, что дала убить ее дочь. И хоть она повторила, наверное, тысячу раз, что я не виновата, она не знала того, что знаю я. Мысль о том, что в одной из реальностей я дала Уильяму разбиться, тоже не упрощала общение с ней. Мобильник наконец-то был найден. Восемь вечера. Пять пропущенных от Уоррена. Надо встать и хотя бы немного позаниматься, раз лекции я опять прогуляла. Серьезно, никто не разрешит мне просто так жить в общаге, если я вылечу. Несмотря на то, что я упорно гнала от себя все, что напоминало о Хлое, уехать из Аркадиа Бэй я не могла. Физически. Видимо, Фрэнк чувствовал себя так же, потому что и он остался, хотя я была уверена, что он просто сядет в фургон и исчезнет, как только узнает правду. Со стоном сев на диване, я схватилась за голову. Она болела страшно, но я быстро подлечилась с помощью бонга. - Ну и бардак тут - подумала я, оглядывая свою комнату. Где-то под грудой грязной одежды я смогла обнаружить нужный учебник. Меня хватило минут на 10 чтения, прежде чем привычные картины начали занимать мое сознание. Вот Хлоя, предлагает поцеловать ее на спор, а я целую не раздумывая, кажется, даже не давая ей договорить. Ее удивленные глаза, в которых я вижу и радость, и сама улыбаюсь от счастья, понимая, что этот поцелуй значил для нее. Ее ответный, гораздо более откровенный поцелуй, все то, что было между нами после него. Перед глазами стояли все наши занятия любовью на ее кровати. Ее губы на моей шее, груди. Мои руки на ее плечах, ее выпирающие ключицы, вкус ее тела. А теперь я сижу взаперти и медленно убиваю саму себя. Вместо того, чтобы сделать усилие и жить дальше ради нее, я качусь вниз. Искупление, как же…Пошло он к черту. Я снова застонала и вновь потянулась к бонгу, раньше его эффект длился дольше. Подлечившись, я свесилась с дивана и вытянула из-под него коробку. Открыла и достала флакон. Эту штуку Фрэнк дал мне, когда я пожаловалась, что трава стала хуже помогать. Он грустно усмехнулся, сказав, что все наркоманы через это проходят. Я тогда запротестовала, ответив, что вовсе не наркоманка, что мне иначе просто не выжить и так далее. Он серьезно посмотрел на меня и вздохнул. - Знаешь, ты и сейчас не живешь. Точно так же убиваешь себя, а я тебе помогаю. Ничем не лучше самоубийства. Но так хотя бы есть один шанс на тысячу, что ты выстрадаешь свое горе раньше, чем тебя окончательно затянет. Я плохой человек, но это все, чем я могу тебе помочь. - Он положил флакон в мой нагрудный карман и вернулся обратно в фургон. Я так и не решилась перейти на новый уровень отношений с наркотиками, поэтому продолжала брать у Фрэнка только траву и алкоголь. Он, кажется, смотрел на меня почти с уважением. Ну, с надеждой точно. Сам он перестал барыжить, поэтому остатки запасов употреблял сам и давал мне. Сказал, что больше не может продавать наркотики, после того, как ими же убили Рэйчел. Я много раз думала, что Хлоя бы точно пристрелила его, если бы узнала, какого рода поддержку Фрэнк мне оказывает. Но я считала его почти святым. Он как никто понимал, что со мной творится. Он тоже, пускай и чужими руками, убил любимого человека. В те редкие моменты, когда я была не под кайфом и трезвая, я постоянно размышляла о самоубийстве. Поступить так с Хлоей и ее самопожертвованием я не могла, поэтому выбрала более медленный и мучительный вариант. Повертев флакончик в руках, я вновь убрала его в коробку. Нет, нельзя так, только не так. Я встала, полная решимости все изменить, но не рассчитала и рухнула в груду бутылок. Чертыхаясь, я все-таки поднялась и начала уборку. Бутылки унесла в мусорный бак, помылась, протерла пыль и... вновь села на диван с бонгом. Приступы активности случались примерно раз в две недели, но сил хватало всего на пару часов. Мое тело отчаянно требовало разрядки, ведь я лечила исключительно душу, забывая о земном. Я плохо ела, мало ходила, стала еще более худой и слабой. К сожалению, я все еще не могла заставить себя выходить на прогулки, поэтому перспективы были безрадостными. И я абсолютно не знала, что делать дальше. Поэтому опять просто просидела на диване до ночи, пялясь в одну точку и давя всплывающие мучительные воспоминания. Что желаньями растеклась, К ступе ладила помело, По глаза закопалась в грязь От отчаянья, всем назло       В дверь постучали. От неожиданности я подпрыгнула и резко спрятала бонг под диван. Нет, ко мне заходили иногда. Уоррен, который отчаянно хотел помочь, но не знал, чем и как. Кейт, которой я и в этой реальности по инерции помогла справиться с давлением, но и она не знала, как облегчить мои страдания. Да и другие тоже. Кто-то правда хотел помочь, кто-то хотел поглазеть на «падшую Макс», кто-то просто хотел нахаляву дунуть. Однако в этот раз я действительно удивилась. Моим неожиданным полуночным визитером оказалась Виктория. - Что ты здесь забыла? - я не стала особенно церемониться с ней. В этой реальности в сердцах я высказала ей все, что думаю насчет распространения видео с Кейт и вообще о мерзком ее характере. С тех пор она старалась не попадаться мне на глаза. Иногда мне даже казалось, что она стесняется того, что натворила. - Привет, Макс. Тебя не было на занятиях, а сейчас я увидела свет в твоей комнате, решила зайти. Я хочу с тобой поговорить. - Меня почти никогда нет на занятиях. Или ты только это заметила? - я продолжала ехидничать. Виктория тем временем пропустила мимо ушей очередную колкость, вошла и аккуратно закрыла за собой дверь. Огляделась, в поисках стула, но, после очередного ночного кошмара, я разнесла почти всю мебель. - Что, рядом сесть страшно? Думаешь, я чумная? - я издевательски похлопала по дивану рядом с собой. Она недовольно вздернула подбородок, но все же села рядом. - Так о чем ты хотела поговорить? - О том, что так больше не может продолжаться, Максин. Ты убиваешь себя. Виктория выглядела встревоженной, но я не верила ей. Я поморщилась, услышав свое полное имя. - Во-первых, я Макс. Во-вторых, с каких пор ты начала переживать за меня? - С тех пор, как ты стала затворницей. Ты права, я вела себя как сука. Не знаю, что на меня нашло. Мне очень стыдно перед Кейт за то, что я сделала с ней. - Рада это слышать, но тебе не кажется, что тебе стоит сказать это ей, а не мне? - Я ей уже говорила - Виктория посмотрела мне прямо в глаза – Она сказала, что не держит на меня зла и что ей приятно, что я смогла извиниться. Я недоверчиво приподняла бровь. Сказанное было вполне в духе Кейт, но я не могла себе представить, как вечно чванливая Виктория Чейз идет и извиняется перед тихой серой мышкой. - И что? Теперь ты решила похвастаться передо мной? - Нет, я хочу тебе помочь. - Виктория грустно улыбнулась. - Я вижу, как ты страдаешь. Вижу, что ты не выходишь из комнаты. А ты больше всех нас заслужила возможность жить полной жизнью. Она говорила уверенно, но я все равно успела подумать, что больше всех это заслуживала Хлоя, а не я. Но Виктория еще не договорила. - Я знаю, ты потеряла лучшую подругу. Мне очень жаль, правда. Иронично, что это из-за моего лучшего друга. Но я чувствую себя виноватой, что вовремя не забила тревогу, не заметила, что с Нейтаном беда. Я ведь знала его лучше всех. Какая же я идиотка... Я удивленно смотрела на нее. Да, похоже, ей и правда нелегко. Она действительно была близка с Нейтаном, она должна была увидеть, что он изменился. И я только сейчас поняла, что из-за их дружбы она тоже попала под раздачу после его ареста. Я почти сразу замкнулась в себе и не видела, что Виктория страдает от нападок окружающих за то, что откровенно клеилась к монстру-старшему и была лучшим другом монстра-младшего. Я смотрела на нее, опустившую голову и разбитую, понимая, что она оказалась сильнее меня. Она продолжала жить, продолжала учиться и, когда поняла, что сдается, не побежала, поджав хвост, в объятия зеленого змия, а решила, что найдет искупление в спасении меня. Она склонила голову, но я видела, что по ее щекам катятся слезы. Я нагнулась к ней, намереваясь обнять, но внезапно замерла, вдохнув ее запах. - Черт, Макс, серьезно?! Именно в этот момент ты захотела секса?! С Викторией?! - паническая мысль пронеслась в моей голове. Повторюсь, мое тело нуждалось в разрядке. С момента смерти Хлои я даже не мастурбировала. Технически, в этой реальности я вообще не занималась сексом. Я продолжала вдыхать аромат духов Виктории, находясь в опасной близости от ее лица. Она пахла луговыми цветами. Свежий и очень легкий аромат. Не знаю, какая часть этого запаха принадлежала парфюму, а какая – ее собственному телу. Виктория меж тем перестала плакать, заметив, что со мной что-то не так. Она подняла голову, немного удивленно глядя в мои глаза и, кажется, даже не дышала. Я поняла, что срочно надо что-то делать. Момент с утешающими обнимашками был безвозвратно упущен. Идея пришла быстро. - Хлоя была не только моей лучшей подругой. Она была моей первой любовью. - Не дожидаясь ее реакции, я проделала оставшееся расстояние до ее губ и поцеловала. Расчет был простым: как только она отстранится и начнет возмущаться, я скажу, что это был способ заставить ее перестать плакать. А потом выставлю вон и как следует обдолбаюсь. Но все опять пошло не по плану. Виктория ответила на мой поцелуй с такой жадностью, как умирающий от обезвоживания приникает к источнику. Поцелуй не длился и пяти секунд, когда она перекинула через меня ногу и устроилась у меня на коленях. Я сжала ее спину с такой силой, что наверняка оставила синяки. Помня, как мисс Чейз трясется над своей одеждой, я старалась аккуратно снять с нее рубашку. А вот Виктория не стеснялась, и моя футболка полетела на пол, превращенная ее руками в драную половую тряпку. Я решила не отставать, рукой разрывая колготки, мешающие мне добраться до самого главного. Она сама сняла расстегнутую мной блузку, я помогла избавиться от лифчика. Она осталась только в задранной юбке-карандаше, но чтоб ее снять, надо было потратить слишком много времени, которое ни одна из нас не хотела сейчас тратить впустую. Не то чтобы я специально ее рассматривала, но в полумраке комнаты я успела разглядеть ее худые плечи и бледную кожу. Она была действительно красива, настолько, что я чувствовала себя, будто собираюсь трахнуть как минимум французскую инфанту. Виктория нетерпеливо прижала мою голову к своей груди, а я не стала спорить. Я сдвинула рукой ее трусики, проникая, наконец, внутрь. Она шумно вздохнула и уткнулась носом в мои волосы. Видимо, у нее давно не было секса, так как кончила она очень быстро. Я уже было хотела передохнуть, когда она резко уложила меня на диван, прошептав на ухо, - Все еще думаешь, что я считаю тебя чумной? - И мои шорты разделили печальную судьбу футболки. Что же, Виктория, браво, даже в такой момент ты не полезла за словом в карман. Мы лежали и обессилено курили. Сквозь шторы было видно, что уже светает. В моей голове роилось огромное количество мыслей, но я не могла выловить и сформулировать ни одну из них. - Я не знала, что тебе нравятся девушки, - Виктория заговорила первой. - Могу сказать то же и о тебе, - я на секунду задумалась. – Так ты тоже… - Лесбиянка? Да. - закончила за меня Виктория. - Я скрываю это. Мой отец жуткий гомофоб, а мне еще долго учиться. Я боюсь, что если он узнает, то заберет меня отсюда, да еще и в суд на Блэквелл подаст. - За что в суд-то? - я удивилась. - Скажет, что меня тут растлили. - Она рассмеялась. - Ты что, это же школа искусств. В нашей среде таких очень много. Я вообще удивлена, что общежития еще не выкрасили в небесно-голубой, а в комнатах не висят фотографии Энни Лейбовиц, на манер икон. Но все боятся родителей и шифруются. - Так ты поэтому была такой сукой? Я думала, характер такой, а у тебя просто недотрах? - Похоже на то, - она легонько ткнула меня в бок. – Я веду себя мерзко, мне безумно не хватает секса. Хейден курит дурь, чтоб не думать об Эване. Нейтан… Тут ты сама знаешь, что с ним. - Ты хочешь сказать, что Нейтан – гей?! Быть того не может! - Я приподнялась на локтях и чуть не открыла рот от удивления. - Еще как может, - она опустила глаза. – Мы знакомы очень давно. Сошлись как раз на этой теме. Его отец даже допустить такой возможности не мог, был с ним слишком строг, не хотел замечать проблем и вот, что вышло. Я виновата не меньше, я не смогла ему помочь. Я промолчала, так как мне стало немного жаль парня, хотя я все равно с радостью всадила бы в него пару пуль. Или пару десятков. - Погоди, но ты же бегала за Джефферсоном, я сама видела, как ты подкатывала к нему ради победы в конкурсе. - Нет. - Она покачала головой. - Я очень уважала его как фотографа, это правда. А вот Нейтан был в него влюблен. Я пыталась переключить внимание учителя на себя, чтоб защитить друга, чтоб это не всплыло на поверхность. Я не знала, что Марк на него так повлияет. Не знала, что они творят за моей спиной. Я не спасла Нейтана, не вычислила Джефферсона, только себя подставила. Я облажалась по полной... Мы пролежали так еще некоторое время, молча обнимая друг друга. Затем Виктория с сожалением поднялась и, нежно поцеловав меня в щеку, стала одеваться. - Постарайся поспать. Я жду тебя сегодня на занятиях. - Она улыбнулась и, одернув юбку, выскользнула за дверь, а я впервые заснула без кошмаров.       Утром я первым делом спустила остатки рома и дури в унитаз, презентовала бонг Хейдену, после чего отправилась на пары. Виктория вселила в меня надежду, даже воодушевила. Не знаю, что сыграло бОльшую роль: секс или ее исповедь, но мне стало легче. Она нагнала меня перед кабинетом, улыбнулась и, слегка коснувшись моей руки, первая вошла в класс. Я приняла ее правила игры. Ни одной из нас не нужны были очередные слухи и сплетни. Я даже не знала, получится ли у нас что-нибудь. На самом деле, я вообще не думала о дальнейших перспективах. Мы сели на разные ряды, только мельком переглянувшись. Я написала смску Фрэнку: - Знаешь, наверное, я постараюсь завязать с дурью. Спасибо за помощь. Если вдруг я смогу для тебя что-то сделать – обращайся. Через пару минут пришел ответ: - А твои яйца больше, чем я думал. Удачи, безумная Макс. Я улыбнулась искренне, впервые за долгое время, глядя, как Виктория задумчиво проводит рукой по своим волосам. Наблюдая за ней, я подумала, что действительно не хочу ничего загадывать наперед. Не хочу знать, что выйдет из нашего странного союза. Но одно знаю точно, мы можем помочь друг другу. Дать друг другу то, в чем мы обе так отчаянно нуждаемся: успокоение. И искупление. Оторочены облака бледно-розовой кисеей. От далека до далека, небо дышит сырой землей. И тревожит огнями даль, что, как свечки, колышет лес. Отлетает душа-печаль птицей серою в дым небес. Несколько месяцев спустя:       Синяя бабочка опускается на лист дерева, прямо напротив плотно закрытого окна общежития. Через пару мгновений окно распахивается настежь, из него высовывается невысокая шатенка и с наслаждением делает вдох. К ней подходит высокая худая блондинка и ласково обнимает за плечи. Обе улыбаются, о чем-то разговаривают. Вдруг шатенка осекается, замечая необычную бабочку. Блондинка хмурит брови, не понимая, что вдруг так отвлекло ее подругу. - Макс, с тобой все хорошо? Но та не слышит, бледнеет, глядит неотрывно. А бабочка, последний раз шевельнув крыльями, как будто жалея, что не может ничего сказать на прощание, растворяется в воздухе. - Маааакс? - Блондинка выглядит по-настоящему встревоженной. Ее подруга вдруг улыбается, отрывает взгляд от опустевшего листка и, наконец, произносит - А пойдем сегодня гулять на пляж? Виктория прижимает ее к себе сильнее, целует в макушку, не замечая, как по веснушчатой щеке Макс скатилась последняя прощальная слеза. Когда тень превратится в дух, когда пламенем станет взор, На заре промолчит петух, принимая зарю в укор. Успокоится плачем страх, растворится в любви вина, И оттает душа в слезах, понимая, что прощена…