***
Гилберт грубо вытащил мужчину из машины за лодыжки и закинул себе через плечо. Он был легче, чем его первая жертва. Или вторая. Его ботинки заскользили по грязи, когда он начал спускаться по склону в лес. — Ты знаешь… это не было намёком. — Ёбаный в рот! — воскликнул Гилберт, споткнувшись о собственные ноги и врезавшись в дерево. Труп прокатился мимо него. — Какого хуя тебе надо?! Он был весь в грязи и лежал вверх ногами, но все равно усмехался, смотря на жнеца. — Я собирался задать тебе тот же вопрос. — Блондин присел рядом с ним и начал вытаскивать листья из его волос. — Ай, да ладно, это только, вроде, четвёртый. — Пятый. — Чёрт, правда? — Гилберт пересчитал по пальцам и был вынужден признать, что у него, возможно, только возможно, есть проблемы. — Первый, тот что в районе, автостопом… — Женщина в Новом Орлеане. — А, точно, я забыл. Я был та-а-ак пьян в тот день. Ты уверен в подсчётах? — Уверен. Жнец вытащил ещё один листок из его волос, прежде чем нежно пригладил их за ухо. Гилберт опёрся о ладонь. — Я думаю, я просто скучал по тебе. Гилберту удалось выяснить за пару недель, что он может видеть жнеца, только когда недавно убил кого-нибудь. Ему понадобилось гораздо больше времени, чтобы не блевать каждый раз, когда он это делал. Он быстро вжился в милую роль серийного убийцы.***
— Мы должны перестать так встречаться. Гилберт радостно заржал и кинул ему лопату. — Это единственный способ увидеть тебя, — сказал он и повернулся обратно к яме, которую копал. Она была только три на три фута**, так что он должен будет проявить… изобретательность, чтобы похоронить тело. К счастью, он принес с собой топор. — Ты вообще не должен видеть меня, — задумчиво произнёс жнец, когда подошёл к нему и ткнул лопатой в грязь. — Да, ну и что с этим делать? — Я понятия не имею. Гилберт небрежно пожал плечами. Он был уверен, что жнец лишь плод его запутанного и извращённого разума. Он сомневался, что он вообще существует. Но, в любом случае, он наслаждался его компанией. — Подожди секунду… — он перестал копать и подозрительно уставился на Гилберта. — Почему, чёрт возьми, у тебя две лопаты? Гилберт ухмыльнулся. — Я ждал тебя. Жнец негодующе зашипел.***
— У тебя ж, вроде как, должно быть имя? — спросил Гилберт, продолжая грести поперек озера. Жнец сидел на корме лодки, закинув ноги на его последнюю жертву. Он фыркнул. — Ты спрашиваешь меня об этом только сейчас? — О, да, это не… — Прошло уже два года, Гилберт. — Правда? — Гилберт от удивления перестал грести, но они, вероятно, уже всё равно были достаточно далеко от берега. — Чёрт. Я ужасный друг. — Это то, чем мы…? Друзья…? — А разве нет? — Гилберт нагнулся и проверил цепи, обмотанные вокруг трупа. Они были заперты на замок и утяжелены. — Возможно… — Отлично. Тогда помоги мне бросить этот труп в озеро. Он пробормотал себе под нос, что Гилберт снова обманул его, но он всё равно помог ему столкнуть тело за борт. Гилберт обнял его за плечи, когда тело погрузилось в воду, и волны зашлёпали по лодке. — Мэттью, — Спокойно сказал он после того, как труп исчез под поверхностью воды. Гилберт улыбнулся и взъерошил его кудри, а после передал весло. — Ты не похож на «Мэттью»… — Да ну? А ты не похож на убийцу. — Я думаю, это самое милое из того, что ты мне когда-либо говорил.***
Гилберт сжал руки в надрезе, который он сделал, и пошевелил пальцами. Кишечник скользнул и хлюпнул, когда он пошарил вокруг. Было тепло. Комфортно. Он счастливо вздохнул. Раньше он всё время злился. Он привык ходить весь в синяках, потому что не мог выиграть в драках. Он, образно говоря, плевался и кричал, процарапывая свой путь через других людей. Сейчас он делал это буквально, и это было намного спокойнее для него. — Ты теперь убиваешь чаще. Гилберт посмотрел на Мэттью и засиял. — Я ничего не могу поделать. Он повернул руки и ввёл их под рёбра, толкнув, когда почувствовал сопротивление. Мэттью закатил глаза. — Тебя так поймают. — Эх, — он пожал плечами. — Я уже достаточно пожил. Гилберт сжал кулаки и проколол органы своими неровными, грязными ногтями. Его руки до локтей были покрыты брызгами красного, как если бы он раскрашивал, выходя за линии. — … что ты ищешь? — Кого-то вроде тебя, — он подмигнул ему. Мэттью покраснел и теперь выглядел почти лиловым в закатном свете. Склад погружался в темноту, становился всё темнее и темнее, и скоро было бы практически невозможно что-то увидеть и продолжить занятие. — Но на данный момент я ищу его… э-э… тьфу, душу. Я знаю, что она где-то здесь… Мэттью усмехнулся и плюхнулся на бетон. — Ты даже не близко. — Блять, серьезно? — Гилберт взвыл и просунул руки глубже. — Я видел, как ты делаешь это, раз так пятьдесят шесть. — Пятьдесят семь. Он замолк. — Действительно? — М-м-м, — Мэттью хмыкнул и передвинулся ближе. Он осторожно положил свои руки над руками Гилберта в открытой ране. — Хах, хочешь, я покажу тебе, где она? Гилберт замер, из его горла донесся возбуждённый низкий звук. — Ты… ты правда можешь это сделать? — Ты не сможешь, ты не сможешь достать это, — неуклюже пояснил Мэттью, взволнованно дотрагиваясь до губ острыми зубами. Это было в своём роде мило. — Но я могу показать тебе. Гилберт усмехнулся и прислонился своим лбом к его лбу. — Ладно, — прошептал он. — Покажи мне.***
Гилберт взволнованно подскочил, Когда Мэттью, наконец, появился, и бросился вперед. Он вскочил на верхнюю часть трупа между ними и наступил на его лицо. — Смотри! — он сунул газету под нос жнецу. — Смотри, я на третьей странице! Мэттью фыркнул, разжал его руки и пролистал несколько разделов до нужной статьи. Гилберт нетерпеливо ёрзал, пока он читал её. Быстрее, быстрее, быстрее! — … Звонарь Смерти***? Они называют тебя «Звонарь Смерти»? — Я знаю, что ли? — Гилберт немного колебался. — Чёрт возьми, что такое «Звонарь Смерти»? — Хер его знает, на самом деле, но разве это не здорово? У меня есть прозвище! Я как самый настоящий серийный убийца! Он был выше, чем Мэттью, из-за своего шаткого положения на верхней части трупа, и Мэттью приходилось смотреть на него снизу-вверх, пока тот глумился. — Они приписали тебе только семь убийств. — Хорошо. Я работаю над этим, но… — Это с какой стороны посмотреть. — Я оптимист. Мэттью выглядел так, будто изо всех сил старается не рассмеяться, и Гилберт почувствовал, как его сердце увеличилось. Он был прекрасен. Он был красив ещё с самого первого раза, когда Гилберт положил на него глаз. Он был рядом при самом плохом стечении обстоятельств, и он носил смерть и разрушение, как носят удобные свитера. Он бы не посмотрел на Гилберта, если бы с ним произошло что-то плохое. Как будто он был болен или ранен. Он бы улыбнулся ему в ответ. Гилберт наклонился и нежно прикоснулся к его губам своими. Это получилось очень мягко и целомудренно, и Мэттью от неожиданности выронил газету. Он словно бы вспорхнул, и у Гилберта было мгновение между оглушительными ударами сердца, чтобы засомневаться в себе. Что, если он оттолкнет его, что, если он исчезнет, что делать, если…? И тогда Мэттью притянул его к себе в глубоком поцелуе, и он забыл, как дышать. — М-мф! Он потерял равновесие и споткнулся, но Мэттью подхватил его на руки, положив руки на его задницу, и Гилберт обхватил его ногами повыше тазовых костей. Он обнял его за плечи. Он целовал его ещё жёстче. Жёстче, жёстче, жёстче, больше, прямо сейчас. Ему пришлось отпустить его, когда он в конце концов вспомнил, что ему на самом деле нужно дышать. — Хорошо… — Он уткнулся в его плечо и отчаянно выдохнул, опалив тёплым дыханием ключицу. — Это просто произошло. — Ты первый начал! — разбушевался Мэттью. — Да. Думаю, что я это сделал.***
Гилберт сидел в неглубокой могиле; он только что закончил копать и уставился на завёрнутый труп, что надо было скинуть в яму вместо него самого. Он откинул голову назад и вздохнул. Он был истощён. Он запустил себя в течении этого месяца. Полиция и Федеральное Бюро подбирались к нему. — Я говорил тебе, что кто-нибудь заметит. Гилберт довольно улыбнулся при звуке его голоса и поднял руку в знак приветствия. — Это не могло длиться вечно. Мэттью шагнул в могилу и упал вниз, его колени оказались на уровне ушей. Он раздражённо нахмурился на труп. Это было восхитительно. — Но… — Я устал, так или иначе. — Гилберт рассмеялся. — Прошло восемь лет. — Девять, — негромко фыркнул Мэттью. — Правда? Гилберт наклонился и поцеловал его нежно, испытующе, прежде чем его руки проникли под его куртку и царапнули по груди. Мэттью издал сдавленный стон в его губы и качнул ногой, и вдруг он оказался на его коленях, запустив пальцы рук в его волосы. Гилберт укусил его, Мэттью укусил в ответ сильнее и поцеловал, ощутив резкий металлический привкус, когда провел языком по своим острым зубам. Гилберт зарычал и толкнул Мэттью в грязь, изогнувшись, когда их возбужденные члены потёрлись друг о друга. Он зафиксировал запястья Мэттью над головой и оставлял кровавые пятна по его животу, когда его рот начал блуждать ниже и ниже. — Я буду скучать по этому, — Гилберт ухмыльнулся, нервно сглатывая, когда Мэттью вцепился когтями в его плечи. Он действительно будет скучать.***
Гилберт посмотрел на своих палачей, возившихся со шприцами, и усмехнулся. Там была группа из мужчин и женщин, полицейских, следователей и адвокатов, прижимавшихся к тонированному стеклу слева от него, и он знал, что они ждали годы, чтобы увидеть это. Он бы махнул им, но его руки были пристёгнуты к каталке. В любом случае, он пошевелил пальцами. Он был покрыт белыми электродами, контролировавшими его сердцебиение. — Да ладно, ребята, соберитесь! — Он ликовал, запрокидывая голову назад. — Давайте устроим шоу в конце пути! — Ты всегда так нетерпелив. Гилберт хохотнул, когда Мэттью вошёл в человеческую реальность. — Смерть не ждёт! Мэттью грустно улыбнулся и подошёл к каталке. Он потянулся к его руке и погладил по костяшкам пальцев, и Гилберт вдруг вспомнил о своём первом убийстве. — Возможно, я бы подождал тебя, — тихо сказал он. — Я знаю, — согласился Гилберт. Его палачи замерли, уставившись на него в замешательстве, пока он бормотал, и после вернулись обратно к инструментам перед ними. Ах, да. Они же не могли его видеть. Мэттью появился только потому, что Гилберт был близок к собственной смерти. — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю. — Я знаю, — повторил он. И он должен был знать. Должен был знать, как сильно Гилберт любил его. Он убил шестьдесят восемь человек, чтобы доказать это. Или, может, шестьдесят девять. — Будет больно? — спросил Гилберт и, хоть он был последним человеком, заслуживающим милосердия, Мэттью сжал руки в кулаки. — Только на минутку. Его палачи подошли и подняли первый шприц. — Ты можешь забрать мою душу, прежде чем они убьют меня? — Если хочешь, — он кивнул. — Пожалуйста? Мэттью склонился над каталкой со сдавленным всхлипом, и Гилберт напрягся, чтобы поцеловать его в последний раз. И затем его рука была в его груди, и было тепло, и, чёрт, он, наверное, снова забыл, как дышать, и Мэттью был так красив в ярком свете… И потом ничего.