***
Выпив свой шоколад, Энни отправилась с миссис Эвердин наверх, где они принялись в четыре руки заворачивать в яркую бумагу подарки. Китнисс видела, как ее мать, встретившись на лестнице с Тристаном, запечатлела поцелуй у того на щеке. Что бы ни случилось, она навсегда будет для него его «На-на», а он для нее — первым внуком, даже если их не связывают узы крови. Но узы тоже никуда не исчезают. И когда миссис Эвердин встретилась взглядами с дочерью, она вдруг чуточку зарделась, в уголках губ запорхала улыбка — в знак их общего секрета, того, что испокон веков соединяет мать и дочь. Резкий порыв ледяного ветра, влетевший в коридор, знаменовал собой приход Пита, Делли, Тома и их подросших уже сыновей. Стоило им появиться в доме, и он наполнился радостным гвалтом, вечным спутником юных созданий. Тристан в один прыжок одолел оставшиеся ступеньки лестницы и вместе с Уэсли поспешил приветствовать своих закадычных дружков, Джорджа и Фрэнка, с которыми с детства зависал, когда приезжал в гости в этот дом. Пит же, еще только снимая пальто, тут же принялся оглядываться по сторонам, и при виде Китнисс так улыбнулся, что у нее в сердце что-то дрогнуло и захотелось петь. — Притащил тут кое-что, — сказал он вместо приветствия, когда Китнисс, привстав на цыпочки, чмокнула его в заледеневшую щеку. — Вижу, — улыбнулась она, принимая краткое объятие, в которое он заключил ее, прежде чем водрузить свою ношу на кухонный стол и начать все разбирать. — А, вот как ты теперь нас окрестил, «кое-что», да? — воскликнула Делли в притворном возмущении. У Делли с Томом помимо шумного потомства уже много лет как был свой магазин, и теперь она была настоящей дородной матроной, олицетворением понятия "мать семейства". Китнисс невольно сравнила ее округлые формы со своими, гораздо менее выдающимися, и невольно задалась вопросом — станет ли и она такой же... выдающейся. И решила, что готова если что принять на себя это дополнительное бремя. — Но это стоящее «кое-что», конечно, — ответила она на восклицание Делли, обнимая по очереди и ее, и Тома в знак приветствия. Делли тут же заозиралась в поисках точки приложения своих сил и тут же поспешила на помощь Джоанне и Заре, которые все еще украшали елку, а Том принялся болтать с Хеймитчем. — Прости, что задержался, — Пит уже успел вымыть руки и схватиться за свой кухонный передник. — В пекарне была прорва народу до самого закрытия. Как будто никто никогда и не слыхал о предзаказе! — сказав это, он фыркнул. — Знаю. И снег так и валит. Энни с Тристаном чуть не замело, — ответила Китнисс, осторожно забирая у него передник. — Мы уже все сделали. Эффи накрыла на стол, скоро начнем раскладывать еду. Так что сходил бы ты лучше принять душ и переодеться, а? Пит взглянул на нее смущенно, явно горя желанием последовать ее указаниям. — Ты уверена? Я не хочу вешать все хлопоты на тебя одну. — Не переживай! Если что — сами себе все положат. Тут нет сегодня никого, кто прежде не спал под этой крышей или не пасся у нашего холодильника, — Китнисс видела, что от ее слов его беспокойство испарилось. Она так хорошо его знала. – Иди, у тебя полчаса, чтобы привести себя в порядок. Пит обнял ее и поймал ладонью кончик косы. Его губы нашли теплое чувствительное местечко у нее за ухом, и он прошептал: — Хочешь пойти со мной наверх и помочь? Китнисс усмехнулась, сжимая его в ответ. Искушение было велико, но в доме было полным-полно народу. — Только если ты хочешь, чтобы ужин отложился до завтрашнего утра. Тебе бы лучше поспешить, мой тигр, и потерпеть, когда пора будет разворачивать подарки — как все.. Он отпустил ее, смеясь. — Ну, я надеюсь, у меня будет не как у всех, — он радостно заспешил наверх, громкие шаги эхом разносились по коридору. — Нет, у тебя будет не как у всех, — прошептала Китнисс себе под нос, — не в этом году.***
Желающих помочь хватало. Все (за исключением мальчишек и, конечно, Хеймитча) так и сновали из кухни в столовую, нося на стол еду. Китнисс, наголодавшись в юные годы, испытывала как всегда невероятное удовлетворение, наблюдая полные, с горкой, блюда и большой стол, ломящийся от яств. На нем красовалась запеченная индейка, жареная картошка, овощи во фритюре, запеканка из ямса, пироги с начинкой и картофельный салат. Кроме того, Зара приготовила невероятную смесь, которая назвалась рис джамбалайя, в которой были еще и пряные колбаски. Делли добавила к угощению фаршированную утку, а миссис Эвердин — тушеную говядину, десерты и пироги прибыли из пекарни. Когда Пит спустился вниз, все уже было подано. Оглядев собравшихся, Китнисс забеспокоилась, что одно место пустует и что Ровена пропустить начало ужина. Но тут парадная дверь открылась, впуская ее в дом — доктор собственной персоной появилась, дрожа от холода. — Батюшки, как у вас тут все… С Рождеством! Простите, опоздала, — сняв пальто. Она повесила его поближе к очагу, чтобы оно просохло. Потом, достав коробку, она продемонстрировала ее содержимое Китнисс. — Я тут соорудила кое-что из макарон, не то, чтобы мы часто это ели, но… Нужно только подогреть, — произнесла она, направляясь в кухню. — Я займусь, — Хеймитч забрал у нее пакет и отвел и усадил ее в кресло, где только что расслаблялся сам. Китнисс заметила, как Зара и Джоанна обменялись многозначительными взглядами, и промычали нечто вроде «Угум» так, чтобы Хеймитч слышал. Тот ничего не ответил, только насупился. — Там, откуда я родом, это называют «он под каблуком», — громко произнесла Джоанна, и Зара прыснула. Китнисс сама с трудом сдержала ухмылку, так резко Хеймитч помрачнел с досады. — Поговорите у меня, — буркнул тот по пути на кухню. Когда же он вернулся, то сел рядом с Ровеной и вытащил из ее волос застрявший в них сухой листок, старательно избегая смотреть на Джоанну с Зарой, которые по-прежнему отпускали завуалированные намеки в его адрес. Китнисс заняла свое место возле Пита, когда тот поднялся на ноги с ножом наизготовку. — Ладно, ладно, Слушайте все, — он постучал металлом по стакану, чтобы привлечь к себе внимание. – Так, так! Как хозяин дома и глава семьи, я… — ему не удалось закончить свою мысль, так как его прерывал град смешков, который разразился вкруг стола. Громче всех хохотнул Хеймитч, он простонал что-то, в чем слышалось имя Китнисс. Эффи прикрыла рот рукой, шлепнув себя по губам, а миссис Эвердин отчего-то резко заинтересовалась узором на скатерти. Джоанна откровенно ржала, а Энни хихикала в ладошку. Пит обозрел всех с притворным возмущением - глаза озорно блестели - и все-таки продолжил: — Как я сказала перед тем, как меня так грубо прервали, я, как хозяин дома*, имею честь разрезать эту индейку и первым взять слово. Таким образом… — он прочистил горло, собираясь с мыслями. Окли вставил: — Может, тебе помочь, Пит? Когда взрыв смеха вновь помешал ему закончить свою мысль, Пит вспыхнул: — Да вам бы, ребята, прям записные остряки. Слушайте, я просто хотел поблагодарить вас за то, что пришли в этот особенный вечер, чтобы разделить эту трапезу со мной и с Китнисс. Даже не верится, что прежде в подобный вечер лучшее, что люди могли себе позволить, была тарелка пустого супа и корка черствого хлеба, — он обратил многозначительный взгляд на мальчиков-подростков в дальнем конце стола, и Китнисс знала, что он старается им внушить мысль о том, как же им повезло родиться в столь тяжкие времена. И как это надо ценить. Озорное веселье за столом мгновенно сменилось задумчивым молчанием. И Пит продолжил: — Не хочу никому сегодня портить настроение, но считаю, что мы не должны забывать, как нам повезло, что помимо всего остального, мы есть друг у друга, — Пит повернулся к Китнисс, и сказал уже только для нее. — У меня есть мое собственное сказочное «долго и счастливо», и я стараюсь никогда не забывать об этом, какие бы призраки на являлись к нам на порог. Китнисс тоже встала и крепко сжала его руку. Что же он с ней делает сегодня… Пит повернулся к внимавшей ему аудитории и подарил всем собравшимся теплую улыбку: — Так что мой единственный совет всем на сегодняшний вечер, который знаменует собой нашу дружбу и щедрое изобилие… никогда не забывать о том, что нужно помнить, и не вспоминать о том, что лучше бы забыть. В комнате все еще висела тишина — каждый осмысливал для себя истину, которой были исполнены его слова. Пит разрезал индейку, а Китнисс все никак не могла отойти от благоговейного изумления от того, как он умудрялся снова и снова находить единственно верные слова при любых обстоятельствах. И от того, как сильно и яростно она любит своего мальчика с хлебом, который уже перестал быть мальчиком и стал мужчиной — и полностью раскрылся в том, как он всегда и был.***
— Пойдем со мной на кухню, — прошептала она ему после ужина, пока все были увлечены разворачиванием подарков. Пит покорно встал и пошел за ней туда, наверняка полагая, что ей нужно, чтобы она что-то сделал по хозяйству. Погасив на кухне верхний свет, Китнисс повернулась к нему и велела: — Закрой глаза. Пит растерянно улыбнулся: — Что ты задумала? — Хм-хм. Сюрприз. Закрой! — нервно рассмеялась она. Убедившись, что он не подглядывает, она подвела его к теплой духовке, на дверце которой теперь красовался большой красный бант. — С Рождеством! — произнесла Китнисс дрогнувшим голосом. А что еще она могла ему сказать? Пит глядел на свою духовку с недоумением, даже наклонил голову на бок. — Хм, Китнисс, ну это же просто наша духовка, какая всегда была. Китнисс скривилась от досады, уже почти не в силах держать себя в руках. — Ради всего святого, просто открой! Добродушно пожав плечами, Пит открыл дверцу. В духовке сам собой зажегся свет, когда он к ней склонился. — Китнисс, а почему в духовке булочка**? Китнисс перестала дышать и сглотнула болезненный комок в горле. — Тебе лучше знать, ты же ее туда засунул. — Нет, я не… Я… о… — он вдруг потерял дар речи, на лице застыло изумление. - О! — снова воскликнул он, поочередно очумело глядя то на духовку, то на выпечку, то на Китнисс. И то, как он выглядел в этот момент было самым забавным, что Китнисс когда-либо доводилось наблюдать. — Так ты …? — Пит был даже не в состоянии произнести это, и у Китнисс от этого болезненно оборвалось сердце. Ведь они столько об этом спорили, и даже когда договорились, он, видно, так и не мог поверить, что все-таки станет отцом. — Да, — сказала она, чувствуя, как страх вымораживает воздух в легких изнутри, хотя с этим льдом и боролся жар ее сердца, воспламенившегося оттого, что Пит был так безмерно счастлив. — С Рождеством! На лице Пита все шире расплывалась невероятно радостная улыбка, в глазах заблестели от слез. И, подхватив ее и отрывая от земли, он издал такой громкий звук — нечто между криком и всхлипом — что привлек внимание всех из гостей. Они так и повалили из гостиной в кухню, и все пространство вокруг них оказалось в миг заполнено людьми. — Что с вами, ребята? — тут же вмешался Хеймитч, и на его лице читалась подступающая паника. Ровена, которая, как врач, первой узнала о подозрениях Китнисс, успокаивающе положила ему на запястье свою ладонь. — Не волнуйся ты так, а то тебя удар хватит, — прошептала она Хеймитчу, и тот сразу заметно расслабился от ее прикосновения. — Никуда не денешься — старая привычка, — ответил он, накрывая ее ладонь рукой. — Я стану отцом! — выпалил Пит, еще не оправившись от этого известия. — Я стану папой! Видите, там в духовке булочка! Китнисс, которая на сводила с него глаз, почувствовала, как слова «стану папой» эхом отдаются в ее ушах. Она смаковала их, чувствуя, что её сердце резко, как при взрыве, наполнялось любовью и бесконечной радостью. Они застали ее врасплох еще давным-давно, в ту ночь на пляже, когда ей пригрезилось то место, где ребенок Пита может быть в безопасности. И теперь она становилась той женщиной, которая дарила ему эту мечту наяву. Тогда, как и сейчас, это казалось почти невозможным, невероятным, однако вселенная все же показала, что удача в конце концов может быть и на их стороне. Когда новость дошла до гостей, раздался общий радостный вопль и воцарился счастливый хаос. Делли, всегда такая сдержанная, настоящий стоик, кинулась и принялась обнимать разом Пита и Китнисс, рыдая от счастья. Том, который прекрасно помнил как вез на тачке обессиленную Китнисс домой вскоре после ее возвращения в Двенадцатый, крепко пожал Питу руку, и осклабился с таким видом, как будто выиграл давным-давно заключенное пари. — Так вы все-таки сделаете нас тетушками! — восклицали Джоанна и Зара, заключая в крепкие объятья Китнисс. — Ты все-таки в это ввязалась, безмозглая! — вставила Джо, а Зара лишь покачала головой. — Ты напугаешь ее так, что она откажется рожать, так что хватит, — выдала она, заставив Джоанну от души смеяться, что случалось на самом деле крайне редко. — Будь готов, что твое чадо избалуют до невозможности, Пит! Мы этим и займемся, — увещевала Зара, крепко обнимая будущего отца. — Так оно и будет! — ответил он, и с его лица все не сходило такое выражение, как будто он все еще не мог поверить, что все это не сон. Мальчишки в своих поздравлениях были более сдержанны. Ведь они были еще в том возрасте, когда девушки представляются сложнейшим уравнением со многими неизвестными, и оттого так сложно решить — нужно ли вообще иметь с ними дело и стоит ли появление детей этого блуждания в потьмах. Тристан, Джордж и Фрэнк были просто вежливы и быстренько слиняли обратно к горе подарков, как только взрослые отвернулись. Уэсли проявил больше зрелости и выдержки, но тоже испарился с кухни при первой же оказии. Когда будущих родителей поздравляла Энни, у нее от волнения тряслись губы. — Финник был бы так за вас счастлив, будь он сейчас здесь, — произнесла она. Она задумчиво приобняла их обоих, и Китнисс хотелось бы думать, что в эти моменты, когда она была как будто бы не здесь, Энни вновь оказывалась вместе со своим мужем. Хеймитч на этот раз даже не стал отпускать колких замечаний, просто привлек своих бывших трибутов к себе, без лишних слов беря под свое покровительство и их будущее чадо. Они с Китнисс были в этом так похожи — оба не выносили публичного выражения чувств. Но сегодня он сделал исключение, как и в день их свадьбы. — Вы все-таки решили сделать меня дедулей, — проворчал он, когда на подходе уже была миссис Эвердин. — Но это только если ты не возражаешь, — сказал он ей. — Чем больше людей дарят ребенку любовь, тем лучше, — ответила та, прижимая к себе Пита. — Спасибо, что делаешь ее счастливой, — прошептала зятю миссис Эвердин то же самое, что говорила каждый год с тех пор, как тот женился на ее дочери. — Спасибо вам за Китнисс. Она тоже делает меня счастливым, — ответил тот. Это был их маленький ритуал, тайные пароль и отзыв, которым они обменивались в знак того, что их связывало, того, чем они были обязаны друг другу. Хеймитч же воззрился на очень довольную Ровену. — Ты ведь всё знала, да? Та кивнула. — А как же. Кто по-твоему осматривал Китнисс и делал анализы. Пита этот разговор более чем заинтересовал. — И на каком же она сроке? Ровена заулыбалась. — Где-то три месяца. Если все случится в срок, ребенок появится поздней весной. — И мне ни словечка, — проворчал Хеймитч. — Как я могла! Врачебная тайна, знаешь ли. В моем кабинете Китнисс — пациентка, и это касается только ее… — сделав шаг навстречу Китнисс, Ровена крепко ее обняла. — Но за стенами моей клиники — совсем другое дело… — она показала Джоанне и Заре поднятый вверх большой палец. — Я тоже собираюсь вовсю баловать этого ребенка, к вашему сведению. Как никто никогда еще не баловал! Эффи восприняла новость с не меньшей ажитацией, чем Делли. И все никак не могла перестать вопить, что вот ее голубки, ее дорогие детки теперь ждут… Окли пришлось чуть не силком отрывать Эффи от Пита, чтобы тоже его поздравить. — Прекрасно помню, как ты обращался с Уэсли, когда вы только познакомились. Никогда мне не позабыть твоей доброты. Ты будешь отличным отцом, — произнес бывший мэр, изо всех сил тряся Питу руку… Пит покраснел от удовольствия, но прежде чем успел ответить, их прервала Эффи. Как и на их давней церемонии поджаривания хлеба, она достала шампанское (и яблочный сидр для будущей мамы), чтобы поднять тост на удачу, и празднество в итоге продлилось до поздней ночи. Когда все гости разошлись по домам или по своим комнатам, Китнисс сонно прикорнула возле Пита на диване, поджав под себя ноги. — На это Рождество я получил бесспорно самый роскошный подарок за всю мою жизнь, — тихо сказал ей муж, играясь с ее косичкой. — Хочешь сказать, лучше, чем в прошлом году, когда я нарядилась Помощницей Санты? Пит густо покраснел. - О, верно. Но то и это довольно трудно сравнивать, — он наклонился к ней и посмотрел в лицо. — У тебя еще есть то белье? Потому что, ты же понимаешь, скоро ты в него уже вряд ли поместишься… Китнисс замурлыкала, прижимаясь к нему поближе. — Ага, есть. Только я не собираюсь его надевать, пока все не уедут восвояси. Той ночью мы с тобой здорово расшумелись. — Хмммм, — выдавил он ностальгически, но потом вдруг стал серьезным — Я знаю, что тебе страшно. Обещаю, нашему ребенку ничто не будет угрожать. Тебе ничто не будет угрожать. Я не допущу, чтобы с вами обоими что-нибудь случилось. Китнисс внимательно его слушала. — Ты можешь стараться, но ты не можешь этого на самом деле обещать. Не можешь обещать, что ребенок всегда будет в безопасности. Это не так. — Да, — Пит нахмурился. — Но я буду стараться изо всех сил. — Знаю, будешь. Ты всегда так делаешь, — Китнисс резко поднялась с дивана, сознавая, что если кто-то в этом мире и может дать человеку чувство безопасности, то это Пит. — Пошли наверх. Я может, и не приоделась, но… Пит не стал медлить ни минуты, тут же вскочил, сгреб ее в охапку и поцеловал так крепко, что у нее пониже талии вспыхнул настоящий костер. — Ты такая сексуальная, когда беременна. Китнисс не смогла сдержать смеха. — Еще даже не видно! — Ну и что. Сама мысль об этом уже меня заводит, — сказав это, он понес ее вверх по лестнице, чтобы там, в их спальне, развернуть свой самый дорогой рождественский подарок. _______________ *man of the house — букв. «мужчина в доме», то есть глава семьи. Как говорится, «непереводимая игра слов с использованием местных идиоматических выражений» — в данном случае на тему равенства полов в одной отдельно взятой семье Мелларк. Не назвала бы шуточки на тему того, кто в доме главный за дружеским столом уместными или смешными. Скорей вульгарными. Вот она где — разница наших культурных кодов. Ох, уж эти мне американцы. Кстати, одноименный фильм с Томми Ли Джонсом в отечественном прокате отчего-то назывался «Крутой и цыпочки». Ох уж эти мне прокатчики! **have a bun in the oven — букв. булочка в духовке. Англоязычная современная идиома, означающая беременность. Под «булочкой» подразумевается ребенок. Под духовкой — женское лоно. http://www.phrases.org.uk/meanings/79350.html