He Probably Needs a Pounding

Ну и чего сбежал? В жутком раздражении скрежеща зубами, он распинывал вещи в своей комнате. Катсуки Бакугоу никогда ни от кого не сбегает! Тем более от вялозадых идиотов типа Деку! За всю их совместную жизнь не было ни единого момента, когда Деку мог бы представлять для него угрозу. Редкий раз, пытаясь защитить кого-то, он максимум тянул на милого упрямца, у которого всё же не было выбора, кроме как сдаться Бакугоу, ведь среди них двоих лишь он был с причудой. И вот надо же было сбежать от такого! Кажется, что-то странное было в цепочке его рассуждений пару мыслей назад... но неважно. Что сейчас действительно имеет значение, так это завтрашняя встреча в школе, лицом к лицу, перед которым он так струсил. И то, как же ответить Деку на предложение, эмн... завалить его? Чёрт. Катсуки Бакугоу никогда не мямлит, даже в собственных мыслях! Парень сел на кровать и занял мне-всё-равно-я-гляжу-в-никуда позицию, пытаясь навести в голове порядок. Во-первых, как завтра смотреть Деку в глаза? Этот кудрявый дуралей ведь, как ни крути, очарователен, стоп, пасть порвать, моргалы выколоть, откуда Бакугоу вообще такое слово знает? Ох, плевать откуда, и не думал он такого, а если что и думал, то только какой Деку тупой... а, нет, всё правильно, тупой грёбаный неудачник. Хотя чего уж там, Деку просто до ярости славный и ничего Бакугоу с этим сделать не может, а единственное, из-за чего он взвинчивался всякий раз была чёртова гордость или что там у него в такие моменты мозги замещало. Ну вот. Как-то теперь вещи попроще стали. Хотя настоящая проблема ещё при нём: как сказать, что сказать... об этом... процессе. Да и вообще. Бакугоу нужно ещё немного времени, чтоб прийти в себя и во всём разобраться, вот сейчас, подождите секундочку, пожалуйста. Так. Ладно. Он может это сделать, он величайший талант, в свете его гения меркнут тени остальных учеников даже здесь, в Юуэй, поэтому могли бы придумать ему чего посложнее, а тут — пфф, смеётесь, всего-то поговорить с Деку о... такого рода вещах. Как нечего делать. Да. Но, самое мерзопакостное, его не отпускала мысль, что из виду было упущено что-то жизненно важное, без чего все надежды — будем честны, они всё-таки были — пойдут прахом и осыпятся к ногам вместе с ним самим. Однако к тому времени как он почистил зубы и уже был готов ко сну, в подуспокоившейся голове созрел план действий на следующий день, который, он не он, если не так, будет исполнен без сучка без задоринки. Следующим утром его можно было видеть за партой, лицом уткнувшимся в сложенные перед собой руки, уткнувшимся в надежде, что никому не захочется поболтать с ним и его нервозность останется незамеченной, ровно как и быстрые косые взгляды на дверь всякий раз, как она открывалась. — Хей, чувак, с тобой всё нормально? Вашу ж за ногу, Киришима. — Ага, — Катсуки проворчал в ответ. — Точно? А выглядишь, прям не знаю, небывало взволнованным что ли, — Киришима бывал порой таким же нестерпимо славным и заботливым, как Деку, что бесило до зубов в крошку. Все эти милости-пряности были последним, в чём он сейчас нуждался, и конечно же Эйджиро добавил ещё. — Если чувствуешь себя нехорошо, сходил бы в медпункт. — Я. В порядке. — Бакугоу, разве что не рыча, выжал интонационный максимум из голоса, чтоб донести до собеседника, как славно было бы, свали он отсюда. Киришима, к счастью, намёк понимает, жизнеутверждающе хлопает Бакугоу по голове (не в край ли оборзел, а?!) и, прежде чем вернуться на своё место, говорит, что тот может довериться ему во всём. Едва успев остыть после таких коммуникаций до состояния кипятка, Катсуки отворачивается и видит вошедшего в кабинет Деку. Видит именно в тот злополучный момент, когда парень бросает в его сторону обеспокоенный взгляд. Глядя в глаза напротив, Бакугоу думает, могут ли взрываться его нервы. Разорвав не нервы, но зрительный контакт как можно скорее, он спрятал лицо в сложенных на парте руках и притворился уснувшим. Он успел услышать глухое "Каччан" прежде, чем вошёл их классный руководитель и, обращая на себя внимание всех присутствующих, пресёк любые возможности для спонтанной и совершенно нежелательной беседы. Таким образом, школьное утро обошлось без происшествий, насколько только может оно пройти в полном будущих героев классе. И вот — час пробил. — Деку, — их бравая троица стояла неподалёку и нужно было лишь подойти — пункт первый: сделано! — и выдать заранее подготовленную речь, но только самое важное, пару предложений, да хоть пару слов — ну скажи уже что-нибууудь! Нифига. Да ему в принципе и не надо много и долго языком трепать. Да вот. И это не помогает. Ничего толкового на ум так и не приходило, поэтому Бакугоу лишь кивнул головой в сторону и, буркнув "на крыше", двинул прочь. Пиздец полный конечно, но потянет. Катсуки правда надеялся быть более обходительным, но в итоге вышло лишь чуть вежливее обычного. Типа. Деку поймёт. По каким-то причинам Деку всегда понимал Бакугоу, и хотелось бы, чтоб в такие моменты эта его способность как обычно раздражала. Хотя сейчас она была только на пользу и, возможно, несколько располагала. Покоряла. Но это не точно. Достаточно уверенных, звук шагов доносился снизу от несущей лестницу стены, принадлежавших, по-видимому, Деку. Лёгкие, немного нервные, но целеустремлённые и решительные. Определённо Деку. Похоже, ему понадобилось чуть больше времени, чтоб закончить разговор с друзьями, и Бакугоу, достигнувший крыши много раньше, решил придержать дверь на неё открытой. Он выглядел отличное местечко, где неплохо было бы расположиться на перекус, будь у него свободная минутка. Позади вновь хлопнула дверь, пришлось обернуться. Мидория смотрел на него с выражением беспокойства на лице и немного — страха, что Бакугоу вполне мог понять: без сомнений, Деку как минимум был тех же знаний (читай, их отсутствия) о предстоящем, что и он сам, но разве что в довесок имел железную решимость, которую, Бакугоу знал, обязательно проявит, да ещё, может быть, какое уменье. Правда идей, чем это уменье могло обернуться, не было. — Каччан, — начал младший одновременно с "Деку" от Бакугоу, который, даже в этом углядев соревнование и не желая оставаться в проигравших, быстро продолжил. Изуку, будучи учтивым молодым человеком, решил ему уступить. — Ты, вчера ты говорил, что дашь мне, дашь... дашь завалить себя. Изуку смиренно вздохнул, затем расправил плечи и подошёл к собеседнику вплотную. — Да, говорил. Так, полагаю, ты хочешь сделать это сейчас? Прямо здесь? Я думал, ты более сдержанный, но, всё-таки, если благодаря этому ты почувствуешь себя лучше, я не против, но сперва стоит проверить, нет ли здесь на крыше никого кроме нас, ну и, эмн... — его голос как обычно стих до едва различимого бормотания, совершенно сбивая с толку Бакугоу. Не стоило ли другому парню быть более робким? А уж коли Деку не стесняется, то он тем более за них двоих этого делать не станет! Он быстро шаркнул ладонями по штанам — потные, они бы отлично что-нибудь взорвали, только кто бы при таком раскладе оценил — и взял одну из рук напротив в свои. Хоть немного, но он надеялся вогнать Деку в краску, увидеть на его лице выражение смятения или смущённости, а не попытки сдержать неловкий смешок. Так, значит, что-то пошло не так. Где-то ошибся? Может, не понял чего-то в матчасти? Контрольные точки он разбирал по вроде достаточно несложной сёдзё-манге, так что неладно? Кстати, после надо будет не забыть почистить историю браузера: никто не должен узнать, что Бакугоу Катсуки читал и тем более с какой целью. — Ээ, Каччан? — осмелился спросить обеспокоенный Мидория. — Нужно начинать с такого, — заявил Бакугоу, попутно с отчаянием вспоминая свой план действий и стараясь не обращать внимания на тепло чужих рук в своих. — Хоть инициатива и шла от тебя, разве бы ты не почувствовал разочарования, опусти мы этот пункт? — А? Ох, точно. Кажется, теперь вспомнил! Будто вмиг оглушённый, в каком-то сладком головокружении и нервной робости — это сравнение, не то чтобы он нервничал, пфф, из-за чего нервничать-то? — он наклонился вперёд. Смутно конечно, но до него доходило, что его знания о последующих действиях довольно-таки ограничены, — уже горящая в адском пламени сёдзё-манга не в счёт — однако не смотря на это он прижался плотно сомкнутыми губами к губам Деку. Чужие губы вмиг стали и вовсе каменными, и Бакугоу, теперь совершенно не зная, как быть дальше, отступил назад. Лицо напротив было красным, — ну наконец-то! — что уже по большей части оправдывало порыв, даже если его лицо покраснело тоже. Этого он вовсе не хотел, вот только совершенно определённо чувствовал жар от собственных щёк. С Деку же тем временем творилось нечто странное, было видно, как с невиданной даже для Всесильного скоростью шевелятся в его голове извилины. Хотя о чём это, чёрт побери, ему прямо сейчас вздумалось так упорно подумать? Совершенно неожиданно, Мидория засмеялся. Выходило тихо и прерывисто, и Бакугоу был готов первым себе врезать, признай он, что находит эту манеру очаровательной. Наконец, смех прекратился. — Прости, ухх, п-прости, Каччан! — вспомнив перед кем он, Мидория быстро собрался. — Не пойми неправильно, хах, хотя ты, похоже, и так что-то неверно понял. Ярость стремительно вскипела в груди Бакугоу, чтоб быть растоптанной безграничным замешательством; отяжелевшее сердце ухнуло куда-то глубоко вниз и за ним грозно посыпались шок и ужасные, изъязвлённые разочарования. Поняв, что не сумеет это вынести, Бакугоу окинул взглядом крышу. По краю тянулся высокий забор, не дававший безумным студентам совершать ни "прыжков веры", ни каких-либо ещё, но с его причудой это не проблема. Секунду потратив на раздумья, прорваться ему сквозь препятствие или перемахнуть, не взрывая, он заключил, что пропустить оставшиеся годы учёбы здесь ему и так придётся, а потому разрушение казённого имущества погоды не сделает. После такого позора хрена с два он сможет морду казать в своём классе. — Остановись, Каччан! — воскликнул Мидория, очевидно догадавшись о жутких планах товарища. В момент, когда тот двинулся в сторону забора и уже развернул корпус для сокрушительного удара, кольцо рук сомкнулось на его талии. Руки оказались мускулистей, чем тот думал. Но не то чтобы он был восхищён или что-то в этом роде! Вдвоём они повалились на пол, Деку всё так же крепко сжимал его. — Деку, ты ублюдок! — вырвалось на автомате в попытке выбраться из захвата, но упрямый паренёк его мало того, что не отпускал, но прижимал к себе лишь сильнее до тех пор, пока Катсуки не перестал выбиваться, то есть время очень даже продолжительное. От последнего потребовалась вся его сознательность, чтоб ради высвобождения не вмазать взрывом в чужое лицо, хотя краем сознания он понимал, что не сделает этого в любом случае. В конечном итоге затих он отчасти потому, что Деку оказался неожиданно физически развит, а по другой, большей, части, частично совпадающей с первой, из-за того, что не так уж стремает его быть обездвиженным подобным образом. И его мозгам нужна передышка, сейчас же! Он вовсе не расстроился, и пусть кто попробует не согласиться, когда Деку отпустил его и сел неподалёку, позволяя Бакугоу сделать то же самое. Тот не смел даже смотреть в его сторону, а потому не мог заметить ни серьёзного взгляда, ни смущённого румянца на щеках, который кроме прочего был дополнен краской от недавно приложенных усилий. — Всё согласен, я нормально, — выпалил Мидория, путаясь в словах, на что Бакугоу лишь уставился, недоумевая. Что? — Погоди-ка, чего сказал? — Я сог-, я... — только по доброте душевной и потому, что хотел на этот раз наверняка и однозначно понять сказанное, он, пожалуй, впервые дал Деку время собраться с мыслями и заговорить вновь. Несносный пацан опять бурчал себе под нос, но Бакугоу был готов сидеть как никогда тихо и зарёкся отныне никого не перебивать. И вот, на нормальной громкости, он начал заново. — Вчера я предложил избить меня, ведь в детстве, когда ты был в плохом настроении, это помогало. А. Так вот в каком смысле завалить. Машу вать, лучше бы не знал. Ведь теперь-то он понимает, каким придурком был с самого начала, при всей той уверенности, что ни за что на свете ему не налажать. Налажал, на каждом шаге и наперёд с три короба. Ну а в том, на что был на самом деле ради него готов Деку, ничего удивительного он не увидел. Деку был рядом всегда и, главное, всегда на всё готовый: раздражать ли, служить ли примером, как делать не надо, или просто быть полным Деку, каким только он и умеет. Да вот! — Ну и? — расстроенный, он решил засунуть куда подальше все сомнения и говорить так грубо, насколько мог себе сейчас позволить. — А ты решил, будто я предложил себя завалить и тра-, — Мидория запнулся, залившая его лицо жаркая волна осознания затопила и слова. Опять двадцать пять. Проклятье, он никогда ни в чём не разберётся, если не разберётся во всём здесь и сейчас! Чтобы заставить парня продолжить, он, словно из гранаты чеку вынул, низко и с расстановкой сказал единственное: — Деку. Как ожидалось, его внимание мгновенно обратилось на говорившего, а румянец набрал ещё пару тонов. — Каччан? Удовлетворённый результатом, Бакугоу кивнул и намекнул, что можно продолжать, ещё раз произнеся: — Деку. — ...Каччан? Окей, это не так просто, как он представлял. Нужно добавить больше нажима и силы в голос, чтоб до того дошло: — Деку. — Каччан. — ДЕКУ. — КАЧЧАН. — ДЕКУ! — КАЧЧАН!! — ДЕЕЕКУУУУУ!!! — КАЧЧАААААААААН!!! Ой всё, к чёрту зароки, спокойствие для слабаков. — ДА ТЫ, БЛЯТЬ, ОБЪЯСНИШЬ НОРМАЛЬНО ИЛИ ГДЕ?! — ААА?? А! Они оба уставились друг на друга и провели так около минуты, прежде чем Мидория вновь не заговорил. — Мы говорили про то, чтоб меня завалить? — недостаточно, но всё же Бакугоу утешал тот факт, что при этих словах покраснел не он один. — Только я вовсе не имел в виду... это... хотя твоя идея не так уж плоха, и, — голос вновь сошёл на нет и глаза уставились куда-то в пол, отчего терпенье самого сдержанного из них двоих оглушительно затрещало по швам. Но вдруг взгляд взметнулся вверх и сцепился с глазами старшего. — Я... — выдохнул Мидория, не разрывая зрительного контакта и, казалось, решаясь на что-то. Бакугоу не знал, как реагировать, когда чужие руки хватают под ворот рубашки и тянут на себя, или когда Деку так наклоняет голову, или когда их губы соприкасаются, а веки напротив сомкнуты, и что делать дальше их обладатель знает не больше него, а потому они просто стоят так без счёта времени, и кажется это ужасно неправильно приятным, и— Вдруг в его голову закрадывается подозрение, не могла ли взрывная причуда активироваться на лице, потому что горит оно как никогда, жаром залило уже и уши, и шею, и почему губы у Деку такие мягкие, они только всё усугубляют, да что в нём только не усугубляет, до того, что и не вдохнуть, и вот — разорвав хватку, Мидория отступает и Бакугоу делает один или два шага назад, со всё ещё пылающим лицом и желанием... чего-то. Он разевает рот, словно рыба, но произнести не может ни звука. — А следующим пунктом... свидание? — наконец спрашивает Изуку, в неловкости заламывая пальцы, но неся надежду в голосе. — Чт-, чёрт. Что? — Катсуки же без понятия, что сделать со своими руками или хотя бы непослушным предательским языком. — То с чего нужно начинать. Ты... ты был бы не против встречаться? И как у Деку яиц хватает предлагать такое, смотря ему прямо в глаза? Бакугоу цокнул и протопал мимо прежде, чем Мидория успел отреагировать, и гаркнув "если кто спросит, это я предложил", пинком открыл дверь на крышу. Он не видел, но мог поклясться, что чувствовал, как глупо улыбается за его спиной Деку, и совсем не возмущался, когда во время спуска по лестнице он робко сплёл их пальцы вместе. Не так-то просто объяснить почему, но Бакугоу это совсем не бесило. P.S.: Стоило им вернуться в кабинет, как кругом зашуршало и зазвенело. Из шумного ещё, кажется, был Иида, который возмущался, что ставки и другие проявления азарта в школе недопустимы, и Киришима, сыпавший восхищённые поздравления, но сетовавший на проигрыш. Урарака в это время победно ликовала, а Тодороки, храня молчаливое спокойствие, сидел за партой и не спешил забирать свою долю.