***
Вечером полурослик молчал больше обычного. Устроившись с самого края полубоком к отряду, он безразлично ковырялся ложкой в своей похлёбке, вяло двигая челюстью. При этом взгляд его был совсем отсутствующим, что казалось совсем… неправильным. Мистер Бэггинс пусть и редко участвовал в разговорах, но слушал всегда жадно, ему были интересны даже особенности гномьего вязания крючком, что уж говорить об историях про Торина, где тот был особенно по-королевски величествен. Большая часть рассказов, конечно, была слегка приукрашена, но, кажется, полурослик не заострял своё внимание, почему в рассказах Балина Торина окутывал лунный свет ровно в полдень во время снегопада. Не то чтобы мистер Бэггинс производил впечатление слабоумного, скорее у Балина за неимением впечатляющих физических данных, как у младшего брата, из всех достоинств оставалась харизма и торговая жилка. — Он выпечку не взял, — подсев под бок, сообщил Бофур, слегка взволнованно косясь на небывало тихого полурослика. — Может, заболел? Он сегодня врезался в дерево и не заметил. Торин этому значения не придал, решив, что полурослик просто не в духе.***
Отряд двигался всё ближе к границам Ривенделла, что не могло не напрягать подозрительного Торина. Торин много подозревал, особенно эльфов за каждым кустом. И совсем некстати ненадолго воспрянул духом Бильбо, загоревшись шансом увидеть, наконец, живого эльфа воочию. Неживого, правда, он тоже не видел и надеялся, что не увидит. — Мистер Бэггинс, а чему вы так радуетесь? — не сдержался Торин, хмуро поглядывая на полурослика. Тот поджал губы, дёрнул носом и звучно откусил морковь. Он, пожалуй, был единственным, кто во время пути на ходу умудрялся что-то жевать, кроме пота и пыли. Хотя полурослик выглядел гораздо более опрятно, чем взвинченные гномы. Наверное, засветло встаёт для того, чтобы умыться и привести себя в порядок. Однако, Торин никогда не замечал, чтобы кто-то покидал так рано лагерь. Неужто, Гендальф не врал, говоря о том, что хоббиты настолько мастерски бесшумно передвигаются? Между тем, полурослик снова ушёл в раздумья, постепенно отставая и перестраиваясь в конец отряда. Чуть погодя, от зоркого взгляда предводителя отряда (многие считали, что Торин мог видеть затылком) не укрылось и то, как Двалин аккуратно пристроился к полурослику. Последний, правда, этого не заметил. — Обидел ты его, — неожиданно сообщил Балин, поправляя бороду. Торин задумался. Откровение Балина было настолько загадочным, что Торин начал быстро вспоминать — где и как он мог обидеть Двалина. Интрига сохранялась. — Торин, я говорю тебе о мистере Бэггинсе. Это ваше дело, но толку нам от такого взломщика? — конкретизировал шараду Балин. — Я порасспрашивал тут Гендальфа, хоббиты ужасно замороченный народ, скажу я тебе. Ты знал, что они предлагают часть своей еды только тем, к кому испытывают сильное расположение? — И что ты хочешь этим сказать? — Торин нахмурился. — Что, отказавшись принять его угощения, ты очень его задел. Наш хоббит, оказывается, пытался за тобой ухаживать, Торин. Да ты и не заметил ничего, он пирожное приготовил, а потом за травами полез для ужина, попался тебе под горячую руку. — Я не люблю сладкое, — проворчал Торин и непонимающе посмотрел на плетущегося позади хоббита.***
Бильбо слегка нахмурился, когда Торин молча сунул ему свёрток с выпечкой. Полурослику пришлось его взять в руки, иначе свёрток упал бы на землю, а для хоббита это кощунство. — Где моё пирожное? — строго спросил гном, глядя на полурослика. Хмурое выражение лица полурослика сменилось на удивлённое. — Прошу прощения? — Прощаю, — великодушно кивнул Торин и выжидательно начал сверлить его взглядом. — Я хочу получить его. Видимо, мыслительный процесс в голове полурослика возобновился, судя по тому, что он неожиданно скрестил руки на груди и чуть выпятил челюсть вперёд, свёрток с выпечкой был уложен рядом с рюкзаком. Ни Бильбо, ни Торин не обратили внимания, что остальные гномы неожиданно притихли, сгруппировались у костра и осторожно стали наблюдать за разыгрывающейся интерлюдией. — Выбросил, — сообщил мистер Бэггинс и по его глазам Торин прекрасно понял, что ему нагло врут, не пытаясь скрыть. — Пирожное предназначалось мне, — Торин не поменялся в лице. — И что? — уточнил мистер Бэггинс. — Значит, оно моё. Кто вам разрешил его выбрасывать? — Ты от него отказался. — Я не отказывался от него, вы мне его не предложили! — Значит, оно не твоё! — Но оно было приготовлено для меня? — Да. — Значит, моё. Сзади начали тихо делать ставки, послышался звон монет, кто-то откупорил флягу с тролльским пойлом, все ожидали кульминации. Торин всё замечал и слышал, но делал вид, что ничего не слышит и не замечает. На данный момент его занимал только полурослик, который выкинул его пирожное, пусть он и не любил сладкое, но это было ЕГО пирожное, которое сделал полурослик. Если бы так же легко можно было заявить свои права и на самого полурослика, жизнь Торина упростилась бы многократно. Тем не менее, заупрямился и сам мистер Бэггинс, определённо не намереваясь сдавать свои позиции. — Его приготовил я и мне решать, что с ним делать. Захочу и подарю тому, кому вздумается, господин Дубощит, — важно сообщил Бильбо, не понимая, что всё вместе сказанное не является аргументом в споре с гномом. Торин сделал ещё шаг к полурослику и чуть склонился: — Мистер Бэггинс, вы не можете его отдать кому угодно. Потому что изначально оно было приготовлено вами МНЕ, а значит оно — МОЁ. Ещё раз спрашиваю, где МОЁ пирожное? — Я его выбросил! — с нажимом ответил Бильбо и также подался вперёд. — Оно было бы ТВОИМ, господин Дубощит, если бы ты его принял! — Вы мне его не предложили, мистер Бэггинс! — Значит, по факту, оно не твоё, — просто заключил Бильбо и чуть дёрнул бровями. — Или я получаю своё пирожное, или я вытрясу его из вас, мистер Бэггинс, — угрожающе предупредил Торин. Сзади послышалось перешёптывание, Гендальф некстати закашлялся, привлекая внимание. Быстро натянув поля шляпы на глаза, волшебник фактически слился с отвесным камнем, к которому прислонился спиной. Торин недовольно окинул взглядом присутствующих, которые сразу изобразили бурную деятельность и стали оживлённо обсуждать редкое цветение в горных равнинах. Мистер Бэггинс, чуть подрастеряв запал, тоже оглянулся, с надеждой уставившись на серую остроконечную шляпу, но та не ответила взаимностью. — Отойдёмте, мистер Бэггинс, — мертвенно-спокойно предложил Торин, схватив полурослика подмышку и оттаскивая куда-то в сторону. Бильбо быстро высвободился и с гордым видом пошёл сам, чуть поодаль, запоздало соображая, что понятия не имеет, куда идет. Он едва не оступился в темноте и вовремя подставил плечо, когда чуть не поскользнулся Торин. Гном шёл следом, угрожающе молча, но не сбавляя темпа шага, чем подгонял занервничавшего хоббита. Дело было дрянь, и полурослик определённо это понимал. Алеющие кончики его острых ушек были едва ли не маяком в сгущающейся темноте, пока они не вышли к окраине поляны достаточно далеко от лагеря. Бильбо остановила тяжёлая рука гнома, которая неотвратимо легла на его плечо. — Мистер Бэггинс, я даю вам последний шанс сказать — куда вы спрятали моё пирожное. — Зачем оно тебе? — растеряв разом всё хладнокровие, взвился раздражённый полурослик. — Оно предназначено мне. Я хочу его… пирожное, — уточнил Торин, наблюдая, как прячет взгляд от него полурослик. — Я хочу принять его. Бильбо поджал губы и зло дёрнул плечом, выказывая всю накопившуюся досаду. Ему было неловко, неуютно, хотелось избежать этого разговора. Но Торин не собирался его отпускать, и это было кристально понятно. — Я не знал… — начал Торин, но запнулся, не представляя как продолжить. Не знал что? Что это не просто пирожное, а робкий шаг в сторону намерений? Гном и сам не представлял, сколько потребовалось мужества полурослику, чтобы сделать этот шаг. Честно сказать, он и для себя этого не представлял. Ворчать и заботиться, оставаясь в стороне, казалось проще, чем в открытую подойти и проявить «внимание». Тем более неожиданно и резко быть пресечённым, отвергнутым. — Только недавно узнал… Бильбо резко покраснел и дёрнул носом. Самообладание гнома дёрнулось в ответ. — Это всё глупости, — Бильбо попытался выйти сухим из воды. — Я не знал, что ты не любишь сладкое. Что у вас это больше для детей. — Если пирожное твоё и оно значит то, что значит, то я хочу его, — Торин осторожно приблизился на шаг, ожидая реакции полурослика, как приговора. Было достаточно причин на данный момент, чтобы тот пошел на попятный, пытаясь сохранить чувство собственного достоинства. А всё, о чем мог думать Торин, было желание прижать к себе мистера Бэггинса и почувствовать, насколько тот горячий в его руках. — Мне жаль, — избегая взгляда, выдавил из себя полурослик, обрывая все надежды гнома недосказанностью. — Оно правда… и да, ты верно истолковал мои намеренья… — Что изменилось сейчас? — Ничего… — на выдохе вырвалось из уст мистера Бэггинса, когда его голову приподняли за подбородок и поцелуй коснулся губ. Торин осторожно обнял, стараясь не испортить хрупкость момента, опасаясь, что сейчас всё исчезнет. Поцелуй был настолько невесомым, что, казалось, будто их дыхания переплелись, но губы сами горели огнём. Бильбо чуть встал на цыпочки и, неожиданно обхватив Торина за шею, страстно ответил. Гном невольно растерялся, почувствовав, как напористо полурослик толкается языком в его рот, как сразу начинает изучать и получать наслаждение от сначала робкого, теперь же совершенно несдержанного поцелуя. Стянув волосы Бильбо на затылке в кулак, Торин срочно изменил расстановку сил, вжимая его спиной в ствол дерева. Он едва смог уловить тихий стон, оглушённый стуком крови, ударившей в уши. Бильбо был не просто горячим, он казался огненным. Гном сам готов был растаять от пыла, который источал полурослик, терзая его губы поцелуем. Остановиться Торина заставил звук растёгнутого ремня. Оторвавшись от захватывающего действия, он с удивлением обнаружил руку хоббита, тянущего за завязки его штанов. Вот тогда оставшаяся кровь резко отхлынула от головы и направилась стремительно в пах. — Торин, — позвал Бильбо и пролез рукой в штаны гнома, уверенно охватывая его член ладонью. Из лёгких Торина будто выбили весь воздух. Такой прыти он точно никак не ожидал. Дурея от ощущений, он сильнее навалился на полурослика, снова впиваясь поцелуем и пытаясь вернуть ласку. Бильбо снова застонал, ощутив ответное движение ладони уже у себя в штанах и, чтобы устоять на ногах, обнял второй рукой Торина за шею, принимая и отдавая прикосновения. В голове не осталось ни единой мысли, кроме ощущения жгучего желания. Несдержанно и откровенно толкаясь бёдрами навстречу хоббиту, Торин чувствовал как балансирует на самом краю удовольствия, от ощущения стонущего полурослика в своих руках, от жаркого и сбитого дыхания. Не выдержав первым, Бильбо излился в руку Торина, крупно содрогаясь, хватая ртом воздух и чувствуя, как уходит земля из-под ног. Гному пришлось охватить ладонь полурослика, сжимающую член, своей, чтобы в несколько толчков догнать его, пачкая своим семенем. Тяжело дыша и прислонившись лбом ко лбу, Торин провёл языком по своим припухшим искусанным губам: — И всё же… где моё пирожное? Бильбо несколько раз моргнул, пытаясь прийти в себя, и покраснел сильнее, хотя казалось, что больше уже не возможно. — Я расстроился и сам его съел… — наконец сознался полурослик. Торин на мгновение замер и даже перестал дышать. В следующий момент мистера Бэггинса развернули лицом к дереву, приспустили штаны и хоббит запоздало понял, что сейчас с него возьмут компенсацию...***
Сдоба, конечно, утеряла свою первоначальную мягкость и свежесть, но Бильбо искренне наслаждался выпечкой, едва заметно поглядывая на молчаливого гнома рядом. Торин сидел под боком, к настороженности окружающих не ворчал, не ругался и не нагнетал обстановку. В общем-то, очень довольный жизнью гном при всех обстоятельствах. Но стоило только Бильбо закончить с поздним затянувшимся ужином, как гном, наконец, заговорил: — Что тебе нужно, чтобы приготовить ещё одно пирожное? Полурослик едва не подавился. — Но ты же не любишь сладкое, — рационально заметил Бильбо. — И что? — приподнял бровь Торин. — Моё-то ты съел… — Торин… это не твоё пирожное… — Моё, — коротко возразил Торин, после чего склонился к самому уху хоббита. — И ты — мой.