Пауки

Он припарковался возле нужного дома, но из машины вылез не сразу. Сначала покрутил салонное зеркало и встретился взглядом со своим отражением. Из зеркала смотрело лицо, которое он в последний месяц регулярно и с удовольствием встречал в газетах в разделе светской хроники - честное, открытое, доброжелательное лицо Джейсона Филиппа Маккендала, миллионера, плейбоя, филантропа и просто чертовски славного парня. Гоблин улыбнулся, и отражение тоже улыбнулось теплой, заразительной улыбкой. Хорошо идти с такой улыбкой по жизни. От человека, который так улыбается, никто не ждет подлянки. Сегодня улыбка должна была послужить ему как следует: с ее помощью он собирался окончательно выяснить личность Человека-Паука. Не то чтобы выяснить - скорее, убедиться, что его догадки верны. Феномен Человека-Паука заключался в том, что никто не знал, кто же скрывается под маской. Это ставило Гоблина в тупик. Лично он, задавшись этим вопросом, сформулировал собственную гипотезу за пару часов - для этого ему потребовалось всего-навсего просмотреть подборку выпусков “Дейли Бьюгл” и зайти на сайт Человека-Паука, сверстанный неизвестными фанатами и в основном повторявший газетные материалы. Питер Паркер был единственным человеком, поддерживающим (по его собственным словам) отношения с Человеком-Пауком. Питер Паркер подозрительно часто оказывался в нужное время и в нужном месте, чтобы запечатлеть очередной подвиг Человека-Паука. Часть фотографий была снята с ракурса, которого вряд ли мог добиться человек, не умеющий ползать по стенам. Хорошее техническое образование приучило Гоблина уверенно пользоваться бритвой Оккама и не плодить лишних сущностей, поэтому ему казалось, что все достаточно очевидно. Непонятно только было, почему это не очевидно окружающим. Одно время он даже подозревал, что, может быть, здесь есть какой-то заговор молчания и все заинтересованные лица на самом деле в курсе тайной жизни Паркера, но ничем не выдают своей осведомленности. Он пробовал забрасывать удочку в этом направлении, упомянув как-то Паука в разговоре с Фелицией Харди. “О да, - живо отреагировала тогда прелестная Фелиция. - Ужасно интересно, кто же на самом деле под маской. Но этого никто, никто не знает!” “А вот Питер Паркер...”, - осторожно предложил Гоблин. Но Фелиция только покачала головой. “Конечно, я спрашивала Питера, - ответила она. - Но он клянется, что тоже не в курсе.” Фелиция, может быть, и не обладала сократовским умом, но все же была далеко не дура, и Гоблин не знал, чем объяснить такую избирательную тупость. По какой-то непостижимой причине всегда, когда пытливый взор общества разыскивал Человека-Паука в толпе обычных людей, Питер Паркер оказывался в слепом пятне. Но, так или иначе, гипотеза, не подтвержденная фактами, оставалась просто гипотезой, и сегодня Гоблин намеревался подкрепить ее экспериментально. Убедившись, что улыбка ничем не выдает его дурных намерений, он выгрузился наконец из машины, быстро пересек газон, который не мешало бы подстричь, взбежал на крыльцо, которое не мешало было покрасить, и позвонил в дверь. Довольно долго за дверью было тихо, но он был к этому готов и терпеливо ждал. Наконец послышались шаркающие шаги. Заскрежетал замок, дверь приоткрылась и из темной щели тревожно глянул блекло-голубой старушечий глаз. - Миссис Паркер? - спросил Гоблин и врубил улыбку на полную мощность. Дверь приоткрылась чуть шире. - Да, - голос у старушенции был слабый и дребезжащий. - Да, это я. А вы?.. - Я - Джейсон Маккендал, - ответил он и улыбнулся еще душевнее. - Не знаю, может, Питер обо мне рассказывал? Секунду она смотрела на него, морща лоб. Затем в блеклых глазах мелькнула узнавание. - Ах, да! - сказала она. - Питер говорил, вы подарили факультету новую мутантогенную установку. И, - тут она лукаво улыбнулась, - вы обручены с дорогой Фелицией. - Точно, - ответил он. - Это я. Рад наконец с вами познакомиться, миссис Паркер. Фелиция много о вас рассказывала. Она захихикала и протянула сухую старушечью лапку, которую он осторожно пожал. - Питер еще в институте, - сообщила она. - Вы ведь к нему? - К нему, - ответил Гоблин, который уточнил институтское расписание Паркера заранее. - Ну надо же, как неудачно. Что ж, тогда я, наверное... - А что вы хотели, Джейсон? - Да так, ерунда, - ответил он легкомысленным тоном. - Просто я недавно купил дом и хочу, чтобы кто-нибудь его поснимал. Питер, по-моему, отличный фотограф - Фелиция тоже так считает - и я подумал, может, ему это было бы интересно. Разумеется, я заплачу. За хорошую работу заплатить никогда не жалко. Ну, я, наверное, зайду позже или позвоню... Он был уверен, что она клюнет на упоминание денег, и она, разумеется, клюнула. - Питер придет совсем скоро, - сказала она и решительно взяла его за руку. - Если вы никуда не спешите, Джейсон, проходите, подождем его вместе. - Даже не знаю, - с сомнением проговорил он, медля на пороге. - Это удобно? Я вам не помешаю, точно? - Ах, что за глупости! Конечно, вы не помешаете, наоборот, я буду очень рада. Я, знаете ли, сижу дома целый день, все одна и одна... Он вошел в дом, и старушенция закрыла дверь. Язычок замка со скрежетом вошел в паз. “Однако!” - подумал Гоблин, озираясь в полутемной прихожей. С домом все оказалось плохо. Прихожая изначально была задумана как просторная и светлая комната, но сейчас свободного места в ней совсем не осталось - она вся загромождена была мебелью, какими-то бесконечными рядами шкафов, шкафчиков, комодов и галошниц. На всех поверхностях и просто на полу лежали в несколько слоев коробки, сумки, кипы бумаги и груды непонятного барахла. Занавеска на окне сбоку от двери была задернута, но карниз, на которой она висела, перекосился, так что немного света все же проникало внутрь. Косые лучи падали на пыльный выцветший ковер. Пахло пылью, потом, застарелыми кухонными запахами, сыростью и плесенью. - Вы, пожалуйста, не разувайтесь, Джейсон, - проворковала старушенция, непринужденно протискиваясь между двумя башнями из старых газет. (Он бы, пожалуй, не разулся здесь, даже если б она настаивала.) - Вот, проходите сюда. Осторожно, не споткнитесь! Гостиная была захламлена так же, как и прихожая. Старушенция небрежным движением сдвинула в сторону груду одежды, освобождая место на диване. - Присаживайтесь, дорогой, будьте как дома, - пригласила она. - Сейчас принесу чай. - Пожалуйста, миссис Паркер, не надо так утруждаться... - начал он, с опаской опускаясь на диван. - Называйте меня просто Мэй, ладно? И не болтайте ерунды. Я вернусь через минуту. И она ушла, предоставив Гоблину осматриваться. Он осмотрелся. Гостиная была больше прихожей, и барахла в ней тоже было больше. Три больших книжных шкафа, несколько буфетов, один обеденный стол и четыре журнальных, обступивших диван так плотно, что, усевшись, некуда было девать колени - и кучи, груды, завалы вещей сверху. Стекла в окнах грязные, рамы облупились. В углах колыхалась на сквозняке паутина. На потолке какие-то темные пятна - похоже на плесень. Воздух затхлый и спертый, как будто здесь не проветривали уже очень давно. В общем-то, нет ничего удивительного в том, что одинокая пожилая женщина постепенно запускает дом. Такое случается сплошь и рядом. Удивительно, как в эту картину вписывается живущий с ней племянник. Питер Паркер выглядел вполне опрятно и благополучно. Не как человек, живущий в этаком бардаке. Старушенция вернулась с большим подносом в руках. Протиснулась к дивану, уселась, локтем подвинула груду книг на журнальном столике - пара книг упала на пол - и поставила поднос. На подносе стояли две чашки, очень грязная сахарница и блюдечко с печеньем. - Ну вот, - сказала она довольно. - Видите, всего одна минута, как я и говорила, и никакого труда. Угощайтесь. Гоблин покорно взял чашку. И она, и ложка были липкими на ощупь, покрытыми каким-то жирным налетом. На поверхности чая плавала пленка. - Питер много о вас говорил, - продолжала старушенция. - И еще больше о вашей установке. Вы их просто спасли! После несчастного случая с тем бедным мальчиком, Морбиусом... Или его звали Лэндон? Нет, точно Морбиус, я еще тогда подумала, какая странная фамилия, должно быть, иностранная... Гоблин ничего не знал о бедном мальчике с иностранной фамилией Морбиус. Он энергично помешал чай, довольно причмокнул, вернул чашку на поднос и украдкой вытер пальцы о джинсы. - ... Так вот, установка сломалась, и они все просто не знали, что делать. Питер места себе не находил, даже похудел. Я ему говорила: дорогой, не надо так убиваться, вот увидишь, все наладится. И, - добавила она торжествующе, - все наладилось! - Рад, что смог помочь, - отозвался Гоблин. - Очень, очень помогли! Ох, Джейсон, если бы вы знали, как у них плохо с финансированием! Это же просто ужас. Государство совсем никак не помогает. Зарплаты такие, что даже говорить смешно. А это ведь все молодые ученые, им надо семью заводить, детей содержать, родителей. Вот если бы, вы знаете, существовал какой-то фонд, который выплачивал бы молодым ученым надбавку... Как вы считаете, дорогой, можно было бы организовать что-нибудь такое? “А у бабки губа не дура”, - подумал Гоблин, а вслух сказал: - Не поверите, но я как раз на днях об этом думал. - Ну надо же! - Точно. Уверен, что-нибудь удастся сделать. Институту покровительствуют доктор Озборн и мистер Фиск, я не могу, естественно, действовать через их головы. Но, пожалуй, я смог бы убедить их учредить совместный фонд... - Это было бы просто чудесно, дорогой, просто замечательно! Вы не представляете, как бы это помогло Питеру. Ведь он мог бы устроиться на работу с совсем другой зарплатой, мог бы! Но он и думать об этом не хочет, он хочет двигать вперед фундаментальную науку. - Это похвально, - вставил Гоблин. - Да, ни о чем другом и слышать не желает. Это у него с самого детства. Вон, видите там, на трюмо, фотографию? Я сейчас туда не пролезу, к сожалению... Это он на научной выставке в школе, впервые делает доклад. Вам видно? Гоблин кивнул, хотя на упомянутой фотографии ничего нельзя было разобрать под толстым слоем пыли. - О, - воскликнула старушенция с энтузиазмом. - Подождите минутку. Я сейчас принесу фотоальбом, там все это есть. “О черт!” - подумал Гоблин. Впрочем, он знал, что победа не дастся легко. Она ушла и очень скоро вернулась с пухлым альбомом в тканом переплете. - Вот, смотрите, это та самая фотография. Питеру здесь одиннадцать. Или двенадцать? Нет, одиннадцать, я точно помню, потому что этот желтый свитер ему на день рождения подарила бедняжка Мэделайн... Вот это он с одноклассником, Дэвидом. Сейчас он работает в Оскорпе, у него уже двое детей. Или это у Матча двое детей, а Дэвид утонул на озере во время хоккея?.. Сквозь богатый нюансами аромат запущенного дома пробивался еще один запах, слабый, но тоже гнусный. Он казался знакомым, но Гоблин никак не мог вспомнить, где ему доводилось такое нюхать. - А вот это, смотрите, это мы с Беном. Это 76-й год... Да, наверняка 76-й, если только не 83-й. Смотрите, какой у меня был очаровательный купальник. Сейчас таких купальников уже не шьют. Сейчас такая ужасная мода, все вываливают наружу, не оставляют простора для воображения. А ведь прикрытое должно возбуждать гораздо больше, чем выставленное напоказ, правда? Ну, вы же мужчина, вы должны в этом разбираться... Она говорила быстро и сбивчиво, перескакивала с одного на другое, не заканчивала одну мысль и начинала следующую. Похожа на диккенсовскую героиню, миссис Никльби, сказал себе Гоблин. Вот только миссис Никльби комический персонаж, а в бессвязной болтовне тетки Паркера было что-то такое... не то чтобы пугающее, но неприятное. Гибрид миссис Никльби и мисс Хэвишем, решил он про себя. Все лучшее сразу. - А вот это Мэри с пузом. Смотрите, какая забавная... Его терпение было уже на исходе, но тут наконец-то подействовали таблетки, которые он бросил старушенции в чай, когда она выходила. Перевернув очередную страницу, она вдруг откинулась на спинку дивана, уронила голову на грудь и начала тихонько посапывать. - Долго же вы, - сказал ей Гоблин укоризненно. Аккуратно высвободил колени из-под журнального столика, выбрался на волю и покинул гостиную. В прихожей было еще три двери - кухня, предположил он, ванная и бабкин будуар, откуда она приперла фотоальбом. Интуиция подсказывала ему, что комнату Паркера надо искать на втором этаже. Так и оказалось. Поднявшись по грязно-белой лестнице, очень нуждавшейся в ошкуривании и покраске, он обнаружил на верхней площадке две двери. Обе тоже грязно-белые, но на одной поверх краски была еще яркая черно-желтая наклейка: “Осторожно, идет эксперимент!” Такие наклейки Гоблин видел в институте. Видимо, там Паркер ее и свистнул. Дверь была не заперта, он толкнул ее и вошел. Здесь тоже было не слишком прибрано, но это если не сравнивать с тем, что творилось внизу. Ничего ужасного, просто комната молодого человека, не слишком повернутого на чистоте. На столе в беспорядке свалены книги, тетради, какие-то инструменты. Груда одежды на стуле, носки на полу. А на кровати... - Да ладно, - пробормотал Гоблин недоверчиво. На незастеленной кровати лежал красно-синий костюм. И маска, да, маска тоже была тут, на подушке. - Ну ты даешь, парень, - сказал Гоблин в пространство. - Разве можно так палиться? А если кто-нибудь войдет и увидит? Он сделал несколько снимков на телефон. Окинув комнату внимательным взглядом, нашел под столом приспособление для метания паутины и сфотографировал его тоже. Велик был соблазн прихватить что-нибудь в качестве сувенира, но он удержался. Конечно, это было бы забавно, но пусть лучше Паук пока спит спокойно, не зная, что кто-то уже раскрыл его инкогнито. Тем сильней он потом удивится. Отщелкав весь компромат, он вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. По его прикидкам, Паркер вот-вот должен был вернуться, так что пора уже было идти вниз и будить старушенцию - но он медленно пересек площадку и остановился перед второй дверью. Странный запах, слабо ощущавшийся внизу, здесь был гораздо сильнее. Похоже, он шел из второй комнаты. Очень неприятный, очень знакомый. Связанный с чем-то очень плохим. Пора было спускаться. За дверью раздался шорох - еле различимый, но в мертвой тишине дома Гоблин его услышал. Что-то прошуршало и тотчас смолкло, и тут он вдруг вспомнил, где раньше сталкивался с подобной вонью: в полевом госпитале. Пахло гниением. Он сунул руку в карман пиджака, через подкладку взялся за ручку двери и надавил. Дверь оказалась заперта. В этот миг новый звук - резкий и пронзительный посреди тишины - донесся до него с улицы. Это тарахтел мотор мопеда. Паркер вернулся домой. Гоблин как раз успел спуститься в гостиную, когда замок на входной двери щелкнул и Паркер крикнул из прихожей: “Тетя Мэй, я дома!” Старушенция зашевелилась на диване. Гоблин усадил ее ровно. - Что это? - спросила она слабым голосом. - Я... Голова... - Вы, кажется, заснули, - вежливо ответил он и подал ей руку, помогая встать. - Нет, все в порядке! Я смотрел ваш альбом, было очень интересно. Потом обязательно расскажете мне, кто это, ладно? - и он наугад ткнул пальцем в какого-то выцветшего полароидного старикана. - Тетя Мэй, ты не одна? - воззвал Паркер из прихожей. Затем показался на пороге. - Я... О! Здравствуйте, Джейсон! - Привет, Питер, - отвечал Гоблин, пожимая ему руку. - Вроде в прошлый раз мы перешли на “ты”, да? - А, да, точно. Я забыл. А что вы... ты тут делаешь? - О, дорогой, у Джейсона есть для тебя отличное предложение, - Старушенция привстала на цыпочки и чмокнула племянника в щеку. - Пусть-ка он тебе пока расскажет, а я как раз накрою на стол. Джейсон, вы, конечно, поужинаете с нами. - Боюсь, я и так уже злоупотребил... - начал Гоблин. - И слышать ничего не хочу. Пообщайтесь-ка, пока я разогреваю жаркое. И она удалилась в направлении кухни. Гоблин сомневался, что ужин окажется хоть чем-то лучше чая, но уйти сейчас было бы странно. Поэтому он хлопнул Паркера по плечу и повторил историю про новый дом, который необходимо пофотографировать. Паркер выслушал с интересом и, кажется, воодушевился. - Предложение, конечно, заманчивое, - сказал он. - Не уверен только, что справлюсь с ним как следует. Я никогда не снимал интерьеры. Мой конек - это репортажная фотография... - Да ладно, - ответил Гоблин бодро. - Если б я хотел интерьерную съемку, я бы позвал чувака из журнала с рекламой недвижимости. Я видел, как ты снимаешь для “Дейли Бьюгл”, и именно это мне и нужно. Он едва не добавил: “И побольше видов с потолка” - но удержался. Еще несколько минут они обсуждали, как бы получше все провернуть и кто из них когда свободен, и в итоге договорились, что окончательно выберут день и час съемки на следующей неделе. И надо, конечно, чтобы Фелиция присутствовала, потому что без нее будет совсем не то. - Мальчики, ужин готов, - позвала старушенция, и они прошли на кухню. Ужин сам по себе, может быть, был не так уж плох, но тарелки и столовые приборы покрывал все тот же липкий жирный налет, и Гоблин с особой остротой ощутил, что его визит подзатянулся. Он поковырял вилкой в тарелке, чтобы еда не выглядела совсем нетронутой, и, томясь, спросил: - А почему тарелок четыре? Вы кого-то ждете? Паркер еле заметно покачал головой и закатил глаза, а старушенция ответила: - О, нет, дорогой, это для Бена. - А, - сказал Гоблин. - Ясно. Ужин тянулся мучительно долго. Старушенция болтала без умолку, меняя темы с такой скоростью, что невозможно было уследить за извилистой нитью разговора. Гоблин в основном помалкивал, Паркер тоже. Только один раз, когда его тетушка сделала паузу, накладывая себе добавки, он вдруг встрепенулся и спросил: - Джейсон, а кто-нибудь знает, что вы... ты здесь? Гоблин, до того с отчаянием глядевший в свою тарелку, поднял на него взгляд. Только сейчас он обратил внимание на то, что Паркер, похоже, тоже не притронулся к еде. И он улыбался. Хорошей, славной, искренней улыбкой. Гоблин почувствовал холодок под ложечкой. - О! - воскликнул он, не позволив паузе затянуться. - Я совсем забыл! Фелиция, когда узнала, что я еду к вам, просила передать тебе привет. А вам, Мэй, еще больший привет и наилучшие пожелания. И, кстати о Фелиции, боюсь, я непростительно задержался, и она уже давно меня ждет. Спасибо, было очень вкусно! После этого он поспешно откланялся и уехал. Но ночью, конечно же, вернулся. На этот раз он оставил машину в начале улицы и остаток пути прошел пешком. На руках у него теперь были тонкие перчатки, в кармане - фонарик. Окна в доме были темны. Поднявшись на крыльцо, Гоблин некоторое время прислушивался, прижавшись ухом к двери. Потом аккуратно открыл замок и вошел. Постоял в прихожей, привыкая к темноте - он не хотел включать фонарь, не удостоверившись прежде, что никого этим не потревожит. Дом был тих. Из-за двери старухиной спальни доносилось деликатное похрапывание. Не спеша он поднялся на второй этаж, держась поближе к стене, чтобы ступеньки не скрипели под его весом. На верхней площадке снова замер, прислушиваясь. Все было тихо. Снизу долетал размеренный старухин храп. Гоблин приоткрыл дверь в комнату Паркера и заглянул. Кровать пуста, красно-синий костюм исчез. Похоже, Человек-Паук отправился на дело. - Вот и славно, - сказал Гоблин вслух и включил фонарь. Из второй комнаты не доносилось ни звука. Гоблин вскрыл простенький межкомнатный замок и открыл дверь. Волна запаха, хлынувшего на площадку, ударила его в нос, словно боксерская перчатка, и пробила до мозга. Он отпрыгнул, закрывая лицо рукавом, попятился, привалился спиной к противоположной стене и с полминуты стоял так, дыша через рот и пережидая, когда пройдет тошнота. Наконец стало получше, и он предпринял вторую попытку. По-прежнему дыша ртом, шагнул на порог и обвел комнату лучом фонаря. Здесь было очень грязно, но он не успел разглядеть подробности, потому что световой конус выхватил из мрака широкую двуспальную кровать, и остальные детали обстановки сразу перестали вызывать интерес. На кровати лежала женщина. Беременная. И мертвая. - Ух ты, - пробормотал Гоблин, не зная, что еще тут можно сказать. Конечно, что-то подобное он и предполагал с того момента, когда почуял и распознал запах. Если совсем точно, он рассчитывал обнаружить здесь последнее пристанище дяди Бена. Но огромный живот немного выбил его из колеи. Он шагнул к кровати, и под ногами у него зашуршало и зачавкало. Пол был усыпан коробками из-под пиццы, пустыми упаковками от китайской еды, бутылками из-под кока-колы, какими-то объедками. Должно быть, половина кошмарного запаха шла от этого месива. Женщина лежала на спине. При свете фонаря не понять было, какого цвета у нее волосы. Точно не блондинка. Лицо худое, щеки ввалились, глаза запали, сморщенные губы плотно сжаты. Тело тоже выглядело нездорово худым и словно высохшим. Голые тонкие руки и ноги были как палки, локти и колени выпирали, как шарниры у куклы. Живот, на вид тугой, как футбольный мяч, вздымался кверху. Обтягивающая блузка сползла с него и собралась складками под грудью. Короткая юбка задралась до бедер. Белья под юбкой не было. Правое запястье, похожее на сухую ветку, охватывал металлический браслет. Вторым браслетом наручники были пристегнуты к спинке кровати. Гоблин повел фонарем из стороны в сторону, и на шее у женщины что-то блеснуло. Он наклонился и посмотрел: в ложбинке между ключицами покоился золотой кулон на цепочке. На блестящей поверхности выступали две буквы: M и J. Это добавило красочному портрету Питера Паркера, человека и паука, еще несколько ярких штрихов. ... Полгода назад она была на первых полосах всех печатных изданий. “Таинственное исчезновение манекенщицы”, “Куда пропала королева подиума?” и все в таком духе. Сначала ее искали, о ней много писали, а “Дейли Бьюгл”, не веря в компетентность правоохранительных органов, проводила собственное журналистское расследование. Но она, живая или мертвая, так и не нашлась, и постепенно о ней перестали упоминать в прессе. А она, видимо, все время была здесь, в доме внештатного фотографа пресловутой “Дейли Бьюгл”. Большого специалиста в репортажной съемке. Ее звали Мэри Джейн, вспомнил он. Мэри Джейн Гастингс или как-то похоже. Вдруг в кармане у него ожил и затрясся телефон, переключенный в беззвучный режим. Гоблин от неожиданности подскочил на месте и чуть было не выронил фонарик. Посмотрел, кто звонит. Это была Фелиция, и он со вздохом нажал кнопку и сказал: - Привет? - Привет! - возмущенно ответила Фелиция. - Ты где? - Ты понимаешь, я... - Джейсон, так нельзя! Я просыпаюсь, а тебя нет. Я ужасно испугалась! - Извини, дорогая, мне срочно нужно было уехать... - Ты мог бы меня предупредить! - Ты спала. - Мог бы разбудить и предупредить! Стоя над трупом, Гоблин выдохнул и сосчитал про себя до трех. - Послушай, - начал он примирительно, - я очень спешил. Потом обязательно тебе все объясню. Я задержусь еще немного, так что ты, пожалуйста, ложись и не жди... Он осекся. На кровати что-то шевельнулось. - Я перезвоню, - сказал он быстро и сбросил звонок. В воцарившейся тишине его дыхание звучало очень громко. Он не отводил глаз от трупа и ждал. Ничего не происходило. Затем живот покойницы вздрогнул. Словно ребенок внутри толкнулся. Телефон у Гоблина в руке снова завибрировал. Он не глядя сбросил вызов. В животе открылась узкая бескровная щель. Наружу высунулась длинная суставчатая нога и зашарила вокруг в поисках опоры. “Черт!” - хотел было сказать Гоблин, но обнаружил, что у него язык приклеился к зубам. Огромный - дюймов десять в диаметре - паук неторопливо выбрался на свободу. Черное тело глянцево блестело, на ногах топорщилась щетина. Восемь круглых выпуклых глазок, в которых отражался свет фонаря, казались мертвыми. Изо рта у паука торчали загнутые дюймовые жвалы. Или педипальпы? Это слово вдруг всплыло из недр памяти, видимо, откуда-то из школьного курса биологии. Это точно было что-то у пауков, но Гоблин не помнил, что именно. Паук присел на задние ноги и поднял передние - словно рукой ему помахал. - Жирный паук взгромоздился на сук, - сипло произнес Гоблин, потому что тишина стала невыносима. - И не видит меня... Щель в животе снова приоткрылась. Второй паук, такого же размера, как и первый, быстро выскользнул наружу. Показались волосатые лапы третьего. Телефон в руке опять завибрировал, и в этот миг первый паук вдруг весь подобрался и прыгнул Гоблину в лицо. Это застало его врасплох. Он инстинктивно вскинул руку, и паук повис у него на локте, вцепившись в куртку. Толчок был таким сильным, что от неожиданности Гоблин выронил телефон. Он взмахнул рукой, стряхнул паука на пол. Тот приземлился на кучу коробок из-под пиццы и мгновенно закопался в них, скрылся из виду. Гоблин повернулся к кровати. Краем глаза заметил паука, бегущего в дальний конец комнаты. Еще один неторопливо вышагивал по складкам одеяла, а из щели уже торчали новые шевелящиеся лапы... Черт, сколько их там всего?! Выбрав первоочередную цель, Гоблин шагнул к кровати. Паук на одеяле повернулся к нему и тонко, противно зашипел, двигая жвалами. Гоблин фонарем спихнул его куда-то за кровать. Потом занес ногу и с силой ударил по надутому животу. Раздался омерзительный чавкающий хруст. Живот сдулся и опал, из щели брызнула густая слизь, в воздухе разлился кислый уксусный запах. Торчащие наружу лапы бешено задергались. Гоблин поднял ногу, чтобы ударить еще раз, но тут из сбившихся простыней вынырнул паук и вспрыгнул ему на ботинок. Гоблин яростно дернул ногой, пытаясь его сбросить, потерял равновесие и упал навзничь. Паук шлепнулся ему на грудь. Очень близко Гоблин увидел щелкающие жвала, а позади них россыпь черных разнокалиберных глазок. Истеричным взмахом руки он отшвырнул паука прочь и резко сел. Что-то коснулось его голени сквозь джинсы. Он посветил и увидел паука, который присел на задние лапы, а передними ощупывал его ногу. Когда на него упал свет, паук зашипел. Гоблин потянулся вперед и ударил фонарем, словно молотком, по глянцевой спине. Панцирь проломился с уже знакомым хрустом, снова запахло уксусом, паук взбрыкнул лапами и повалился на спину. Гоблин услышал шорох одновременно справа и слева от себя и поспешно вскочил на ноги, шаря вокруг лучом фонаря. В полуметре от него быстро пробежал паук, Гоблин опустил на него ногу, но промахнулся, и паук скрылся в груде мусора. Все стихло. Потом шорох раздался справа, со стороны двери. Гоблин направил туда луч фонаря, но ничего не увидел. Слева со стуком покатилась пустая бутылка, Гоблин резко развернулся в ту сторону. Паук, целившийся ему в голову, промахнулся, зацепил лапами куртку и тяжело шлепнулся на пол. Гоблин наступил на него и раздавил, забрызгав все вокруг слизью, и в этот миг еще один паук прыгнул ему на спину. Жвалы впились в куртку, но не смогли ее прокусить. Гоблин завел свободную руку за спину, его пальцы нащупали жесткое волосатое тело, но соскользнули. Паук снова попытался укусить его сквозь куртку. Тогда Гоблин попятился и с размаху врезался спиной в стену. Хруст раздавленного паука был как музыка. Спиной к стене он застыл, прислушиваясь и водя фонарем из стороны в сторону. Все вокруг было тихо и неподвижно. Прошло двадцать секунд, сорок, минута. Гоблин перевел дыхание, и в этот момент еще один паук свалился сверху ему на голову. Он взвыл и отпрянул, ударившись затылком о стену. Паук не удержался, сполз вниз, задев его волосатой лапой по лицу, и повис, уцепившись за воротник. Жвалы клацали возле уха. Гоблин схватил за лапу, шарившую по его щеке, оторвал паука от себя и с размаху швырнул об стену. Паук упал на пол, как мешочек с песком, и Гоблин опустил на него ботинок и бил, бил, бил, хотя одного удара было достаточно. Не сразу он смог взять себя в руки и остановиться. Кровь стучала в висках, как молот, дыхание со всхлипами вырывалось из горла. Он сглотнул и задержал дыхание, и сразу стало очень тихо. Снизу по-прежнему долетал еле слышный размеренный храп. Сон у старушенции был богатырский. Постепенно он отдышался, и в целом стало лучше. Он направил фонарь на кровать. Опавший живот был неподвижен, лапы паука, так и не успевшего выбраться на волю, торчали кверху, точно сведенная судорогой рука. Брызги слизи попали Мэри Джейн на лицо, и он зачем-то взял край простыни и стер их. Затем повернулся и на подгибающихся ногах побрел прочь из комнаты. Наверное, следовало бы вновь защелкнуть простенький замок на двери. Но у него слишком тряслись руки, и он решил не заморачиваться. Просто прикрыл дверь и, цепляясь за перила, начал медленно спускаться по лестнице. - Питер, - сонно пробормотала старушенция, когда он проходил через прихожую. - Питер?.. И захрапела снова. Воздух на улице был невероятно чист и свеж. Вдыхая его полной грудью, Гоблин быстро прошагал пол-квартала до своей машины. С минуту посидел неподвижно, сжимая двумя руками руль. Потом поехал домой. Примерно посередине пути к нему отчасти вернулась способность мыслить, и он вспомнил, что оставил телефон в доме. Это было очень нехорошо, но у него не возникло ни малейшего желания развернуться и ехать обратно. Черт с ним, с телефоном. Даже если бы он оставил там кошелек со всеми банковскими картами - и тогда бы не вернулся. Хотя нет. За кошельком, пожалуй, все же вернулся бы. Ни к чему впадать в крайности. Эта мысль очень его развеселила, он долго хохотал и смог успокоиться только уже подъезжая к дому. Когда, бросив машину на улице, он отпирал входную дверь, у него уже был готов план на самое первое время. Заключался он в том, чтобы проинспектировать содержимое бара и выпить не менее половины. После этого Гоблин готов был приступить к более долгосрочному планированию. Но ему не довелось привести свой замысел в исполнение, потому что, едва войдя в дом, он столкнулся с сонной и раздраженной Фелицией. Прекрасная Фелиция была еще прекрасней в шелковом пеньюаре и с очаровательно растрепанными волосами, но лицо ее не предвещало ничего хорошего. - Ну?! - спросила она, заступая ему дорогу к вожделенному бару. - Где ты был? - Детка, дай передохнуть, - попросил он. - Боже, в чем это ты измазался? - Переведу дух и все тебе расскажу. Надо собраться с мыслями. Он аккуратно отодвинул ее в сторону и направился в гостиную. Фелиция шла за ним следом и высказывала претензии. - Какой ужасный запах! Ты что, рылся в помойке? Немедленно раздевайся! Никуда не садись, ты все испачкаешь. Ты... О нет, ты сидел в этих джинсах в машине?! “Это моя машина,” - подумал он мрачно, распахивая дверцы бара. Фелиция была бесконечно прекрасна большую часть времени, но иногда уж очень сильно напоминала свою маму. - ... И почему ты так странно говорил по телефону? - Я не мог говорить, дорогая, - Гоблин выудил из обшитых деревом недр бутылку виски. Да, вот с этого он, пожалуй, начнет. - Ты позвонила в очень неудачное... - Да не тогда, а потом! Гоблин едва не выронил бутылку. - Когда - потом? - спросил он после паузы. Фелиция высоко подняла брови. - Ты что, пьян? - ответила она вопросом на вопрос. - Еще нет, но держу это в планах, - ответил он. - Так когда я странно разговаривал? - Господи, да когда я тебе позвонила во второй раз! Минуты три назад. - И что я сказал? - Ты пьян, - повторила Фелиция обреченно. - Я так и знала. Ты нажрался, вывалялся в какой-то дряни, а теперь хочешь еще накатить... - Фелиция, что я сказал? - рявкнул он. Она отшатнулась. - Ты сказал “алло”! У тебя был очень странный голос, я даже тебя не узнала. - И? - И я спросила: “Джейсон, это ты?” - А я? - А ты повесил трубку. Что? Что ты так на меня смотришь?! - Ничего, - ответил Гоблин и вернул бутылку на место. Я ехал оттуда минут десять, не больше, соображал он лихорадочно. Десять минут, но я ехал быстро. А Человек-Паук, сколько времени понадобится ему?.. Да те же десять минут. Ну, может, пятнадцать. - Джейсон, ты куда? - жалобно спросила Фелиция, когда он решительно вышел из гостиной. - В библиотеку, - бросил он через плечо. - Очень смешно! - Она поплелась за ним следом. - Какая же я дура! А ведь мама предупреждала! Мама ведь говорила, что ты либо алкоголик, либо наркоман, либо все вместе! Не может мужчина быть совсем без недостатков! А я еще не верила!.. Плохо, что она здесь, подумал он мрачно. Убрать бы ее куда-нибудь, но на это нет времени. Ни на что уже нет времени. В библиотеке он швырнул на пол куртку, стащил через голову свитер вместе с майкой... - Только не на ковер, - пискнула Фелиция от двери. - Сойди с ковра! Он стоит двадцать тысяч! Его нельзя стирать! ... Вылез из джинсов и без сожаления швырнул их на ковер за двадцать тысяч. Если интуиция его не подводит, в самом скором времени от ковра все равно мало что останется. В одних трусах, ощущая лопатками испепеляющий взгляд Фелиции, он прошествовал к книжным шкафам. Провел рукой по резному деревянному орнаменту и нащупал скрытый рычаг. Нажал, и один из шкафов отъехал в сторону. Гоблин шагнул в открывшийся проход. Фелиция осторожно приблизилась и заглянула в потайную комнату. - О боже, - сказала она слабым голосом. - Боже, что это? Гоблин повернулся к ней. - Дорогая, - сказал он, - ты только не удивляйся. И принялся натягивать синие лосины.