Четкие линии

Ну, что можно сказать про лето? Оно... было. Как и во время учебы в школе, в институте, время каникул пролетело незаметно. Вот только-только я обустраивался в пансионате, в своей прежней комнате, которую хозяйка приготовила заранее - я написал ей за две недели до окончания учебы - вот только-только вновь вернулся к лавке Зораны и Радана, а вот уже конец августа, нужно ехать на вокзал. Но хотя бы подзаработал неплохо, и то хлеб. К тому же Мегги... ой, что-то темнит она про свои отношения с Дэвисом-старшим, но вмешиваться себе дороже. Где-то когда-то примешались к родословной девушки ирландские корни, и иногда это сказывается бурными вспышками темперамента. Под такой попасть себе дороже. Платформу девять и три четверти наполнял обычный, привычный уже шум и гам. Лучше всего искать купе в это время, пока остальные студенты прощаются с родственниками или обнимаются, приветственно целуются с друзьями и подругами, да и просто здороваются с одноклассниками. Беседа начиналась тут же, на платформе, чтобы затем плавно перетечь в купе. Ведь гораздо, гораздо удобнее отдавливать себе ноги тяжеленным сундуком, когда то и дело поворачиваешься к идущему вслед за тобой другу. Вечно можно смотреть на три вещи: на горящий огонь, на текущую воду и на броуновское движение волшебников в местах массового скопления людей. Они все разные, но каждый из них несет на себе отпечаток нездешности. Общая тайна, что объединяет даже самых непримиримых врагов. Кстати! Не заметил белоснежную чету сиятельных Малфоев. А вот рыжики в полном составе провожали студентов. Миссис Уизли как всегда что-то вытирала на щеке младшего сына, рядом нетерпеливо постукивала ножкой Джинни. Хотела бы уйти к подругам, да не могла. Зато появилась возможность разглядеть отца семейства. Высокий, худощавый волшебник с насыщенного-морковного цвета шевелюрой, даже брови у него были яркими. Однако, несмотря на всю яркость, Артура Уизли можно сравнить с побитой молью шубой: ранние залысины, скорей всего, следствие стресса и постоянных волнений то за семью, то за нехватку денег, старенький костюм с вроде как модными заплатками на локтях, однако в данном случае они - суровая необходимость, так как, скорей всего, сгиб протерся. И вроде бы яркий, но в то же время бледный. Насыщенность красок рыжим гарантирует еще и их темперамент. Даже если у них бледная шевелюра, веснушки, как у Джинни, и так далее, при горячем темпераменте они все равно напоминают вулкан, а не морковь. А если характер спокойный, флегматичный, не поможет даже красная шевелюра Уизли, таких рыжих не различат в толпе. - Смотришь на семейство Ласок? - О, Малфой! Ты ко мне или я к тебе? Драко хмыкнул насмешливо и прошел внутрь. В одиночку, за его спиной не обнаружилось верных телохранителей. Впрочем, кажется, он отказался от их услуг еще в первом году, когда понял, как смешно, а не внушительно выглядит на фоне двух шкафчиков. Но все равно приятели-телохранители по привычке иногда следовали за младшим Малфоем. Парень забросил сундук на верхнюю полку и растекся по сиденью, бросил завистливый взгляд на сумку. Ну, да, мне проще! Конечно, все вещи перемешаются, помнутся, однако на что в Хогвартсе эльфы? Всегда можно попросить кого-нибудь из ушастиков. - А где твои вечные спутники - Лень и Голод? - Гойл ленился выполнять даже самые простые домашние задания, скорее отписывался от учителей, нежели думал самостоятельно, а Кребб обожал поесть. Из первокурсников Слизерина он самым первым посетил кухню, хотя о ее расположении знали все: родители учились в Хогвартсе. Как они могли не поделиться "секретной" информацией с чадами? - Хорошо хоть, не четыре всадника Апокалипсиса, - фыркнул насмешливо Малфой. - Они с остальными. - Почему ты не с ними? Вроде бы нормально общался с Ноттом и Паркинсон. Действительно, чтобы заводила и негласный лидер факультета вдруг стал отстраняться от своих подданных? Чудеса! И подозрительно. Малфой поморщился. - Потому что они замучили меня! - вырвался у парня вопль души. - "Драко, скажи какие тайные планы у тебя? Ведь не зря же общаешься с Уизли и Поттером?". "Драко, какие цели ты преследуешь, ну, поделись!", - изобразил он кого-то писклявым голосом. Такое явное, красочное возмущение, хотя обычно - ледышка ледышкой. Приятно знать, что именно при тебе воспитанный жестко аристократ считает возможным расслабиться. - У тебя есть коварные планы? Драко, не смотри так на меня, не воспламенюсь! - Да, Малфой, не быть тебе Черным Властелином, - бобренок мой, я скучал! - Сразу заметно, когда у тебя появляется ПЛАН! - сделала она большие глаза. Несмотря на насмешки, Драко помог ей погрузить сундук на верхнюю полку. Гермиона опустилась на сиденье напротив, в то время как Дракон сел рядом со мной. Просто скучно со своим кругом, хочется иметь достойного собеседника, умного, начитанного и не менее достойного противника в словесных пикировках. Бобренок, когда перестала смущаться, поняла, что нотации бессильны против нашей компании, обнаружила здоровое и весьма вредное чувство юмора. А еще острый язычок. Прекрасно! Идеальная пара для Северуса Снейпа, который сам кого угодно ядом заплюет. - Что обсуждаете? - в купе, запыхавшись, ввалился Ласка. Устал, бедняжка, наверняка, с трудом вырвался от любящих родственников. Его сундук поставили в угол возле двери, сам он сел рядом с Гермионой и устало прикрыл глаза на секунду. - Реакцию факультета Малфоя на ваши с ним отношения, - пропела Гермиона. Бобренок, ты оттачиваешь свое ехидство? Поверь, тебе это пригодится. - Да нет никаких отношений! - предсказуемо вспыхнул Рон. - А вот слизеринцы, судя по всему, считают наоборот. А еще, - понизила голос до страшного шепота, - что это все интриги Малфоя, планы чуть ли не по захвату Вселенной! Компания фыркнула. И когда я успел их испортить своим ехидным чувством юмора? - Но ведь то, на что намекает этот художник... - Рон покраснел еще больше. - Это ведь неправильно! Ну... отношения между мужчинами... Мальчишки окрепли за лето, загорели, еще немного подросли. Рон, судя по всему, посетил тот магазинчик еще раз и приобрел одежду, похожую на прошлогоднюю. Малфой начал слегка отращивать волосы, что придало ему еще больше шарма, делало немного взрослее. А Гермиона просто подобрала легкую помаду, почти прозрачную, невесомую, но делавшую ее губы четче и ярче. В остальном, девочка-отличница. Аккуратная коса, аккуратная, с иголочки, одежда, книжка в руках. Только очков не хватает, но с корректировкой зрения отлично справляется мадам Помфри. От свечей и магических светильников, неверного освещения, при котором нужно прочитать заданные параграфы, у студентов частенько садилось зрение. Медиковедьма восстанавливала его. Это со мной получилось нездоровое исключение - зрение ухудшилось слишком сильно, да еще успело закрепиться без должной помощи. В теле Гарри я оказался как раз перед первым курсом, в его одиннадцатый день рождения, так что не знаю, водили его к врачу или нет, но, скорей всего, не стали тратить на нелюбимого племянника деньги для похода к окулисту. Да еще и очки старенькие, я лично сменил не только оправу, но и линзы. Потребовались более мощные, иначе стало бы еще хуже. - Ласка, не заставляй меня думать о тебе хуже, чем уже есть, - закатил глаза Малфой тем временем. - Спроси у нашей ходячей энциклопедии, если понадобится. - Да, - закивала Гермиона, - я читала, что маги поголовно бисексуальны. И все зависит от ядра, от степени сочетаемости магии. Что если высокий процент совместимости, можно выбирать в пару даже мужчин. Рон выглядел потрясенным. А что, интересная тема! Значит, мужчин? Малфой неприкрыто даже не засмеялся - заржал. Гермиона прищурилась, но промолчала. Бобренок всегда была умна. И в споре между возможностью съязвить Драко и получить новую, достоверную, информацию, выигрывала информация. Пока что. Но, судя по тигриным всполохам в глазах, так будет продолжаться недолго, однажды Дракончик нарвется. - Поттер, только не говори, что и ты так считаешь! - повернулся он ко мне. - Понятия не имею, я таких книжек не читаю, маленький еще, - развел руками. Засмеялась вся компания. Затем Малфой посерьезнел, он не стеснялся высмеивать заблуждения собеседников, вид насмешек зависел от степени доверительности. Незнакомого человека он мог унизить завуалированно и вежливо, используя настолько тонкую иронию, что не понятно становилось, издевается или серьезен. А вот над нами смеялся от всей души, и это значило, что считает нас своими. Понимали данное и Бобренок, и Ласка, поэтому выслушивали очередную лекцию, а уже только потом язвили или смущенно краснели, кто как. - В данном аспекте маги ничем не отличаются от маглов. Они могут любить только женщин или предпочитать только мужчин, а могут быть и по тем, и по другим - бисексуалы. Но правда в том, что это не имеет значения, пока ты соблюдаешь хотя бы внешние приличия и обеспечиваешь род наследником. Для этого и подбирают сильную пару с чистой кровью и стабильным даром. В книгах все напутали и соединили два вида отношений. Каким бы сильным и одаренным ни был мужчина, ребенка он родить не может. Были примеры, когда маг женился по расчету, однако продолжал поддерживать отношения с любовником или любовницей. И даже возвращался к ней, когда рождался наследник. Англичане очень консервативны, они предпочитают не лезть не в свое дело, закрывать глаза, пока позор прикрыт хотя бы тонюсенькой вуалью приличий, - Малфой явно кого-то цитировал, гордый, до невозможности. Но дара рассказчика у него не отнять. - Жила во времена правления Августы ведьма, фамилию ее уже давно забыли, сохранилось лишь имя - леди Нерисса. Ее выдали замуж молодой, супруг был намного старше ее. В то время среди высшего общества была мода устраивать... весьма откровенные вечера. И она принимала участие в каждом из них, славилась своим неукротимым, страстным темпераментом. Ничего себе, какие истории Малфой знает! Рон покраснел, и даже на щеках Гермионы заиграл румянец. Она-то историю учила, прекрасно знала, про какие откровенные вечера идет речь. Правда, об этом говорилось только у маглов, не знал, что маги тоже последовали данной моде. Впрочем, ничто человеческое никому не чуждо. - Однако, несмотря на то, что все вроде бы знали, что она из себя представляет, никто не говорил ни слова. Потому что ей хватало ума приходить в маске, забеременеть и родить от мужа. - Но это же... это же ханжество! - вспыхнула гневно Гермиона. - Лицемерие! Малфой пожал плечами. - Это аристократия, Грейнджер, смирись. Слизеринцам нет дела до того, с кем я встречаюсь, с кем у меня отношения, это будут не более, чем неподтвержденные слухи, пока у меня хватает ума соблюдать приличия и сохранять славу и честь имени рода. За спиной могут говорить что угодно, но в глаза или на светском приеме они промолчат, даже не намекнут. Более того, Ласка в качестве кандидата в любовники неплохо подходит, согласуется с негласными правилами, - Малфой пошел алыми пятнами, но голос его не сбился. Вот, что значит выучка. - Он чистокровный, родственник почти всем древним родам, как и положено у аристократии. Что же до звания Предателей крови... Я вполне могу ввести его в род в качестве младшего родича, чьи потомки никогда не унаследуют ни сикля из имущества Малфоев. Он может даже сохранить фамилию, по сути, станет моим партнером. Но так как при ритуале нужно отказаться от прежней семьи, клеймо смоется, связь с Уизли прервется, ему не останется ничего, кроме фамилии. И поддерживать его будет род Малфой. Сколько же чистокровных заморочек! Даже не представлял, к чему приведет моя манга. А Малфой, видимо, на досуге просчитывал варианты. По крайней мере, к слухам он прислушался, подготовился дать отпор. Предусмотрительный Дракончик. - Я никогда не откажусь от родителей! - сжал кулаки Рон, как будто готовился ударить Малфоя. Тот выглядел почти скучающим, вернулся на щеки ровный загар, более не расцвеченный красным. - Ласка, я тебе и не предлагаю. Я всего лишь объясняю, почему в большинстве своем слизеринцы отнеслись к книжной выдумке равнодушно. Будь на твоем месте та же Грейнджер, я обязан был бы дать опровержение слухам и продемонстрировать заключенную помолвку, чтобы никто не сомневался в том, что книга - всего лишь бессильная выдумка, не более того. Но так как на месте твоего персонажа ты, время терпит, никто и слова не скажет. На минуту даже стало стыдно за то, сколько проблем доставил Драко мангой. А с другой - на всех не угодишь. - О ритуале могут знать не все, - вставила Гермиона. - У нас - все, - пожал плечами Драко. - Слизерин - факультет чистокровных, - произнесено с такой гордостью, что захотелось ее зарисовать. Надо запомнить, обязательно пригодится. - Это означает занятия историей магического сообщества, магловской историей, основами экономики, риторики, этикетом с самого детства. Много чего еще, - поморщился он. Да, этикет - это кошмар какой-то! Но он просто не знает о существовании японской чайной церемонии. Вот где истинный ужас. А ведь меня заставили в свое время научиться готовить чай по всем правилам. До сих пор с содроганием вспоминаю то время. Зато с терпением и усидчивостью теперь проблем не имеется. - Такие вот истории, как про леди, приводятся в качестве примеров хитрости и обдуманных поступков, лавирования между правилами, общественным мнением и собственными желаниями, - усмехнулся аристократ. На секунду, всего на секунду, в его лице промелькнули черты его отца, суровые, холодные, величественные. Да, задатки у Дракончика определенно имеются. - За примером применения данного ритуала и ходить далеко не нужно. Однажды оборотень похитил единственного наследника рода, чтобы шантажировать им его родителей. Те потихоньку наняли охотника, но так как чудовище было сильно, маг не пожелал сражаться с ним только за деньги. И потребовал любым способом сделать его аристократом за две недели. Он вернул наследника, целым и невредимым, не инициированным, и родителям ничего не оставалось, кроме как провести ритуал и ввести охотника в род младшим, ненаследным сыном. - Давайте поговорим о чем-нибудь другом, - почти взмолился красный, как вареный рак, Рон Уизли. Он-то ситуации на себя примерял. - Да запросто, - хищно улыбнулся Малфой. - Ласка, слышал твои родители выиграли деньги. И сразу поехали в Египет. Не лучше ли было потратить их на ремонт хижины, которую вы называете домом? Странно, но Рон не взвился, как ужаленный, напротив, побледнел, поник, плечи его опустились, и он уткнулся взглядом в свои ботинки. - Мой старший брат Билл работает в египетском филиале Гринготса. Он серьезно пострадал от проклятия, а мы даже увидеть его не могли - медики запрещали транспортировку. Поэтому эти деньги... мама с папой сразу заказали порт-ключ и отправились к брату. Боялись, что он может умереть. Воцарилась неуютная тишина, Малфою стало не по себе, Гермиона поежилась. - Прости, - буркнул Драко. Рон кивнул, все еще не поднимая головы. - Кстати, - наигранно бодрым голосом начала Гермиона, стараясь снять напряжение. - Вы слышали, Сириус Блэк сбежал! Двенадцать лет просидел в Азкабане, а ведь оттуда еще никто не мог сбежать. Интересно, за что его осудили? Почему считают таким страшным? Его даже в магловских новостях показывали. - Он был другом отца Гарри, - Рон немного пришел в себя, на меня посмотрел с сочувствием. - Он убил тринадцать человек, за что его посадили. - Не за это, Уизли! - когда-нибудь Малфою надоест закатывать глаза или нет? - Он был Хранителем тайны Поттеров, выдал их убежище Тому-Кого-Нельзя-Называть. Поттеров убили, а Блэк сбежал. Когда еще один их друг, Питер... как его там... не помню. В общем, когда Питер попытался Блэка остановить, тот взорвал все вокруг. Авроры прибыли, а Блэк как сумасшедший сидел посреди пепелища, раскачивался и смеялся. Его отправили в тюрьму сразу же, практически без следствия. - Ты откуда это знаешь, Малфой? - Мама у меня из Блэков, она узнавала про родственника. Сириус Блэк, значит. Я отвернулся к окну, за которым уже темнело, шел проливной дождь, сплошной пеленой закрывая поля Шотландии, мимо которых мы проезжали. - Гарри, - руки осторожно коснулись. В глазах Гермионы читалось сочувствие, тревога. Бобренок, ты безусловно добра, несмотря на твой защитный панцирь из насмешек, ты обладаешь мягким, отзывчивым сердцем. Но не надо меня жалеть, Лили и Джеймс Поттеры для меня чужие люди. Как и Сириус Блэк. Любопытно было бы взглянуть на него, в книгах описывали красавцем и ловеласом. - Все нормально... Стало резко холодно, по стеклу поплыли морозные узоры. Дементоры, причем близко. Подсознательно все лето примерял на себя ситуацию с ними. Стражники Азкабана вытаскивают наружу самые страшные и болезненные воспоминания, они поглощают радость и душевный свет, оставляя взамен холод и мрак. Дети же для них являются идеальной пищей: они фонтанируют эмоциями, брызжут ими, каждое действие, событие вызывает у них сильный душевный отклик. А еще они абсолютно беззащитны против темных тварей. Жизнь человека не состоит целиком из радостей. Даже если нет сильных трагических воспоминаний вроде пыток или смерти близких людей, все равно остается то, что причиняет сильнейшую боль, то, что заставляет сердце кровоточить. Время лечит, но дементоры одним своим присутствием стирают его целебное влияние, уничтожают его на корню. И зарубцевавшаяся было рана открывается вновь. В пансионе я пытался создать Патронуса, но у меня ничего не получилось. Для заклинания нужны сильные эмоции, радостные, светлые. На протяжении всей жизни меня поддерживала семья, любимые, трепетно и нежно обожаемые родственники. Были и праздники, были совместные походы в кинотеатр, были поздравления и вечеринки по поводу окончания школы и академии. Но всего этого слишком мало для создания защитника. Тем более, время почти стерло то ощущение, а для Патронуса требовалось переживать его вновь и вновь, чувствовать живым, постоянным. Потому у большинства волшебников и возникали проблемы с данным заклинанием. Руки подрагивали, а в вены словно кто-то насыпал осколков льда, они разрастались и таяли, наполняя тело стылой болотной водой, мертвенно холодной, пустой, затягивающей внутрь. В глотку словно запихнули комок склизкой, мерзкой шевелящейся субстанции, из грязи и водорослей. По крайней мере, именно так я представил то ощущение, что возникло на языке. И никак не получалось от него избавиться. Дверь в купе отъехала, перед глазами замелькали рождественские вечера с семьей, радостные встречи, объятия, первый поцелуй с мальчиком, который мне нравился. А стылая вода все глубже затягивала меня в болото, комок в глотке рос, не давая свободно вздохнуть. Где-то на периферии послышался громкий крик Гермионы, прижавшейся к Рону, всхлипнул сдавленно, через силу, Малфой, его холодная рука сжала мою ледяную. А потом все прекратилось. - Это... это... - Гермиона задыхалась, Рон все еще обнимал девушку, поглаживал по косе, хотя сам был белее мела. - Стражники Азкабана, - от прежней уверенности Малфоя не осталось и следа. Залез в карман за плиткой припасенного заранее шоколада. Дорогой, молочный, швейцарский. Не поскупился. Ребята приняли по кусочку, зажевали. Лица их разгладились. Даже мне дышать стало легче, но мерзкое ощущение во рту не пропадало, еле удалось пропихнуть внутрь кусок шоколада. Желудок отвергал пищу, что пахла для мозга тиной и болотной сыростью. Никакого тепла по венам, в них все еще находилась болотная вода. - Гарри, с тобой все в порядке? - озабоченно наклонилась вперед Гермиона. - Да... да. Возвращение в Хогвартс не принесло должного облегчения. Замок перестал быть убежищем, теперь над ним кружились зловещие черные тени, на фоне луны смотрелись особенно страшно. И, наверное, можно было бы зарисовать их, тем более, образы яркие, впечатляющие, но рука не хотела брать карандаш. Я никак не мог избавиться от льда в груди. Речь директора, его предупреждения, а также ужин еле высидел. Кусок в горло не лез - там все еще сидел комок. Дементоры ощущались даже сквозь плотные стены. Наверное, это всего лишь мое воображение, яркое, как и у всех мангак, но... я ничего не мог с собой поделать. Было страшно и жутко. Падма рядом также поводила плечами, немного нервно поглядывая на сестру. Все обсуждали обыск поезда. И ежились от холода. Когда все улеглись, выскользнул наружу под мантией-невидимкой. Мой путь лежал в Комнату. Ни она, ни Салазар не простят, если я не приду проведать их в первый же день. - Ты какой-то бледный, - заметил портрет, оглядев меня со всех сторон. Комната виляла хвостиком, фигурально выражаясь, обдавала радостным теплом. Но даже оно не могло меня согреть. Руки, раскладывающие инструменты, подрагивали, пока, наконец, я не бросил эту затею и не упал в кресло, подтянув под себя ноги. Как же холодно! - Дементоры. Из тюрьмы сбежал преступник, и их выставили в качестве охраны, - я поежился. Салазар нахмурился, затем кивнул Комнате, и передо мной на столе появилась высокая кружка с горячим, густым молочным шоколадом. К привычному сладкому запаху примешивались нотки специй. - Выпей, это особый рецепт. - И когда только успели приготовить? - кружка согревала руки, ее запах прогнал комок, и желудок неожиданно вспомнил, что он ничего не ел целый день, кроме кусочка шоколада. Слизерин закатил глаза. Очень знакомо так закатил. Это что, является обязательным требованием к попаданию на его факультет - умение красиво закатывать глазки, выразительно выгибать бровки? - Это же Комната желаний Кандиды, она выполняет любые, точно выраженные пожелания. - Кандиды? Хочешь сказать, ее создала Когтевран? - сладость разлилась по телу, огненным шаром скользнула по пищеводу. Вода из вен начала пропадать, уходить, заменяясь привычной горячей кровью. Наконец-то, я думал так и останусь с чувством утопленника. Выразительное фырканье стало ответом. - Не думаешь же ты, что идея создать секретное помещение в любимой школе пришло в голову лишь мне одному? - да, бровь он тоже умеет выгибать, мастерски. Нет, стопроцентно, у слизеринцев есть какие-то дополнительные лекции, где обучают подобному. - Каждый из четырех Основателей, желая сохранить память о себе, оставил в школе комнату для своих потомков или родных по духу. По воле случая, только моя Тайная комната стала известна, в основном, благодаря живущему в ней Ужасу, - откровенная насмешка. - Василиск им не понравился в качестве стража. Можно подумать, феникс Годрика - верх благоразумия. Либо спалит все к чертям собачьим, либо перекинет противника куда подальше, так, что никто не найдет. - То есть, директорский кабинет - Комната Гриффиндора? Какие тайны открываются! Невероятно, аж дух захватывало. На столе появилась тарелка с жирным шоколадным печеньем тим там. Его придумали в Австралии, назвали в честь лошади, на которую поставил на скачках тогдашний директор компании. Двухслойное, с нежными и жирными бисквитами, между которых находится потрясающе вкусный, тающий на языке крем. Из светлого шоколада, из молочного, даже есть карамель. Комната отлично изучила мои вкусы. Внутренности согревались, сразу становилось уютнее при неярком освещении плавающих под потолком огоньков. Комната поняла, что сегодня рисовать я не буду, поэтому решила устроить "семейный" вечер. Смешно, но именно ей и портрету Слизерина я доверял больше всего, они стали единственными, кто знал о моих увлечениях, кто разделил их со мной. И пусть Салазар ругался на растрату потенциала, тем не менее подсказал пару моментов, пару "книжных" заклинаний, которые использовались в его время. - И да, и нет, - ответил тем временем на мой вопрос Слизерин. - Комната Годрика определенно находится рядом с директорским кабинетом, но это не он. Феникс всего лишь охраняет ее целостность, вход в нее. Нужно быть истинным гриффиндорцем по духу, чтобы найти покои Основателя. Не знаю, как уж Годрик собирался проверять, есть ли у человека нужные черты или нет. Зато я знаю. С помощью меча, запрятанного в любимый чепчик. - Кандида создала это помещение в основном для своих умников. Здесь они тренировались, здесь отрабатывали заклинания, Комната могла предоставить такие книги, которых не было в официальной библиотеке. И все необходимые пособия. Единственное требование - правильно и четко формулировать свои пожелания. Вполне в духе Когтевран. Хотя для тебя Комната сделала исключение, ты ей слишком нравишься. Где находится Комната Пуффендуй, я не знаю. Скорей всего, где-то рядом с теплицами или попросту с выходом из школы, хотя и это не факт. Угу, искать рядом со входом может быть и бесполезно. Но Пуффендуй любила свои растения. И любила врачевать, насколько мне рассказал Салазар, а это значит... - Вернемся к твоим проблемам с дементорами, - прервал голос Слизерина размышления. - Для защиты применяют заклинания Патронуса. - Знаю, - взмахнул рукой. - Но у меня не получается. - Значит, недостаточно сильные счастливые воспоминания используешь! - отчеканил нарисованный маг с явным раздражением. - У меня нет сильных светлых, я жил в чулане под лестницей, у нелюбимых родственников, - моя настоящая жизнь тоже не фонтанировала всплесками эмоций, кроме... кроме вдохновения. Оно всегда увлекало меня, давало силы, заряд бодрости, горячим шоколадом особого рецепта разливалось внутри. Слизерин побарабанил пальцами по рукояти своего меча, задумчиво взглянул в мою сторону. От этого взгляда становилось не по себе. Сразу вспоминалось, что передо мной - суровый, жестокий и беспринципный темный маг, даром, что давно умерший. Уже выяснилось на практике, что даже теоретический его опыт повергал в шок. Бесконечные битвы, гонения на магов, погибшая на костре жена и ребенок. Все это сделало из него острый клинок, не знающий пощады. По губам скользнула улыбка, хищная, предвкушающая. Словно в ответ на нее запульсировали огоньки света, замерцали тревожно. - О, не бойся, - протянул Салазар, обращаясь к Комнате, - я не собираюсь вредить мальчику. И повернулся ко мне. - Подойди. Таким голосом зачаровывают змей, его глаза гипнотизировали, и я бы не удивился, увидев вертикальный узкий зрачок. Улыбка настораживала и искушала, пальцы нетерпеливо сжали рукоять меча. В тусклом свете огней цепочка на мантии как будто мерцала, а я не мог оторвать взгляда от лица древнего мага. - Возьмись за раму. Голос упал до приглушенного шепота, почти шипения. Салазар тоже наклонился, как будто хотел уткнуться лбом прямо в лоб. - Влей свою силу. Немного. Магия откликнулась, сама заструилась, без палочки, повинуясь лишь желанию и приказу Слизерина. Тело словно не принадлежало мне, однако я не чувствовал на себе чар. Это моя воля. И его. - Если у тебя нет ярких воспоминаний, надо всего лишь создать их, - глаза блеснули, между губ показались белоснежные зубы. Это напомнило роман Стокера, какими описывались невесты графа. - Ты уже достаточно взрослый для этого... Внезапно мир завертелся, закружился, все вокруг затянуло туманом, в котором я не видел ровным счетом ничего. Горячие руки скользнули по телу, прижали к широкой груди. Под ладонями билось чужое сердце, мощно, надежно, хриплое дыхание влажным ветерком коснулось щеки, а затем губы прикоснулись к губам. Единственное прикосновение, а внутренности словно сжала твердая рука. Такого предвкушения, такого азарта и чувственного удовольствия я не ощущал уже давно, за работой подзабыв, что являюсь подростком. Губы все скользили по губам, порождая сонм восторженных мурашек, мечущихся по телу, волнами расходилось тепло и удовольствие. Чужой язык скользнул в рот, прошелся по чувствительному небу и сплелся с моим языком. Влажно, горячо, жарко. Как змеи, пришло в голову, совершенно как змеи обвиваются вокруг друг друга. Мужчина не утверждал свою власть - он был сильнее, не подчинял - это не требовалось. Он исследовал, ласкал, нежил, он узнавал и знакомился. Он прижимал к себе так крепко, что я не мог пошевелиться. Лишь обнимать за плечи, скользить по шее, касаясь длинных, густых волос. Запах жасмина оседал на языке невесомой сладостью. Из горла вырвался стон... И все прекратилось. Ошарашенный, я упал на пол, чувствуя, как по штанам расползается влажное пятно. Я кончил только от одного поцелуя! Мать-отец, до чего дошло! Слизерин с полотна улыбался, ехидно и самодовольно. Мой растерянный, взъерошенный вид доставлял ему удовольствие. - Страсть тоже подходит, как источник счастливых воспоминаний. Пусть даже иллюзорная. Но рад, что в этих чарах ты представлял меня, - насмешливо произнес он, скрещивая руки на груди и поднимая соболиную бровь. Уткнулся лбом в колени. Бли-и-ин! Как я теперь ему в глаза смотреть буду? Экспериментатор чертов!