Четкие линии

- Сегодня на повестке дня нашего собрания важный вопрос. От него зависит очень многое в нашей жизни, я бы сказал, наше будущее... Какого черта мы загоняемся на этих проклятых должностях старост? - Поправочка: ВЫ загоняетесь. - Молчи, Поттер, Когтеврану слово не давали! Речь держит Гриффиндор. - Странно, что это говорит слизеринец. - Вы еще подеритесь, мальчики! - фыркнула Гермиона. - Но Драко прав: с должностью старосты и домашними заданиями у нас практически не остается свободного времени. Даже не подозревала, что на самом деле быть старостой так трудно. - Потому и почетно, что трудно, - слегка отросшие волосы скользнули по загорелой скуле, когда Рон наклонил голову, тихонько хмыкнув. С возрастом его волосы приобрели благородный оттенок меди, перестав радовать окружающих морковным цветом. - Мне вообще кажется, что Когтевран у нас самый адекватный в своей ненормальности факультет. Тихо, спокойно, я ни разу не видел Патил загруженной. - Потому что нам и без этого хватает проблем. Все когтевранцы разделены по кружкам, по интересам. Позавчера юные алхимики чуть не взорвали свободную лабораторию, две недели назад наши пытались исследовать русалку, притащили себе экземпляр из озера и чуть не затопили весь этаж. Я молчу про группу, пытавшуюся вырастить голема из росянки и этой самой росянкой покусанную. Но как бы то ни было, ни одна проблема не идет дальше декана. А за это мы гарантируем примерное поведение и приличные отметки. Гермиона нахмурилась, заправила за ушко прядь волос, прикусила пухленькую нижнюю губку. В моменты решения какой-нибудь глобальной задачи Бобренок - само очарование. - Но ведь Големотехника отнесена к разделу запрещенных наук. Как тогда ваши создавали голема? Ага, она просто не знает, как наши умеют обходить любые правила, выискивать лазейки. Все во имя науки. - Они не создавали - выращивали. В рамках проекта по травологии, все бумаги подписаны деканом и профессором Стебль, так что придраться не к чему, - если учесть, что эти авантюристы подошли к профессору Стебль под вечер, когда та была изрядно вымотана занятиями и работой в теплицах, не думаю, что она вообще осознавала, что подписывает. - Кстати, не пробовала спихнуть часть своих обязанностей на второго старосту? - Пыталась, - снова фыркнула девушка, мотнув роскошной гривой. К концу дня голова болела, поэтому с нами наедине Гермиона позволяла себе слегка расслабиться и распустить роскошную шевелюру. - Скоро буду от них у Северуса прятаться. - О! У Северуса? - округлил глаза Малфой. За что тут же получил наколдованной подушкой. Вот и стоило отдавать свой класс под кружок, чтобы снова прятаться по свободным кабинетам, сидеть на партах и обедать в полевых условиях бутербродами с чаем. Переход отношений на новый уровень, вообще их наличие, выдавали крохотные изменения в Гермионе. Девушку и раньше нельзя было назвать распущенной, она никогда не давала ни малейшего намека на какие бы то ни было отношения. Всегда аккуратная, причесанная, погруженная в учебу или какие-то дополнительные исследования. Однако сейчас она словно застегнулась на все пуговицы, отгородилась от внешнего мира. Вроде бы осталась прежней, но в то же время дистанция в отношениях с окружающими увеличилась. Несущественно, хотя у меня появилось ощущение, что девушка превратилась в Снежную королеву. Нет, не вымораживала ледяным превосходством, просто держала дистанцию. Подозреваю, свою маску Гермиона снимала только с нами или со Снейпом. Также подозреваю, дело тут в патологической неуверенности профессора зельеварения в себе. Бобренок умничка, проницательная колдунья, чуткая, а если уж настроена на волну определенной личности, то и подавно. Она слишком долго изучала Снейпа, потратила на него уйму времени, чтобы не знать, что сейчас, даже после единичного поцелуя, он будет держать ее на расстоянии, постоянно проверяя и перепроверяя, пока не убедится в серьезности намерений. Чем старше человек, тем сложнее ему выстроить отношения, модель поведения с допущенным в зону комфорта объектом. Почему-то с годами люди начинают забывать, что отношения могут разрушиться, люди могут расстаться по независящим от них причинам. Может, все дело как раз-таки в серьезности подхода, в том, что постепенно прорастаешь в другого, привыкаешь к нему. Тем сложнее отпустить его от себя. Тем более, Северус Снейп, покалеченная душевно личность. Даже если сейчас чувство вины погасло, оно все равно оставило неизгладимый след. Ему нужно постоянство и уверенность в партнере. Судя по всему, Гермиона это тоже понимала. Ну, или перечитала психологических книжек на досуге. - Он разрешил называть себя по имени, но только наедине. Теперь мы много беседуем, однако ни о каких серьезных подвижках и речи быть не может. По крайней мере, до окончания седьмого курса. Я все еще надеюсь потанцевать с ним на выпускном. И нечего мне тут смеяться! Гарри единственный, кто меня понимает. - Гарри единственный, кто тебя не слушает, - парировал Малфой. - О чем думаешь, Поттер? О чем я вообще могу думать? О манге, разумеется. Ее реалистичность, связанность с происходящими событиями, даже некоторая зависимость от них стала ахиллесовой пятой произведения. Я должен раскрыть местонахождение оставшихся крестражей, однако понятия не имею, где они находятся. Подозреваю, что в Хогвартсе, у подсуетившегося директора - ну, не может маг с таким опытом сидеть и ждать у моря погоды - но чтобы проверить данное предположение, мне нужно забраться в его кабинет. А как забраться в кабинет, если директор там сидит практически безвылазно? Если со сторожевыми чарами и древними артефактами на входе проблем не будет, как пообещала мне Пенелопа, то вот с самим Дамблдором надо что-то делать. А еще... действовал банальный принцип "и хочется, и колется". Хочется поскорее завершить эпопею с крестражами и освободиться наконец-то от нее. Вместе с тем страшно залезать в кабинет, страшно попасться, ведь в таком случае директор уже не будет любезничать, с него станется и сыворотку правды подлить. Браслет Салазара защищает только от зелий, что были известны магу. Кто знает, какие модификации родились на свет за последние столетия? К тому же, существует вероятность, что в школе будет находиться только один крестраж - и то, если повезет - тогда манга потеряет свою достоверность, как источник информации и вновь превратится в обычную рисованную книгу. Не то чтобы меня это расстраивало, просто хочется уже поскорее завершить "Дело о крестражах". Потому что страшно, потому что гложет внутри какое-то дурное предчувствие, тисками сжимает внутренности и не дает дышать. От него легко абстрагироваться во время уроков или рисования, когда дела поглощают сознание целиком и полностью, но по вечерам, в тишине собственной спальни, в ночи, мысли становятся громче, налетают неодолимой ратью, с которой так трудно справиться. И тревожат, тревожат, тревожат, без конца, без пощады. - У тебя такое лицо, будто ты как минимум о судьбах мира размышляешь, - Гермиона говорила тихо, легко коснулась челки, убирая прядь. - Гарри, все в порядке? Наверное, улыбка получалась слегка вымученной, потому что это странное беспокойство выматывало. Будь я адептом Трелони, уже уверился бы в своей избранности и в грядущей смерти, которую профессор пророчит всем, кому не лень. Но я был мангакой, не совсем обычным - волшебным мангакой - а потому оставалось только ждать и надеяться, что на самом деле ничего не произойдет. - Не знаю, - повел плечами. С кем мне еще поделиться, как не с людьми, что находятся рядом уже не первый год и терпят все мои заморочки? Пока что я не могу доверить им правду о манге, но ведь просто рассказать о тревогах можно? - Какое-то странное беспокойство, не могу понять, с чем оно связано. Мне совсем не понравилось, как переглянулись Рон и Драко. - В нашем мире предчувствия играют значительную роль. Говорят, таким образом магия прощупывает окружающий мир и пытается предупредить своего хозяина об опасности. Причем, чем сильнее маг, тем достовернее предчувствие, - Рон кусал нижнюю губу. - Все говорят, что у тебя неплохой потенциал, - вставил Малфой. Только этого мне не хватало. Нет, за предупреждение, конечно, спасибо, но вот не надо его мне, не в свете предстоящей вылазки в кабинет директора. - Ладно, - встряхнулся, мотнул головой, отбрасывая волосы назад. - Как обстоят дела с помолвками-браками-фаворитами? Теперь ребята хмыкали уже веселее. - Астория послала отцу письмо, в котором признавалась в своей любви не только к сильной половине человечества, но и к прекрасной. Если учесть, что старшая сестрица не торопится замуж, а планирует поехать учиться куда-то на континент, старший Грингасс предпочел иметь гарантию, что внуки у него все же будут. К тому же, Астория умничка, не рассказала о нашем с Роном романе, так что рара вроде как остался невиновным в глазах будущего родственника. - Отец мог разозлиться на саму Асторию, - покачала головой Гермиона. - Вряд ли, Грингасс души не чает в своих дочерях, многое готов им простить, тем более, раньше они ни в чем предосудительном замечены не были. В любом случае, помолвка сохранена, брак будет, наследники появятся, ну, а то, что супругам будут принадлежать разные крылья особняка, никого волновать не должно. Приличия ведь соблюдены. Спасибо за идею, Гермиона. - С тебя шоколадка! Ему повезло, что не должок - благодаря такой практике предусмотрительного Бобренка половина факультета Гриффиндор ходила тише воды, ниже травы. Сами виноваты, нашли, у кого списывать! Работа над мангой застопорилась на определенном моменте. Сыщики-любители вспомнили фразу про то, что безопаснее Хогвартса в Англии нет места, и решили воспользоваться Картой Мародеров, чтобы проверить школу на наличие темных предметов. Их подгоняли азарт и жажда приключений. Момент с картой я не стал слишком менять по сравнению с каноном. Нарисованному Гарри ее все так же передали близнецы, разве что это было их собственное изобретение. Упоминать отца с компашкой не стану, все-таки у нас тут не бразильский сериал, читатели могут запутаться в связях, потерять основную линию, увлеченные открывшимися перспективами. Нетушки, пусть и дальше держат руку на пульсе. Им Люпин с Трелони разбавят краски. Оставалось лишь обозначить местонахождение крестражей. А для этого надо проникнуть в кабинет директора. А для этого надо выманить директора из кабинета. А для этого... Что для этого надо - непонятно. - Ты чересчур переживаешь, - Слизерин выглядел слегка недовольным данным фактом. И одновременно - предвкушающим очередную авантюру, которых в его загробной жизни было маловато. - Всего-то нужно выгадать подходящий момент. - В этом и заключается основная проблема, - губы поджались сами собой. Как будто он не знал, о чем я беспокоюсь. - Директор практически не покидает школу, хотя ему и выгодно, чтобы остальные думали иначе, - вот где бы пригодилась карта Мародеров! Нет, ссориться сейчас ни с кем не хочется, только не с Салазаром. Нельзя срываться на родном человеке из-за посторонних неприятностей, лучше разгрузиться где-нибудь в сторонке, а к нему прийти уже спокойным и рассудительным. Прежним. - Прости, наверное, я слишком устал. Лицо мага смягчилось, усмешка превратилась в грустную улыбку. - Это я слишком давлю на тебя, но в моем нынешнем существовании так мало веселья... - Понимаю. Если не возражаешь, я пойду спать, - на дворе ночь. И хотя завтра суббота, а домашние задания выполнены, нормального отдыха все равно никто не отменял. У меня уже в глазах двоится, я ни на чем не могу сосредоточиться толком, это не дело. - Спокойной ночи, Гарри. - Спокойной ночи, - сладких снов. Прикорнул я на появившемся в углу широком диванчике. И снились мне совершенно восхитительные, подростковые сны. Традиционное для Хогвартса сонное, вялое и ленивое субботнее утро сегодня превратилось в нечто иное. Студенты казались излишне... взбудораженными, возбужденными. - Утречка! Что случилось? Рон махнул рукой, пытаясь одним разом расправиться с яичницей и книгой по рунам. Кто-то всерьез решил взяться за карьеру разрушителя проклятий. - Ты бы еще дольше спал, Поттер, - кстати, почему эта зараза меня ни разу по имени не назвала? Или все привилегии только рыжим и стеснительным? - Все бы новости пропустил, - Малфой деликатно зевнул и уткнулся в овсянку. - Держи, - Гермиона протянула выпуск "Пророка". Меньше всего на свете хотелось сейчас, с утра, разбирать хитросплетения статей Риты Скитер - не сомневаюсь, отличилась именно она. - Можно пересказ своими словами? - жалобно взглянул на Гермиону. Подруга покачала головой и поджала губы, не укоризненно, а с трудом сдерживая улыбку. Я же потянулся к тостам, джему и чаю, который межфакультетский стол имени меня выбил у сердобольных домовиков в обход преподавательского состава. Им-то что, у них кофе, а нам только тыквенный сок made in грядки Хагрида? Да ни за что! Тем более, не выгонят же за такое шестой курс? - Ты неисправим, - подтолкнула ко мне сахарницу и сразу без перехода: - Отделу Тайн удалось конфисковать чашу Пуффендуй, она оказалась в сейфе Беллатрисы Лестрейндж, в Гринготтсе. Как-то там договорились с гоблинами, пошли на кое-какие уступки, или банкиры просто были заинтересованы в уничтожении такого опасного предмета. В любом случае, в газетах пишут, что осталось три крестража, среди которых - диадема Кандиды Когтевран. Так как остальные уже были уничтожены. Дневник, медальон, невыразимцы также нашли кольцо - совсем как нарисовано у нас в книгах. Так, что там у нас? Дневник, медальон, кольцо, чаша, диадема, змея. Помнится, я упоминал число семь? Ну, так ведь речь могла идти не только о копиях, обрывках души, но и об основном куске. Сам Томный лорд вполне тянет на седьмую часть. И меня таким образом не заденет. - Кстати, ты знаешь, директора вызвали в Отдел тайн. Так как он в свое время был преподавателем Тома Реддла и помнит его еще ребенком, то может дать много полезной информации о его характере и о местах, где тот мог бы спрятать остальные части. Да и вообще, чем они могут быть, - продолжала Гермиона. Директора не будет в школе? Это... шанс! Внимание привлекла одиночная сова, влетевшая в зал позже всех остальных. Ее товарки уже покинули своих хозяев, предвкушая сладкий сон в совятне, а эта не выглядела усталой или недовольной. И не являлась собственностью школы. Она целенаправленно спускалась кругами к нашему столу. - Гарри, кажется, это к тебе, - Рон нахмурился, отложил книгу-мучительницу. Яичница сдалась первой, а вот фолиант пощады не знал. Сова присела на стол, ухнула, протянула лапку с небольшим конвертом, одновременно ныряя клювом в стакан с чаем. Невыразимой наглости создание. Говорят, что питомцы - лицо хозяев. Уже страшно представить. Стоило только отвязать послание, как сова стрелой взмыла к потолку и улетела на максимальной скорости. Варп-4, не меньше. Не знал, что совы на такое способны. - Что там? - полюбопытствовала Гермиона, но лезть не стала. В конверте всего одна записка на прямоугольнике тисненной бумаги. Все тот же почерк преследующего меня анонима. Директора не будет весь день. Дерзайте, мистер Поттер! У меня не было причин не доверять ему. Аноним не был другом, но и врагом не являлся. Скорее, наблюдатель, для которого происходящее - как интересное кино. И я в нем не второстепенный персонаж. Сейчас не время задаваться вопросом, откуда он знает каждый мой шаг. - Простите, мне надо выйти, - махнул рукой и последовал примеру совы: вылетел из зала на максимально доступной скорости. В Выручай-комнату. Даже если директора не будет целый день, нельзя терять ни секунды, кто знает, как на самом деле скрывается Комната Гриффиндора. Времени на ее открытие может уйти немерено, а второй такой шанс вряд ли представится. - Что-то случилось? - поинтересовалась Когтевран, когда я с покрасневшим от быстрого бега лицом влетел в Комнату. - Директор в Отделе Тайн, у нас есть целый день, - подбежал к сумке и начал копаться в ней. - Говорите, где и как проникнуть в Комнату Годрика. К штурму цитадели Дамблдора готовились тщательно. Варили зелья, изучали чары, в том числе те, что заставят замолчать портреты бывших директоров и вообще забыть о моем визите. Кандида еще недовольно морщилась, говорила, что это глупость - превращать кабинет в галерею. Раньше все портреты директоров висели в отдельном коридоре и располагались по датам "правления". Любой мог подойти к ним, посоветоваться или просто поговорить, это не позволяло изображениям директоров скучать и засыпать, все же для них воспитание подрастающего поколения являлось наиважнейшей задачей. Когда все изменилось? Все посмотрели на Пенелопу, так как та умерла последней, то и знать обязана. Даже если рисовали портреты в одно время, не верю, что Основательница не делилась своим планами или впечатлениями, да и просто событиями. Могла даже специально вложить поздние воспоминания, такое тоже случалось. Правда, для этого требовалось быть неординарным магом. - Понятия не имею, - беспечно пожала плечами Пуффендуй. - Что?! - мы с витающей неподалеку Еленой оказались на удивление солидарны. Основатели выразились сдержаннее, но не менее эмоционально. Кто бы знал, как много могут сказать поднятые в удивлении брови. Особенно в исполнении Салазара Слизерина и Кандиды Когтевран. - Комната находится по левой стороне от входа, Годрик вынужден был поделиться со мной секретом, так как именно там находится управление защитой Хогвартса и Книга юных магов. Я сделала запасной проход туда, чтобы иметь доступ к защите. Этот проход открывается только мне, в то время, как "основной" - "любому проявившему себя достойно". Так говорил Годрик. Я не знаю, где он находится и как его открыть, прости, Гарри, придется тебе искать самому, - видно было, что Основательница серьезно переживает. - Ничего, попытаюсь справиться, - кивнул, хотя совсем не был так уверен, как пытался показать. Внутри все скручивало от дикой смеси адреналина, жажды приключений и тревоги. Выбора нет, это единственный способ покончить со всем одним ударом. - Ты помнишь руны? - Кандида нетерпеливо постукивала пальцами. Слизерин молчал, и это молчание, как ни странно, говорило больше, чем любые напутствия. Насыщенно-зеленые глаза сверкали из-под аккуратных бровей, как будто маг хотел сорваться, выбежать из портрета и последовать за мной. Это стремление четкой линией проходило по всему нарисованному облику, я видел эту линию так ясно, что она напоминала мне прямую кардиограмму - тонкую, ровную, четкую. Неумолимую. Если все получится, если мне удастся попасть в Комнату и активировать систему проверки Хогвартса, обнаружения крестражей, если я их найду, то обязан буду немедленно сходить и проверить. И запечатать рунами, показанными Кандидой и Пенелопой. Может так статься, что мое присутствие в кабинете не станет тайной для директора. В таком случае счет пойдет на дни. Дамблдор вполне может перепрятать крестражи по каким-то только ему ведомым причинам. Этого нельзя допустить. Крестражи должны остаться на своих местах до тех пор, пока за ними не придут невыразимцы. Если у них действительно так много власти, как говорят, они сделают это быстро. Мысли метались, как перепуганные бабочки, мотыльки у огня. Ни одну не ухватить, не сломав бархатных крыльев. - Гарри, - Салазар позвал тихо, осторожно. - М? - Иди сюда, - поманил рукой. Нервно рассмеялся, дернув воротник. На дело решил идти без галстука, никогда не любил удавки. - Думаю, сейчас не время... - Самое время. Послушно подошел, влил магию в руны и оказался в теплых, бережных руках. Узкая ладонь с длинными пальцами легла мне на щеку в оберегающем жесте, я ощутил бугорки мозолей, оставленных мечом. Здесь Салазар был реальным до последней реснички. - Успокойся, - внушительно и четко. - Волнение еще никого не доводило до добра. Соберись и успокойся. Никто тебя убивать не собирается, мой браслет защитит. Ну, же, Гарри. Пришлось вздохнуть, уткнуться носом в широкую грудь, упиваясь родным запахом. - Да-да, конечно, ты прав... В реальность вернулся через пару минут, хотя мне показалось, что на этот раз я провел внутри портрета вечность. - Пожелайте мне удачи, - поправил сумку, проверил крепление палочки. - Удачи! - прозвучало в четыре голоса. Накинул мантию на плечи и вышел. Впервые шел по коридорам в мантии днем. Повезло, что не слишком много народу - студентам за учебную неделю опротивели стены школы, поэтому в выходные они старались как можно больше времени проводить за стенами Хогвартса. Просто гуляли, сидели возле озера, тем более погода располагала - приближение весны ощущалось уже сейчас. Зима выдалась не слишком снежной, и сугробы сошли к концу февраля полностью, обнажив черную землю и прошлогоднюю листву. А наколдовать согревающие чары для магов не трудно. Исключение составляли последние два курса, те зависали в библиотеке в попытке объять необъятное, то есть выполнить домашние задания и сдать задолженности в срок. Вот, где пригодился опыт работы мангакой, маги на самом деле не понимают, как сильно волшебство облегчает им жизнь. То, что я раньше делал самостоятельно, вручную, сейчас успешно заменяли чары. В результате появлялась масса свободного времени. А при учете дозы кофеина, его становилось еще больше. Горгулья на входе в кабинет директора показалась внезапно, как будто вынырнула из стены. Увлеченный своими размышлениями, я совершенно не заметил каменного монстра поблизости. Глубоко вздохнул, успокаивая расшалившиеся нервы, прорывающиеся дребезжащим, на грани выдоха, хихиканьем. Нет, Салазар прав, надо взять себя в руки, иначе все провалится. Приложил к горгулье руку с браслетом и влил в него магию. Серебро засветилось, по камню побежали странные узоры, и статуя отпрыгнула в сторону, открывая винтовую лестницу. По которой я начал медленно подниматься, предварительно накинув на себя все отвлекающие чары, какие только знал. Еще одно преимущество браслета Салазара Слизерина в том, что создавался он при помощи кровной магии. В то время не существовало таких ограничений по колдовству, какие появились в нынешнее время. Тогда в ход шло все, что могло защитить, уберечь или возвысить род. Чем и пользовались некоторые ехидные темные маги. Хогвартс являлся шкатулкой с секретом, с многочисленными секретами, а еще старался предоставить ученикам как можно больше личного пространства для творчества, жизни и свободы, все же жить в общежитии тяжело, это автоматически означало впустить кого-то в свое личное пространство, в зону комфорта. Поэтому возможности преподавателей в данной сфере слегка ограничивались, чтобы предоставить студентам хотя бы видимость свободы. Однако существовали и исключения из правил. Такие, как Основатели. Четверка имела доступ к любым общественным помещениям, будь то кладовка завхоза, кабинет управляющего или владения директора. Это задумывалось специально, на случай непредвиденных ситуаций. Вдруг кому-то из Основателей срочно понадобится документ или артефакт из кабинета Годрика, а его самого нет на месте? Или срочно потребуется лекарство, а Пенелопа на занятиях или в теплицах, или вообще уехала? Пропуском служила кровь, и распространялась магия только на четверку Основателей. Даже их потомкам подобной привилегии не предоставлено. Кандида с улыбкой говорила, что Хогвартс являлся новым проектом, в котором у них не было стопроцентной уверенности, а потому маги предпочли перестраховаться. Слизерин и тут нашел лазейку. Его браслет, заклятый с помощью его же крови, давал носителю равный с Основателями допуск к помещениям Хогвартса. Потому что пара, супруг, вторая - лучшая, как заметила ехидно Пуффендуй - половина. Остальные Основатели предпочли закрыть на это глаза, так как знали, что Салазар скорее удавится, чем отдаст браслет недостойному. Так и получилось, артефакт обрел носителя спустя сотни лет. Как-то факт, что меня сочли достойным, смущает и одновременно греет душу. В любом случае, кровь Слизерина дает допуск в кабинет директора, а заодно заставляет Хогвартс снять или отодвинуть любые защитные чары, наведенные на помещение нынешним владельцем. Все же плод труда четырех талантливейших магов сильнее, чем один человек, как бы его ни восхваляли. Слизерин на вопрос, почему не рассказал раньше о всех возможностях браслета, лишь закатил глаза и с насмешкой ответил, что в то время его волновали лишь защитные функции, об остальном он как-то подзабыл. Просчитывающий свои действия на несколько шагов вперед темный - и подзабыл? Ню-ню. Зараза недоверчивая. Но почему-то мне это нравится. Я чувствовал дрожание магии вокруг себя, практически слышал ее гудение, как ток в трансформаторной будке. Или у меня уже галлюцинации? Браслет покалывал и обжигал запястье, продолжая светиться ровно и мягко, отодвигая все чары. А из меня силы выкачивали как будто насосом. Никто не говорил, что пропуск дается бесплатно. Еще одна проверка. На силу, на запас магии, на стойкость, потому что в глазах двоилось. Пока, наконец, дверь не распахнулась, и я не угодил в кабинет. Отработанным на портретах Основателей движением заставил замолчать предыдущих директоров. Им оставалось только хлопать глазами и не двигаться, внимательно смотря за каждым моим движением. Ничего, в конце, если Комната все же откроется, сотру им память о визите. Итак, левая стена. Ничего примечательного, все те же портреты, разве что относились они к более ранним периодам, если судить по датам на табличках. Первые директора, после Основателей. Что там говорила Пенелопа? Комната откроется лишь проявившему себя достойно? Наверняка подсказка где-то в кабинете, но... Не знаю, ощущение утекающего сквозь пальцы времени сводит с ума. Если отталкиваться от личности самого Гриффиндора, то он являлся артефактором, экспериментатором, воителем и талантливым воспитателем. А еще был помешан на защите, они с Пенелопой постоянно ее совершенствовали, чтобы уберечь молодых магов. Если Пуффендуй работала в основном с органикой, то Гриффиндор создавал амулеты и мелкие, единичные артефакты. Объединялись они при работе над самим замком. Наверняка, как и все Основатели, личность эксцентричная, себе на уме. Кандида рассказывала, что по-своему Годрик был гениален, а все гениальное просто. Достойное поведение, достойно показать себя - что это значит? Может, что-то связанное с Гриффиндором? В кабинете пахло лимоном, травами для чая, жужжали мерно приборы на столике, серебряные, тонкие и легкие, чем-то они напоминали конструкции для отвлечения внимания и расслабления, которые так любят ставить начальники на свои столы в офисе. У каждой свое предназначение, думаю, спрашивать о нем у директора не буду. Книжные шкафы чередовались с портретами, по большей части они располагались выше стеллажей, почти под потолком, в специальных нишах или в обрамлении каменных миниатюрных арок. Единственное, что бросалось в глаза, это Шляпа. По слухам, принадлежала Гриффиндору. Как и... Вот я идиот! Меч Гриффиндора, достать который из древней шапки может только истинный гриффиндорец. Не это ли имел в виду Основатель? Мне нужен меч, мне нужен меч, мне нужен меч, милая шапочка, мне очень нужен меч. Ауч! Бить-то зачем! Тяжелой рукояткой да по маковке. Однако мои предположения оправдались: Шляпу действительно можно уговорить. Она учитывает выбор того, кто ее носит. Меч выглядел точно так, каким его показывали в фильмах. Нетяжелый, узкий клинок, серебрящийся в льющемся из окна свете. В рукояти горел отшлифованный крупный яхонт, насыщенно оранжевый, как перезревший на солнце янтарь, а внутри, за гранями, где-то глубоко-глубоко вспыхивали, танцевали рубиновые тени, из-за чего оранжевый превращался в кровавый. Вряд ли этот меч принадлежал взрослому Годрику Гриффиндору, если его может поднять даже ребенок. Да и напоминает он детский вариант оружия. Вопрос - что мне делать дальше? Если меч - это ключ, то как он работает? Ты же художник, думай, думай! Под воздействием адреналина и страха люди способны на поистине удивительные открытия. Взгляд привычно цеплялся за каждую мелочь в кабинете, за каждую незначительную деталь, коих, на самом деле, оказалось великое количество. Вот и зачем, спрашивается, директору столько пылесборников? Через полчаса глаза устали, я рассредоточил зрение, оставил взгляд скользить бездумно. Мириться с провалом не хотелось, уныние почти овладело мной, свернувшись горьким комком в животе, когда внимание привлек один портрет. Не самый большой и красивый, без вычурной рамы. Внутри спал мужчина лет тридцати с каштановыми волосами, кудрями спадавшими на широкие плечи, обтянутые бархатным камзолом. Что же не так? Что в нем привлекло внимание? Только через пару минут сообразил, что при вторжении проснулись все портреты, пусть на секунду, но приоткрыли глаза, этот же... этот продолжал спать как ни в чем ни бывало, а еще... всего одна складка его богато украшенного платья выделялась на общем фоне. То есть на верхней одежде, в районе груди, у него фасоном не предполагалось ни одной складочки, они все сконцентрировались на рукавах. Но одна все же была, напротив самого сердца, маленькая, как будто мужчина специально смял ткань. И она идеально подходила по размеру к мечу. Еще одной странностью было то, что картина располагалась не на высоте, а между книжных шкафов, как будто кто-то нарочно поместил его туда. Или спрятал. Под портретом значилось: Максвелл Марион Гриффиндор Даты его "правления" в качестве директора школы. Он стал директором сразу после смерти Пенелопы Пуффендуй и оставался единственным потомком Основателей, кто стал во главе школы под родовой фамилией. Была парочка Мраксов, остальные к четверке не имели ни малейшей принадлежности. Меч в руке дрогнул. Идея пришла спонтанно, и что-то внутри не позволяло сомневаться в ее верности. Годрик Гриффиндор больше всего ценил детей и свою семью. Если план не выгорит, надеюсь, мне простят вандализм. Рука дрожала, когда кончик лезвия коснулся портрета. Все же страшно, это как убивать живого человека, почти живого человека. Но все равно, я уже давно убедился, что многие нарисованные личности превосходят людей по своим духовным качествам. Меч вошел легко, как нож в масло, мужчина на портрете открыл глаза и кивнул одобрительно. А после часть стены с ним отъехала в сторону, как обыкновенная дверь. Все гениальное просто - пожалуй, это можно сделать девизом Годрика Гриффиндора. Смысл в простоте. В комнату ворвался стылый запах подземелья, пыли и влажности, он смешался с ароматом трав и лимона. За порогом темнело... ничто. Ни очертаний предметов, ни малейшего проблеска огня. Просто ничего. Нужно сделать шаг, всего лишь шаг, хотя внутри все замирает от испуга. Сжав рукава мантии, пошел в проем. Портретная дверь за мной захлопнулась, на миг окружила легкая, непринужденная темнота, полная тишины и моего хриплого дыхания. А затем начали вспыхивать на стенах магические огни. Маленькие шарики, вставленные в изящно оправленные стальные ветви и лозы, они мерцали и подмигивали, как светлячки. Большая комната, стены скрывались за шкафами. Часть полок была заставлена книгами: от маленьких, с ладошку величиной, до тяжеленных, древних, с массивными застежками, угрожающими даже на вид. От них веяло древностью, мощью, по спине пробежало стадо мурашек, а сердце попыталось мигрировать в пятки. Другую часть полок занимали всевозможные шкатулки, связки веточек, металлические и деревянные пластины с вырезанными рунами, бусины, отрезы тканей. Все сохранилось в превосходном состоянии, как будто время не коснулось этого места. Здесь не пахло пылью, не было той затхлости, что ворвалась в кабинет директора, стоило только двери в Тайную комнату распахнуться. Меч испарился из рук, стоило только попасть внутрь. Посреди помещения высился массивный, крепкий стол с редкими царапинами и следами подпалин на поверхности. Посередине в него был впаян кристалл, похожий то ли на кошачий глаз с его мутной, плавающей внутри дымкой, то ли на лунный авантюрин. Круглый, идеально гладкий, похожий на большой шар для предсказаний. От него к углам стола расходились тонкие ниточки рун, совсем как печать призыва в "Наруто". Они опоясывали весь стол, спускались на пол и закольцовывались вокруг. За столом виднелось стрельчатое окно, в котором медленно проплывали серые облака, несмотря на то, что день был солнечным и ясным. А вот рядом... Черт, куда подевались мои глаза?! Под окном, на огромной бархатной подушке спал... существо можно было бы назвать львом, ибо оно обладало длинной красно-коричневой гривой и песочного цвета короткой шерстью, телом царя зверей. Если бы не парочка "но": хвост скорпиона с огромным жалом и перепончатые, как у летучей мыши, крылья, укрывавшие спину. А еще существо превосходило в размерах обычного льва. Оно дышало глубоко и размеренно, глаза двигались под плотно прикрытыми веками, изредка лапы его подергивались, словно оно бежало куда-то. Или догоняло кого-то. Мантикора. Таких я только в книжке видел. Если она сейчас проснется... - Твою мать, - вырвался из губ свистящий шепот. Потрясающие первые слова в Комнате Основателя школы. - Не бойся, дракон крепко спит, - раздался веселый бас. При первом же звуке голос напомнил о львах, в любой момент перекатывающееся мурлыканье могло превратиться в громовое рычание. Справа висел портрет. В первый момент показалось, что передо мной изображение Эрика Гриффина, моего издателя, настолько были похожи мужчины. Шевелюра до весьма широких плеч, сильные запястья и пытливые глаза, в которых огнем горит тщательно сдерживаемое веселье. В отличие от Слизерина, Годрик к жизни относился гораздо проще, это было видно сразу. Его губы привыкли складываться в улыбку, а от уголков глаз расходились лучиками смешливые морщинки. Несмотря на дорогой, красивый наряд, Эрик напоминал корсара, благородного пирата, какими их представляют в дамских романах. В отличие от более тонкого и гибкого Слизерина, Гриффиндор являлся образчиком настоящей мужской красоты, той, что с возрастом проявляется только сильнее и сводит женщин с ума, массивная, зрелая, неторопливая грация уверенного в себе хищника. - Это не дракон, это мантикора, - поспешил просветить Основателя относительно природы его зверюшки. Морщинки у глаз стали четче, в глазах заплясали искорки смеха. - Его зовут Дракон. Ну, да, мантикора по имени Дракон. Чего еще ожидать от одного из Основателей? - Совсем забыл представиться, - хмыкнул мужчина. - Годрик Гриффиндор. - Гарри Поттер. - Давненько ко мне никто не заходил, - поделился мужчина, потягиваясь, разминая затекшие мышцы, явно играя на публику, глаза внимательно отслеживали мою реакцию. - Почему? Вы ведь оставили подсказки под самым носом у каждого директора, - чтобы Дамблдор да не разгадал? У него тяга к древним тайнам, причем чем древнее, тем лучше. Смех превратился в насмешку, так смотрят на маленьких детей. - Неужели ты думаешь, что Максвелл открывает дверь каждому? Только тот, кто умеет думать и наблюдать, сможет попасть сюда. И тот, кто достоин. Мои товарищи создавали свои Комнаты для поиска родни или помощи окружающим, обучения, для меня же этот кабинет стал своего рода убежищем от повседневной суеты. Здесь я мог провести пару часов за исследованиями, спокойно, не боясь, что меня потревожат или позовут куда-то срочно решать проблемы. Так что вас привело ко мне, молодой человек? - С чего вы взяли, что я по делу? Вдруг просто так, решил разгадать тайну века? - Не заставляйте меня будить Дракона, молодой человек, - вот тебе и весельчак, душа компании. В одно мгновение черты лица заострились, Годрик больше не веселился, он превратился в лидера, воина, готового повести армию в очередное сражение. Или защищать то, что дорого. Метаморфозы поражают воображение. Так вода перетекает из одного сосуда в другой и принимает его форму. У Салазара, Кандиды и Пенелопы всегда оставалось в чертах нечто, указывающее на их вторую натуру, пусть крошечка, но она подсказывала, что маги могут быть другими. Годрик Гриффиндор менял маски целиком и полностью, за доли секунды становился словно другой личностью. С одинаковой сутью, крепкой, твердой, как сталь. Предупреждение в голосе слишком явное. Пришлось усесться прямо на пол, скрестить ноги и начать рассказывать. И про крестражи, и про портреты, которые дали подсказку. Годрик слушал, иногда хмурился, на некоторых моментах улыбался. - Я покажу, что надо делать, - под конец решительно кивнул он. Конечно, дареному коню в зубы не смотрят, но подобная доверчивость... подозрительна сама по себе. Тем более, в исполнении древнего мага. Или его портрета. - Почему вы не требуете доказательств? Мужчина в ответ хмыкнул и расслабился в кресле, больше напоминавшем трон. Никакого пейзажа, никакой обстановки на портрете не имелось, только кресло, рукоять меча и сам Гриффиндор. - У тебя замечательный браслет, Гарри Поттер. Черт! Совсем забыл, как закатал рукав, активируя браслет Слизерина. - Салазар показывал его мне всего раз, но я запомнил. Потому что это настоящее произведение искусства, чудо артефакторики, мой друг не зря потратил на него долгие годы. Он вложил в него все свои мечты и надежды. И я рад, что они исполнились. Давая этому браслету допуск к системе Хогвартса, мы с Пенелопой и Кандидой отчаянно надеялись, что Салазару однажды повезет. Увы, это случилось не при его жизни. - Нам говорили, что вы были лучшими друзьями, а затем рассорились из-за маглорожденных. Слизерин не хотел учить их и покинул школу в знак протеста. Насмешка стала откровенно издевательской, но смеялся маг не на до мной, а над другими людьми, теми, кто верит в подобное заблуждение. - Гарри - разрешите обращаться к вам просто по имени? - даже у лучших друзей не может быть абсолютно идентичных взглядов на жизнь, мировоззрения. Случаются и споры, и ссоры. Дружба заключается в умении преодолевать разногласия, находить компромиссы. Неужели вы верите, что многолетняя дружба, скрепленная трудом над общим детищем, могла развалиться из-за расхождения в подходах к воспитанию подрастающего поколения? - Расхождению в подходах? - Да, Хогвартс изначально поделен на четыре факультета не по тем признакам, которые воспевает мой артефакт, - кивнул он в сторону несуществующей двери. Значит, связь между портретами и артефактами Годрика - по крайней мере, одним - существует. - Если верить ей, то все злые, кроме пуффендуйцев, пустоголовые все, кроме когтевранцев, трусливы все, кроме гриффиндорцев, а хитростью обладают лишь слизеринцы. Маглорожденные являлись основной проблемой нашего времени, потому как их родители боялись всего неизведанного, боялись магии, считали ее порождением демонов. Мы старались находить и забирать таких детей как можно раньше. Существовали специальные классы дошкольной подготовки, где их учили читать и писать, правильно держать палочку. Иногда забирали даже младенцев, поэтому некоторые выпускники оставались в школе преподавателями, няньками, воспитателями и первыми учителями. Наблюдая за детьми с раннего детства, мы имели возможность выявить, какой метод обучения подойдет им больше всего. Например, дорогая Пенелопа любила сама объяснять материал от первого до последнего слова. Разжевать и в рот положить. А Кандида... представь себе обучение, как цепь промежуточных целей, ведущих к определенному результату. Она учила находить путь достижения каждой промежуточной цели, разъясняла, как это можно сделать. А потом, спустя годы, давала только цели, пути ученики должны были искать сами. Ученики Салазара неторопливы в решениях и суждениях, у них всегда несколько путей достижения, а промежуточные цели не в единичном числе. Терпеливы и предусмотрительны - так их можно охарактеризовать. Салазар не любил "разжевывать", он давал основные принципы, обучал искать пути решения и при этом получать максимальную пользу. Не удивительно, что с таким складом ума у него на факультете учились в основном аристократы. - А чему учили вы? Годрик тепло улыбнулся воспоминаниям. - Всему, что может пригодиться в жизни, вне зависимости от форм и методов обучения. Физические тренировки, взаимодействие с артефактами, трансфигурация, боевая магия. Я учил воинов, тех, кто помогает защищать аристократические дома, кто собирает опасные ингредиенты и защищает от последствий некоторых растительных и животных ингредиентов. Мои ученики - люди действия, поэтому я обучал их сначала думать, а потом уже действовать. Приходилось тяжеловато, но оно того стоило, к седьмому курсу выходили отличные тактики и стратеги, аналитики, военачальники, боевики, наемники, разрушители проклятий, драконологи. Да мало ли профессий для настоящего воина? Конечно, от активности детей устаешь, но это все равно приносит удовлетворение. А для отдыха у меня существовала Комната. Так что, сам понимаешь, ссориться с Салазаром, рушить дружбу из-за такой ерунды? Никогда и ни за что. Мы разделили сферы влияния, он не совался к моим боевикам, не мучил их слишком на уроках, а я делал кое-какие поблажки его змейкам. У тех больно специфические методы борьбы. - Вы... не хотели бы снова с ними увидеться? Я перенес все портреты в Комнату Кандиды. - Она разрешила называть себя по имени? Замечательно, - хохотнул маг. - Кандида всегда мечтала о друге, который видел бы в ней не только могущественную волшебницу и при желании мог бы задать трепку, если она слишком задерет свой носик. Салазар мечтал о паре, верной и преданной, что никогда его не оставит. А Пенелопа нуждалась в семье. Для нее мы все были как дети. Удивительно, что их мечты исполнились только после смерти. Знаешь, зови меня тоже, пожалуй, по имени. И нет, я не хочу покидать пределов своей Комнаты. Да и не смогу. Портрет оригинал обработал на совесть. Но кое-что я тебе покажу. Подойди к той стене. Осторожно, на цыпочках, прошел мимо спящего Дракона. Пусть Годрик и сказал, что тот не проснется, но ну его на фиг, рисковать-то. Уровень адреналина на сегодня и так зашкаливает. На стене, задней стороной вперед, висели три портрета в рамках. И я уже догадывался, что это могло быть. Посередине каждого холста красовалась рунная вязь. - Повторяй за мной, - потребовал Годрик. Заклятие лилось с уст легко, но словно обжигало язык. Магия взвихрилась и опала осенними листьями под ноги, в лицо ударил теплый ветерок, а руны на полотнах засветились. - Теперь можешь переворачивать. Это копии портретов моих товарищей, они могут прийти сюда в любой момент. - Здорово, - искренне порадовался за Основателя. Тот грустил, хотя и не подавал виду. Потому что, в отличие от остальных, сам себе не оставил иного выхода. - Я обязательно скажу им. - А теперь подойди к столу, положи руки сюда, да, вот так. И повторяй за мной. Заклинания, одно за другим, медленно распространялись по Комнате, взлетали под потолок, стелились на пол. Хвостик одного цеплял начало другого, и это была целая цепочка, как мне казалось, бесконечная. Магия лилась в стол, наполняла руны силой, браслет на запястье пульсировал, щедро делясь магией, которую успел накопить и еще не потратил. А потом... Подобное я видел только в боевиках, сериалах и научно-фантастических фильмах. На столе развернулась интерактивная модель Хогвартса, которая превратилась в схематичную карту всех помещений, каждое было подписано, я видел каждого человека, где бы он ни находился в здании. Огромная версия Карты Мародеров. - Ничего себе! Годрик самодовольно улыбнулся. - Мы с Пенелопой немало времени потратили на изготовление карты, благодаря ей моя дорогая подруга могла вносить изменения в защиту, усиливать ее или ослаблять, могла следить за учениками и находить тех, кому требовалась помощь во время побега или нападения. - Но откуда вы знаете, как всех зовут? - В этом помещении хранится Книга Хогвартса, копия которой находится у директора. Имена всех учеников вписаны в нее, появляются, стоит им получить письмо, и исчезают, как только они оканчивают обучение. В свое время мы вписывали имена вручную, самостоятельно, затем объединились с Олливандером. А после появления Статута о неразглашении, Книгу связали с тогда еще только-только формирующимся Отделом Тайн, где отслеживают несовершеннолетних волшебников, их рождение, статус и так далее. Это сделал Кадмус Мракс, последний директор из рода Салазара, хороший человек для темного мага и аристократа. Он действительно любил детей, обожал исследования, тем самым напомнив мне дорогого друга. И он же последний обнаружил вход в Комнату. Кстати, ты стер память портретам директоров? - Да, - это я успел, молодец. - Отлично. Теперь, для обнаружения паразитов, таких, как крестражи, произнеси следующее... Карта вспыхнула, повернулась ко мне боком, показывая нужную сторону. Чертов везунчик Поттер - других слов у меня просто нет! Теперь понятно, как Гарри умудрялся находить выход из ситуаций, куда по нелепости нашел вход. Все три крестража находились в одном помещении. Третий этаж, в самом углу. Там одни лишь неиспользуемые кабинеты. - Покои бывшего управляющего. Так как у него было море важной документации, они защищены ничуть не хуже покоев деканов факультетов, - пояснил Гриффиндор. И как я туда попаду? Если еще и директор поколдовал, то мне ни за что не преодолеть чары. Мне нужно увидеть крестражи, нужно убедиться, что они на месте, прежде, чем подавать сигнал Отделу тайн. Потому что будет только один шанс проникнуть в Хогвартс, при неудаче директор их точно не пустит. - Гарри, взгляни на меня, - Годрик все понял по моему расстроенному лицу. - В пределах Хогвартса ты можешь творить что угодно. Этот браслет, - кивок на украшение, подаренное Салазаром, - дает тебе права, равные правам Основателей. Нет таких заклятий, которых Хогвартс с его мощью не разрушил бы, он продавит их сырой силой, стоит тебе только подать знак. Это высшая мера доверия от Салазара, не подведи его. Горло сжало, сердце защемило от невыносимой нежности и любви к магу. Ведь любить портрет так же легко, как и самого человека, потому что на холсте - слепок личности, ее точная копия. - Не подведу. - Вот и хорошо, - еле уловимое напряжение ушло из глаз Гриффиндора, теперь он щурился, совсем как кот. - Думаю, тебе стоит поспешить. Оглянулся на дверь, которой не было. - Но я не знаю, как мне выйти. И директор мог вернуться. Маг покачал головой. - В каждом есть частичка моего факультета. Подойди и тронь вон ту книгу. А теперь, видишь руны, переправь их на... Руководить Гриффиндор умел, а еще насмехаться, ехидничать и пинать в нужном направлении не хуже Слизерина. Прирожденный педагог. - Это позволит тебе приходить ко мне в Комнату через путь Пенелопы, не стоит каждый раз беспокоить уважаемого директора, - сколько ехидства! Вот, что значит иметь уши в самом сердце школы. - Спасибо вам... тебе за все. Я еще вернусь! До свидания. - До свидания, Гарри. И этим приверженцам библиотечной пыли, зельеварческих лабораторий и теплиц не забудь сказать, чтобы навестили. А то вишу тут один, хоть вешайся, - хохотнул маг. Улыбнулся на прощанье и скрылся в туннеле. Магическое истощение налицо, а времени нет. Дамблдор может что-то понять, перепрятать крестражи. Мало ли, может, ему важно разыграть карту Избранного. Оно мне надо? - Привет, ну, как, получилось? - Елена тут как тут, крутилась любопытной юлой, насколько это вообще уместно для призрака. - Да, получилось, я знаю, где они. Пойдешь со мной? Девушка кивнула. - Тетя Пенни просила проследить за нанесением рун, в этом я разбираюсь, она же меня учила. Да, мне необходима поддержка друга, пусть даже призрачного. - Спасибо. - Мы же друзья, а друзья обязаны помогать друг другу, - прозрачные руки на мгновение легли на плечи, обдав приятным холодком. Перед неприметной с виду дверью воздух вибрировал от магии. Студенты обходили угол стороной, их отталкивали мощные чары. Как мне попросить Хогвартс? Прислонился лбом к стене, приложил руку с браслетом Салазара. Значит, я равен тебе? Могущественному, древнему темному колдуну, опытному, сильному, чертовски привлекательному? Аристократу, изысканному без малейшего налета женственности? Как описать все то, что переливается у меня в груди красками и оттенками разноцветного мира вокруг? Ты мой мир, мой смысл, без тебя я просто не смогу. Уже одна мысль, что ты где-то есть, ждешь меня, прибавляет мне сил, позволяет дожить до момента воссоединения. Ты равен мне, но о том, что я равен тебе, я узнал впервые. Спасибо. Ты сказал это так, как умеешь только ты - без слов, своими действиями, просчитанными на несколько ходов вперед. Но теперь мне нужно попасть в эту комнату, всего лишь наблюдателем, чтобы удостовериться в правдивости предположений. Легкий ветерок волной взметнул мантию, закидывая мне ее на голову. Хогвартс, ты живой, в самом деле. Волшебство. Огромный псевдоразум, шкатулка с секретами, величественный и неповторимый артефакт. В мантии я прошел сквозь упругое поле, отворил дверь. Внутри оказался обычный кабинет, без излишеств и роскоши. В углу, на узкой кровати, спал безносый, бледный мужчина, лысый, как моя коленка. Рядом извивалась в наколдованной клетке огромная змея, крупнее анаконды, честное слово. А на столе под магическим колпаком лежала диадема. Да, директор основательно подготовился, собрал то, чего не могли найти невыразимцы. Мне остается лишь закрепить результат. Волшебная кисточка, магическая краска, и четкими линиями ложатся на косяки узоры из переплетенных знаков. Рядом парила Елена, пристально проверяя каждый символ. С ее поддержкой чертить легче, знаешь, что она поправит, если ошибешься. "Ловушка для волков" - так называлось изобретение матери Пенелопы Пуффендуй. Норманны, а за ними и та часть населения Исландии, к которой относилась родня Основательницы, считали волков порождением ночи, обладателями демонических сил. И ловушки для них устраивали соответствующие. Гальдрастав запечатает помещение, не даст ни одному живому существу проникнуть в него без ключа - особого набора символов, который нужно будет нанести на порог, перед основной линией ловушки. Руны можно преодолеть, плохо ли, хорошо, но их изучали, а вот гальдрастав - нечто совершенно иное, незнакомое, непонятное. Пенелопа не всем ученикам своим передавала свои знания, впитанные с молоком матери. Кто знает, почему? Но меня заставила чуть ли не до кровавых мозолей отрабатывать написание "ловушки для волков". - Есть, - отстранился. Елена перевела дух, как будто ей это тоже было необходимо. - Готово, - кивнула, - теперь надо бежать, рисовать твою книгу и отсылать экземпляр в Отдел Тайн. Время играет против нас. Полностью с ней согласен. Улепетывали мы из того коридора так, что я углы чуть ли не через стены срезал. Следующую неделю меня не было ни видно, ни слышно, сразу после выполнения домашнего задания я удирал в Выручай-комнату и рисовал, рисовал, рисовал. Без остановки, охваченный вдохновением, что пришло на смену всплеску адреналина от нашего маленького приключения. Основатели не мешали и не скучали, большую часть времени они проводили в гостях у Годрика. Кандида и Пенелопа возвращались счастливыми, веселыми, а вот Салазар - раздраженным и еще более ядовитым - если такое вообще возможно на свете. Приходилось отрываться от работы, успокаивать любимого мага и обещать нарисовать Годрику все, вплоть до кошачьих усов, если вот один Основатель факультета Слизерин меня обнимет и поцелует. И не станет больше раздраженно шипеть. Но, несмотря на перерывы, весьма приятные, надо сказать, манга была закончена в срок. Сыщики-любители обнаружили прячущегося в Хогвартсе Темного лорда и выдали его аврорам. Пришлось им правда пометаться, побегать от главного злодея, уворачиваясь от его заклинаний. Фоукс принес им Шляпу Годрика, откуда Рон достал клинок и убил змею - не будем отходить от канона. А внезапно появившийся Северус Снейп Авадой убил злодея. Закончилось все оптимистично: поцелуями потрепанных, обожженных местами героев на фоне аврорской суеты. Главное - точно расписать местонахождение Лорда и способ открытия клетки, который выяснила - разумеется - Гермиона Грейнджер. Первый экземпляр я переправил Рите Скитер с просьбой отослать в Отдел Тайн. Взамен сообщил, что зарисовка о крестражах - истинная правда. Они действительно находятся в Хогвартсе. Судя по ответной записке, дамочка пришла в восторг. А основной поток томиков пошел через два дня - надо же дать фору невыразимцам. Все время меня не покидало чувство эйфории. Удачно завершенное дело, уничтожение угрозы исполнения Пророчества. Неужели седьмой курс станет самым спокойным? Даже плохое предчувствие отодвинулось на задний план. В те дни получалось верить, что все будет хорошо. За завтраком студенческий коллектив вновь жужжал растревоженным ульем. - Что случилось? - поинтересовался у Гермионы, присаживаясь рядом. Рон привычно уже пододвинул тосты, Бобренок - чай. - Вот, - Драко развернул газету. Рита мои намеки не пропустила, новость была свежей и ошарашивающей. Уважаемый директор Дамблдор, президент, великий и так далее по списку нашел три оставшихся крестража Темного лорда и спрятал их в Хогвартсе, чтобы передать в Министерство. Честь и хвала нашему герою. Невыразимцы прибыли ночью, сразу прошли в кабинет хранения и уничтожили угрозу окончательно и бесповоротно. Остается только один вопрос: почему столь великий чародей не сделал чего-то подобного ранее? Не хватило опыта? А еще есть непроверенная информация, что сигнал о хранении крестражей в Хогвартсе в Отдел Тайн поступил от анонима. Ну, не могла Рита совсем обойтись без скандала. Впрочем, директору это не повредит. - Все хорошо, что хорошо кончается, - выдохнул Драко. - А поцелуй вышел эпичный. Хотя я предпочитаю предаваться страсти в уединенной обстановке, а не на глазах у авроров. Рон покраснел, Гермиона хмыкнула, отпивая чай. - Зато романтично, - сказала, как припечатала. Простите, ребята, но мне надо поделиться новостями с Салазаром. Извинился, убежал, предчувствуя, что еще пара-тройка таких таинственных побегов, и меня возьмут в оборот, в смысле допросят с пристрастием и едва ли не с сывороткой правды. В этом отношении зря я свел Бобренка с Мышкой, теперь у первой огромный запас зелий на все случаи жизни. В Комнату я летел как на крыльях. Чтобы немедленно запнуться, удариться о стену подозрительного молчания и тяжелой атмосферы, царящей в комнате. Даже она сама не высовывалась, лишь шелестел уголками рисунок котенка над столом. Дурное предчувствие просочилось в душу, захватило ее, пережав горло стальными, ледяными тисками. На месте портрета Слизерина чернела огромная дыра. Рама, стена уцелели, но вместо самого полотна лишь черная копоть, непроницаемая, пахнущая горько полынью. В голове взорвалась бомба, ее ослепительный свет залил глаза, тело стало невыносимо тяжелым, ноги подкосились, и я неуклюже опустился на пол. - Гарри, - голос Пенелопы звучал виновато, - мы были у Годрика и не видели, кто это сделал. Салазар отказался сегодня с нами идти. Прости... Ее слова... ее голос... они словно толчком придали картине перед глазами реальности. В которую я не желал верить. С трудом поднявшись на ноги, подошел к бывшему полотну, провел пальцами по саже, оставляя белые следы. Пожалуйста, пусть это будет дурацкой шуткой, пожалуйста, вернись. Стена под пальцами еще теплая и шершавая, пахнет горелой краской и полынью, ее привкус ощущается на языке, от него тошнит. И хочется кричать, кричать, срывая горло, не щадя связок. Боль щемила грудь, разрывала изнутри. Впервые в этой жизни я плакал, рыдал, захлебываясь слезами и горечью поражения. Я победил. И проиграл одновременно. Потерял гораздо больше, чем приобрел. Поблекшими кусочками осыпалась моя эйфория, а вместо привычной яркой мозаики появлялось то самое дурное предчувствие - сбывшееся - и вина. Огромная, осознанная вина. Не послушал себя, свою интуицию, увлекся. Потерял. Салазар... Не имеет значения, кто это сделал, просто... Салазара больше нет. Нет - страшное слово. Никогда - еще страшнее. Потолок вздрогнул от странного грохота, как будто взорвалось что-то в одной из башен. Мне уже было все равно. Впервые в жизни я ощущал себя пустым и бездушным.