Все-таки жизнь — странная штука. Не берусь судить как там у других, у меня есть своя. И я бы с радостью поменялся ей с любым магглом.
До одиннадцати лет я был никому не интересен, терпел побои и голод, искренне считал, что так и должно быть. Потом появился полувеликан Хагрид, рассказал о другом, волшебном мире, и я, внезапно, оказался страшно знаменит. Все считали своей святой обязанностью сунуть нос в мою судьбу. Я, Гарри Поттер, надежда магического мира, до пятнадцати лет успел победить смертоносного змея, перемещался во времени, поучаствовал в Турнире, помог бежать осужденному преступнику, нарушил все известные правила школы, в которой учился, стал свидетелем возвращения Волдеморта… Половина волшебников чуть не молилась на меня, другая — желала смерти. Но случилось нечто, чего вообще никто не ожидал… У меня, предсказанного героя, началась течка. Пока я мучился от боли и стыда в закрытом боксе Больничного крыла, за меня снова решили — омега не может быть героем. Надо ли говорить, что всеобщее внимание тут же переключилось на другого — бету Невила. Директор поохал, всплеснул руками и покачал головой: ай-ай, как нехорошо получилось. Крепись мальчик, в твоих услугах больше не нуждаются, не забивай голову разными глупостями, живи себе дальше. Эстафетную палочку избранного нехотя подхватил Лонгботтом, а обо мне забыли. Мадам Помфри сочувственно пичкала меня зельями, рассказала о способах контрацепции, научила как уменьшать запах течки. Через пять дней выписала и отправила восвояси. Надо ли говорить, что теперь на меня смотрели как на объект спаривания? Альфы повзрослее провожали масляными взглядами и похабно шутили в спину. Младшие не совались, не созрели до брачных игр. Хуже всего было то, что я оказался единственным омегой в спальне. После первых двух ночей, пошлых предложений и кучи оскорблений я стал ночевать в Выручай-комнате. — Поттер! Что вы себе позволяете? — МакГоннагал была в ярости, когда узнала о моих отлучках. — Профессор, я живу в комнате с двумя альфами и бетой. — Это не дает вам права отлучаться из комнаты после отбоя. С сегодняшнего дня — отработка на месяц у мистера Филча. И минус пятьдесят очков. После потери баллов жизнь стала вообще невыносимой — гриффиндорцы не гнушались тычками в спину на лестницах, подножками в коридорах, обзывали и унижали. Никто не рассказал мне о том, что значит быть омегой, до этого подразумевалось, что я буду альфой или бетой. Мои собственные познания в этом вопросе были преступно ничтожны. Я свыкался с новой участью отщепенца, всеми забытого. Так продолжалось месяц, до новой течки. К общему списку унижений добавились непристойные предложения и щипки за задницу. Апофеоз этого безумия настиг меня в коридоре шестого этажа, когда двое семикурсников-альф с Пуффендуя подловили и затащили в мужской туалет. — Держи его крепче, Сорвен, сейчас эта шлюха отведает крепкий член. Я извивался и брыкался, мычал, приложенный Силенцио, пока один удерживал, другой стягивал с меня штаны. — Смотри, он с прокладкой. Ох, какой запах! Дурею от течных, сладких омежьих дырочек. — Давай, вали его на пол, я тоже хочу. — Он же целка. Два не войдет. — Так я в рот. Кажется, я пнул ногой одного в живот, он охнул от боли, другой схватил меня за волосы и дернул вниз. От удара об каменный пол зазвенело в ушах. — Шалава, неприступного корчит! Давай, Сорвен… Меня мутило от ненависти к двоим насильникам, но сделать ничего не мог — палочку я выронил, физически был им не ровня. Я продолжал отбиваться, царапался, кусался, изворачивался. Первый завалился на бок бесшумно, будто уснул. Второй продолжал держать меня, потом тоже внезапно обмяк. Пару секунд я не понимал, что меня уже никто не держит. Потом резко подскочил, попутно натягивал штаны и попятился к выходу, не сводя взгляда с бессознательных альф. Я врезался спиной в кого-то, меня прижала к чужому телу сильная рука. — Тихо, Поттер. Все закончилось. Тихо. Я медленно повернул голову и обомлел — меня держал Снейп. Я дернулся еще раз, выскользнул и отпрыгнул в сторону. Он стоял в дверях с палочкой на изготовке и проскользнуть мимо него было невозможно. — Перестаньте, Поттер. Или вы собираетесь бежать в таком виде через всю школу? Он кивнул, я поспешно стал заправлять полы рубашки, застегнул ремень. Тут ощутил, что брюки сзади стремительно намокают, ткань липнет к коже, неприятно холодит. Витающий запах течки стал еще острее. Снейп отступил на шаг назад, я со страхом смотрел на профессора — его глаза жадно ощупывали меня, крылья носа затрепетали, он глубоко вдохнул… Я видел, как побелели его пальцы, сжимавшие палочку, как дернулся его кадык. Я сильнее вжался в стену позади меня, зажмурился… — Поттер, вам нечего бояться. — Кто бы говорил. — Это я говорю. Идемте со мной. Он стоял, совершенно вменяемый, протягивал мне руку. Но больше всего меня поразила его улыбка! Первый раз в жизни я видел, чтобы Снейп улыбался! Тут до меня дошло — это иллюзия: я отрубился, мне все приснилось. — Не приснилось. Снейп взмахнул палочкой, на его призыв явился Патронус-лань, он быстро надиктовал сообщение и лань исчезла. — Скоро здесь будут директор и ваш декан. Час от часу не легче! Почему не выдернул меня в Общий зал, чтобы все полюбовались — смотрите, бывшего избранного трахнули в туалете! Небось, сам первым бы порадовался. Я зло зыркнул на профессора. — Вопреки вашему мнению обо мне — я не терплю насилия. Только в удовольствие и по обоюдному согласию. Он снова улыбнулся, но в этот раз немного иначе. Обещающе, что ли? Не приведи Мерлин! — Что здесь произошло? МакГоннагал протиснулась мимо Снейпа первой, он отступил, за ней вошел директор. — Ученик вашего факультета подвергся нападению, Минерва. Эти двое собирались изнасиловать Поттера. На счастье, я проходил мимо и смог предотвратить преступление. — Какой ужас! Поттер, с вами все в порядке? — Не в порядке, — вместо меня ответил зельевар. — Где Поппи? — Она утром отбыла в Лондон, — Дамблдор покачал головой. — Северус, придется вам позаботиться о мальчике. — Альбус, это невозможно. — Больше некому. Снейп зло стиснул зубы и процедил воздух. Шагнул ко мне и сгреб за шиворот как щенка. — Молчите, Поттер, ради всего святого. Мое терпение не безгранично. Он дернул меня за собой, мы вышли в коридор. Потом он коснулся палочкой портрета Кампина Одноухого, тот съехал в сторону, открывая темный туннель. Подсвечивая дорогу Люмусом, Снейп вел меня узким извилистым коридором довольно долго. Потом мы вышли в подземелье, он протащил меня за собой еще немного. Перед дверью остановились, он коснулся палочкой замка и мы оказались в частных жилых комнатах. — Поттер, стоять ровно, с места не двигаться, руки держать в карманах, рот — закрытым. Я кивнул, Снейп отпустил меня и скрылся за дверью слева. Я слышал тонкий звон стекла и тихий профессорский мат. Пока решил осмотреться — комната вроде как гостиная и кабинет одновременно: возле незажженного камина — пара светлых кресел и диван в тон; в углу стоял рабочий стол заваленный бумагами, за ним стеллажи с книгами. Справа еще одна дверь, удачно распахнутая, мне виден край кровати и старинный комод. Неужели Снейп привел меня в святая святых — свои личные комнаты? Додумать не получилось, он вернулся, протянул мне два флакона. — Заживляющее и… против течки. Он немного замялся, но я заметил. Его движения были более резкими, чем обычно, он старался говорить тише и совсем не смотрел на меня. Боялся сорваться, как те двое? Значит, Снейп — альфа. Вот это сюрприз, а я всегда подозревал в нем бесчувственного бету. Мне удалось смутить Снейпа! Второе открытие за день, после не менее ошеломляющего первого — он умеет улыбаться. Я выпил оба зелья, вернул ему пустые флаконы: — Спасибо, сэр. Я, наверно, пойду? — Куда вы собрались в таком виде? — он совсем не ехидно усмехнулся. — Ванна там, я попробую найти вам… все что нужно. — У меня все есть, в моей спальне. — Чудесно! В ванную, Поттер! Немедленно! Он рявкнул, я бросился в указанную ним дверь. Вбежал и прислонился к ней спиной — он все это время сдерживался, пока я беспечно предавался умозаключениям. Вот это выдержка! Пока я раздевался, невольно восхищался профессором — таким я никогда его не видел. Ванная быстро наполнилась водой, я медленно погрузился в горячую воду. Сразу провел рукой по бедрам, смывая с кожи остропахнущую смазку. Потом повел выше, ногу пришлось закинуть на бортик, чтобы добраться до припухшего ануса. Прошлый раз было как-то не до того, теперь я ощупывал увеличенные края, даже под водой немного скользкие от выделений. Боли не было, я немного увлекся изучением своего изменившегося тела. По кругу больше не было так жестко и сморщено, как раньше, стало глаже, палец так и норовил соскользнуть внутрь, но мне было боязно. Стыдно, что ли, приласкать себя и там. «Сладкая дырочка», кажется, именно так сказал один из тех альф. Что же в ней такого сладкого? Обыкновенная задница с отверстием ануса. Я еще раз ощупал края, покружил немного вокруг. В паху приятно свело в томлении, член стал наливаться. Я и раньше дрочил, но просто сбрасывал напряжение. Сейчас было иначе, я продолжал гладить гладкие края, подушечкой указательного пальца слегка помассировал проход — очень приятно. Внутри стало горячее, я вздохнул, облизнув губы. Чуть осмелев, я медленно ввел первую фалангу в себя, провел рукой по стоящему колом члену и задохнулся — действительно сладкая судорога прокатилась по телу. Неизведанные ранее ощущения накрывали с головой, били по нервным окончаниям, напрочь отключая мозг. Безумно хотелось развести ноги в стороны, чтобы изнутри ласкал не тонкий палец, а нечто более внушительное. Я тихо застонал от осознания — хотелось толстый член. Настоящий. Чтобы чужие руки ласкали и гладили. — Мерлин! Правду говорили, я настоящая шлюха. Я задвигал рукой сильнее, кончил с тихим вскриком, прорвавшимся сквозь плотно сжатые зубы. Собственная чувственность поражала, еще больше добивало то, что меня не смущали мысли о чужих членах… Мордред и Моргана, очень хотелось ощутить такой в себе. Как он будет двигаться внутри, заполнять собой, дарить восторг… — Поттер, вы там утонули? — Не дождетесь. Это сколько же я просидел в ванной? Вода почти остыла, Снейп вернулся оттуда, куда он там ходил. — Я оставлю вещи у двери, заберите. Недаром профессор всегда говорил, что Гриффиндор — это диагноз. Я, замотавшись в полотенце, тут же распахнул дверь, нос к носу столкнувшись со Снейпом. Он снова побледнел, судорожно сглотнул и отпрянул назад, едва не падая. Я с улыбкой поднял с пола все, что он принес и захлопнул дверь. Мне понравилась его реакция, ставшая третьим открытием — он не такой бесчувственный, каким себя показывает. Снаружи упало что-то тяжелое, если судить по грохоту, снова послышался неподражаемый мат профессора зельеварения. А еще, он меня хочет, это приятно грело самолюбие. Я быстро привел себя в порядок, оделся в принесенные вещи — школьная форма, но немного большего размера. Но я давно привык к обноскам после кузена, таким меня не смутить. Свою одежду я вычистил очищающим, но отдавать домовикам в стирку все равно придется, запах никуда не делся. — Спасибо за помощь, сэр. Снейп, снова в образе невозмутимого мудака, повернулся ко мне и протянул три одинаковых флакона. — Пейте каждое утро после сна, прямо в кровати. — Что это? — Это для омег. Чтобы не повторять сегодняшний… инцидент. — Еще раз — спасибо. Сэр, а что будет с теми, двумя? Снейп еще больше помрачнел, запахнул мантию: — Поттер. Мой вам совет на будущее — будьте предельно осторожны. Старайтесь в такие дни не ходить в одиночестве. — Их исключили? — Нет. Выборочная справедливость нашего директора теперь на вас не распространяется. — Что это значит? — смутные дурные предчувствия неприятно зашевелились в груди. — Больше вас защищать никто не будет. Этих двоих… мразей… Им назначили отработки у Филча и сняли баллы. — И все? — от несправедливости наказания у меня запекло в носу, на глазах выступили слезы. — Дамблдор решил, что вы сами виноваты, нечего дразнить альф. Я отвернулся, чтобы он не видел как я плачу: — Простите, сэр, мне пора. Спасибо за все. — Не за что, Поттер. *** Поскольку меня больше не дергали с планами уничтожения Волдеморта, у меня появилось свободное время. Его я посвятил изучению своей «проблемы». Зависая в библиотеке я почерпнул знания, которые волшебники должны получать в кругу семьи. В частности, я нашел причину нападения на меня — за любым омегой стоит семья, Род. Это гарантирует защиту, подавляющее большинство омег сосватаны еще до созревания. За поруганную честь поднимался весь Род, включая ответвления. В истории были известны случаи, когда из-за этого начинались войны. В бедных семьях омеги считались ценным товаром — продать в бордель или свести со свободным альфой за достойный откуп. Во все времена омеги обоих полов тщательно оберегались. Самым страшным для омеги было не получить метку взявшего его альфы. Тогда других испорченный уже не интересовал, пробуждал только один инстинкт — уничтожить непотребного. Изучив доступную информацию, я задался закономерным вопросом — с половым вопросом в школе проблема или лично со мной? Идти и выяснять это с директором я не собирался — еще слишком болело после его предательства. К декану тоже не тянуло, ведь она во всем поддерживала Дамблдора. Как всегда, мне предстояло решать проблему одному. И тут я задумался. За мной никого не было, это было известно всем. Сириус Блэк не в счет, он беглец. Мне же срочно был необходим защитник. Прошлая течка наглядно показала, что самому мне не справиться. Значит, мне необходим партнер, обладающий непререкаемым авторитетом и достаточной силой. Никак не молодой альфа, значит, студенты отпадают сразу. Выйти и искать партнера в большом мире никто не позволит, а ждать никак нельзя. Как я не прикидывал потенциальных кандидатов, оставался всего один — Снейп. Он был единственным, кто подходил по всем пунктам. — Мать твою, остается только он. Я решил присмотреться к нему получше. Теперь, когда гормоны немного успокоились, решение о профессоре уже не казалось таким радужным. Неприятный, злой, как перуанский ядозуб. Совсем не эталон красоты. Мстительный. Не терпит чужих ошибок. Язвительный. Авторитарный. И это я отметил только в первую половину урока. Лечь с таким в постель… бррр. Мерзость какая. Кое-как переборов отвращение я решил постараться, и найти хоть что-то положительное в будущем партнере. Первой вспомнилась его улыбка. Тогда она казалась искренней и даже смягчила некрасивое лицо, сделав его… ладно, привлекательным. Он умеет держать слово, значит, ответственный. Он однозначно хотел меня — это тоже мне на руку. Отменный зельевар, проблем с обезболивающими, да и более специфическими снадобьями не будет. В конце концов, и с контрацепцией тоже, мне, как и ему, дети совершенно не нужны. В плюсы можно отнести авторитарность — с таким альфой за спиной мне никто не страшен. До начала цикла я продолжал постепенно приучать себя к этой мысли, пока окончательно не утвердился, что лучше Снейпа альфы нет. И решил действовать в первый же день течки… *** На счастье, первый день выпал на субботу. Скрываться пришлось все в той же Выручай-комнате, чтобы дождаться вечера и не лишиться девственности против воли, накачаться обезболивающим зельем и терпеть тянущую боль в животе. Я помнил об эмоциональной привязке омеги к первому партнеру, не хотелось пускать слюни по сильному, но ненавистному альфе, добившемуся первой вязки изнасилованием. Мелкими перебежками я добрался до подземелий, поплутал немного, но нашел-таки заветную дверь. Постоял немного, прислушался — качественные чары не пропускали ни единого звука, было невозможно определить там он или нет. Решил — если вышел — дождусь его тут же, в коридоре. Вдохнув поглубже, я постучал. — Поттер? — Добрый вечер, сэр. Простите за наглость, у меня к вам неотложное дело. Сэр вздохнул и отступил, предлагая мне войти. Я снова был на его территории. — Сейчас принесу. Понимание и догадливость тоже запишу в колонку с плюсом. Пока он скрылся за дверью слева, я сунул руку в штаны сзади, щедро собрал смазки и вытер ладонь о брючину. Гадость, но лишний козырь мне был необходим. Я твердо решил добиться от него взаимности… — Держите, должно хватить. — Он протянул мне пять знакомых флаконов. Ух ты, он даже знает продолжительность моей течки… — Я вам благодарен, сэр. Я подступил ближе и увидел, как потемнели его глаза. — Поттер, я с удовольствием выслушаю вашу благодарность дней через пять. Спокойной ночи. Ага, уже побежал спать. Я облизнул губы и не сводил взгляда с его. Чуть подался еще вперед, немного прикрыл глаза. Я открыто соблазнял его и он это понимал. Оставалось только выяснить — кто из нас сильнее? Он явно сдавал позиции, отступил назад. — Сэр. Вы можете научить меня? — Чему? — Варить это зелье. Я изо всех сил постарался, чтобы жест выглядел как неловкость — я выронил один флакон и он не замедлил разбиться. — Поттер! — Да, сэр. Мы оба наклонились над осколками, он посмотрел на меня, а я и не переставал открыто пялиться на него. Это когда я говорил, что он неприятный? Признаюсь, был не в себе, временное помешательство. От него исходила сила, и я с радостью готов ей подчиниться. Скулить от восторга и позволить ему абсолютно все. Я сам не заметил, как поставил четыре флакона на пол и начал расстегивать пуговицы на рубашке. — Прекрати. — Не могу. Хочу тебя. — Так нельзя. Твой крестный… — Плевать на меня хотел. Я снял рубашку и откинулся назад, прогнулся в спине: — Он отдаст меня любому, исключительно из своей выгоды. Я хочу тебя первым. Я лег на спину и провокационно провел ладонью по груди, разводя колени. Он смотрел. Я отчетливо видел ту нешуточную борьбу, что развернулась сейчас — правила против желания. Одной из сторон я помог, опустил руку ниже и погладил внутреннюю часть бедра. Я закрыл глаза от накатившего на меня желания, если он не решится в ближайшие пару минут, клянусь, сам его изнасилую. Не пришлось, его теплые сухие ладони легли мне на живот, огладили бока. Я облегченно выдохнул, прогибаясь под его прикосновениями. Плотная ткань мантии царапала кожу, создавая неповторимый контраст с его жадным поцелуем. Я целовался впервые, мучимый жаждой полностью отдал ему бразды правления. Он принял правила игры, а меня немыслимо заводил его собственный запах, я отчетливо услышал острую пряность имбиря, кислинку раскаленного добела металла и еще один, теплый, мускусный, присущий только ему. Я обхватил его руками за шею, не давая отстраниться, подставлялся под ласку, покорялся излучаемой темной силе зверя. Хорошо-хорошо-хорошо. Его горячее дыхание на влажной коже; руки, казалось, были везде; тяжесть тела сверху; жаркие, нетерпеливые поцелуи — я терялся в круговороте ощущений. Прижимался как можно ближе, смешивал наши запахи, метил его укусами и царапинами. Увлекся, что не заметил, как он разделся и уже стягивал мешавшие брюки с меня. Я видел его впервые, раньше я только смотрел. Он смахнул упавшую на лицо черную прядь, в свою очередь смотрел на меня, хищно улыбаясь. — Не передумал? Даже сейчас, возбужденным до предела, он давал мне возможность отступить. Я поднялся на локтях, облизнулся на его стоящий крупный член — получить достоинство таких внушительных размеров, не об этом ли я мечтал, трахая себя пальцами в его же ванной? — А ты? Его слегка передернуло, он плавно перетек на меня сверху. — Ты сладкий, везде. — Готов поспорить. Везде ты еще не успел попробовать. — Провокатор. — Аахаа… дааа… Он проник между моих разведенных ног, ласкал искомую дырочку, размазывал смазку. Сначала пальцами, не забывая выводить языком нечто незнакомое на груди и животе. Я стонал от нетерпения получить его в себя, крутился, раскрываясь перед ним. Он дразнил меня, не поддаваясь на мольбы. Сам решил, что я достаточно готов, медленно, будто издеваясь, толкался вперед. Я готов был кричать и плакать от восторга, от чувства заполненности им, но вырывался лишь бессвязный шепот. — Не спеши, хороший мой, желанный… — Твой. Он вошел полностью, я обхватил его ногами, прижимаясь сильнее, вскинул бедрами, и он протяжно застонал мне в шею. Боль течки отпускала, сменялась наслаждением. Запахи стали сильнее, я обонял их, и голова кружилась от этого коктейля. Он поддерживал меня под бедро, я бился под его напором, не в силах сдерживаться. Мощными толчками он, казалось, выбивает из меня собственное «я», заменяя его абсолютной зависимостью им, альфой. Я принимал его как своего хозяина, преклонялся перед беснующимся темным зверем. — Мерлин! — он захрипел и резко вышел, оставив после себя неудовлетворенность. До оргазма он довел нас рукой, он не был и вполовину так прекрасен, как когда он сильно имел меня. Разочарование оставило горькое послевкусие и прорвалось злыми слезами. Я сдерживал душащий всхлип — только не перед ним, не показать свою слабость. Он откинулся рядом, бережно провел рукой по моей груди. А я бессильно скреб ногтями ковровый ворс и давился слезами. Шепнув очищающее, я не смотрел на него, одевался, не попадая в петли с первого раза. Он молчал, ждал, пока я оставлю его, безразлично отвернулся. В голове бьется только одна мысль: «Не нужен, не нужен» и ноги сами несут прочь. В коридоре я запинаюсь, падаю, сбивая колени до крови. И это не так больно, как грохочущая правда — не нужен! Плутаю в темных коридорах, пока не съезжаю по стене, обхватывая сбитые колени руками. Сижу, не ощущая холода. Слева приходит Филч, что-то злобно кричит, тянет меня за руку. Я покорно следую за ним, не разбирая дороги. Потом вспыхивает свет и злобно шипит МакГоннагал, я разбираю только: отработки до конца года с Филчем… минус пятьдесят очков… исключен из команды по квиддичу… А мне все равно. Больнее уже не будет. *** Гриффиндорцы узнают о потерянных баллах утром. — Ах ты проблядь! — шипел Рон, стаскивая меня с кровати. — Никак не угомонишься? — К ебарю бегал, — принюхался Симус. - Что, тварь, любовничек метку не поставил. Кому ты нужен, подстилка? Первый удар пришелся по ребрам. Не слишком сильный, обидчики были босы, но чувствительный. Бывший друг поднял за грудки и наотмашь ударил по лицу, только зубы клацнули. Невил не участвовал в забаве, видимо, не пристало новому герою руки марать о шлюху. Этих двоих хватало за глаза, они щедро отсыпали пинки, не разбирая, куда попадают. Боль разлилась по всему телу, ровная, пекущая, во рту кровь, я сглатывал ее со слезами. Бывшие друзья мгновенно забыли о "дружбе", поддались инстинктам. — Хватит, Рон, еще сдохнет. Симус перехватил рыжего, тот смачно сплюнул и попал мне на щеку. Ушли они втроем, оставив меня лежать и тихо поскуливать. Тени постепенно смещались, я медленно поднялся. На полу остался кровавый след, ярко красный, как на гербе гордых гриффиндорцев. Я криво усмехнулся и поковылял к выходу. Гостиная была ожидаемо пуста, я прошел ее насквозь, потом оставил за спиной лестницы и главный вход в замок. На улице дышать было легче, я свернул на знакомую дорогу к Хогсмиту. Просто перебирал ногами, механическое движение, в голове пусто, как и в груди — вытравлено добровольно принятым ядом и собственной никчемностью. До деревушки я добрался к вечеру, обошел ее стороной — еще одних побоев или криков ненависти я не выдержу. Едва стоял прямо, от усталости, побоев, обезвоживания и голода перед глазами плыло. Сбоку приближались два силуэта, о чем-то оживленно говорили, но их голоса сливались в однотонный шум. Потом наступила тьма. *** Я пришел в себя в незнакомой мне комнате. По богатству убранства — далеко не Больничное крыло и не лачуга Хогсмита. Приятный шелк постельного белья, вычурный балдахин, резные столбики кровати. С первого взгляда определялись дорогая мебель и вкус хозяина. Я пошевелился, странно, но ничего не болело. Неизвестный добродетель подобрал и вылечил, позволил отлежаться, чем теперь придется расплачиваться за доброту? Ответ был мне известен. Оставалось выяснить, кто мой доброхот. Словно в ответ дверь распахнулась и вошел мой спаситель, оказавшийся ни кем иным, как Темным Лордом собственной персоной. Из огня да в полымя, мне не выбраться живым, но странная апатия не давала оцепенеть от страха. Какая разница — умереть от побоев или от Авады сумасшедшего, двум смертям не бывать. — Ты долго спал, Гарри. — Лучше бы вообще не просыпался. Убить пришел? Валяй, даже сопротивляться не буду. Волдеморт присел на самый край постели, внимательно посмотрел на меня своими красными глазами. — Твоя смерть больше не входит в мои планы. — Сдался? — Ну, что ты! Теперь, когда ты расцвел, ты приобрел совсем другую ценность. Я сразу понял, что он имеет ввиду и заледенел от ужаса. — Вижу, ты меня правильно понял. Подождем немного, и ты выносишь мне наследника. — А на других не стоит? — Не пытайся мне грубить, мальчишка. Ты родишь наследника Темного лорда. Объявив мне свое желание, Волдеморт удалился. Как только он скрылся, вошел неопределенного возраста мужчина. — Я осмотрю тебя. Он взмахнул палочкой, надо мной засверкали цветные нити, мужчина долго изучал их, затем довольно кивнул и вышел, бросив через плечо: — Сегодня жди Повелителя, омега. Едва закрылась дверь, я тут же поднялся и бросился к окну — оно выходило в парк. Рама открылась без труда, я высунулся наружу, как меня тут же отбросило назад защитным заклинанием. Дверь вообще не удалось открыть. Я заглянул в камин — обыкновенный, не подключенный к сети. А кому бы я послал сообщение? В школу, Дамблдору? Он только рад избавиться от обузы. Гриффиндорцам? Они Волдеморту цветов пришлют. В аврорат? Они нового героя охраняют, что им до бесполезной шлюхи. Ему? Лучше сразу сдохнуть, чем увидеть еще раз его темные глаза. Снова окатило болью, еще живо вспомнились его теплые руки и доверительный шепот: «Мой… желанный». Все предали. Я застонал от бессилия, съехал на пол, обхватил голову руками. Теперь остается только надеяться, что понесу с первого раза, ибо таково мое предназначение — ублажать того, кто сверху. До вечера меня опекали два эльфа — кормили, отмыли, принесли тонкую рубаху с вышивкой — первая брачная ночь, ни дать, ни взять. Только невеста подпорчена, я злорадно усмехался, да и под венец никто не тащил. Змеелицый появился как только стемнело, в дрожащем свете свечей он выглядел еще страшнее. Желудок свело рвотным порывом, стало горько на языке, брезгливость искривила лицо. Он залез под одеяло и, стоило ему прикоснуться к дрожащему от отвращения мне, Тьма смилостивилась и забрала меня в свои объятия. *** Я очнулся в той же спальне, голый и с болью в заднице. Охнул, едва попробовал пошевелиться, анус нещадно пекло, словно трахнули меня раскаленным прутом. Тут же появились знакомые уже эльфы, один протянул баночку с пахучей мазью. Я без слов понял, что это для моего многострадального зада. Зачерпнул на пальцы густой субстанции и щедро намазал между половинок, облегчение наступило почти сразу. Потом я долго отмокал в ванной с цветной пеной, пока вода не остыла, вытерся и потребовал на завтрак оладий с медом. Эльфы метнулись исполнять. Через пятнадцать минут передо мной стояла тарелка с горкой дымящихся оладий. — Приятного аппетита. — Был приятным, пока твоя рожа его не испортила. Пришедший Волдеморт опешил от грубости в свой адрес. — Мальчишш-шка! — И что? Мне тебя дедушкой назвать? Иди отсюда, дай поесть. Я ошалел от собственной наглости, но лорд сам недальновидно дал мне козырь — я уже мог быть беременным. Он будет собственного ребенка Круцио наказывать? Сомневаюсь. Пока я ему нужен — он меня не тронет. Вот и будет ближайшие девять месяцев терпеть меня. А я уже решил — оторвусь по полной, за все пятнадцать лет! Аппетит снова вернулся. *** Всего через три дня тот самый мужик без возраста объявил — быть наследнику. И пустился в долгое описание моего состояния, перечислял что мне можно и чего нельзя. Я испуганно ойкнул, Волдеморт оскалился, видимо это у него вместо улыбки было. Только он еще не понял, что спокойная жизнь для него закончилась. — Хочу сыра! — я начал уже на следующее утро. Появились два безмолвных домовика с тарелкой, полной нарезанного сыра. — Не такого! Белого хочу, мягкого! Эльфы тут же исчезли, вместо них появился будущий папаша. — Гарри. — Ты сыр принес? — Нет. — Мы хотим сыра, — я демонстративно положил руку на плоский живот и отвернулся, накрылся одеялом с головой. Когда вынырнул — Волдеморта уже не было. Видно, пошел искать. До вечера мне искали сыр, я истерил и бросил в лорда вазой. Наконец, эльфы доставили искомое. — Позовите хозяина, — приказал я эльфам, устраиваясь поудобнее с тарелкой в обнимку. Волдеморт явился подозрительно быстро. — Присаживайся, будем разговаривать. — У меня дела. Не смей меня дергать по пустякам. — Собственный ребенок для тебя пустяк? Ты колдомедика слушал чем? Ребенку нужна магия обоих родителей. — Каждый день? — Сейчас - да. А потом и чаще. Страх и ужас всей Британии подвинулся ближе, я едва ощутимо вздрогнул от отвращения и засунул первый кусок сыра в рот. Его инстинкты оказались сильны, альфа будет до последнего вдоха защищать свое потомство, он будет потакать всем капризам омеги в тягости. — Завтра гулять пойду. — Ты никуда не выйдешь. — Темнейшество, давай сразу договоримся: бежать я не собираюсь, да и некуда, если честно. Я ношу ребенка и дороже этого малыша для меня никого нет. Без твоей магии мне его не выносить. Отсюда — делай выводы. Волдеморт задумался, долго смотрел на меня. — С тобой постоянно будут эльфы или кто-то из доверенных лиц. — Это твои ручные ПСы? Хорошо. Одно лишнее слово или косой взгляд — дам по роже. Предупреди их сразу. Чтобы без эксцессов. — Договорились. Я собирался извлечь максимум из проживания в этом доме. *** Люциус Малфой теперь мало напоминал того надменного аристократа, каким я его запомнил. Он изрядно сдал, похудел, выглядел намного старше своего возраста. Мы прогуливались по саду, он позади меня, как лакей при монаршей особе. — Что, Люциус, сбил с тебя спесь хозяин? — Не смейте обращаться ко мне столь фамильярно. — Захочу — Волдеморт тебя в зебру покрасит. Будь проще, куда тебя твой гонор завел? Полукровке ноги лижешь, а он тебя еще и пытает. Зашибись. — Не твоего ума дело, мальчишка. — Посмотрим, Малфой. Посмотрим. *** Темного лорда его приспешники реально боялись. Прикрываясь его именем я выведал у колдомедика причину, по которой он хотел потомства именно от меня. Оказалось, все до смешного просто — тот так увлекся Темными искусствами, что для продолжения рода нужен был омега со сходными данными — родственник и сильный маг. Использовав мою кровь для ритуала, он протянул между нами линию кровного родства, пусть и отдаленного. И силой я идеально подходил, и возрастом. Вот и сошлось все к одному, мне любимому. Так я еще и отличился, понес в первый же раз. Родство с Темным лордом мне было очень на руку, я о нем быстро растрепал на прогулках с ПСами. Люциус проникся сразу, Белла перестала смотреть ревнивой стервой, в ее обращении стали проскакивать нотки обожания. Сивый криво усмехался, но не трогал. За пару недель я легко и гармонично вписался в ряды Пожирателей, практически став «своим парнем». Во всяком случае, меня перестали считать бесполезной подстилкой их повелителя. Оставался еще один экземпляр, увидеться с которым я боялся и хотел одновременно. Северус Снейп, двойной агент, слуга двух господ. И вот, такая возможность мне выпала. Я долго нудел, что мне скучно в одиночестве, наконец Волдеморт сдался и я восседал на подлокотнике его кресла, сверху осматривая собравшихся Пожирателей. Снейп был бледен, издерган и выглядел уставшим. Глядя на него во мне поднялась удушливой волной утихшая на время ярость. Меченные долго обсуждали проникновение в Министерство, Волдеморт поднялся и прохаживался за их спинами. Я прекрасно видел, как они застывали, стоило хозяину пройти мимо, видел их страх, он наполнял собой комнату липким запахом. Особенно пристально я наблюдал за Снейпом, он почти не слушал остальных, смотрел на меня. — Северус-с, что нового в Ордене? — Мой господин, они заняты подготовкой Лонгботтома. — Малыш Невил, — пропела Лестрейндж. — Глупый ботаник, — встрял я, на меня тут же уставились все ПСы. — Дамблдор опоздал, его больше интересует мандрагора, чем ты, Темнейшество. Ленив, трусоват, способностей почти никаких. Бабуля у него пробивная, а он… Лорд снова оскалился-улыбнулся мне — в последнее время я стал циничнее и злее, видно, от него заразился половым путем. — В Министерстве присмотритесь к Персивалю Уизли, он падок на внимание властьимущих. Под Империо его, пусть вернется в семью, Артур и Молли любят потрепать языками о делах Ордена и не только. Волдеморт обвел злобным взглядом притихших меченных, потрепал меня по голове. Я специально прикрыл глаза, точно мне было приятно, хотя едва не выворачивало от омерзения. — Я пройдусь перед сном, — закончил свое выступление я не менее пафосно — призвал на парселтанге Нагини и вместе со змеей покинул собрание. Змея послушно ползла рядом, пока я неспешно прогуливался среди деревьев. Змея признавала меня ровней Темному лорду, исполняла мои приказы столь же рьяно, как и волдемортовы. Мой же личный план исполнялся быстрее, чем я предполагал, все-таки зря Волдеморт позволил мне зарыться в библиотеку Малфоев. Я быстро нашел нужную информацию о метках, теперь предстояло постепенно перетянуть связь на себя. Первый порыв испортить жизнь змеелицему никуда не делся, немного трансформировался — добиться от него доверия и ослабить. Руками ПСов отомстить всем, кто предал, уничтожить каждого, кто всадил нож в спину. Да, список был немаленький, но я никуда не спешил. — Гарри. — Профессор. Рад вас видеть в добром здравии. — Нужно поговорить. — Ну, раз нужно… Нагини, оставь нас. Змея послушалась, медленно уползла в сторону дома. Я до последнего смотрел ей в след, пока кусты не перестали шевелиться. — Гарри, — он немедленно обнял меня со спины, зарылся в волосы. — Я искал тебя. — Зачем? — Малыш, хороший мой. Зачем ты так со мной? Я отстранился от него, дрожа от злости: — Я не ваш, профессор. На мне нет вашей метки, не смейте заявлять на меня свои права. — Я виноват, прости. Мы все исправим… — Слишком поздно. Вы исправите, что меня избили до полусмерти, когда чужие альфы учуяли на мне ваш запах и не нашли метку? Исправите, что меня подобрали Пожиратели и доставили к хозяину? Исправите, что я терял сознание от отвращения, когда ваш хозяин насиловал меня? Исправите, что я ношу его ребенка? С каждым словом он отступал от меня, я видел выражение ужаса на его лице. А ведь я почти любил его. По наивности открылся, надеялся, доверился. Жизнь быстро научила, что верить можно только самому себе. И то, не всегда. Опыт всегда приходит с болью. В моем случае, он вбит еще и с кровью. — Я не знал. Это моя вина. — Никто не знал. Скажите, когда меня стали искать? Он потупил глаза, не зная, что ответить. Я сам все понял. — Вообще не искали? Не ожидал. — Дамблдор объявил, что ты уехал к тетке. Я один не поверил. — Медаль за это я вам не выдам. Можете вернуться и передать мои слова Дамблдору — я жажду крови. Всех до единого, не пощажу никого. Если не передадите — пусть будет сюрприз старому уроду и его прихвостням. Уходите, профессор, прощения вам не будет. Я сказал ему правду, единственному из всех. Для всего мира я недосягаем, озлобленный одиночка с жаждой мести. Все, что было во мне хорошее — выбили. Прости, мама, наверно, я предал твою память. *** Я поставил себе одну цель — выжить в стане врага, и собирался исполнить этот план любыми средствами. Через шесть месяцев я стал негласным предводителем ПСов. Генерировал идеи захвата Министерства, оставляя Волдеморту лишь его излюбленные забавы — пытки магглов. Нагло шантажировал его беременностью, подчиняя себе: он каждый вечер сидел со мной и отчитывался о делах. Магия постепенно меняла вектор, мой малыш тянул темную магию, и все Пожиратели это видели, кроме самого лорда, он оставался на удивление слеп. Я регулярно читал «Пророк» и удовлетворенно отметил, что деятельность стала более четкой, жесткой и продуманной. Исчезла бессмысленная жестокость, к чему убивать и пытать, когда можно подкупить, шантажировать и существует замечательное Империо для особо несговорчивых. Однажды, Волдеморт, науськанный мной, встретился в Хогсмите с неразлучной компанией Невил-Симус-Рон. Бежать удалось лишь рыжему. Волшебный мир в одну Аваду лишился своего героя. Тут же возник закономерный и неудобный директору вопрос: а где же Поттер? Куда исчез первый избранный? Среди лояльных Дамблдору волшебников начиналась массовая паника. Снейп докладывал о ропоте среди преподавателей, началось запоздалое аврорское расследование, Люциус, по моему совету подключил Попечительский совет. Снежный ком с моим исчезновением перерастал в лавину недовольства. Прошел еще месяц, в течение которого возникали тщательно продуманные и дозированные слухи обо мне и причастности к моему исчезновению директора. Вода камень точит, а слухи — нервы немолодого Дамблдора. Его тихо сместили и, по моему совету, поставили во главе Хогвартса Снейпа. Волдеморт в этот раз всполошился, но это уже не имело никакого значения — мы с малышом усердно тянули из него магию, к седьмому месяцу беременности он стал слабее новорожденного книзла. Тихий передел власти свершился, оставалось надеяться, что моих собственных резервов силы хватит на оставшиеся два месяца. Я вызвал к себе Снейпа, изложил ему свой план и отдал немного волос для Оборотного зелья. Спустя неделю, на глазах испуганных учеников, Темный лорд был повержен неизвестно откуда взявшимся Гарри Поттером, доблестно защитившим любимую школу от вторжения и захвата. Поттер белозубо улыбнулся и аппарировал прямо со школьного двора снова в неизвестном направлении. Теперь мне и ПСам предстояло затаиться, пока не закончится истерика по поводу неожиданно свалившейся победы. Мелких Пожирателей я спокойно отдал аврорам, оставив при себе лишь костяк, Внутренний круг. Их метки окончательно изменились со смертью Волдеморта, превратившись вместо черепа в грифона, расправившего крылья. Они обновили клятвы верности, признав меня своим повелителем. Связь с почившим в бозе Волдемортом была двусторонней, он тянул из ПСов магию, они — заражались его безумием. С изменением метки самые чокнутые вернулись к норме — Белла стала вполне адекватной; Фенрир немного образумился, но суть оборотня все равно брала свое. Я сделал его палачом, страх перед ним отлично убеждал самых упертых. Он с нескрываемым удовольствием поохотился на двух альф с Пуфендуя, обратив их за два полнолуния. Минерву МакГоннагал заткнули Силенцио и трансфигурировали в изящный пуф, который Люциус Малфой преподнес Дамблдору как подарок в связи с отставкой. Рона Уизли прокляла Лестрейндж, старинным сглазом, лишив его мужской силы, позже я узнал, что смешавшись с кровью Предателя, проклятье стало неснимаемым… Я же сквозь слезы горько смеялся, закрывшись вечером в спальне — Избранный победить сам стал Темным лордом. Дамблдор крупно просчитался, выкинув меня на обочину. К нему я послал мою неизменную спутницу, красавицу Нагини, больше старик никому не испортит жизнь. Дамблдора нашли через день, со страшной рваной раной на шее… Оставалась лишь одна проблема — Северус Снейп. Моя омежья сущность все еще тянулась к нему, единственному добровольному партнеру, подарившему одну ночь почти удовольствия. Пусть не до конца, но я принадлежал ему, принял главенство его зверя. Омега рвался вперед, закусив удила, мечтал снова отдаться ему, изводил мутными снами. В реальности мне едва удавалось удержать похотливую суть, отвлекаясь на малыша. Нас активно искали, Снейп докладывал о рейдах авроров, о расследовании убийства Дамблдора, его самого несколько раз вызывали на допросы. Кингсли долго осматривал изменившуюся метку директора Хогвартса, и бесился от бессильной ярости — доказать причастность Снейпа к Волдеморту никак не удавалось. После успешного опыта с Мастером зельеварения, я выпустил в мир Малфоя. В него тоже вцепились авроры, попортили немало нервов, но Люциус стойко выдержал все их нападки и был оправдан. Природная изворотливость аристократа сыграла на руку, он собирался занять место при Министре Магии. Я планировал позже сделать его Министром, чем Волдеморт не шутит. *** Волшебный мир успокоился, а я, измотанный и почти магически пустой, родил наследника Темного лорда. Мой сын, Максимилиан Гарольд Поттер, объявил громким криком о своем появлении. — Чудесный здоровый мальчик, — Шайнамар, так звали колдомедика, наблюдавшего меня всю беременность, передал мне новорожденного. Я смотрел в темные глазки малыша и отчетливо понял — не могу позволить, чтобы он рос среди сумасшедших ПСов, окруженный палачами и убийцами. Но и вернуться к нормальной жизни, предъявив наследника Волдеморта, тоже не мог. Вся моя суть, до последней поджилки, требовала защитить сына. Оградить и спрятать, уберечь. Не подпускал к малышу никого, коршуном пресекая любые попытки приблизиться к нему. — Гарри, это тебе, — Снейп, единственный, кого мои обострившиеся инстинкты пропустили, принес мне три зелья. Я вернул ему пустые фиалы, он не сразу обратил внимание на мою протянутую руку, смотрел на спящего в манеже Макса. — Знаешь, он мог быть твоим. Я знал, что бью по самому больному, но совесть предательски молчала. Мне хотелось увидеть его искаженное болью лицо, пусть только на мгновение. Испытать извращенное удовлетворение от его муки. — Мог. — Спасибо, можешь быть свободен. Зельевар ушел. Он увидел свой упущенный шанс, моя месть ему свершилась. У меня чужой ему ребенок, оборвавший не до конца сформировавшуюся связь между нами. И это только его вина, он сам не захотел заклеймить меня, бросив на произвол судьбы. Я усмехнулся — ждать оставалось всего четыре дня. Скоро все встанет на свои места. ***Одиннадцать лет спустя.
Я провожал Макса на платформе. Мой сын, моя гордость, первый раз отправлялся в школу чародейства и волшебства Хогвартс. Мое появление на перроне вызвало небольшой переполох — герой волшебного мира не баловал общество своим вниманием. Я коротко кивал на приветствия и крепко держал сына за руку. Мне уже двадцать семь, я вырастил прекрасного молодого мага, у меня за плечами спокойная жизнь, небольшой частный бизнес и бета-муж, спокойный Альберт МакГрейв. И я никому ничем не обязан. — Гарри! Я давно отвык от такого обращения, поэтому даже не сразу понял, что обращаются именно ко мне. Римус Люпин улыбался и долго тряс мою руку. — Рад тебя видеть, Гарри. Очень рад. А этот молодой человек… — Максимилиан Гарольд Поттер. — Сын осторожно осматривал оборотня, он не приучен доверять незнакомцам. Взял пример с меня, я тяжело схожусь с людьми, наученный горьким опытом. — Славный малый, — Люпин протянул руку, чтобы потрепать Макса по голове. Тот ловко увернулся, зло зыркнул на мужчину темными глазами: — Вы не представились, сэр. — Римус Люпин, старый знакомый твоего папы. Макс фыркнул, перехватил у меня клетку с черной совой: — Я подожду тебя у вагона. — С гонором малыш. В его возрасте ты был поприветливей. Как живешь, Гарри? — Прости, Римус, я хотел бы провести время с сыном, а не вести бессмысленные светские беседы. Всего доброго. Я оставил опешившего оборотня и подошел к Максимилиану. — Напиши мне вечером, хорошо? Или завтра утром. — Пришлю Трокси. Сразу после распределения. — Все, занимай место. Люблю тебя, — я поцеловал сына в темную макушку. Макс махнул мне рукой уже из купе Хогвартс-экспресса, поезд тронулся, увозя сына в школу. Я до последнего стоял на перроне, ощущая тянущую пустоту в груди — впервые мы расставались с ним так надолго. Не обращая внимания на провожавшие меня взгляды, я прошел барьер и скрылся в толпе магглов. В Лондоне у меня еще были дела. *** — Мистер Поттер-МакГрейв, — всплеснул руками Сведоган Райтли, аптекарь и мой давний знакомый. — К чему официоз, Сведоган? Мы больше десяти лет знакомы. — Новая политика фирмы, — почему-то шепотом поведал мне аптекарь. — Ладно, пусть будет так. Мой заказ готов? — Гарри, — еще тише прошептал Сведоган, — у меня через десять минут перерыв, встретимся у Фортескью. — Договорились, — я кивнул и пошел в кафе, занять столик. Аптекарь занял место напротив через пятнадцать минут. — Гарри, боюсь, у меня плохие новости. Старый Прюит продал аптеку, новый хозяин взялся за нас — все зелья и лекарства по рецептам, строгий учет ингредиентов. А твой заказ попадает под категорию — особо строгий учет. Новое распоряжение Министерства. — Мерлин! Да какая разница бюрократам, сколько я принимаю противозачаточных! — Вам в пригороде может и никакой, а тут недавно скандал был знатный, много омег пострадали — стали бесплодными именно из-за неправильно подобранных контрацептивов. Не рожавших омег, понимаешь? — Я в браке, у меня сын, какое отношение это имеет к таким как я? — Закон один для всех, Гарри. Придется тебе, друг, пройти обследование в Мунго, чтобы получить рецепт строгой отчетности. Я задумался — идти в Мунго мне однозначно нельзя. Мой супруг — колдомедик в небольшой пригородной больнице, слухи в их среде разносятся моментально. Я переступлю порог больницы, мой муж тут же об этом узнает. И начнутся вопросы, на которые я не хочу отвечать. В частности — зачем мне противозачаточные, когда мы трудимся над братиком или сестренкой для Макса? — Сведоган, а кто выкупил аптеку? — Ты должен его знать, он работал в Хогвартсе. Снейп. Дементоров Снейп, он снова умудряется испортить мне жизнь! Как будто мало проблем он мне доставил в прошлом. — Где мне найти его? — Как раз сегодня он явится проверять книги отчетности. — Замечательно. Дашь мне знать, когда он придет? *** Я увидел Снейпа входящим в дверь, тут же последовал за ним. Сведоган уже выложил книгу перед зельеваром. — Снейп. Давно не виделись. — Я много раз представлял себе нашу встречу, но такого варианта предусмотреть не мог. Он медленно развернулся, словно не верил, что я стою у него за спиной. — Поттер. — Узнал. Есть разговор. Он кивнул, я пошел за ним в небольшой кабинет, видимо, бывшего хозяина. — Чего изволите, Повелитель? — Рехнулся от неожиданной встречи? Снейп, это же я, Гарри Поттер. — Я знаю кто вы, Повелитель. Он расстегнул манжет и закатал рукав, на предплечье красовалась та же метка, грифон. — Она у всех сохранилась? — настроение мигом испортилось. — У всех. Внутренний круг все также ждет возвращения своего хозяина, хоть связь максимально ослаблена. Только они не помнят, кто он. Одиннадцать лет назад я провел ритуал — по связи метки стер память о себе и сыне всем ПСам, надеялся, что метка тоже исчезнет, оборвав привязку. Я уничтожал последнее детище Темного лорда, Внутренний круг Пожирателей. Видимо, после родов моих сил оказалось не достаточно для исполнения столь масштабного плана. — Почему тогда помнишь ты? Снейп изогнул бровь, удивленно посмотрел на меня. Я снова ощутил себя его учеником, запоровшим на уроке очередное зелье. — Мы связаны не только меткой. — Ладно, ты молчал столько лет, остальное не важно. Я к тебе по другому вопросу. Он криво усмехнулся: — Чего изволит Повелитель? — Прекрати меня так называть, реально бесит. А ты нужен вот зачем — мне нужны контрацептивы, запасом на три месяца. — Контрацептивы? — его удивление было искренним. — Это чтобы… — Я прекрасно знаю, зачем они нужны. — Я не могу обратиться в Мунго за рецептом, и детей тоже не хочу. Дилемма. — Теперь это подсудное дело, за оборотом строго следят. Даже нелегально не достать, разве что подделку. — Снейп, ты же гений. Придумай что-нибудь. Он задумался, постукивая кончиками пальцев по губам, едва заметно улыбнулся: — Думаю, мы сможем договориться. — Сколько ты хочешь? — Мне не нужны деньги. Взамен я хочу провести ночь с тобой. — Не слишком жирно? — Это, смотря, насколько ты не хочешь осчастливить своего супруга. Дрожь от низкого тембра его голоса, волна легкого возбуждения скатилась вниз, спряталась за поясом. Я не мог отрицать, что вспоминал его. Каждый раз, когда муж брал меня, я закрывал глаза, представляя себе его, так и не забытого альфу. Одиннадцать лет воспоминаний об одном разе, изменившим всю жизнь. Годы глухой тоски и старательно выстроенной лжи самому себе и мужу. Почти утраченной надежды и привычки держать лицо, въевшихся под кожу. — Сегодня в десять, я сообщу адрес. Он кивнул, можно сказать, мы заключили соглашение. Я вышел первым, попрощался со Сведоганом и аппарировал из небольшого тупичка за аптекой. *** Я снял номер в маггловской гостинице на фамилию мужа. Остаток дня потратил на обед в небольшом ресторанчике и прогулку. На Диагон-аллее взял напрокат сову, отправил сообщение Снейпу с названием гостиницы и номером комнаты. В восемь вернулся и, с неожиданным для себя волнением, постоянно поглядывал на часы, будто специально медленно отсчитывающие минуты. Я долго стоял под душем, словно пытался смыть с себя одиннадцать лет чужих прикосновений, ласки супруга, так и не сумевшего добиться любви. Преданного, надежного, верного, но не моего. Он взял меня с ребенком на руках, не задавая лишних вопросов, окружил заботой и вниманием. А я готовился предать его без малейших угрызений совести. В гостиничном халате я лежал на кровати, медленно цедил коньяк, стараясь хоть немного унять охватившее меня томление. Откинул малодушную мысль уйти — не ради зелья я согласился на адюльтер. Из-за него. Была ли это попытка вернуться в прошлое, снова ощутить себя подростком? Вряд ли, о тех временах сохранились слишком неприятные воспоминания. Наверно, хотелось ощутить себя нужным. Чтобы меня искренне хотели, почувствовать страсть альфы, а не выхолощенные предварительные ласки беты. Не любовь, нет, он никогда не любил меня. Жалел, хотел, симпатизировал, но не любил. А я… наверно, то чувство можно было назвать влюбленностью. Что я понимал, пятнадцатилетний забитый сопляк. Искал защиту, крепкое плечо, хотел заботы, не чувствовать себя одиноким… Стук в дверь прервал мои рассуждения, я бросил взгляд на циферблат — ровно десять. Глубоко вдохнув, я открыл перед ним дверь. Ему удалось меня удивить — черные джинсы, заправленная белоснежная рубашка, волосы собраны в низкий хвост — он выглядел незнакомо, но сексуально. Я отступил, приглашая его войти. Он захлопнул дверь, отрезая все пути к отступлению. Мы оба знаем, зачем мы здесь, разговоры и жесты станут прелюдией. Он подошел со спины, положил руки мне на плечи. Слегка сжал, прогоняя скованность, запустил пальцы в волосы. Я как книзл потерся об его теплую ладонь, закрывая глаза от незатейливой ласки. Почти забыл, как с ним хорошо. Тепло. — Я знал, что мы снова встретимся. Дыхание на шее, он прикасается к ней губами, а я откидываю голову ему на плечо. Мелкими поцелуями он поднимается выше, касается уголка губ, приглашает ответить ему. Я не отказываю, принимаю его, целую в ответ, захлебываясь от восторга. Снова обнимать его, вдыхать его запах, имбирь на раскаленном металле. Может, я скучал по нему, полюбив чай со свежим имбирем? Острый, пряный, даривший тепло и заглушающий приступы необъяснимой тоски. Прижимаюсь к нему всем телом, тянусь вверх, не размыкая рук. Боюсь отпустить, снова остаться без него. Он понимает, обнимает, не отпуская ни на мгновение. Я растворяюсь в нем, снова теряю себя, забывая обо всем на свете, сейчас существует только он, настойчивый, страстный, желанный до подгибающихся колен и зубовного скрежета. Вдруг он отстраняется, я не понимаю причины и смотрю ему в лицо. Его взгляд устремлен за окно. Что он там увидел? Мы на третьем этаже. Реальность возвращается ко мне частым дробных стуком в оконное стекло. — Трокси. Это от Макса. Я открываю раму, сова влетает и садится на спинку гостиничного дивана. Отвязываю письмо написанное сыном. — Прости, Трокси, печенья с собой у меня нет. Не жди ответ, я завтра ему напишу. Черная сова ухнула и скрылась в темноте, возвращаясь в Хогвартс. Я быстро прочел послание — мой мальчик получил распределение на Слизерин. Не сказать, что я удивлен. — Жаль, что ты больше не декан Слизерина. Мне было бы спокойнее, если бы ты присматривал за ним, а не этот смазливый Нуарэ, он сильно похож на Локхарта. — Твой сын — слизеринец? — С сегодняшнего дня. Снейп был удивлен, но не я. От меня в нем только неусидчивость, в остальном — вылитый отец. Хорошо, что в школе из старой преподавательской гвардии остались только мадам Хуч да Хагрид. Филч не в счет. Полувеликан не заметит сходства, а если заметит, то не сложит два и два. А мадам интересует только квиддич, а не сходство учеников и их родителей. Моя маленькая тайна навсегда останется со мной. — Ты не перестаешь меня удивлять. — Это не моя заслуга. Я сам чуть не попал на Слизерин, в распределении Максимилиана нет ничего сверхъестественного. — Он похож на… него? Я усмехнулся: — Скажем так, он очень похож на своего отца. И не только внешне. Снейп помнил, кто является отцом моего сына, и взгляд его потяжелел. — Хватит. — Я отложил письмо и повернулся к сидящему рядом Снейпу. — Ты пришел не родословную моего сына изучать. Или ты уже передумал? Я опустился перед ним на колени, ослабил узел на халате, полы немного разъехались в стороны, оголяя узкую полоску моего тела. Он сглотнул, пристально изучая открытый участок гладкой груди. Потянулся рукой, провел от шеи до пояса халата. Я облегченно выдохнул, подаваясь вперед. Он как изысканный яд, медленно проникает под кожу, берет под контроль чувства и разум. Я расслаблен и спокоен, точно уверен, что должен быть здесь и сейчас. С ним. Это верное решение, я в этом абсолютно убежден. Мы оба выжидаем, снова в противостоянии, но в этот раз мы оба знаем, каким будет финал. Он наклонился, я срываюсь первым, хватаю за грудки, тяну на себя, заставляя опуститься рядом. А он снова затягивает в поцелуй, стягивает ткань с плеч, на ощупь находит пояс и я перед ним в одних трусах. Обхватываю его за шею, странная заколка распадается на две части и его волосы рассыпаются черным каскадом. Он отстраняется, заново изучает мое тело, перед ним молодой мужчина, нескладный подросток канул в Лету. Я больше не намерен ждать, пока он удовлетворит свой эстетический вкус, расстегиваю пуговицы на его рубашке, тяну полы из-за пояса, мы остервенело целуемся, он звякает пряжкой ремня. Я ныряю рукой под резинку трусов, глажу его горячий член, он стонет мне в рот, трется об ладонь. Теперь его очередь, он сжимает мои ягодицы, тянет ближе к себе. Я плавлюсь под его страстным напором, омега ликует, скулит от восторга, ластится к темному альфе. Его сила настойчиво подчиняет, и я капитулирую, отдаюсь в его власть. Вспоминаю, что до течки еще неделя, нам нужна смазка, невербально призываю заранее приготовленный тюбик, пока он вылизывает мою шею. Я откидываюсь на спину, терпение почти на исходе, он стягивает с меня белье. Прогибаюсь, трусь об него, он понимает без слов. Судорожно выпутывается из штанов, его крупный член покачивается, и я млею от предвкушения, что это великолепие скоро окажется во мне. Он навис сверху, в его глазах чистейшая похоть. Прикасается к жаждущему его проходу, обводит пальцами, дразнит. Отводит руку, и я вижу, что кончики его пальцев влажно блестят. Он жмурится, вдыхая запах, слизывает смазку, его тело пробирает крупной дрожью. — Ты течешь для меня… Безумно вкусный. Двигает бедрами, я чувствую, как головка раскрывает края ануса. Он входит медленно, а я не дышу, наслаждаюсь проникновением. Мне нравится, как стеночки распирает, он наполняет меня собой. Рвано хватаю порции воздуха, в паху разливается жидкий огонь, плавит изнутри. На одно мгновение он замирает, одним рывком входит до конца, выбивая из груди протяжный стон. С каждым толчком я все больше выпадаю из реальности, он толкает все ближе к краю. Сердце сделало кульбит, мучительно трепыхнулось и сорвалось в бешеный ритм. Его губы терзали доверчиво открытую шею, короткие болезненные укусы оставляли следы и добавляли остроты. Я каждой клеточкой чувствовал его, магия сплеталась, ласкала вместе с ним в унисон, усиливая и так едва переносимое наслаждение. Возбуждающе-пошлые звуки шлепков перемежались нашими стонами и шумным дыханием. Я вздрогнул от внезапного осознания, что он у меня первый, несмотря на довольно насыщенную сексуальную жизнь. С мужем совсем не так, нет этих пьянящих поцелуев, жара под кожей и унизительно-приятного подчинения. Нет пылкой страсти, желания скулить от переполняющего восторга. Нет фонтанирующего волшебства, заставляющего парить. Только с ним я чувствовал себя шлюхой и был счастлив. Я сгорал в черном пламени его безумных глаз, отдавался без возражений, был таким, как он хотел. Слушал его бессвязный шепот, разбирая только одно сладкое: «Мой… мой… мой». Терял связь с реальностью, он толкнулся особенно сильно, шею обожгла вспышка боли. Я прогнулся, счесывая спину о ворс ковра, заливая животы семенем. Он не спешил выходить, уткнулся лицом мне в плечо, прерывисто дыша. Меня качало неопадающее наслаждение, он гладил и снова что-то нашептывал, попутно оставляя влажные следы на шее. Оргазм никак не отпускал, внутри упоительно распирало и давило куда нужно, я снова и снова содрогался в сладких муках. Он целовал припухшие губы, нежно касался языком, отпускал и снова повторял чувственную пытку. Я окончательно потерялся в ощущениях, словно мир стал на голову и замер, удовольствия было слишком много, я упивался им до ломоты в висках и вспышек под веками. Я вырубался на короткие промежутки прямо под ним, меня кидало из крайности в крайность, от самой высшей точки в самые темные глубины, как в безумном аттракционе. Постепенно качка утихла, я могу снова дышать свободно. Он осторожно покинул мое пресыщенное тело. Я бессмысленным взглядом скользил по стене, не сразу осознал, что часы показывают час ночи. — Час? Он призвал палочку и наколдовал Темпус: — Три минуты второго. Я никак не мог поверить, что из памяти безвозвратно выпали три часа. Он тихо рассмеялся, окатил нас очищающим и накинул на меня халат. За вторым ему пришлось подниматься и идти самому. Я повернулся на бок, с затаенной гордостью осмотрел его фигуру — широкие плечи и узкие бедра, сильные стройные ноги. Он не стеснялся своей наготы, чувствовал себя уверенно, хотя, я был убежден, почувствовал мой пристальный взгляд. — Спать собираешься на полу? Он вернулся в халате, поманил меня за собой. Каждая мышца приятно тянет, натруженная в безумной страсти. Я ложусь на кровать рядом с ним и мгновенно проваливаюсь в сон, согретый в его крепких объятиях. Я проснулся первым, судя по освещению — утро было еще ранним. Осторожно сполз с кровати, чтобы не разбудить любовника, отправился на поиски воды, освежить горло. Осушив полбутылки из минибара я обратил внимание на пекущее неудобство на шее, периодически тревожимое воротом халата. В отражении зеркала я увидел то, что много лет назад привело бы меня в восторг, теперь же вызвало приступ паники — метка. Не веря собственным глазам, я трогал ее пальцами, яркое свидетельство измены. Клеймо, которое не смыть водой, не свести ни одним заклинанием. Чертов ублюдочный альфа пометил меня. Внезапно до меня дошло еще одно — он ночью связал нас, я почти три часа бился под ним в полноценной сцепке. Я схватился за край раковины, истерика прорвалась первым глупым смешком. Как мне теперь вернуться домой, когда я насквозь пропитан его запахом? Даже мой флегматичный муж заметит на мне метку чужого альфы. С порога учует чужака, трахавшего меня. Девять лет брака книзлу под хвост, отсутствие любовников было единственным условием Альберта. Теперь он имеет полное право вышвырнуть меня, неоспоримое доказательство измены алеет на моей шее. Отчаяние накрыло, стерев без следа недавнее счастье. Снова все пошло наперекосяк, стоило Снейпу замаячить на горизонте, словно он был моим персональным проклятьем. Я умылся холодной водой, возвращая трезвость мышления. Альберт на дежурстве до девяти утра, настенные часы показывали шесть. Полчаса у него уйдет на дорогу. У меня есть три с половиной часа, чтобы самому убраться из его жизни. Я вернулся в спальню, быстро оделся, простоял долгую минуту, смотрел на умиротворенное лицо крепко спящего альфы и снова в груди болело сожалением и горечью. Прочь-прочь, если он проснется — я не смогу уйти. Мне еще свои собственные руины разгребать, в которые превратился мой уютный мирок. Наша сделка утратила свой первоначальный смысл — к чему мне теперь контрацептивы, если больше не будет мужа? Я тихо вышел и аппарировал. *** На полноценный разговор с мужем меня не хватило, я собрал самые необходимые вещи в сумку, набросал короткую записку Альберту и покинул дом. Решил временно обосноваться в мотеле и обдумать, как жить дальше. Небольшой запас времени до зимних каникул, в этот промежуток мне предстояло найти жилье, чтобы мой сын не праздновал Рождество в номере мотеля. Бросив сумку на пол я сидел на кровати и не знал: плакать или смеяться. Правы были все, кто называл меня шлюхой, истинную суть не перекроить по желанию. Я честно пытался жить правильно, соответствовать ожиданиям - дом, ребенок, муж, работа. Семейные ужины и выходные с друзьями, бокал вина вечером и неторопливый секс в полной темноте, прогулки и время с Максом. Все книзлу под хвост. Я мог бы переступить свои принципы, броситься в ноги супругу, вымолить прощение. Но я знал, что изменю снова. Одна встреча, я не могу отказать ему. Вся злость испарилась, выталкивая на первое место инстинкты. К чему врать, я хотел его, с того самого дня, двенадцать лет назад, я сам признал его своим. До вечера я предавался воспоминаниям, упивался жалостью к себе. Завтра нужно продолжать жить, станет недосуг мечтать о несбыточном. Я слишком долго пытался быть другим, вытравить из себя омежью память. Громкий стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Открыв дверь я опешил — на пороге стоял он, меня с головой накрыло его яростью. — Ты ничего не хочешь мне сказать? После полноценной вязки я считывал его эмоции как свои и сейчас он был взбешен. Я не мог вздохнуть, его темная сила давила меня к полу, омега жалобно скулил, прячась в самый дальний угол сознания. Я отступал, страх проступал липкой испариной на висках. — Я… ушел от мужа. — Твоя жизнь меня мало интересует. — Он захлопнул дверь, запечатал ее волшебством и я оказался в ловушке наедине с разъяренным зверем. — Как ты посмел?! Только посмей снова соврать, клянусь Мерлином, я убью тебя. Я прижался спиной к стене, мелкая дрожь сотрясала тело. Пощечина обожгла скулу, я упал на колени, закрылся от него. Он рывком поставил меня на ноги, я ощущал себя бессильным перед ним, словно оглушенный Петрификусом. Предплечье давило на горло, я захрипел, сознание понемногу уплывало. — Подонок. Думал, я никогда не узнаю? Надеялся скрыть от меня? Он швырнул меня через всю комнату, я едва успел выставить руки, чтобы не врезаться в противоположную стену. — Завтра утром я подам запрос в Министерство на официальное установление родства. Мой сын войдет в мой род, станет наследником Принц. Ты его больше не увидишь. — Нет! Макса ты не получишь. Этот страх оказался сильнее, преодолел оцепенение, придал сил. Я поднялся, готовый до смерти драться за сына. Внутри шла нешуточная борьба, но сын всегда будет на первом месте. — Что ты сказал? Не получу? Он мой! — Макса я тебе не отдам, я докажу, что ты не имеешь прав на него. — Я альфа, он мой наследник. — Если он был рожден от закрепленной связи! Твоя метка слишком свежа, чтобы требовать его на законных основаниях. Ты опоздал, Снейп. Он знал, что правда на моей стороне. Он сам не захотел меня, мои воспоминания станут основной уликой, обратись он в отдел Брака, семьи и наследования. Закон был слишком однозначен — альфа, по умыслу или невольно подвергший опасности жизнь, здоровье или честь омеги, лишался всех прав на него, омега возвращался в семью. Я уже был беременным, когда меня избили, когда подвергся насилию. Волдеморт признал ребенка своим, срок был слишком маленьким, чтобы он учуял чужого отпрыска во мне. А потом его темное волшебство напитывало ребенка от темного альфы, он щедро им делился. Даже я не знал, по неведению считал Макса потомком Темного лорда, пока сыну не исполнился год. Он был копией Снейпа, отвергшего меня, сомнений быть не могло. Этот мерзавец сумел сделать мне ребенка даже не кончив в меня. С моим пресловутым везением этого можно было ожидать. И я молчал. — Он мой сын, Гарри. Вся спесь слетела, оставив лишь груз совершенных ошибок. — Ты четко обозначил свою позицию, предпочел мою вероятную смерть семье. Прекрасно знал, что шансы выжить минимальные. Но ты выбрал бездействие. — Я искал тебя. — Сперва ты выжидал, только потом одумался, чтобы твои грешки не всплыли. Таскался к Волдеморту, Рыцарь печального образа. Ты знал обо всем, что со мной сделали и ничего не предпринял. — Я убил Волдеморта. — Под Оборотным! Когда мой сын опустошил его почти до сквиба. Славная победа, делает тебе честь. Он сжимал кулаки, теперь уже бессильно ярился и понимал, что я прав: — Я виноват перед вами обоими. — Максимилиан растет умным и смелым, ему ни к чему знать ВСЮ правду. Больше некому причинить ему вред, я об этом позаботился. — Я видел его сегодня в Хогвартсе. Ты прекрасно воспитал его. — Что ты делал в школе? — Хотел посмотреть на… — На потомка Волдеморта. — Я закончил за него. — Хотел оценить будущую опасность? — Можно и так сказать. А увидел улучшенную копию себя. Зелье определения родства тоже показало, что Максимилиан от меня. Он успокоился, усмирил собственнические порывы своего зверя. Правда вылезла наружу, как ее не прячь, и он оказался бессилен. У него был лишь один шанс получить Макса — добровольный брак со мной. А я… Давно исправил зрение и снял очки с розовыми стеклами. Всю мою веру в добро, честь и справедливость выбили из меня, выжгли предательством. — Переезжай ко мне. — Внезапно предложил он. — Тебе ведь негде жить. — Я обязательно что-нибудь придумаю, от тебя мне не нужны подачки. — Гарри. Чертов хитрый слизеринец, от его баритона у меня мурашки скатились вниз по позвоночнику, он знал мое слабое место. Я поспешно сглотнул, сопротивляясь блядской омеге, отчаянно заскавчавшей, стоило его зверю поманить, капал слюной и прогибался, подставляясь. По телу расползалась сладкая истома, ведь я знаю вкус его тела, он мой хозяин. Злиться на него получается плохо, он прекрасно видит, что я уже «поплыл». — Гарри, перестань, — он шепчет на самое ухо, я иду за ним как крыса за Гамельнским дудочником, с парализованной волей. Ненавижу себя таким, но подчиняюсь, зов альфы не скинуть как Империо, слабость перед ним заложена во мне природой. В паху уже потяжелело, он обнимает меня, шепчет на ухо, восхитительно-сильный прижимается сзади. Я трясу головой, опять моя блудливая омега верховодит, бросает на милость альфы. — Хочешь меня, сладкий, — он не спрашивает, утверждает, гладит по груди. — Умница, иди ко мне. Он целует, снова метит своим запахом, а я теряюсь в ощущениях. Он настойчив, целеустремлен и жаден, не успел оглянуться, как я уже обнажен и лежу на спине с развратно расставленными ногами. Иначе, как чудом я это не могу назвать, ведь совсем недавно мы готовы были вцепиться друг другу в глотку, и вот, он уже двигается во мне, срывая стоны. Поддерживает под бедро, ловит мое сбитое дыхание. Собирает немного смазки и ласкает мой член. Несколько резких толчков и я срываюсь как в прошлый раз, тону в упоительном экстазе связки. Он пытается что-то говорить, но я не слышу, кусаю губы, сдерживая очередной крик. Он замолкает и ждет, пока спадет сцепка и я смогу адекватно мыслить. — Ты будешь моим мужем. Полный магический брак. Он снова решил все за меня, словно я тварь безвольная. Я долго добивался хотя бы относительной свободы, слишком ее ценю, чтобы потерять по чужой прихоти. Убивал и проклинал, мстил и прятался не для того, чтобы стать игрушкой. Противоречивость рвет на части, я ощущаю эту боль, но она придает мне сил сопротивляться. Я привык искать скрытые мотивы, не доверять даже давно знакомым людям, полагаться только на себя. Затихаю рядом, прикидываюсь уснувшим, на бывшем супруге я хорошо напрактиковался. Очищаю сознание, думаю о всякой ерунде, если вдруг он захочет подсмотреть мои мысли. Он верит, ложится рядом, бережно обнимает, укрывает нас одеялом. Я контролирую дыхание, чтобы не выдать себя случайным вдохом, старательно прислушиваюсь к нему. Он быстро засыпает, выжидаю еще немного, призываю палочку. Дело трех минут — углубить его сон и одеться. Так и не разобранная сумка стоит в углу, набрасываю ремень на плечо, оставляю ему маленький ментальный маячок длиной в четыре слова. Он все поймет. А если нет… Придется вспомнить бурную молодость и снова призвать ПСов. «Макса ты не получишь» *** У меня мало времени, я аппарирую к Хогвартсу. Почти полночь, но специально потревоженная мной защита поднимает директора Уинкотта из кровати. — Мистер Поттер-МакГрейв! Чем обязан в столь поздний час? — Мне нужно срочно забрать сына. Немедленно, господин директор. Директор школы чародейства и волшебства безусловно наслышан обо мне, иначе как объяснить, что Макс пришел в кабинет с вещами уже через сорок минут. Под недовольное ворчание директора и слизеринского декана я подписал бумагу, что не имею претензий к школе, они пытались нестройно возразить. — Мистер Поттер-МакГрейв, только второе сентября, мальчик… — Прощайте, директор. Был рад знакомству. Сонный Максимилиан не задавал вопросов, я взял его сумку и мы аппарировали в Лондон. Снова гостиничный номер и куча защитных заклинаний. — Пап, что случилось? — Макс не без интереса смотрел на мою обострившуюся паранойю. — Я потом тебе расскажу, хорошо? Ложись спать, завтра рано вставать. Если я сказал, что расскажу, значит все так и будет, Макс повозился в кровати и скоро уснул. Я до самого рассвета сидел в темноте, пытаясь понять причины, вынудившие меня бежать. Снейп загнал меня в угол, снова заставил почувствовать себя беспомощным сопляком, не способным защитить себя. Я безумно боялся того, как он на меня действовал. Боялся потерять Макса. Боялся довериться, стать зависимым, открыться хоть кому-нибудь. Прошлое никак не оставляло, намертво въевшись комплексами и щитами. Утром я собирался забрать из сейфа Гринготс один семейный артефакт, скрывающий владельца от любого поиска и перебраться на континент. Отправиться на север, в Дурмстранг. Каркаров там больше не директор, у Снейпа не будет возможности узнать о новом ученике. Мы будем относительно защищены. Но, как известно, мы предполагаем, а Мерлин решает все за нас. — Пап, у тебя новый одеколон? — Макс как обычно обнял меня утром и принюхался, не давая отстраниться. — Нет, с чего ты взял? — Запах изменился. Макс беспечно пожал плечами, а я похолодел — он учуял на мне альфу. Он умный мальчик, мне сейчас же придется рассказать ему правду. Это будет тяжело, он привязался к МакГрейву, хоть и знал, что он не его отец. Какими словами рассказать сыну, что его родной отец допустил адюльтер, а теперь бежит сломя голову от любовника? Веселенькая выйдет история. — Сынок, понимаешь, мы с Альбертом больше не вместе. — Ты нашел своего альфу? А я его и не терял. Сволочь, испоганившая мне жизнь, моя личная амортенция, гребанный Снейп, чтоб его фестрал поимел. — Есть один человек. — Здорово, я так рад за тебя, папа! Вы поженитесь до того, как у меня будет братик? Или лучше сестренка, маленькая такая, как у Грейсонов. Помнишь, мне разрешали возить ее в коляске по дорожке, миссис Грейсон совсем не злилась. Я вполуха слушал радостную трескотню Макса. Ребенок? Какой ребенок, у меня же еще не было… «Ты течешь для меня» — он сам сказал, меня как Ступефаем пришибли. И противозачаточные зелья давно закончились. И связка была. Мерлин! — Пап! Папа! Тебе плохо? Пап! — Макс тряс меня за плечо. — Все хорошо, сынок. Я… все нормально. — А я его знаю, твоего будущего мужа? А где мы будем жить? Я вернусь в Хогвартс? — Макс, пожалуйста, остановись! Он знал, что иногда становится слишком шумным и любопытным. Мерлин, я сам учил его до Хогвартса, его жажда познаний была почти неутолима. Если его интересовала какая-нибудь тема — она изучалась вполне серьезно. В восемь он спросил — откуда берутся дети, в общих чертах получил ответы. Но на этом Макс не остановился, самостоятельно изучив довольно серьезные трактаты об особенностях видов. Тогда же он твердо решил, что будет именно альфой. Я лишь усмехнулся на такое решение. Поэтому меня не удивило, что мой изменившийся запах привел его к вполне логичным выводам. Он еще ребенок, ему проще приспособиться к новому. А я не мог. Этот малыш зачат по всем правилам, Снейп будет иметь полное право на него. — Снейп, дементор тебя расцелуй. — Снейп? — Макс тут же зацепился за услышанное. — Северус Тобиас Снейп, лорд Принц, Магистр зельеварения? — Ты о нем откуда знаешь, чудо мое любопытное? — Ты что! Он же герой, кавалер ордена Мерлина! Самый молодой Мастер в прошлом столетии и самый молодой Магистр за последние семьсот лет! Он усовершенствовал… — Так, остановись, хватит петь ему дифирамбы. Я прекрасно его знаю, он был моим учителем в школе. — Круто! А ты можешь нас познакомить? Глядя на счастливое лицо сына, я с тоской подумал: даже раньше, чем ты думаешь, сынок. *** Найти Снейпа труда не составило. Странно, но владея сетью аптек, он так и продолжал жить в старом доме в тупике Прядильщиков. Крепко сжимая руку Макса я постучал в дверь. Время тянулось нескончаемо долго, меня подташнивало от страха и неизвестности. Что ему сказать? Прямо с порога огорошить новостью или сначала попытаться поговорить? А как признаться сыну? Счастливое воссоединение семьи, ни дать, ни взять. Да-а, натворил я дел. — Поттер? Чем обязан? Он был сдержано зол, напоминая себя прежнего, школьного профессора. Ни следа вчерашнего, с его открытой страстью и желанием получить меня. Из-за моей спины выглянул Макс, Снейп медленно перевел взгляд на сына и его напряжение спало. — Максимилиан. — Магистр! Это и вправду вы! — руки он не отпустил, но бесстрашно выступил вперед, с восхищением смотрел на зельевара, как на ожившего Мерлина. — Э… Поттер, что происходит? Я вздохнул: — Можно мы войдем, Северус? Он отступил, позволяя нам с сыном войти. Внимание Макса тут же поглотили полки заставленные книгами, мальчик шептал одними губами, читая названия на корешках. — Гофмантер, «Темномагическое искусство шестнадцатого века». Салем ибн Рахмуд, «Заклинания пустынных магов». Круто! — Я еще ничего ему не говорил, — тихо признался стоящему рядом Снейпу. — Решил, что будет лучше, если мы… скажем. — Когда ты нервничаешь, начинаешь теряться в словах. Он больше не злился, и это, почему-то, было приятно. — Ты его герой, знаешь? Он о тебе знает больше меня. Снейп смотрел на Макса, напрочь забывшего, где он находится. Я вздохнул, тщательно подбирая слова, повернулся к нему. — Северус, есть еще кое-что. Я не уверен… Наверно, надо было сначала узнать точно… Макс верит, а он редко ошибается. В общем… — У нас будет еще один малыш? Я кивнул. Все-таки хорошо, когда из произнесенного несвязного бреда понимают главный смысл. Он притянул меня к себе и крепко обнял. — Перестань от меня бегать, пожалуйста. Я ведь все равно догоню. — Если бы ты только знал, как мне страшно. Я уткнулся ему в плечо, он гладил меня по спине, целовал в макушку. С ним все еще тепло. — Ты немедленно должен мне ответить. — Я буду твоим мужем, Северус. — Люблю тебя, маленький. Жаль, что не смог тебе сказать тогда, двенадцать лет назад. Я стоял, пришибленный его признанием. Честно, но услышать такое из его уст было воистину необычно. Я знал, что с этих губ могут срываться оскорбления. Они могут дарить головокружительные поцелуи. Могут посылать смертельные проклятия. Они могут говорить горькую правду и мироточить сладкой ложью. Но чтобы так просто говорить слова любви… Это не вязалось с образом Северуса Снейпа. — Па-ап? — Макс, — я оторвался от Снейпа, а он взял меня за руку. — Познакомься, сынок. Северус Снейп. — Знаю-знаю, — перебил меня сын. — Очень приятно, сэр. Для меня большая честь… Северус улыбался, глядя на серьезного мальчика. Макс умел вести себя достойно, чего только стоил его ответ Люпину на платформе 9 ¾. — Максимилиан, притормози, не на приеме у Министра магии. Мне известно, что ты знаешь биографию Северуса. Но ты должен знать еще кое-что. Он твой отец. Все, наконец, я это сказал. На удивление мне стало легче, словно камень с души свалился. Мы смотрели на сына и оба ждали его реакции. Он внимательно посмотрел на меня, затем на Снейпа, будто ожидая, что мы сейчас крикнем «Розыгрыш» и обсыплем его конфетти. — Доказательства. Снейп громко рассмеялся, я растерялся: — Моего слова тебе не достаточно? — Все правильно, Гарри, — поддержал недоверчивого отпрыска Северус. — Каждое утверждение должно быть подкреплено доказательной базой. — Зелье родства вполне подойдет. Эти двое меня пугали, они даже смотрели на меня одинаково. — Вам бы хватило и зеркала. — Буркнул я. — У меня есть один флакон. — А сварено оно было… — тут же снова подключился Макс. — …не более трех дней назад. Лаборатория дальше по коридору, центральная дверь. Макс кивнул и отправился за зельем. Северус тут же воспользовался шансом, утягивая меня в ошеломительный поцелуй. *** Через три дня я лежал, зацелованный и отрешенный, в постели, рядом, подперев голову рукой, лежал Северус. Наконец я мог вздохнуть спокойно, ибо в минувшие дни у меня едва не случился нервный срыв. Мне пришлось встретиться с Альбертом, чтобы оформить развод. Смотреть ему в глаза было стыдно, особенно когда он понял, что Снейп отец Макса. Он молча подписал бумаги и ушел, так ничего и не сказав. Мне было тошно, Северус не отпускал меня ни на миг, держал за руку или обнимал за плечи, словно боялся, что я снова сбегу. Я грубил, выворачивался, дергался, но он усмехался и все равно не отпускал. Потом мы оформили довольного отпрыска, и наш сын стал Максимилианом Гарольдом Северусом Поттер-Снейпом, наследником Принц. Макс сразу задрал нос и стал напоминать Малфоя в пору нашего с ним первого знакомства. Гордого обретенным отцом Макса снова зачислили в Хогвартс и, после скромного обряда нашего с Северусом бракосочетания, он вернулся в школу. Северус улыбался как Хагрид, снова заведший дракона, ловил меня по дому в самых неожиданных местах и, промурлыкав: «мистер Поттер-Снейп» целовал так, что у меня мозги отключались. Беременность, кстати, подтвердилась, осчастливив старшего и младшего Снейпов. Я впал в меланхолию и, почему-то, тут же захотелось белого сыра… — Не хмурься, тебе не идет, — Северус легко чмокнул меня в нос. Стоило мне ненадолго отвлечься, как тут же возвращались старые страхи, щедро подпитанные гормональным всплеском. Я начинал искать пути к отступлению, просчитывать варианты, прятаться за книгами и перестановкой кухонной утвари. Северус интуитивно считывал мое состояние, обнимал, и мне становилось легче. С ним все так же тепло, от него исходит сила, способная защитить, подарить покой и счастье. Мне нужно только научиться верить, полагаться не на себя, а разделить это чувство с супругом. — Хочешь, я открою тебе один секрет? Однажды, много лет назад, на одной из лестниц Хогвартса, я встретил трезвую как стеклышко Сибилу. Это было как раз после матча по квиддичу на твоем втором курсе. Она странно посмотрела на меня и сказала, что мое счастье само постучит ко мне в дверь в тот день, когда я перестану его ждать. Помню, я тогда посмотрел на нее, как на дуру. Кто же знал, что эта алкоголичка окажется права? — Так ты перестал ждать? — Ненадолго. Я бы снова тебя нашел. Мой омега сыто завозился внутри, обдав чем-то неизвестным, но приятным, до слез нежным. Мне нужно немного времени, чтобы осознать, что это та самая, подзабытая, но все еще живая любовь. К моему супругу, отцу моих детей, моему альфе. Он понимает, я вижу в его взгляде, что он подождет. И я ему благодарен.