Огонёк во тьме

// Orito Shinji - Shionari II Прошло восемнадцать лет... Он всё ещё помнил тот день. День, когда её не стало. Шедоу любил её так, как никого до этого. Она сделала то, что он от неё никогда бы не ожидал. Она оказалась способной снять с него душевный груз, который, словно свинцовая глыба, не давал ему покоя всё это время. С ней Высшая Форма Жизни испытал сладкие, опьяняющие моменты счастья. Счастья, вызывающего привыкание, а затем - зависимость. Однажды вдохнув воздух, наполненный неуловимой эссенцией, называемой любовью, ты обрекаешь себя на страдания, если перейдёшь обратно в пустую и холодную атмосферу медленно убивающего твой разум одиночества. Всё это Шедоу понял, лишь когда потерял ту единственную, за которую был готов отдать в разы больше, чем жизнь. Но он снова не смог спасти ту, кого любил... Всё произошло слишком быстро. Слишком быстро острый кусок металла летел в миловидную ежиху лет четырнадцати. И слишком быстро Руж загородила её от неминуемой смерти своим прекрасным телом. Последняя, печальная и едва слышимая мелодия её нежного, всё ещё тёплого и только ему, Шедоу, адресованного вздоха сорвалась с розовых губ и когда-то кокетливое лицо осталось с навсегда закрытыми глазами. Говорить что-либо, умолять свою возлюбленную не умирать было бессмысленно. Старуха с косой пришла и прогнать её не в силах даже такому существу, как Высшая Форма Жизни, ёж Шедоу. Его накрыло горе утраты. А затем пришла ярость. // Periphery - The Walk Он всё ещё стоял там. Ёж, обрёкший на смерть единственное близкое Высшей Форме Жизни существо. Глаза Шедоу, зелёные от впитанной силы Высшего Изумруда, загорелись. Теперь он заставит убийцу страдать. Десяти жизней ему будет мало, чтобы отплатить мстителю за свой проступок. Золотистая шерсть последнего, предсмертного проекта Эггмана всё ещё была запятнана кровью Соника и "младшего брата", Колина. Кровь... Она напомнила Шедоу, за что он в один момент возненавидел Санбёрна настолько, что не пожалел бы ничего, чтобы уничтожить его наиболее болезненным способом. Адские огни вспыхивали в его глазах, всё менее поддававшаяся сдерживанию злоба покалывала в напряжённых мышцах, ещё немного - и Высшая Форма Жизни сорвётся. От Санбёрна не останется ничего, что могло бы напоминать о том, что такой ёж когда-то существовал. Какие-либо связные мысли всё больше уходили в туман, в конце концов Шедоу прорычал единственное, что теперь было у него на уме. "Я уничтожу тебя." // KOFIN - Dotted Line Прошло восемнадцать лет... Шедоу стоял на краю обрыва, всматриваясь в вечерний горизонт. Соник, Эми, Наклз, Тикал, Колин, Диана и дети занимались кто чем. Дом Наклза находился неподалёку. Впрочем, приятели сейчас не особо волновали Высшую Форму Жизни. За всё прошедшее время ушло то ощущение сковывающей подобно кандалам грусти, но тяжёлые воспоминания всё так же грызли душу, подвергая ежа мукам не лучше, чем испытывал Тантал, неспособный добраться ни до еды, ни до воды, испытывавшего животный страх от нависшего над ним огромного камня, который вот-вот упадёт на его грешную голову. А Шедоу никак не мог достичь умиротворения и счастья. Ужасная картина мёртвой любви в чёрно-белых тонах никак не отпускала душу, в которую вцепилась. - Дядя Шедоу, почему вы ещё здесь? Ёж медленно обернулся и посмотрел на Жаклин. Биологически он не был братом её отца, Колина. Колин лишь был попыткой модифицировать проект "Шедоу". Жаклин называла Шедоу дядей, потому что Колин оказался не слишком хорошим отцом, что вылилось в необходимость привлекать Высшую Форму Жизни к воспитанию девочки. В итоге хронологически двенадцатилетняя Жаклин умственно и психологически была в два раза старше. На вид ей тоже двенадцать не дашь - длинные до пояса золотистые иглы были распущены, в одежде ежиха предпочитала чёрный цвет, а в обуви - длинные сапоги, от чего коротковатые шорты казались не столь вызывающими. Косметики на лице практически не было: Жаклин не льстила себе, когда гордо заявляла, что достаточно вышла лицом, чтобы не нуждаться в дополнительных средствах привлечения внимания к своей и без того весьма привлекательной внешности. - А что? - ответил ёж. - Просто интересно, - продолжала девочка, - похоже, я начинаю понимать, почему вы не любите шумных компаний. Вам тоже там не интересно? - Не совсем. Иногда с ними есть о чём поговорить, но есть темы, на которые я говорить не могу, хоть и хотел бы... - Дядя Шедоу... Я не знаю, как вам правильнее это сказать, - щёки Жаклин начали краснеть, - я люблю вас... Уже знакомый с разными значениями этого всесильного слова, Шедоу потрепал свою "племянницу" за щеку и, улыбаясь, ответил: - Я тоже тебя люблю, мелкая. - И всё же мне кажется, что вы не разделяете моих чувств. Эта фраза была из ряда неожиданностей, к которым Высшая Форма Жизни был ни разу не готов. - Не пойми меня неправильно, тебе же всего двенадцать... - И что? - Неужели тебе не нравится ни один мальчик из твоей школы? - Да ну их. С ними не интересно. По крайней мере, не так, как с вами. - Послушай, Жаклин, при всей моей любви к тебе как к существу, буквально выросшему на моих руках... Ты просто ещё не нашла того, кто тебе действительно понравится и кому понравишься ты. Но такой парень обязательно найдётся. Не грусти. - Жаль, что мы не можем быть вместе... Но мы же останемся такими же крутыми друзьями, как были? - О чём разговор, мелкая? - наконец прояснел Шедоу, погладив Жаклин по голове, - конечно, останемся. Ответ ежа подарил Жаклин улыбку, что впрочем, не было тем, чего она так хотела. *Спустя три года* Жаклин за три года выросла на десять. Расчётливая, прямолинейная, честная и принципиальная, хоть и очень молодая даже по мобианским меркам - в свои пятнадцать лет она стала объектом повышенного интереса практически всех знакомых парней её возраста. Но они не интересовали её. Они ещё были так глупы. Даже девчонки из старших классов не казались ей больше взрослыми. Она подошла к обрыву. Тот же обрыв, где тремя годами ранее она призналась в любви своему "дяде" Шедоу. Эта любовь так и не угасла в ней. Верная своей природе, ежиха пообещала себе, что заполучит любовь ежа - именно ту, которой он к ней не испытывал - или, по крайней мере, делал вид, как думала Жаклин. - Что задумалась? Её возлюбленный подошёл к ней и обнял её за плечо. - Шедоу... сними с себя эту маску. - О чём ты? - Я знаю, что ты до сих пор в печали. - Все знают, что я не могу забыть тот день. - Прошло больше двадцати лет и я не могу поверить, что ты никого так и не полюбил. - Я никого не смогу полюбить так, как Руж. - Ты не можешь знать наверняка. - Я уверен. - Что питает твою уверенность? Шедоу задумался. До этого момента он не сомневался, что любить сильнее, чем он любил Руж, невозможно физически. - Ты знаешь, - продолжала Жаклин, - у любви нет пределов и средств сравнения, как и условных единиц. - Возможно... - всё ещё витал в мыслях Шедоу. - Шедоу... Мне трудно смотреть на твои тщательно скрываемые страдания. И я знаю, что есть способ избавить тебя от них. Ты никогда не достигнешь счастья, если будешь отгораживаться от него. Ты ведь заслуживаешь большего, чем быть разъеденным одиночеством. Ты можешь сколько угодно убеждать себя, что тебе хорошо, но ты лучше всех сам знаешь, что это не так. И да, ты был не прав, когда говорил, что я найду кого-то ещё, с кем мне будет интересно. Таких, кроме тебя, не существует. - Перестань, Жаклин. Ты знаешь, что это никуда не зайдёт. - Хватит, Шедоу. Просто посмотри в мои глаза и чётко, внятно и громко скажи, что тебе хорошо одному. Ёж твёрдым взглядом посмотрел в блестящие глаза серебряного цвета. Он уже вдохнул, но Жаклин перебила его. - Ложь. И сейчас я докажу тебе это. Не дав Высшей Форме Жизни опомниться, Жаклин притянула его к себе и впилась своими губами в его. Сначала Шедоу хотел оттолкнуть "племянницу" от себя, так как понимал, что они поступают неправильно, но сделал огромную ошибку... Он закрыл глаза. В один миг пропало всё. Пропало чувство тяжести, которая лишает сил, не напрягая мышц. Ушли на задний план смутные воспоминания. Пропало ощущение реальности. Ежа будто бы обволакивало чем-то мягким и тёплым, начала кружиться голова, его всё больше опьянял лёгкий, едва уловимый, но восхитительный и манящий аромат, исходивший от молодого девичьего тела, её тихое дыхание ласкало слух не хуже его любимых песен, а ощущение её чуть влажных губ, соприкасающихся с его губами, давно отвыкшими от ласки и нежности, можно было сравнить разве что с поцелуем цветущей розы ранним летним утром, когда животворящая роса покрывает растительность. Уже не слушаясь своего сознания, тело Шедоу подалось чуть вперёд, чтобы сильнее прижаться к Жаклин, а руки ежа медленно скользнули по её стройному телу, облачённому в майку и короткую лёгкую куртку и обняли её за поясницу. Сознание Высшей Формы Жизни пыталось докричаться до него, напомнить ему о морали, нравственности, о его погибшей подруге, в конце концов... но без толку. Он наслаждался. Впервые за двадцать один год Шедоу наслаждался любовью, чувством, сладость которого почти забыл и от которого почти отвык. Он не хотел вновь привязываться, вновь становиться зависимым. Но у ежа не получалось сопротивляться. В какой-то момент все сомнения покинули его и он, прижав ежиху к себе ещё сильнее, стал целовать её с невообразимым неистовством, изливая всё, что он к ней чувствовал, но не хотел признавать это ни перед ней, ни перед собой. Несколько минут казались ежам вечностью. Сказать, что они ощущали себя как в раю - не сказать и сотой доли того, что они чувствовали на самом деле. Огонёк во тьме разжёг пламя, взмывшее до небес. Теперь оно будет вечно дарить Шедоу тепло, которое он когда-то потерял и уже забыл, насколько оно приятно. А той же ночью она пришла к Шедоу во сне. Она была такой же, как и двадцать один год назад - совершенной. "Я рада, что ты наконец нашёл своё счастье снова, Шедоу. Спасибо, что отпустил мою душу. Храни светлую память обо мне и живи той жизнью, которую заслуживаешь. Я буду вечно любить тебя. Прощай." Мысли о Руж больше не причиняли ему боль. Он наконец оставил позади самую жуткую страницу своего прошлого. - Спасибо, что освободила меня, Жаклин, - прошептал Шедоу спящей девушке, обнял её и снова погрузился в сон.