Sorry, Lou.

Луи, да, прости. Я признаю, что дурак. Это ведь все началось в средней школе, да? Я уверен, ты помнишь даже то, что первый раз, когда я решил при всех унизить тебя, был в столовой. Ох, полшколы смеялись над тобой еще пару недель, а твои фото лицом в пюре распространились по фейсбуку. Прости меня. В следующий раз я тебе… «случайно» ударил дверцей шкафчика по лицу. Ты неделю ходил с огромным синяком. А сколько случаев было в туалете, сколько раз я и мои друзья избивали тебя? Не сосчитать. Прости. А тот случай, когда один придурок решил пригласить тебя на вечеринку, чтоб помириться. Я знал что будет. Знал, что когда ты войдешь, все обкидают тебя стаканчиками. В них была разная жидкость, даже представить нельзя. Прости, мне было жаль тебя. Наверное, это было не так уж заметно, потому что я смеялся со всеми, крикнул тебе в след пару грязных словечек. Прости. В старшей школе было хуже. Иногда ты не появлялся несколько недель, один раз я даже поинтересовался у твоей сестры, все ли в порядке и спросил, когда ты придешь. Она сказала мне что-то вроде: «Что? Не над кем больше издеваться?». Даже послала меня. Нет, я не был удивлен. Почему я вообще сижу здесь? Почему рассказываю тебе об этом? Кстати, я заметил, на твоем надгробном камне не написано слов, какие обычно пишут, что-то вроде «любящий сын» или «отличный друг». Здесь только темно-серый камень с твоим именем и датой. Прошел месяц, я только решился прийти к тебе. Сейчас полночь, я свалил с очередной вечеринки. Ничего не изменилось. Ну, после твоей смерти. Пару дней люди, проходя мимо твоей фотографии со свечами в школе, делали грустный вид, будто им есть дело до тебя. Но сейчас уже все забыли. Кроме меня. Нет, я понял. Понял, почему сижу тут. Я не смог сказать тебе лично и, наверное, решил, что сказать все равно надо, даже если после твоей смерти. Я унижал тебя, оскорблял, потому что ты мне был не безразличен. О, я до сих пор помню твои голубые глаза, представляешь, они мне иногда снятся. Помню твои любимые водолазки в полоску, над которыми все смеялись, шапку, которую ты почти не снимал. Конечно, очки, которые ты так редко надевал, и я готов отдать все, чтобы еще раз увидеть тебя. Я все это помню, Луи. Ты всегда брал только яблочный сок в столовой, и я понятие не имею, как можно пить его только каждый день. Ты любил красный цвет. Твой портфель был красный. Мы прилепили тогда на него наклейку феи, и ты проходил так целый день в школе, не заметив этого. Ох, Луи, когда ты закусывал губу, пытаясь сосредоточиться на паре по психологии, которую не понимал, ты сводил меня с ума. Прости меня, что я не сказал тебе всего этого раньше. А уже поздно. Я не могу теперь жить без тебя, теперь моя жизнь будто не имеет смысла. Это глупо, может ванильно. Я принес с собой лезвие, да, думал покончить жизнь самоубийством у твоей могилы. Но знаешь что? Я слишком самовлюбленный кретин, который в жизни не решится умереть из-за парня. Прости меня, Лу. Я люблю тебя. И Гарри ушел, оставив лезвие у могилы. Может, Луи слышал его. Может, он проклинал его или же расплакался. Может, Луи вовсе не слышал его. Гарри не знает. Никто не знает. Луи просто умер. Гарри просто страдает. Это пройдет. Гарри снова начнет веселиться. Но он точно никогда не забудет Лу.