Ремонту не подлежит

Впервые держаться за голову с громкими причитаниями Харли начала в марте. Джокер бы и не посмотрел и не заметил даже, если бы не до крика, не до визга заболело. Если бы не пришлось вкалывать обезболивающее. К врачу она пошла в конце лета, не выдержала. Джокер не отпустил одну, отправил с ней своих клоунов, шавок, сам не пошел, нечего ему там делать. Приходит, на глазах слёзы, вот-вот разрыдается. Джей бы и сделал вид, что не заметил, но любопытно ведь. У неё рак. И как в такое маленькое слово может поместиться смерть, боль, мучения и медленное отмирание клеток мозга? Пресловутое слово засело у клоуна в голове, звучало набатом. Рак. Рак. Рак. Неужели всё так просто закончится? Харли не должна так умирать. Она должна была умереть в схватке, мгновенно и достойно. Так должно быть. Без боли и со вкусом. А теперь в спальне горький привкус смерти витает, падали. Максимум три дня, больше не протянет, не выдюжит. Джокеру всё равно, ему просто плевать. Таких, как она пруд пруди, найдёт себе пассию быстрее, чем его приспешники зароют труп Харли в землю. Не будет хоронить её красиво, закопает, как собачонку. Большего не достойна. Всего лишь медленное разложение мозга, не интересно. Искры в смерти нет, азарта. Она шепчет, что любит его, а Джею противно, во рту привкус горечи. Хочется застрелить её самому, да вот только так вообще никакого веселья. Джокеру нужно видеть, как она страдает. Его любимое развлечение. Нитка её судьбы с каждой секундой становится всё короче, она не доживёт до рассвета. Откуда клоун это знает, неизвестно. Но знает и, наверное, уже ждёт. Развлечение надоело? Или просто на жалость пробило? Джокеру бы посмеяться сейчас, да только вот шутка не смешная. Долго не спал, пытаясь не пропустить этот момент. Когда душа покинет плоть и улетит в неизвестном направлении. Туда, где Джею не место. Дыхание у неё сбивчивое, обезболивающее давно не действует. Терпит адскую боль, но молчит, не хочет его тревожить. Правильно, ему бы сейчас вообще уйти куда-нибудь и одно лишь слово или жалобный стон могут поднять его с кровати. Всегда смерть казалась Джокеру чем-то весёлым, просто шуткой, игрой. Убил человека, зарезал или просто застрелил и ничего не изменится. У него-то будет всё как раньше, а вот у близких убитого - нет. Как будто семерых одним ударом. Наповал. У Харли кроме него никого нет, да и Джокера её смерть мало волнует, наверное. Никто не будет горевать. Нехорошо, неправильно. Любой человек достоин того, чтобы после смерти его оплакивали. Даже маньяки достойны, даже Джокер. Да вот только и ему ничего не достанется, зароется в землю вместе с Харли. Она бы точно страдала после его смерти, да только вот не получится. Умрёт раньше, хотя клоун так не планировал. Они ведь монстры, оба. А тут обычная людская болезнь, фу. Он достоин казни за свои деяния, а она за то, что была рядом с ним. Не может же умереть Харли Квинн вот так, в агонии, в душной спальне. Джокера осенило и он, кряхтя, поднялся с кровати и распахнул окно. Снег сразу пробрался в комнату, падая на пол уже таявшими снежинками. Она уже не простудится, а на себя ему плевать, он то, как всегда, выживет, выкарабкается. Смотрит на неё, но рядом не ложится. Что-то ему подсказывает, что если ляжет, то уснёт, а ведь он не должен пропустить этот момент. Казнь Харли Квинн. Пусть даже и такая. Пытался ходить взад и вперёд по скрипучим холодным половицам. Мысли путались, собрались в один большой клубок и не разобраться. Рассвет не должен наступить. Пусть всегда будет ночь, но зато она сохранит жизнь его любимой вещи. Наконец Джей ложится и его догадки подтверждаются. Он уснул, а когда проснулся, сразу понял — лежит рядом с трупом. Пережил страх многих людей, прошёл через это без эмоций. Совсем без эмоций? У неё стеклянные глаза, которые преданно смотрят на него даже после смерти. Последний, кого она видела — это спящий Джей. Наверное её мечта всё-таки сбылась, была с любимым до самой смерти, почти как в сказке. Да только вот Джокеру что-то мешает, сердце как-то сильно бьётся, а в горле странное ощущение, как будто ком встал. Нет, клоун не расстроен и не боится, он зол. Его игрушка сломалась и ремонту не подлежит. Придётся выбросить. Забыть. И тяжело признать, это его любимая из игрушек. Венец коллекции. То, чем он гордился. Теперь её нет и стало как-то пусто. Джокер закрывает её глаза, затем и свои. Ему становится не по себе. Пора бы  пойти да сообщить своим, что Харли мертва. Но почему-то не может встать, как будто пригвоздили его к кровати и привалили сверху огромным булыжником, где-то в районе того, что принято называть сердцем. Из-за тяжести слышен каждый стук. Она была нужна ему. Джокер не любил её, точно. Он на это не способен. Но были вещи, необходимые ему. И самая главная из них — Харли Квинн. А сейчас её нет. Просто труп. Нет той самой преданной собачки, которая всё время прижималась к нему по ночам, думая что он спит. Пока Джокер спит — можно. Но он не спал и почему-то не оттолкнул. Харли больше не засмеётся, не будет с опаской заглядывать ему в глаза, боясь его настроения, не приготовит ему еды и не попытается поцеловать с утра. Нет Харли. И Джокера нет без неё.