Тифаспиз

Все, что он мог сказать — это «нет». Тихое «нет», сорвавшееся с его губ, словно стало командой, и он, попятившись мгновение, все-таки побежал. Не могло такого быть. — Котик-котик, — раздался за спиной столь знакомый голос, — куда же ты? Твоя Леди здесь, перед тобой! — и она, не алая, а белая вся в черную точку, приземлилась прямо перед ним, чудом пятками не пробивая крышу здания. Она оставалась изящной, лишь стала еще изящнее; она оставалась ловкой, лишь стала еще ловчее. Она оставалась сильной, лишь стала еще сильнее. Кот Нуар, истинно по-кошачьи вжав голову в плечи, сделал пару дрожащих шагов назад. — Т-ты… — Хотя, знаешь, нет, — не дала ему ответить белая Леди, с довольной ухмылкой рассматривая свой новый костюм, — это имя мне больше не подходит. У ее глаз загорелся фиолетовый силуэт Моли, обрамляя ее ставшее мертвенно-бледным лицо, и Нуар сглотнул. Этого не могло быть. Этого просто не могло быть — как добрая, сильная духом и справедливая ЛедиБаг смогла стать жертвой акумы?! Что могло настолько всколыхнуть ее сердце, чтобы она позволила злу захватить ее тело и разум? Неужели ей было настолько… больно из-за чего-то?! — Пожалуй, — шагнула к нему ЛедиБаг, и Кот вновь отступил, едва не поскользнувшись на гладком пласте металла, — мне по душе больше Тифаспиз. Да, Тифаспиз — великолепно! — воскликнула она, безумно раскидывая руки, и глаза ее сверкнули, как если бы были живым стеклом. — Нет, — мотнул головой Кот Нуар, — ты ЛедиБаг. Ты все еще остаешься ею, — стал его голос увереннее, — ты всегда будешь ею! — Тогда для Парижа настали трудные времена, котик,— повела плечами соблазнительно белая Леди. Нет, Тифаспиз. И одним рывком оказалась рядом; Кот Нуар успел отразить один ее удар, другой, но не рассчитал, что Тифаспиз быстрее Леди, ловчее Леди и куда хитрее Леди. Когда ее лицо — все так же скрытое за маской, но лишь побледневшее, не больше — оказалось напротив его зеленых глаз, он замешкался. На мгновение увидел в ней свою ЛедиБаг, это стоило ему многого — он оказался подвешенным на высоте двенадцатиэтажного дома за одну руку, которую совершенно спокойно держала Тифаспиз. — Котик, — мазнула она языком по губам, вновь повторяя извращенное имя когда-то напарника. — Знаешь, ты мне не нравишься. Но ты полезный. Ты никогда не предавал меня, и я помню это: быть может, хочешь присоединиться? Моя суперсила, — сделала она картинную паузу, — такая же теперь, как и твоя. С одной лишь разницей: твоя неудача всегда останется с тобой, а вот моя достанется всем остальным, — она усмехнулась. Прикусила белоснежными зубами обескровленную губу. Будь это иначе, Адриан бы даже поверил, что это какой-то странный его сон, претендующий на не слишком приличное окончание, но… Ему бы так хотелось, чтобы он и правда спал, да нет — он висел над дорогой на высоте десятка этажей. Подвешенный за одну только руку своей любимой Леди. — Я бы с удовольствием присоединился к своей Леди, — испуганно глянул вниз Кот, чувствуя, как ноги начинает от страха сводить: с такой высоты падать будет страшнее самого ужасного, и не факт, что все кончится хорошо. Даже если учитывать тот факт, что Кольцо Чудес и Плагг давали ему некоторые хорошие способности. — И ты… — Я твоя Леди, — согласилась Тифаспиз, щурясь. — Да, — кивнул Кот, — и ЛедиБаг все еще внутри тебя. Она бы не хотела, чтобы я помогал тебе. «Она бы хотела, чтобы я помог ей», — закончил он неслышно и про себя. В глазах Тифаспиз не было ничего от той ЛедиБаг, что он любил, но он знал, знал, что она там, глубоко в ее сердце. Что ее можно спасти. Нужно только… Уничтожить то, что сделало ее такой. Взгляд Кота Нуара судорожно пробежался по Тифаспиз, но было поздно: он едва успел вынуть из-за пояса свой шест и пробормотать «боже», прежде чем злодейка разжала свою ладонь. Она даже не удостоила его ответом, просто сбросила, а он в последний момент заметил то, чего у ЛедиБаг быть просто не должно было. Его шарф, который Адриану подарил отец. Он был под ее костюмом, и лишь небольшой уголок выглядывал из-под воротника, отсвечивая фиолетовым; что же, эта мысль и правда быстро стала ненужной, как только Нуар ощутил сопротивление ветра и, одурев от страха, впечатал шест в столб, надеясь, что это замедлит падение. Восемь этажей до земли. Шесть. Четыре — он начал замедляться, а на высоте второго жестко, но зато живо приземлился на навес над какой-то багетной лавочкой. Спину резко выгнуло, он кашлянул, голову запрокинув — там, на крыше, мелькнул белый силуэт девушки. И пропал. В тот вечер Париж остался без защитницы. В тот вечер Париж потерял все, что у него было — потому что всего спустя несколько дней Кот Нуар остался единственным, кого не коснулось проклятие Тифаспиз. Он думал, что он самый неудачливый — но как, если не удачей, было объяснить то, что он был последним? Ведь у него даже почти не осталось надежды. Как и у всех вокруг, но он потерял ее первой, потому что однажды увидел ее, захватившую телевизионную сеть: — Тебе не справиться со мной, Нуар. Просто вернись ко мне, вернись и присоединись, ты же знаешь, я сильнее, — и после этого пошли помехи. Она не выглядела злой. Она выглядела могущественной, и было бы глупо, если бы несчастные люди не стали подчиняться тому, кто сделал их таковыми — ведь он мог бы сделать еще хуже. Потому, наверное, единственный, кому Адриан доверял, всегда доверял, тоже предал его, заманив в ловушку. — О, спасибо, Нино, — Тифаспиз появилась из темноты в самых лучших злодейских традициях. — Ты молодец. За это, пожалуй, я дам тебе еще немного несчастья — быть может, став еще слабее, ты свыкнешься с мыслью о своей ничтожности, — ласково провела она тонкими пальцами по кусочку шарфа, выглядывающему из-под ее костюма, а потом ими же — по щеке Нино. Глаза того остекленели на миг, наполняясь теменью. И он осел на землю. Нуар — нет, Адриан, — вздрогнул, но не пошевелился. Он уже спрятал за спиной комок Многовекового Несчастья, нужно было лишь заставить Леди подойти ближе, и он сможет уничтожить этот шарф. Отец никогда не дарил ему ничего, что было бы важным; его было не жалко. Не более жалко, чем всех жителей Парижа. — Котик, — обернулась Тифаспиз уже к нему, и ее иссиня-черные хвостики качнулись игриво. — Сколько мы не виделись? Пару недель? — Девятнадцать дней, — поджал губы Нуар, испуганно делая шаг назад, когда белая Леди пошла к нему. — Да? Я надеюсь, ты успел соскучиться по мне, — сделала она страдальчески-трагичное выражение лица. — Я вот по тебе соскучилась. Знаешь, как обидно, когда самый неудачливый человек Парижа остается самым счастливым? Этого не должно быть, — сделала она уверенно несколько шагов. От нее исходила лишь уверенность и ничего более. Она не могла проиграть — и это Кот Нуар чувствовал, как никто. Но разве у него был выбор? Разве мог он хотя бы не попробовать ее остановить?.. Остался лишь шаг. — Ух ты, что это? — приторно-удивленно вздохнула Тифаспиз, заглядывая за его спину. Кот дернулся, но бесполезно. — Ты принес мне Многовековое Несчастье? Как мило, Нуар! — вновь прикусила она свою бледную губу, мечтательно выдыхая. — Знаешь, — стал ее голос резче в миг, — это даже забавно. Ты правда думал, что я не замечу? Я знаю тебя как облупленного, Кот Нуар, — сошла она на шипение. И тут же изменилась в лице. Ее белый костюм с черными точками делал ее похожей на галлюцинацию, ужасную галлюцинацию Адриана, и лучше бы это была она. А не касалась своей настоящей рукой подбородка Кота Нуара. Какие же холодные были у нее пальцы — не было в этом прикосновении ничего приятного, и Кот ощутил лишь мороз, пробежавший по его спине. Все его естество кричало, что Тифаспиз слишком опасна, чтобы поддаваться ей, но сейчас Нуар был в ее власти. Он не мог даже пошевельнуться без ее позволения теперь, а ведь она даже не использовала свои силы. Единственное, что сковывало Кота Нуара, был страх, и он был действительно сильным. Ее рука проскользила по его щеке, тонкий палец чиркнул по подбородку вновь, и Тифаспиз, хищно облизнувшись, сделала последний шаг, грудью прижимаясь к груди Кота. Она знала его. Она знала, что он парализован осознанием того, во что она превратилась, и ему — очевидно! — это нравилось. — Прежде чем забрать твое счастье, я хочу, чтобы ты понял, что готов сам отдать его, — прошептала она, и ее голубые, голубые, словно небеса, глаза сверкнули дьявольски. — Кажется, ты всегда просил у своей Леди поцелуй? Она, наконец, готова тебе его подарить. Это было холодно. Она смотрела в зеленые глаза Кота, когда ее губы коснулись его, замораживая, раздвигая, почти разрывая — настолько больно это было, а Адриан, скрывающийся под черной маской, даже не мог прикрыть глаза. Сердце замерло, останавливаясь, замораживаясь, и пошло вновь лишь тогда, когда Тифаспиз, Тифаспиз, выглядящая как его любимая Леди, отстранилась, все еще продолжая дышать ему в губы. И скрипнула зубами. — Ты знаешь, что божьи коровки — хищники, Кот Нуар? — прильнула она к его шее, холодя дыханием кожу бывшего напарника. А потом без всякого предупреждения белоснежные зубы ее вонзились в шею Нуара, нежно и осторожно, а оттого еще более пугающе. Кот Нуар вздрогнул. — Да. И, собравшись с силами, поднял руку с Многовековым Несчастьем; потянулся так быстро, как мог, к шее Тифаспиз, да только она успела быстрее, и, рассмеявшись, перехватила ее. — О, немного несчастья для богини несчастья, — послышались вновь зловещие нотки в ее голосе. — Ты хотел уничтожить платок, который я подарила Адриану? Да? — вновь сверкнула сталь в ее глазах. Она поджала тонкие губы. — Что же, — потянула она свободной рукой за край платка-шарфа, привлекательно вытягивая его из-под своей одежды. Нуар видел, как проскользил край шарфа меж ее грудей, обвил ее шею и, наконец, оказался протянут ему. — Вперед. Он глянул на шарф, не веря. — Вперед, чего ты ждешь? Уничтожь его, — пожала плечами Тифаспиз нарочито медленно и сощурилась. — Я разрешаю. Отпустила его руку. Не долго думая, Кот Нуар цапнул Многовековым Несчастьем по отдающим фиолетовым шарфу, и тот, посерев, тут же рассыпался. Кот вздрогнул, поднял взгляд, полный надежды, на белую Леди, но перед ним все так же стояла Тифаспиз. — Удивлен? — изогнулась ее бровь, и она сложила руки на груди. — Знаешь, я оказалась сильнее, чем Хищный моль. Теперь у меня есть его Камень Чудес, — сверкнул на ее ладони он, — и ты никогда не сможешь вернуть свою ЛедиБаг. Ее улыбка стала шире. — Не потому, что она пропала. Потому, что она — это я, — резко сделала выпад вперед она, — и мне нравится такой быть. А ты скоро потеряешь свою силу, котик, — сжав ладонь с камнем в кулак, вновь приблизилась она. И Адриан прикрыл глаза. Это был его шанс. Стать белым — нет, черным — рыцарем, спасти ее и весь Париж, всю Францию, весь мир — но мало иметь шанс. Нужно еще суметь его использовать. — Я могу к тебе присоединиться? — наконец сухими губами произнес он. — Ты врешь, — широко улыбнулась Тифаспиз, — но пусть будет так. Примешь от меня акуму, котик? Я поцелую тебя вновь, — повела она плечами игриво, а ее пальцы проскользили по изящному бедру. — Хочешь? Кот Нуар не хотел. Ни за что на свете не хотел. Но сказал вслух только ясное «да». — Какой рисковый, — протянула Тифаспиз, вновь раскрывая ладонь, — но ладно. Фиолетовый Камень сверкнул в лунных лучах, переливаясь всеми оттенками от синего до розового, и из него появилась бабочка. Не такая, как акумы Моли — другая, состоящая сплошь из черных-черных точек, как Многовековое Несчастье Нуара. Ему оставалось лишь протянуть руку — и он протянул, касаясь ее. Только вот в последний момент схватил, и швырнул Камень Чудес на пол, тут же наступая на него пяткой тяжелого ботинка; разъяренный стон Тифаспиз раздался над его ухом, но было уже поздно. Камень Чудес Хищного Моля распался на сотни осколков, раздавленный ногой Кота Нуара, и белый наряд Тифаспиз начал медленно окрашиваться в красный вновь. — Вот же черт, — выругалась она зло, но нашлось место и холодному, леденящему взгляду в ее последний миг. — Я буду ждать, котик, и вернусь к тебе, — произнесли ее тонкие губы, прежде чем стать вновь розовыми, какими и были всегда. И Кот Нуар, не долго думая, рванулся к ослабевшей ЛедиБаг, подхватывая ее на руки. Не положил на пол или свои колени, не отпустил, вместо этого, не спрашивая разрешения, припал к ее губам, чувствуя, что после холодного поцелуя Тифаспиз его собственные чуть покалывает. Ах, какой теплый это был поцелуй, какой живой!.. И Кот Нуар знал, что, наверное, самый-самый последний. — Я… Он замолк. — Я должен был спросить. Можешь ударить меня, я не обижусь, — прошептал он, но глаза не закрыл. Его самый страшный кошмар, кошмар наяву, кончился. ЛедиБаг была здесь, с ним. Опять. Она, а не белая Тифаспиз, которая потеряла удачу Леди и забрала ее у других, сделав несчастными. Кот Нуар склонил голову, а ЛедиБаг только коснулась теплой рукой его щеки, будучи не в силах что-то сказать. Его кольцо запищало. — Тебе пора, — прошептала она тихо. Во взгляде ее голубых глаз Кот Нуар увидел лишь мольбу о прощении и благодарность за помощь. Не было больше ни следа злобы или гнева; но, кажется, эти чувства в какой-то степени делали ЛедиБаг ЛедиБаг. Писк кольца стал настойчивее, но Кот Нуар лишь опустился на пол, зная, что сейчас подкашиваются не только его ноги, и крепко-крепко обнял свою Леди. — Это уже неважно, — произнес он, даже сам слыша горечь в своих словах. А на восставшем из пепла вновь голубом шарфе серебристыми нитками вышитое «Маринетт» сверкнуло в лучах лунных.