Доверие

Быть другом айдола – весьма сложно и изнуряюще. А еще очень и очень неспокойно, ведь всегда знаешь и видишь его боль и страдания, но сделать хоть что-то, в общем-то, не можешь. И от этого становится только хуже, и хочется от своего бессилия выть разъяренным зверем. Он так близко, но в тоже время так далеко. Сияет на сцене своей мечты, словно ярко полыхающая звезда, что с каждым днем сверкает еще сильнее, притягивая к себе восхищенные взгляды. Остается только молиться на то, что он в один день не потухнет и не пропадет навсегда. Правда, есть еще один очень интересный вариант – кормить его, словно мать родная, при любой возможности, отчитывать и упорно звонить на телефон, требуя немедленно топать в общежитие и хоть немного поспать. И желательно уснуть на мягкой кровати, а не где-то на пороге, свалившись без сил. Или же напоминать ему по сто раз, чтобы одевался теплее, особенно зимой. - Знаешь, ты просто нечто, - доверчиво положив голову мне на плечо, говорит Вонхо, блаженно закрывая глаза. За окном волшебно кружится мягкий снег, создавая ощущение сказки и какого-то волшебства. Я только на него покосилась мимолетно, а потом вновь продолжила читать. Только вот парень явно не намерен заканчивать на этом диалог. Он нетерпеливо ерзает, а потом все же ложится мне на колени и смотрит снизу вверх, задорно сверкая глазами. - Что такое? – убираю книгу в сторону, прекрасно зная, что лучше сдаться сразу, ведь он энергичный и не отстанет, пока не получит желаемое. Большой ребенок. - Так спокойно на всё реагируешь, терпишь меня вот уже сколько времени, - говорит он медленно, немного задумчиво, но упрямо смотрит в глаза, словно гипнотизируя. Это было его привычкой – всегда смотреть собеседнику в глаза, таким образом желая видеть всю правду, что часто может скрываться за лживыми словами. - Ты когда-то доверил мне свои слёзы, - начинаю медленно перебирать его волосы, вспоминая былое, от чего сердце начинает биться чуточку быстрее. Я встретила его плачущего в парке, когда возвращалась с кинотеатра. Пройти мимо почему-то не смогла, душа необъяснимым образом тянулась к незнакомцу. Он выглядел слишком слабым, уязвимым, а еще чуточку милым. Да, я странная, знаю. Я просто села рядом, похлопала по плечу, пытаясь успокоить, а потом, когда этот черноволосый красавец поднял на меня свои заплаканные и красные глаза, молча предложила ему конфетку. Вонхо тогда косился на меня с подозрением и непониманием, ведь я появилась для него слишком неожиданно и слишком странно – без слов, с шоколадной сладостью, теплой улыбкой на губах и бесконечной добротой в глазах – так он мне потом рассказывал. Но, несмотря на все свои сомнения и страхи, он доверился, совсем не сексуально, с соплями и хриплыми всхлипами рассказал обо всем, что его давно терзало и грызло голодным зверем изнутри. У него тогда были тяжелые времена – шоу на выживание, потеря верных старых друзей, вместе с которыми они давно шли рука об руку к своей цели, изнурительные, бешеные тренировки, что выкачивали все соки. Я слушала его, не перебивая, и продолжала обнимать, желая забрать себе хоть чуточку его боли. Я прониклась к нему сочувствием и сама тогда едва не разрыдалась, но решила держать эмоции под контролем, ведь своими слезами я ему уж точно не помогла бы. Только потом, когда он успокоился, то с тихим смехом сообщил, что у меня хватка медвежья – сильная, крепкая, но очень теплая и успокаивающая. А еще он в итоге стянул с меня тогда мою толстовку и забрал к себе постирать, твердя о том, что негоже девушке с чужими соплями на одежде ходить. А на мой вопрос: «А со своими можно?» - ответ я не получила, только щелбан по лбу и вновь его приятный слуху смех. В тот вечер между нами появилась крепкая связь. Нет, мы не стали встречаться, а просто привязались друг к другу. Вонхо постоянно звонил, писал или иногда заглядывал ко мне, спрашивал мое мнение об очередном выступлении, иногда ворчал, ныл, как маленький, когда что-то не получалось. Но чаще всего залетал в мою обитель, нагло опустошал холодильник, а потом убегал обратно в зал для тренировок, на прощание махая мне ручкой и громко хохоча, ведь пузо свое набил и был счастлив. А в кафе ему зайти было не судьба, я ведь живу почти в соседнем здании с его компанией. Друзья Хосока свято верили, что я его девушка. И как бы я не пыталась их убедить в том, что никаких романтических отношений между нами нет, они не хотели в это верить. Шипперили нас при любой возможности, улюлюкали и нередко оставляли одних, чтобы мы насладились обществом друг друга. Я бы тоже на их месте в этом сомневалась, да вот был один нюанс – Вонхо был парнем взрослым, зрелым и ориентации нормальной. И когда гормоны и желания играли в его теле, он бежал не ко мне. И ребята успокоились только тогда, когда узнали об этом. Но почему-то все равно продолжали думать, что между нами есть какая-то «химия», которую мы, два идиота, не замечаем. И продолжали нас сводить, что-то говоря о том, что они фанаты нашей пары и просто так не сдадутся. Только вот и я, и Хосок, на их слова не особо реагировали, продолжая общаться так, как нам нравилось. Мы не видели ни одной причины, по которой нам стоило бы что-то менять. - Не напоминай, - тихо засмеялся мой друг, смущенно отводя глаза. Он и правда не любил никому показывать свою слабую сторону. Только вот все равно мог расплакаться из-за любой мелочи. И в такие моменты прятался у меня, чтобы парни над ним меньше подшучивали. – Хотя именно это и свело нас, - вновь уставился на меня, завораживая своей красотой и обаянием. Только вот сам он даже не догадывается о том, что его шарм действует даже на меня. Он думает, что я в танке, вот и не поддаюсь его очарованию. - А еще ты доверил мне свою улыбку, - да, все началось со слёз, а продолжилось его обворожительной и счастливой улыбкой, с которой он залетел ко мне после окончания шоу, на лету подхватывая и кружа по всей квартире, крича о том, что он дебютирует. А на следующий день он вел себя, как дитя малое – прыгал, скакал, радостно сверкал белыми зубами и тискал по очереди то меня, то свою маму, которая время от времени тихо вытирала свои слезы радости и гордости за своего мальчика. А еще она доверила мне заботу о нем, так как не всегда может быть рядом. И подмигнула сыну во время обеда, хваля его за хороший выбор. Только вот о чем женщина говорила, я не поняла, в отличии от парня, который только довольно улыбнулся и чмокнул мать в щеку, лепеча о том, что это же прекрасный он, по-другому и быть не могло. Я тогда чувствовала себя крайне странно-смущенной, причем впервые за все общение с Хосоком. В тот день я была счастлива и чувствовала, как тепло, словно тягучий мёд, растекается по всему телу, принося блаженство. Эта семейная атмосфера заставила расслабиться и забыть обо всем на свете и просто наслаждаться приятными мгновениями в жизни. - А потом я доверил тебе стирку своих трусов, - он задорно засмеялся, явно вспомнив о том, как я его, при первой такой вот просьбе, послала далеко-далеко, использовав при этом весь свой большой запас некультурных слов. Шин тогда был крайне поражен и удивлен, что я вообще знаю такие выражения. И потом даже пришел с листочком и ручкой, прося продиктовать некоторые. - Ты наглая морда, - щелкаю его по носу и улыбаюсь сама. - Зато очень красивая морда, - хитро щурит свои глаза, пытаясь выглядеть пафосно. Меня это только сильнее смешит, ведь я обычно с его выкрутасов на сцене просто угораю, громко смеясь. На что он, кстати, часто обижается. - А еще ты у нас очень скромный и совсем не нарцисс, - фыркаю и ловлю себя на мысли, что совершенно не понимаю, каким образом мы с ним ладим. Мы ведь совершенно разные, как характерами, так и стилем жизни. – Особенно ты выглядел скромным и стеснительным, когда явился ко мне полпервого ночи, стянул футболку и спросил: «Я ведь сексуален, да?», - попытавшись спародировать его тон в тот миг, я еще и закусила губу, как и он тогда. - Но я ведь как раз накачался хорошо, хотел похвастаться. Парни ведь не могут по достоинству оценить мое великолепное тело, - надулся он, мило выпятив губы. Захотелось его чмокнуть. Причем конкретно так, что и противостоять этому желанию сил не было. Я даже наклонилась к его лицу, смотря в его шоколадные омуты. И тут же с удовольствием заметила на его лице шок и растерянность, подобного от меня он точно не ожидал. Только вот вместо поцелуя он у меня получил легкий укус за нос. - Нечего быть таким милым, - смеюсь я, спихивая его голову со своих колен и направляясь на кухню. Вонхо же завис, продолжая шокировано на меня смотреть. Сюрприз, ага. Пока я делаю чай, это красивое чудо приходит в себя и идет за мной, лениво шаркая ногами по паркету в своих тапочках-кроликах. Он останавливается в двух шагах от меня и смотрит как-то слишком серьезно. Обычно у него такой взгляд, когда он тренируется перед важным выступлением. - Что? – задаю вполне логичный вопрос, не показывая то, что его поведение меня беспокоит. - А когда ты доверишь мне хоть что-то? Его вопрос, словно сильный удар поддых, резко выбил меня из привычного русла, перевернув все вверх дном. И стоит все такой же серьезный, чертовски сексуальный, но в тоже время чем-то напуганный. И я опять думаю о том, что он милый. - Я доверила тебе когда-то свой телефон, - пытаюсь отшутиться и разорвать эту неловкость, что плотным одеялом неожиданно нас окутала. И такая неловкость возникла у нас впервые, что еще больше пугало, заставляя нервничать. - Я хочу большего, - хриплый голос, двусмысленные слова и каша в моей голове. Хочется вновь его укусить и сбежать, хочется, чтобы все было, как раньше. Только вот чует моя попа, что сегодня вновь наступил момент, который что-то изменит. На заднем фоне нашей мертвой тишины было слышно крики детишек за окном, что весело играли в снегу, задорный смех Санты, звон колокольчиков и навязчивая мелодия Рождества. Делаю глубоких вдох, выдох, успокаиваюсь, набираюсь храбрости и приближаюсь к нему вплотную, тут же чувствуя жар, исходящий от его тела. Вновь смотрю в его глаза, а потом, максимально приблизившись к его столь желанным устам, шепчу: - Я уже давно доверила тебе свое сердце, - наши губы почти касаются друг друга. – Этого достаточно? – и быстро отстраняюсь, чувствуя, как сердце болезненно бьётся о ребра, словно пытаясь их сломать и вырваться наружу. Вонхо, что до этого стоял, затаив дыхание, выдохнул, опаляя лицо горячим воздухом, а потом дернул за руку, заключая в свои объятия. - А я то все это время думал, что ты и правда не видишь во мне парня, - мурлычет довольно он мне прямо в ухо, вызывая неконтролируемое стадо мурашек по всему телу. - С Рождеством, - бурчу ему в ключицы, стараясь скрыть смущение. Я привязалась к этому очаровашке сразу, но влюбилась в него со временем, когда стала узнавать все лучше и лучше. И с каждым днем сдерживать свои настоящие эмоции рядом с ним было все сложнее и мучительнее, но обременять его своими чувствами и терять связь с ним не хотелось. И потом, когда я стала замечать, что удовлетворять свои мужские потребности он стал реже, мое глупое влюбленное сердце наивно понадеялось на то, что это из-за меня, ведь если у него появлялось свободное время, он проводил его у меня дома. - Ты преподнесла мне чудный подарок, - слегка отстраняется он. – Только вот я - наглая морда, поэтому хочу большего, - и мягко целует, даже не дожидаясь моих возмущений. Все тело стало каким-то легким и невесомым, а еще, словно примагниченным к нему. Хотелось быть еще ближе, еще теснее. – Как же давно я этого ждал, - блаженно улыбнулся Вонхо, когда разорвал поцелуй и прислонился своим лбом к моему. - И как давно? – трусь о его щеку, словно кошка, и прижимаюсь к его накачанному телу так, как хотела сделать уже не один месяц. Он напрягся, облизал верхнюю губу, медленно провел рукой по спине, а другую запустил в волосы, придерживая мою голову так, чтобы видеть мои глаза. Его странная привычка, которая иногда заставляла чувствовать себя некомфортно, ведь я боялась, что он увидит там весь тот бурлящий вулкан моих чувств и желаний к нему. Но теперь все было иначе. Сейчас я хотела, чтобы он всё это увидел и понял. - Ммм, с первой встречи, - дарит мне короткие, такие воздушные, словно бабочки, поцелуи, и улыбается, как довольный жизнью кот. – И мама мой выбор давно одобрила, - закусывает мою верхнюю губу, слегка оттягивает, а потом отпускает, словно дразня. – И она приглашала тебя к нам на ужин на Рождество, - кончиком языка проводит по моей нижней губе, а я едва сдерживаю стон наслаждения. Такие незначительные прикосновения, а я уже схожу с ума. - Тогда пошли, - взяв себя полностью в руки, резко отстраняюсь и начинаю собираться. Вонхо стоит снова в шоке, просто не веря в то, что я так легко нарушила ту интимную и полыхающую ярким пламенем атмосферу, что витала вокруг нас. – Чего стоишь? Нельзя заставлять твою маму ждать, - говорю спокойно, ища подарок, что приготовила заранее, ведь Миссис Шин просила к ней заглянуть во время праздников. Краем глаза замечаю его обиженную моську и прячу победную ухмылку, отвернувшись. - Милая, - жалобно тянет он, словно моля меня одуматься и продолжить нашу приятную беседу. - Ты не хочешь увидеть маму? – делаю строгое и недовольное лицо. Знаю ведь, что ради нее он готов на все. - Тогда я пойду к ней одна, - фыркаю презрительно и натягиваю сапоги, показывая тем самым, что настроена решительно. Вонхо тяжело и обреченно вздыхает, со спины целует меня издевательски долго в шею и только потом обувается сам. - Потом, когда будем одни, снова ты от меня не убежишь, - собственнически обнимая меня за талию, ворчит он. – И не надо играть мною, упоминая мою матушку, - продолжает дуться он. Я же довольная собой, улыбаюсь до ушей. И как-то в голове мимолетно мелькает мысль о том, что парни-шипперы будут рады услышать новость о том, что мы все же стали парой. Еще и романтично так - на Рождество.