Два в одном

Трель звонка упорно прорывается через пелену сна, становясь все громче, громче и громче. Блять, какого..? Сжимаю одеяло в кулак, с трудом открывая глаза, щурясь, пытаюсь хоть что-то разобрать в кромешной тьме. Все еще сильнее усугубляет моя миопия средней степени. Тянусь за своим не самым продвинутым Lenovo и нажимаю на кнопку разблокировки непослушными пальцами. 3:18. Сука. Какого хера? Трель звонка теперь чередуется и со стуком в дверь. Явно ногой долбится, падла. Зло скидываю с себя одеяло и резко сажусь, чувствуя, как становится на мгновение еще темнее, чем раньше, а голову немного ведет. Снова потемнело в глазах. Ну да, я ведь только час назад лег спать, до этого бодрствовав сутки. И так теперь всегда из-за работы. А тут еще какая-то сука… Убью. Дотянувшись до тумбочки, хватаю очки за оправу и быстро надеваю их. После линз и так глаза болят, да и этот чувак раньше дверь выломает, чем я их напялю. – Да иду я, блять! – ору во всю глотку, насунув один тапок. Где второй? Да еп твою мать. Буквально сваливаюсь с кровати на колени, чтобы наклониться и пошарить рукой под кроватью. Ес, нашел. Удивительно. Но после моего раздраженного ора тот некто прекратил держать кнопку звонка и стучать в дверь. Раздражение немного поутихло, но, напялив и второй тапок, я все же поплелся в коридор, шаркая давно потертой подошвой по старому линолеуму. – Вань?.. – на выдохе, практически шепотом, произношу, увидев знакомую фигуру в глазок. Он стоит в мокрой темно-синей байке, смотрит куда-то себе под ноги, а потом стягивает с головы капюшон рукой со сбитыми до крови костяшками и смотрит прямо мне в глаза, словно видит через дверь. И от этого взгляда внутри все холодеет. На секунду я забываю как дышать, отшатываюсь к стене и впечатываюсь в нее лбом так, что в голове звенит. Может, не открывать? Этот взгляд… пробирает до костей, от него хочется спрятаться в шкаф, свернуться там клубком и просто надеяться, что никто не найдет. Но… Клацаю выключателем, и в коридоре, пару раз мигнув, все же загорается люминесцентная лампа. Отлипнув от стены, я поворачиваю ключ два раза вправо и отхожу от двери на несколько шагов, наблюдая, как опускается ручка, щелкает и он проходит внутрь. Губа, как и бровь, разбита, одежда грязная и мокрая. Наверное, его знатно поваляли в подтаявшем снеге. Снова встречаюсь взглядом с его сейчас потемневшими голубыми глазами. Как лед, такие же холодные. Мы еще несколько секунд просто смотрим друг на друга, а потом он отворачивается, закрывает дверь на ключ. Легкие словно тисками сжимает, тяжело сглатываю, но… подхожу к нему, дрожащими пальцами хватаюсь за собачку на его толстовке, дергаю вниз. Нужно говорить. Макс, блять, говори! – Ты… – хотя это было больше похоже на хрип, а от него все еще веет зимним холодом и сигаретами. – Ты снова подрался… – боюсь снова посмотреть ему в глаза, постоянно отвожу взгляд, снимаю с Ивана байку без каких-либо сопротивлений. – Будешь… чай? Какой нахуй чай? Будто я не знаю, для чего он пришел. Снова. Обманчиво нежно проводит окровавленными костяшками по моей щеке, вцепляется пальцами в подбородок и больно сжимает, заставляет поднять голову. Меня всего трясет. От страха, от его прикосновений, от нетерпения и… желания. – Посмотри на меня, – и голос ниже, чем всегда, от него по спине бежит стадо мурашек. Все равно продолжаю сверлить взглядом стену с выцветшими обоями, жмурюсь, когда он еще сильнее сжимает подбородок. Останутся синяки. Сам склоняется надо мной, и я чувствую горячее дыхание на своих губах, а потом он накрывает их своими. Сердце заходится в бешеном ритме, ноги подкашиваются. Ваня прикусывает нижнюю губу, проводит язык по верхней, и я сам приоткрываю рот, продолжая жмуриться. И он этим сразу же пользуется, углубляет поцелуй, сжимает меня в своих объятиях до хруста, боли, и целует, целует. А я отвечаю, обняв его за шею. Он мокрый, грязный, холодный, но… От волнения, предвкушения, страха кислород быстро заканчивает, так и он еще словно бы пытается просунуть свой язык мне в глотку, потом прихватывает зубами нижнюю губу, засасывает ее в рот, отпускает и снова целует, деля со мной одно дыхание на двоих. Не сдерживаю короткий стон, и он сразу же усмехается, сжимает волосы на затылке так, что из глаз вот-вот готовы искры посыпаться. Разрывает поцелуй, за которым я непроизвольно тянусь, несмотря на боль. Сука… – Тебе только этого хватило, – облизывается и сжимает мой колом стоящий член через материал тонких пижамных штанов и трусов. – Блять… прекрати. Просто ты охуенно целуешься, – сжимает так, что я уже готов взвыть. Отпускает. Волосы тоже. Но не успеваю я выдохнуть с облегчением, как он меня хватает за плечи и впечатывает в стену рядом с такой силой, что весь кислород разом вылетает из легких. Я еще и головой приложился с такой силой, что на миг перед глазами заплясали темные пятна. Блядство. Так и до сотрясения недолго. – Раздевайся, – вздрагиваю от этого властного, не терпящего пререканий голоса, поэтому сбрасываю его руки с плеч и стягиваю через голову выстиранную серую футболку, влажную и запачканную тем же, что и одежда этого придурка. Буду сопротивляться – будет хуже. Я уже выучил этот урок. Не хочется, как после первого раза, проваляться неделю в травматологии. Лучше быть смирным и послушным, чтобы легко отделаться и даже, наверное, получить хоть немного удовольствия. Со штанами немного медлю, но все же снимаю и их, бросаю в одну кучку к футболке. Торможу с трусами, но его приподнятая бровь и нездоровый блеск в глазах заставляют остаться меня абсолютно обнаженным. Неуютно. Поэтому делаю шаг к нему и хватаюсь за низ футболки, но тут же получаю подзатыльник тяжелой рукой. Очки чуть не слетели, благо я вовремя успел ухватиться за дужку и поправил их. Ясно. Десять раз повторять, точнее, бить не надо. Сам опускаюсь на колени и завожу руки за спиной. Сердце продолжает колотиться в груди так, что больно становится. – Молодец, быстро учишься, – не смею поднять головы, но вздрагиваю, когда холодная капля воды падает с его светлых волос мне на затылок, а он довольно хмыкает. – Думаю, ты знаешь, что дальше делать. Без рук, – напоминает мне Иван. И я не смею ослушаться. Мне самому нравится подчиняться ему, хоть иногда мой острый язык говорит быстрее, чем я подумаю, а мне потом приходится расхлебывать последствия. Но сейчас я послушно, с завидным упорством, зубами и языком, пытаюсь расстегнуть ремень. Сложно, поэтому он благосклонно помогает мне, вытаскивает ремень из шлевок. Ха, просто так? Не дождешься, Максим Викторович. Теперь ремень затянут на шее, неприятно давит на кадык, дышать сразу становится труднее. Но мне никто не позволял расслабляться. Пуговица поддается с легкостью, как и ширинка, хватаюсь зубами за ближайшую шлевку и стягивая джинсы вниз. Провожу языком по бедру, покрытому светлыми редкими волосками и слова зубами, ухватившись за резинку трусов, стягиваю их тоже вниз к штанам. Сглатываю, смотря на его возбужденный член. Ты там что-то вякал, что это у меня от одного только поцелуя колом стоит? Ну-ну. За промедление дергает конец ремня, сдавливая горло еще сильнее. Блядство. Помогая языком, губами сдвигаю крайнюю плоть с головки и сразу беру ее в рот, посасываю. Сразу стараюсь взять его немаленький член как можно глубже, расслабив горло, но ремень на горле сбивает с толку и стоит мне только попытаться сглотнуть, как я сразу же дает знать о себе рвотный рефлекс. Поспешно выпускаю член изо рта, кашлянув, я склоняюсь так, чтобы провести языком по мошонке. Он как всегда чисто выбрит. Немного отойдя, я снова возвращаюсь к члену, провожу языком по всей длине и снова беру его в рот, продолжая держать сжатые в замок руки за своей спиной. В этот раз взять плоть полностью удается без проблем, но все же натянутый ремень затрудняет выполнение минета. Не люблю его делать, даже если это и человек, который мне не безразличен. Продолжаю двигать головой до тех пор, пока он одной рукой не вцепляется в мой затылок, не давая самовольничать, и натягивает ремень так, что дышать вообще больше не выходит. Просто трахает в рот до тех пор, пока не кончает, засадив по самые гланды и не давая отстраниться. А я просто задыхаюсь, практически теряю сознание. Только когда он отпускает мою голову и, пока я откашливаюсь, он снимает ремень с моей шеи, я замечаю, что слезы градом сыплются из моих глаз. Для меня это слишком… Я сгибаюсь пополам и утыкаюсь лбом в пол, все еще хрипя, а не дыша. Возбуждения как и не было. Натянув белье и штаны, Иван присаживается на корточки рядом со мной и начинает нежно поглаживать по волосам, потом массирует шею. Ага, а сейчас возьмет за те же волосы и пару раз припечатает лицом о свое колено. Но, на удивление, он просто сгребает меня в охапку и уносит в комнату, сваливает на расправленную, но уже остывшую после сна, кровать. – Рано сдаешься. Мы еще не закончили, – говорит с ехидной усмешкой и снимает мои съехавшие очки. И если до этого благодаря исходящему свету из коридора я мог что-то рассмотреть, то теперь все, что превышает радиус тридцати сантиметров, превратилось в размытые силуэты. По звуку понимаю, что он положил очки на тумбочку рядом с моим телефоном. Тихий скрип кровати – и он наклоняется так низко, что я снова чувствую его дыхание на своей коже, смотрю прямо в его прищуренные глаза. – Мне нравится твоя близорукость, – и это одна из причин, почему я никогда не потрачу свой неприкосновенный запас на лазерную коррекцию зрения. Иван довольно улыбается и прижимается к моим сжатым губам, проводит между ними языком и углубляет поцелуй. В этот раз он не насилует мой рот, а словно бы… наслаждается? И от этой мысли тепло зарождается внутри, заставляя забыть о саднящем горле, и я отвечаю на его медленный, тягучий поцелуй. Макс, ты еще тот дебил. Херов мазохист. С ним нельзя расслабляться. Это не тот Ваня. Не путай. Он опускает прохладную ладонь на мою шею, гладит припухшую кожу, потом спускается ниже, цепляя пальцами ключицы, соски, пупок, загибает руку за мою спину, проводит по пояснице и подсовывает ее под ягодицы, сжимает одну половинку и прикусывает губу с такой силой, что глаза немного щиплет от боли. Сам раздвигаю ноги, согнув их в коленях. Хочу. Хочу тебя, несмотря ни на что… – Хочу… – не узнаю свой собственный сиплый, скрывающийся голос. – Подготовь себя, – бросает садист в мой адрес. Как снисходительно с его стороны не трахать меня практически на сухую. Он отстраняется, начинает раздеваться, а я вслепую доползаю до тумбочки, открываю нижнюю дверцу и достаю оттуда смазку, после чего возвращаюсь в исходную позицию. Руки неимоверно трясутся, но я упрямо выдавливаю смазку на пальцы и просовываю руку между раздвинутых ног, наугад пока просто смазываю вход, оставив немного и на мошонке по пути к сжатому колечку. Добавляю еще немного и сразу ввожу в себя два пальца, приподнявшись на локте второй руки для больше удобства. Не жалею себя, раздвигаю внутри пальцы, нажимаю на стенки, на гладкий выступ и сразу вздрагиваю. Повторяю сие действо еще раз и еще раз. Черт, да я сейчас кончу, чувствуя, как Ваня неотрывно наблюдает за мной. Я словно теряюсь в пространстве, когда добавляю третий палец и снова надавливаю на простату. Больно и так хорошо… глупо отвергать свой мазохизм. – Хватит, – Ваня резко хватает меня за запястье и заводит руку за мою голову, прижимает к подушке. Я послушно опускаюсь на постель, расслабляюсь и всматриваюсь в расплывающееся лицо своего личного мучителя. Головка члена толкается в сжатое колечко мышц, нажимает, и они легко поддаются, пропуская внутрь горячий член. Снова задыхаюсь от легкой боли, наполненности, а он даже не дает мне привыкнуть, сразу начинает двигаться, набирая темп с каждым толчком. И уже через десять минут засаживая мне по самые яйца, трахая в бешеном темпе, кусая за щеку, шею, плечи, оставляя засосы, заставляя хватать ртом воздух, словно выброшенная на сушу рыба. Каждый раз член нажимает на простату, скользит по ней. И я выгибаюсь в спине до хруста позвоночника, забываюсь, теряюсь во времени, стону, хриплю, сиплю, а он удерживает одной рукой оба моих запястья, не давая мне уцепиться ему в плечи, расцарапать их. Чувствую, что оргазм близко, продолжая извиваться под ним, хрипеть окончательно севшим голосом его имя, когда он сжимает пальцы второй руки на моей шее с такой силой, что я сразу остаюсь без кислорода. Неужели можно двигаться еще быстрее? Боль, удовольствие. Легкие горят, все тело пылает. Еще чуть-чуть… И я впервые испытываю настолько сильный оргазм, что все тело сводит судорога. А когда она проходит, тело все еще покалывает, словно от легких разрядов тока, оно словно не мое. Уши закладывает… и в миг все вокруг исчезает. Словно сквозь толщу воду я слышу до боли знакомую мелодию, но так не хочется открывать глаза… Именно когда она прекращается, я прихожу в себя и сразу чувствую теплую влагу, стекающую над верхней губой и потом по щеке. Лениво провожу запястьем под носом и смотрю на размазанную кровь на бледной коже. Только через десяток минут я спохватываюсь на кровати, морщусь от боли и от потекшей по губам соленой крови. Слегка запрокидываю голову и, сквозь все пятна вокруг, по памяти пробираюсь в ванную, откручиваю холодную воду, умываюсь. И наконец-то выдыхаю. Башка раскалывается, все тело адски болит, кожа на животе стянута от засохшей спермы, а между ягодиц противно влажно. Из спальни снова доносится мелодия звонка, и я, смочив полотенце чуть ли не ледяной водой, прикладываю его в носу и, привычно шаркая ногами, плетусь обратно. Подхожу к тумбочке и беру телефон в руки, ближе подношу его к лицу, чтобы рассмотреть имя того человека, по милости которого я сейчас бы желал быть трупом, но не терпеть такой отходняк. Пока я раздумывал, отвечать или нет, вызов прекратился, но стоило мне ткнуть телефон на край тумбочки, как снова пошел вызов от Вани. – Да… – абсолютно беззвучно, поэтому я попытался прочистить горло и повторить свою попытку заговорить, но меня ее нагло лишили. – Ты видел, который час?! Что случилось? Какого хера я не могу к тебе все утро дозвониться? – тот же голос, но интонация совсем другая, словно действительно совсем другой человек. – Так… ты чего молчишь, а? – Меня сегодня не будет, – мало того, что я только сиплю, так еще и приходится убрать окровавленное полотенце от носа, чтобы моя речь была более разборчива. – Что случилось?.. – взволнован, стоило только услышать мой голос. – А не слышно?.. Заболел, так еще и давление упало, я тут кровью захлебываюсь… – кашляю, после чего горло еще сильнее начинает саднить, – а ты мне тут с этим помогаешь. Все, отвали. Передай, что я потом отработаю занятия. – Поправляйся. У меня самого с утра горло першит, еще снова потерял сознание вчера, разбил себе бровь и губу, – и тут я услышал громогласное «апчхи» в самое ухо. – Вот… заеду после универа к тебе, привезу чего-нибудь. Даже не вздумай сегодня идти на работу, а то я тебя знаю придурка. – Сам дебил, меньше порнуху по ночам смотри и высыпайся, чтобы потом в обморок не валиться. Все, у меня слишком болит горло. Покедова, – что-то еще говорит, но я нажимаю на кнопку отбоя. Две личности в одном человеке. Гомофоб, трахающий по ночам своего друга? Забавно. И кого же я все-таки люблю больше?