***
Эрик ругал себя за ту минуту слабости, чувствовал — еще пожалеет о принятом решении. Совет принял идею Макса с восторгом, только представители Отречения были против, но большинством было принято, что Хоуп Свенсон станет женой одного из лидеров Бесстрашия. Весть распространилась по Чикаго со скоростью лесного пожара, самым пикантным и шокирующим обстоятельством было то, что невесте только исполнилось одиннадцать лет. И что с ней делать Эрик не знал, у него и сестры никогда не было. Для девчонки освободили соседнюю комнату, соединив с его комнатой дверью. Мужчина посмотрел на часы, отреченная должна была приехать через пятнадцать минут. Тяжело вздохнув, он поднялся из-за стола, закрыл кабинет и пошел в сторону остановки поезда. На платформе, стоял задумавшийся Макс. — Аиша решила перейти в Бесстрашие, — пояснил свое присутствие мужчина. — Они приедут вместе. — Что она будет тут делать? Она ведь не сможет пройти посвящение, — удивился Эрик. — Она будет работать во фракции воспитательницей. Вдалеке показался поезд, стуча колесами, он стал замедляться и, подъехав к платформе, остановился. Из вагона, торопливо вышла высокая мулатка с копной мелких косичек, а за ней коротко стриженый подросток. Поезд, издав гудок, двинулся дальше, а новоприбывшие, оглянувшись, двинулись в их сторону. — Привет! — мягко улыбнулась молодая женщина, явив свету ямочки на щеках. — Это Хоуп. Эрик кивнул головой и, пока Макс и Аиша тихо переговаривались, рассматривал неожиданный «подарочек». Девчушка была высокая, по-детски угловато-неуклюжая, с огромными почти черными глазами и пухлым ртом. Одета она была в серое платье почти до щиколоток и странную куртку, на ногах у нее были ботинки. — Я — Эрик! — представился он. — Идем, я покажу твою комнату! Они молча прошлись по коридорам фракции, подойдя к нужным дверям, Эрик протянул ей ключ и пропустил Хоуп вперед. — Здесь ты будешь жить до инициации! Если тебе что-то понадобится, эта дверь ведет прямо ко мне в комнату. Располагайся, я принесу тебе одежду и после отведу тебя на ужин. Девчушка молча кивнула стриженой головой. Уже открыв дверь, Эрик повернулся. — Это тебя в Отречении так подстригли? — Я сама отрезала себе волосы, — тихо проговорила Хоуп, с опаской глядя на мужчину. Уже идя по коридору в сторону склада с вещами, Эрик думал, что вполне логично ей было попробовать себя «изуродовать» таким образом, только девчонка не учла того, что, при отсутствии волос на голове, ее глаза и рот привлекали к себе еще большее внимание. И сразу, мысленно, дал себе подзатыльник за такие размышления. Он принес Хоуп пакет с вещами, в котором, кроме белья, пижамы и обуви, были две пары джинсов, свитер, пару футболок и куртка. Когда она переоделась, он выбросил ее старые вещи и повел в столовую. Эрик не обращал внимание на перешептывания за спиной, он давно к этому привык, а вот Хоуп явно чувствовала себя не в своей тарелке. Зайдя в столовую, он усадил ее за один из столов в дальнем углу и удалился.***
Хоуп была напугана. Кажется Эрик бросил ее в этом море людей, одетых, все как один, в черное, разукрашенных пестрыми татуировками и обвешенных пирсингом. Сама фракция наводила на нее благоговейный ужас. Здесь не было солнечного света, только красные и белые фонари, мрачный цвет стен, коридоры, по которым, кажется, можно было бродить всю жизнь, так и не найдя выход. Сам Эрик пугал. Высокий, широкоплечий, в черной одежде и с холодным прищуром серо-голубых глаз, он был олицетворением этих стен, казалось, он появился где-то в переплетении этих жутких лабиринтов, просто возник из влажного и сырого воздуха. И тут, словно почувствовав, что о нем думают, Эрик бесшумно появился откуда-то сбоку и мягко опустился на стул, поставив перед ней поднос с едой. Над тарелками поднимался аппетитный запах, и Хоуп сразу же ощутила зверский голод. Ей с утра кусок в горло не лез. Она взяла вилку, подцепила аппетитный кусочек картошки и посмотрела на него. — А ты? — Ешь, у нас еще много дел! — отмахнулся мужчина, но все-таки взял с подноса чашку с кофе и сэндвич. После ужина Эрик вновь повел ее по фракции, показал, где находится медпункт, пропасть, Яма, склад с одеждой и все хозяйственно-бытовые блоки. Напоследок, показал, где его кабинет и кабинет Макса — еще одного лидера. Потом отвел обратно в комнату. — Мне нужно работать, советую никуда не ходить самой — потеряешься. Я искать тебя не буду! — жестко сказал Эрик. — Завтра отведу тебя к Тори, она расскажет тебе, как ты будешь ездить в школу. Все, отдыхай! — и, развернувшись, мужчина ушел. Хоуп ходила по своей новой комнате, трогала мебель, будто не веря в ее реальность, пыталась что-то рассмотреть в узкое окошко, а потом, сдавшись на милость усталости, переоделась в новую пижаму и забралась в постель. Долго ворочалась на жесткой кровати, но уснула только тогда, когда услышала, как в соседнюю комнату вернулся хозяин.***
Ночь прорезал детский крик. Эрик спросонья чуть не скатился с кровати от неожиданности. Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что это Хоуп плачет и кричит в своей комнате. Он молнией вскочил на ноги, на ходу натягивая штаны с футболкой и быстро отворив дверь, увидел в лунном свете мечущуюся на кровати детскую фигурку. — Пожалуйста! Не надо! Мне больно! Не надо! — Хоуп тихо подвывала и стонала, у Эрика волосы дыбом встали. Он подскочил к выключателю, вспыхнул свет, а девчонка на кровати заметалась еще отчаянней. — Не надо! Прошу! Не… — она захлебывалась слезами. Эрик схватил ее за плечо и резко встряхнул. — Хоуп, проснись! — девчонка резко открыла глаза и в ужасе дернулась, попытавшись вырваться, но Эрик руками прижал худенькое тельце к кровати. — Успокойся! Это всего лишь сон! — девчушка смотрела на него безумным взглядом, а потом, словно узнав, обмякла. Тяжело дыша и не мигая, таращилась в потолок, а по вискам текли слезы. Эрик отпустил ее плечи и остался сидеть на краю кровати, как заведенный повторяя: — Все хорошо! Это был всего лишь сон! — он сидел, пока Хоуп не уснула опять, убаюканная его голосом. Кошмары повторялись с завидной регулярностью, Эрик даже спал в одежде, чтобы не тратить время на одевания. Он притащил Хоуп со склада лампу и приказал — не выключать ее на ночь. Девчонка долго читала перед сном или доставала его разными расспросами, пытаясь оттянуть неизбежный ужас. А однажды просто попросилась полежать у него в комнате — смущаясь и заикаясь, сказала, что с ним ей не так страшно. Эрик, скрипя зубами, разрешил ей лечь на кушетке, а когда она, ворочаясь, два раза чуть с нее не свалилась, уложил на кровать, цыкнув, чтобы лежала тихо, иначе пойдет к себе. Девчонка свернулась калачиком и почти сразу уснула. Через пару минут, уже проваливаясь в сон, Эрик с досадой подумал, что теперь ему отведена роль не только няньки, но и плюшевого зайца, с которым не страшно засыпать.***
Жизнь текла своим чередом. Хоуп обжилась во фракции и даже полюбила ее. Темные коридоры больше не казались ей страшными, она быстро запомнила где-что находится, ловко маневрируя между бесстрашными, спешащими по своим делам. Она даже подружилась с двумя урожденными, Линн и Марли, с которыми вместе ездила в школу. С ними было весело делать домашнее задание, сидеть над пропастью, свесив ноги, обсуждать мальчишек, бегать в салон Тори и мечтать — какие татуировки они себе сделают, когда станут совершеннолетними. Ее жизнь ничем не отличалась от жизни других детей во фракции. В двенадцать — она научилась драться. В тринадцать — Эрик подарил ей ножи для метания, заметив с каким любопытством она наблюдает за тренировками. В четырнадцать — она первый раз выстрелила из винтовки. В пятнадцать — она поняла, что кажется влюблена. Его звали Оливер. Он был похож на героя сказок — голубоглазый блондин с открытой улыбкой и веснушками на носу. Герой девичьих грез, он нравился всем, но обратил внимание на нее. Они гуляли, разговаривали, он таскал ей сладости, и все было замечательно. Хоуп ждала возвращения Эрика из очередной поездки, ей хотелось поделится с ним этой новостью. В один вечер после занятий Хоуп забежала в магазин, чтобы купить разной мелочевки, когда в одном из коридоров наткнулась на Оливера. Тот, улыбаясь, преградил ей дорогу. — Привет! — улыбнулась девушка. — Привет! Я искал тебя! — Что случилось? — Я хочу тебя поцеловать! — и Оливер сделал шаг вперед. Проигнорировав выставленную вперед руку и удивленный взгляд, парень с силой прижал девушку к стене. Хоуп удалось увернутся от беспардонных губ и оттолкнуть его. Она была напугана столь неожиданным поведением всегда милого и ненавязчивого парня. — Что ты делаешь? — Ой, да не ломайся! — Оливер раздраженно махнул рукой и похабно улыбнулся. — Все знают, что ты живешь с Эриком. Уж ему ты небось не отказываешь! Так что не прикидывайся целкой! Мы весело проведем время и… — продолжал говорить парень, но до Хоуп смысл слов не доходил. В душе поднималась волна горечи и обиды. За кого он ее принимает? — Закрой. Свой. Рот! — отчеканила девушка. Оливер поднял глаза, собираясь разразится очередной тирадой, но вдруг поперхнулся воздухом, замерев. Девушка почти застонала от отчаянья, она знала — только один человек во фракции может ТАК влиять на людей. Она обернулась, у стены, скрестив руки на груди, стоял Эрик. По его виду было понятно, он слышал все до последнего слова. — Марш домой! — тихо сказал он, и Хоуп стремглав бросилась наутек. Добравшись до комнаты, она, как мышка, села на кровати в ожидании бури. Но та не последовала, мужчина вернулся минут через десять, повозился в свой комнате и лег спать.***
Эрик неподвижно лежал в кровати, сон и усталость прошли сразу, как он увидел эту парочку в коридоре. Он наткнулся на них случайно, а услышав разговор, уже не мог уйти. Когда его заметили, градус злости и ярости перевалил за отметку допустимого. Он приказал Хоуп убираться, а сам остался с сопляком один на один. Мальчишка был чуть старше нее, Эрик помнил его, в этом году тот должен был проходить инициацию. — Мой тебе совет, как человека, который с ней живет… — Эрик приближался к парню, с удовлетворением наблюдая ужас вперемешку с паникой на его красивом лице. — Выбери другую фракцию, — и, наклонившись к самому лицу, с людоедским оскалом, прошептал: — Иначе — хребет вырву. Ответом ему послужила гробовая тишина, парень даже дышать перестал. Бесшумно развернувшись, Эрик скрылся в темноте коридоров. Он прекрасно осознавал, чувство, которое овладело им, называется ревностью. Мысль о том, что она могла с удовольствием принимать и дарить этому сопляку свои поцелуи, заставляла его чуть ли не выть от бешенства. И при этом он понимал, что если Хоуп влюбится в кого-то, ему придется ее отпустить. И эта мысль была невыносима. Он почти рычал, уткнувшись лицом в подушку. Как он умудрился пропустить этот момент, когда Хоуп превратилась из девочки-подростка в красивую молодую девушку. В желанную, до одури, до зубного скрежета. Он помнил все моменты их совместного быта. Помнил, как она попросила его научить ее запрыгивать на движущейся поезд. И он учил, показывая и объясняя, как не сломать себе ничего. Как она, впервые оставшись на три недели одна, кинулась его обнимать, по-детски трогательно, прямо в коридоре, после его возвращения с рейда. А он стоял, как истукан, пораженный волной тепла, что разливалась внутри. Помнил, как нашел ее рыдающей в ванной и, по ее сумбурному рассказу, догадался, что у нее началась первая менструация. Как успокаивал и объяснял, что это не смертельно и не страшно, просто она растет и становится девушкой. И только потом, словил себя на мысли, что ему даже в голову не пришло отвести ее к врачу или к той же Аише, чтобы они поведали ей эти женские секреты. Он помогал ей делать уроки и объяснял непонятные задачи по математике. Учил ее метать ножи и показывал приемы рукопашного боя. И все больше мрачнел, когда понял, что на Хоуп стали обращать внимание парни. Эрик поднялся с кровати, прошелся к окну и закурил, холодный воздух не отрезвлял, а наоборот еще больше распалял. Сзади послышался тихий шорох. — Чего тебе! — грубо задал он вопрос, даже не обернувшись. — Я хотела извиниться! Я не… — скороговоркой начала Хоуп. — Избавь меня от необходимости разбираться в твоих любовных отношениях! — Они не любовные! — вдруг отчаянно проговорила девушка. Эрик прикрыл глаза, хотелось в это верить. — Извинения приняты! Иди спать! — Спокойной ночи! — тихо пробормотала Хоуп и исчезла за дверью. Ночью Эрика вновь разбудил крик из соседней комнаты. Ей снова снился кошмар. Они иногда возвращались, редко в последнее время. И вот опять. Девчонка металась по кровати, скинув одеяло на пол, Эрик с силой потрепал ее по плечу. — Хоуп! Проснись! — та резко открыла глаза, и снова этот стеклянный, полный животного ужаса взгляд. — Это просто сон! Девчонка тихо всхлипнула и, вдруг, резко поддалась вперед и, уткнувшись в плечо, обвила руками. — Не уходи! — шмыгнув носом и, стараясь проглотить слезы, просипела Хоуп. — Не уйду! — пообещал Эрик. Успокаивающе гладил по волосам, а потом, легко подвинув, улегся на кровать, не размыкая ее рук. Пошарил в поисках одеяла и, нащупав, подтянул и укрыл им девчонку и себя, а через пару минут уснул крепким снов без сновидений. Когда утром Эрик проснулся, Хоуп уже не было. Часы показывали восемь утра. Он безбожно проспал. Плюнув на все, перевернулся на другой бок, подтянул к себе подушку, хранящую запах девушки, и снова закрыл глаза.***
— Да что с тобой такое! — недоуменно проговорила Линн. — Хоуп, ты весь день рассеянная, что случилось? Девушка встрепенулась, посмотрела на подружек. — Я вчера рассталась с Оливером! — Как? Что случилось? У вас все было так волшебно! — наперебой начали галдеть девчонки. — Он почти обозвал меня шлюхой. Сказал, что раз я живу с Эриком, то, значит, мы с ним занимаемся сексом, и я с ним тоже могу… — скомкано объяснила Хоуп проблему. — О! Вот урод! — разочаровано поджав губу, выдала Марли. — А ты что? — Я сказала, чтобы он закрыл рот, — про Эрика Хоуп говорить не хотелось. — Правильно! Не грусти! Надо было ему еще в морду дать! — фыркнула Линн. — Кому в морду? Надеюсь, не мне? — весело проговорил Дэвид. Урожденный бесстрашный, он учился с ними и был тайно влюблен в Линн, но рыжеволосая красавица была ветрена и имела кучу поклонников, воспринимая паренька только, как друга. Завязалась болтовня, и Хоуп снова смогла погрузится в свои мысли, краем уха следя за разговором. Об Оливере Хоуп не грустила, все мысли крутились вокруг Эрика. В этот раз, в их отношениях что-то поменялось. Хоуп не могла сформулировать, что именно. Правильный ответ ускользал. Ей было спокойно рядом с ним, надежно, легко. Она была одна из немногих во фракции, кто мог с Эриком нормально общаться. Ну, может, еще Макс с Аишей и их близнецы, позволяющие себе, нахально и беспардонно забраться к нему на колени с требованием — рассказать сказку. Однажды, они провернули такое в столовой, Хоуп до сих пор начинала хохотать, когда вспоминала, как вытянулись лица нечаянных свидетелей. Мало кто видел его настоящего. Его называли за глаза монстром. Они просто не знают, как выглядят настоящие монстры, что они носят маску добродетели и никогда не показывают окружающим свое истинное лицо. С одним таким ей не повезло встретиться. Ее родители умерли рано, от редкого осложнения после гриппа, ей, на свою беду, удалось выжить. Пожив пару лет в приюте Отречения, на одном из мероприятий ее заметил один из помощников Маркуса Итона. Он был добр и ласков, а однажды забрал ее к себе домой, сказав, что живет один, и если она хочет, то может пожить у него, стать ему дочкой. Конечно, Хоуп согласилась. Кто в восемь лет не хочет иметь дом? И любящую семью? Она хотела. Сначала все было замечательно, но потом Финн стал проявлять к ней слишком много внимания. Все время пытался обнять, погладить, прижать. И этот взгляд, немного сальный, пристальный, неприятный. Потом, он начал наблюдать, как она переодевается ко сну. Хоуп пугало это до чертиков и казалось неправильным. Заикнувшись в школе об этом, ей не поверили, пожаловались опекуну. Тогда Финн первый раз ее ударил, дал оплеуху, синяка не осталось, но голова гудела полдня. Он и потом, иногда ее бил, если не подчинялась. Первый раз изнасиловав, сказал, что она сама виновата, нечего было его дразнить, а ей было всего девять лет. И потянулась жизнь в Аду. Хоуп сидела в школе до последнего, пропадала в библиотеке, да просто гуляла по фракции, пытаясь оттянуть неизбежное. Потом появилась Аиша, удивительным образом догадавшаяся о том, что происходит в стенах дома помощника. И когда она рассказала ей о возможности уйти из Отречения и больше не видеть Финна, Хоуп почти сразу согласилась. Аиша объяснила ей все детали, необходимость объявить это замужеством, пусть и фиктивным. Все эти тонкости, Хоуп не понимала и помнила плохо, но увидев в них свой шанс избавится от монстра. Увидев Эрика на перроне, она испугалась и даже на миг пожалела о своем решении. Он выглядел угрюмым и не дружелюбным, опасным, как пес, которого встречаешь на улице и не знаешь укусит он тебя или подставит морду для ласки. Но он странным образом оберегал ее, терпел истерики и слезы. Он одновременно был Хоуп и отцом, и братом. Но сегодня утром она вдруг с удивление заметила, что Эрик еще и мужчина, красивый мужчина. Она проснулась переплетенная с ним руками и ногами, прижатая к его груди и впитывающая его тепло. Мужчина крепко спал, даже не пошевелился, когда она аккуратно, стараясь не потревожить, выбиралась из кровати, одновременно стыдясь и любуясь мускулами и татуировками. Ей вдруг, до боли в пальцах, захотелось погладить их, прочертить геометрию рисунков, все квадратики на шее и линии на руках, она сжала кулаки и, быстро одевшись, выскочила из комнаты. Хоуп до истерики боялась своими неосознанными действиями спровоцировать Эрика, так, как в девять лет спровоцировала Финна.***
Ночью началась гроза, в Чикаго это было большой редкостью, природа разбушевалась не на шутку. Ливень стеной, гром, молнии, Эрик любил такое буйство стихии, непокорная, она может быть ласковым дождем, а может смертельным ураганом. Он курил у окна, любуясь представлением, когда из комнаты Хоуп послышался тонкий скулеж и грохот. Очередной кошмар. Он затушил окурок и пошел будить девушку. Но в кровати той не оказалось, рядом лежала перевернутая лампа. Самой девушки в комнате не было видно. — Хоуп? — позвал Эрик, ставя лампу на место и включая свет. — Ты где? — в ответ тишина. Поддавшись странному порыву, он прошел к шкафу и открыл створку, внутри висела одежда, но девушки не было. Тут со стороны кровати раздался тихий всхлип. Эрик закрыл глаза и досчитал до десяти. Если бы сейчас рядом оказался Финн Свенсон, он бы разорвал его на части голыми руками за то, что он сделал с Хоуп, за то, что она до сих пор живет в страхе. — Хоуп, это я — Эрик! Слышишь? Это опять был сон. Просто сон, — он говорил это, аккуратно продвигаясь к кровати, а потом присел на корточки. — Вылезай! Это был всего лишь сон! — и, наклонившись, заглянул под нее. Там, забившись в угол, лежала девушка, в руке у нее был один из ножей для метания. Тяжело вздохнув, Эрик протянул ей раскрытую ладонь. Девушка пару секунд раздумывала, а потом вложила в нее свои пальцы. Мужчина одним движением вытащил ее из-под кровати и поставил на ноги. — Зачем ты туда залезла? — буднично поинтересовался Эрик. Хоуп истерично вздохнула, дернув плечами. — Просто… Просто, когда я… Когда мне было девять лет, тоже была гроза, сильная…молнии…гром… Я испугалась… Я его позвала… Он пришел… Стал успокаивать… Гладить… Я просила… Я не хотела… А он не останавливался… Он… Он, — слезы текли по щекам, Хоуп пыталась стереть их руками, еще больше размазывая. — Он говорил, что я сама виновата, что я его спровоцировала, что я… — Ты была маленькой девочкой! Это нормально испугаться! Он должен был тебя защищать! — чеканя каждое слово, говорил Эрик. — И то, что случилось — это ТОЛЬКО его вина! Хоуп, широко распахнув глаза, смотрела на мужчину, что стоял в проеме окна. Она всегда винила себя, ругала, что позвала Финна в ту ночь. Она не понимала очевидного, не понимала до сих пор, что он бы все равно сделал это с ней, нашел бы другой повод. Финн бы изнасиловал ее в любом случае. Эрик взъерошил волосы и вдруг с озорством посмотрел на девушку. — Одевайся! — Зачем? — Мы кое-куда пойдем! — заговорчески прошептал мужчина. Хоуп растеряно оглянулась, взяла со стула свитер, натянула поверх майки, надела балетки и вышла из комнаты вслед за Эриком. Пропетляв по коридорам, он вывел ее к двери и, взяв за руку, толкнул створку. Они оказались на одной из крыш фракции, дождь моментально накрыл их стеной воды, отрезав от мира, а Эрик, повернувшись к ней, прищурился. — Я люблю дождь. Моя мама говорила, что вода способна смыть с лица Земли почти все. И в детстве мне казалось, что если долго стоять под дождем, тот все проблемы и обиды уйдут, так, как капли смывают пыль со стекла, — он поднял голову вверх, подставив лицо ласковым каплям, и закрыл глаза. Девушка пару секунд изучала его, а потом сама подняла голову вверх, глотая воду и наслаждаясь ощущениями. Гром уже не казался таким страшным, Хоуп озиралась по сторонам, заворожено глядя на молнии, она словно открывала для себя заново мир вокруг.***
В комнату они вернулись замерзшие, но довольные. Эрик сразу отправил Хоуп в душ, а сам, зайдя к себе, промокнул волосы полотенцем, достал из заначки бутылку с ликером, который резко пах травами, плеснул в стакан, разбавил водой из-под крана и, услышав, что Хоуп уже вышла из душа, зашел в комнату и заставил ее выпить все до дна. — Это, чтобы не заболеть, — он укрыл ее одеялом и, уходя к себе, обернулся на пороге. — Я не буду закрывать дверь. Девушка кивнула головой и поплотней закуталась в одеяло. Она лежала и слушала, как Эрик ходил по комнате, как звякала бутылка о стекло стакана, как скрипела дверца шкафа, а потом, как шумел душ. Она представляла себе потоки воды, стекающие по его лицу и плечам, представляла, как он облизывает губы, стараясь попробовать капли на вкус, как проводит рукой по волосам, пытаясь убрать лишнюю влагу, и не заметила, как погрузилась в спокойный и крепкий сон.***
День Выбора — самый главный и важный для инициируемых, от этого решения зависит вся их дальнейшая жизнь. Если ошибешься с выбором — попадешь к изгоям, в Чикаго это равносильно смерти. Хоуп нервничала с самого утра, ее страшил не выбор, страшила неизбежная встреча с бывшим опекуном. Она ехала до главного зала вместе с другими подростками, Линн, Марли и Дэвид весело шутили и подкалывали друг друга, Хоуп тоже пыталась участвовать в разговорах, чтобы хоть как-то успокоиться. Уже сидя в зале, она насторожено оглядывалась. Отреченные сидели с противоположного края, Финна нигде не было видно. Вдруг со сцены раздался шум, повернув голову, девушка увидела главу Отречения, он готовился говорить речь, а рядом его вечного помощника — Финна Свенсона. — Ого! Ничего себе! — вдруг проговорил Дэвид, вертевший головой в разные стороны. — Эрик никогда не посещает Церемонию. Хоуп посмотрела назад, на верхней ступени, скрестив руки на груди, стоял Эрик и не сводил взгляд с говорившего на сцене человека. Вся ее тревога и напряженность пропали волшебным образом. На сцену начали выходить подростки, поочередно: то одна, то другая фракция взрывались приветственными криками. Настала очередь Хоуп. Она поднялась по ступеням и подошла к чашам на столе. — Сделай правильный выбор! — раздался сбоку мягкий голос. Хоуп подняла взгляд, Финн смотрел на нее своим спокойными глазами, только на самой глубине зрачков плескалось темное, порочное желание. Ее передернуло. Она поднесла нож к руке и нашла глазами фигуру Эрика. Она знала: какой бы выбор сейчас не сделает, он поймет ее, поэтому и приехал сюда, чтобы поддержать. Губы тронула улыбка, Хоуп сделала надрез и занесла руку над чашей, капля медленно упала вниз. Все, назад дороги нет. Эрик опустил голову и на миг зажмурился.***
Хоуп казалось, что на секунду зал погрузился в гробовую тишину, а потом фракция в оранжевых одеждах подскочила и захлопала в ладоши. Они радостно кричали и приветствовали новоприбывшего. Подхватили под руки и, поздравляя, усадили на скамейку. Девушка растерянно улыбалась и смотрела по сторонам, ее черная куртка слишком выделялась на красно-оранжевом фоне. — Даааа, не каждый день увидишь, как дочь лидера Искренности уходит в другую фракцию, — потрясено проговорила Марлен. — А я считаю, что выбор должен идти от сердца! Толку бы от нее было в Искренности, если она Дружелюбная? — строго сказала Линн. Дэвид и Хоуп переглянулись, что тут скажешь, все верно. Наконец, церемония закончилась, и бесстрашные, галдящей пестрой толпой, высыпали на улицу.***
Потянулись долгие недели инициации, урожденные и переходники жили отдельно. Каждый день были тренировки: стрельба, рукопашный бой, метание ножей. Конечно, урожденным было легче, почти все из них все это умели, переходникам не повезло больше. Но у урожденных конкуренция была жестче изначально. Хоуп в списке держалась в первой десятке, у нее не было проблем с меткостью, но вот драки давались не так легко. Тесный контакт, особенно с противоположным полом, все еще вызывал отголоски былых страхов. Их инструктор, Лорен, посоветовала ей сделать упор на стрельбе. — Хорошие снайперы всегда ценны! Хоуп усердно тренировалась, и ее успехам в стрельбе могли бы позавидовать многие опытные бесстрашные. Окончание первого этапа друзья решили отпраздновать в тату-салоне. Дэвид, который уже имел несколько татуировок, раздавал девчонкам ценные советы, а Хоуп ходила вдоль образцов и рассматривала рисунки. Когда она вернулась Линн с Марли уже выбрали себе татуировки. Марлен решила набить себе дракона на боку, а Линн выбрала браслеты-обереги на руки. — А что ты себе выберешь? — задала вопрос Марли. — Вот! — и Хоуп протянула им пластину, на которой был запечатлен раскинувший крылья феникс, поднимающийся из языков пламени. — Ого! Мощно! — уважительно проговорил Дэвид.***
На втором этапе всех инициируемых объединили в одну команду и добавили к физической нагрузке еще и психологическую. Пейзажи страха. Единственное испытание, к которому нельзя было подготовится заранее. Можно научиться подтягиваться и стрелять, но, как научиться не бояться? Смело смотреть в лицо кошмарам? Это казалось фантастикой. В вену водили специальную жидкость, которая вызывала мозговую активность и выуживала на поверхность самые потаенные страхи человека. Хоуп ждала этого момента с содроганием, она понимала, ей предстоит встретиться с ним один на один, победить и возродиться, как птица на ее спине. Зайдя первый раз в комнату, она с удивлением увидела там Эрика. После церемонии выбора она его видела мельком. Казалось, мужчина ее избегает. — Ты вернулся из рейда? — Узнавала у Макса? — А не должна была? — Садись, у нас мало времени! — съехал он с темы, закрепил у девушки на голове электроды и ввел жидкость в вену. Реальность закружилась, вмиг все потемнело, а в следующее мгновение Хоуп обнаружила себя стоящей в своей старой детской комнате. За окном бушевала гроза, молнии озаряли помещение с маленькой девочкой в кровати и мужчиной, что сидел на краю и гладил ее руку, успокаивая. А потом он молча, навалился на худенькое тельце, и стал лихорадочно шарит по нему, стараясь залезть под пижамные штаны. Ребенок на кровати кричал, захлебываясь слезами, умолял мужчину остановиться, но тот словно не слыша, рвал тонкую ткань и тихо рычал. Без труда разведя худенькие детские ножки, мужчина рванул застежку своих штанов, и вдруг молния озарила лицо, и у Хоуп волосы на затылке зашевелились. Она не сразу поняла, что дикий крик, разрывающий перепонки — это ее собственный. Лицо мужчины поменялось, черты Финна словно плавились, карие глаза стали стальными. Фигура наливалась мощью и гибкостью. Руки, беспорядочно гладящие детскую плоть, обвивались темными татуировками. На нее, ухмыляясь, смотрел Эрик. В следующий момент она упала в спасительный обморок. Очнувшись, Хоуп судорожно хватала ртом воздух. Сорвав с себя провода, вскочила на ноги и повернулась в сторону Эрика. Тот с непроницаемым лицом смотрел на мониторы, потом поднял на нее холодный взгляд. — Пошла вон! — в бешенстве рявкнул мужчина. Хоуп выскочила из комнаты и понеслась по коридорам, словно за ней гнались все черти ада.***
Эрик мерил шагами кабинет Макса, тот сидел за столом и наблюдал, подперев подбородок рукой. — Ты действительно этого хочешь? — в очередной раз задал он вопрос. — Что ты мне предлагаешь? Ты видел ее пейзаж. Я там наравне с Финном. Она так же боится меня, как и его. Это будет лучшим вариантом для всех, — Эрик вдруг успокоился и повернулся к столу. — Ты давно жаловался, что там надо навести порядок. — Послушай, туда может поехать и Фор. А ты можешь с ней развестись, и она не будет чувствовать на себе давление, — предложил Макс. — Фор? Он неофитов не может в узде держать, а это спецотряд, они его живьем сожрут. И я не дам ей развод! — угрожающе прошипел Эрик. Макс еле успел подавить улыбку, злить Эрика не входило в его планы. Он и так узнал больше положенного не только о самом лидере, но и о его чувствах. — Уехав, ты не решишь проблему! Ты же понимаешь, такие раны не заживают быстро, — назидательно начал Макс. — Я заебался! Я Лидер Бесстрашных, а не доктор — лечить чужие души. Я не могу быть рядом и знать, что она каждый раз представляет. Это, знаешь ли, сводит с ума, — сокрушенно проговорил Эрик. — Я все решил, завтра с новичками еду на полигон. Вся подготовка займет в среднем два-три месяца, а там посмотрим. Она же решит, что делать дальше. Эрик забрал со стола список солдат и вышел из кабинета, а Макс устало потер переносицу. Он прекрасно понимал чувства своего друга. Хоуп выросла в настоящую красавицу. Высокая, статная с лицом ангела и кудрями смоляных волос, на нее уже с четырнадцати лет оборачивались мужчины. И Эрик был с ней рядом все эти годы, не имея возможности предъявить свои права, и вот теперь, когда она стала совершеннолетней, оказалось, что она боится его. Не хотел бы Макс оказаться на его месте.***
Хоуп целый день, после пейзажей, избегала Эрика, ей было неимоверно стыдно перед ним. А на следующий день за обедом она узнала, что тот утром уехал на полигон с группой солдат. И что пробудет он там несколько месяцев. Ей опять стали сниться кошмары, правда, после пейзажей такие проблемы периодически были у всех, так что ее крики все воспринимали с пониманием. — Почему у всех несколько страхов, а у меня, всегда один и тот же? Я боюсь змей и пожаров, почему я этого никогда не вижу? — спросила она однажды у Макса после очередной попытки. Пейзаж всегда был одинаковый — комната, кровать, она маленькая, и всегда в «страхе» фигурировал Эрик. Иногда был сразу, иногда перевоплощался, как в первый раз. Все попытки бороться были бесполезны. — Ты зациклена на том, что произошло, и твой мозг не в состоянии «переключиться». Так он защищает себя. Всегда проходя пейзажи со своими страхами, человек вольно или не вольно находит решение. У тебя другая картина, тебя от избытка эмоций просто «выкидывает». Еще не разу ты не пыталась как-то изменить ситуацию. Ты просто наблюдаешь — тебя парализует, — мужчина оторвал взгляд от монитора и посмотрел на девушку. — И пока ты не научишься с этим справляться, ты не сможешь его пройти. — А почему там Эрик? Он из-за этого уехал? Потому что присутствует в моем пейзаже? Потому что решил, что я думаю, что он, как Финн? — засыпала Хоуп Макса вопросами. — Слушай, я же не доктор, — вспомнил Макс фразу Эрика. — Но думаю, причина в том, что Эрик долгое время был единственным мужчиной, которого ты близко знала. И естественно, что ты проецируешь свой негативный опыт на него, — он поднял руку, пресекая попытки Хоуп возразить. — Ты делаешь это неосознанно. Но делаешь! Тебе нужно поговорить с кем-то, у кого была похожая ситуация, и я даже знаю с кем.***
Вечером Хоуп зашла к Аише, та, давая последние наставления, отправила Макса с близнецами смотреть на ночной поезд, а потом провела Хоуп на маленькую кухню и, усадив за стол, стала разливать по чашкам ароматный травяной чай. — Меня в детстве избивал отчим, — сразу перешла к сути мулатка. — Он делал это настолько виртуозно, что следов не оставалось. Мать мне не верила, считала, что я пытаюсь привлечь к себе внимание. Это продолжалось два года, это был замкнутый круг, из которого я не могла найти выход. Я даже думала о самоубийстве. Но мне «повезло» — отчим погиб, в лаборатории при испытании препарата, — Аиша задумчиво помешивала чай ложкой. — Я не могла доверять людям. Мне казалось, что я другого не заслуживаю, если мне даже собственная мать не верила, — женщина подняла свои карие глаза на девушку и мягко улыбнулась. — А потом я познакомилась с Максом, и он помог мне понять, что дело не во мне, а в них. В отчиме, который самоутверждался за счет слабого, матери, которая была настолько сломлена смертью отца и ослеплена желанием создать «нормальную» семью, что не хотела замечать того, что происходит у нее под носом. Иногда, Хоуп, надо отойти на пару шагов назад и увидеть всю картину целиком, — она протянула руку и взяла ладонь девушки в свою. — Подумай над этим, может, тогда ты сможешь избавиться от своих демонов. Они молча пили свой чай, думая, каждая о своем, пока не вернулся Макс с детьми. Хоуп, попрощавшись, ушла к себе и долго лежала на койке, не в состоянии сомкнуть глаз. Она прокручивала в голове рассказ Аиши и думала, пытаясь найти ответы.***
Эрик гонял солдат по полосе препятствий уже четвертый раз. Вымещая на них злость, что ему приходится торчать тут пять месяцев. Что происходит во фракции, он знал урывками из отчетов и разговоров солдат. Знал, что Хоуп прошла инициацию, и ее рекомендовали в группу снайперов. Макс как-то попытался с ним поговорить, но Эрик сразу пресек все разговоры. Он попросту боялся услышать дурные новости. Знал, что ведет себя иррационально и глупо, но не мог с этим ничего поделать. Решил для себя, все отложить до возвращения. Группа вернулась на исходную позицию, и он отпустил всех до утра. Эрик достал сигареты и ухмыльнулся, когда он приехал сюда, было нелегко. Спецотряд не любил ни новичков, ни начальства. Они были стаей, которая рвала чужаков на части или подчиняла себе. Отсюда сбегали все, кого присылали из фракции, пока Макс не решил направить кого-то посерьезней. Что может быть серьезней Лидера. Он сразу показал им — кто тут вожак. Дошло даже до драк, но Эрика это не испугало. Однажды, ему пришлось столкнуться с четырьмя, особенно отчаянными, сорвиголовами: двоим он поломал руки, одному из нападавших одним ударом отбил селезенку, а четвертый лежал три недели в лазарете с сотрясением мозга, на нем же было только пару синяков да царапин. После этого с угрюмым и жестоким командиром никто не решался связываться. Порядок был наведен, и Эрик приступил к обучению новичков, которых обрадованный Макс присылал ему из фракции. О Хоуп он старался не думать и с удивлением осознал, что за эти годы настолько привязался к ней, что ему почти физически необходимо было видеть ее и знать, что у нее все хорошо. Он отдавал себе отчет, что влюблен в нее. Влюблен с того самого момента, как она нескладным подростком и остриженной головой вышла из поезда. Чувство было дикое и незнакомое, оно одновременно приносило неуемную радость и страшную боль. Оно когтями разрывало грудную клетку изнутри от мысли, что Хоуп захочет уйти. Она боялась его, боялась боли, которую, как она думала, он может ей причинить. Да, может, ведь он в глубине души был зверем, не зря ведь пошел в Бесстрашие. Его заводила и будоражила опасность, хождение по краю — эта дуэль со смертью. Он ведь не умрет от старости в кровати, окруженный внуками и правнуками, не тот характер. Он цепной пес, которого приручила маленькая девочка, а теперь девочка выросла и в любой момент может выгнать пса на улицу. А жить без своей хозяйки пес уже попросту не сможет.***
Утром прибыла очередная партия новичков. Быть в спецотряде было почетно, но сложно, сюда рекомендовали лучших, которые, в свою очередь, проходили отбор уже на полигоне, и самые стойкие оставались еще на месяц подготовки. В этот раз прибыло десять человек, Эрика отвлекли, и он подошел к машине одним из последних. Возле драгстера слышалась перепалка. — Ай, какая цыпа. А ну иди к папочке! — раздался похабное улюлюканье. — Отвали! — Где ваш командир? — Зачем вам командир? Мы сами с вами справимся! — фраза потонула в мужском смехе. — Скот, ты, видимо, по лазарету соскучился, — громко, перекрикивая толпу, рявкнул Эрик. Солдаты расступились перед Лидером, и тот вышел вперед. Новички построились, он осмотрел их внимательным взглядом. — Шон! Распредели их в казарму! — подождал, когда их уведут и повернулся к мужчинам. — У вас что, дел нет? Я могу найти! — и, развернувшись, ушел к себе. Ближайшие дни обещали быть веселыми.***
— Ты так и будешь меня игнорировать? — зайдя в кабинет, скрестив руки на груди и нахмурившись, спросила Хоуп. — Ты несколько дней меня избегаешь! Эрик, нам надо поговорить! — Здесь я — командир! — не отрываясь от бумаг, грозно сказал мужчина. — Командир! Сэр! Разрешите обратиться! — четко отрапортовала девушка. Он поднял голову и выгнул бровь. — Разрешаю! — откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. — Сэр, у меня муж — придурок! — с сарказмом сказала Хоуп. — К нему жена приехала, а он ее игнорирует! Делает вид, что ее не существует и не хочет с ней разговаривать, — уже тише говорила она, отступая назад, потому что после ее слов Эрик встал из-за стола и приближался к ней со свирепым выражением на лице. Девушка уперлась спиной в стену, а Эрик навис сверху, в глазах плескалась ярость. От него пахло гелем для душа, порохом и чуть-чуть потом, и это поднимало в душе девушки волну каких-то животных инстинктов. Хотелось уткнуться лицом в шею вдохнуть запах, провести языком, пробуя на вкус, может, даже слегка прикусить кожу, оставляя метку — «Мое!» — Ты охренела? Ты что себе позволяешь? — тихо прорычал мужчина. Она с трудом подняла на него взгляд. — Нам, правда, надо поговорить! Ты прав, не сейчас! Давай вечером, я зайду! Пожалуйста! Хорошо? — скороговоркой тараторила Хоуп, боясь потерять решимость. И проскользнув между стенкой и Эриком, покинула кабинет. Мужчина остался стоять, переваривая увиденное. Ему показалось, или в ее расширенных зрачках читалось желание? Весь день он провел, как на иголках. Сегодня на полигоне был выходной, никаких тренировок, и командиры приходили к нему с докладами и вопросами. Он приготовил последний запрос во фракцию, когда в дверь тихо постучали. — Войдите! — дверь отворилась, и в кабинет зашла Хоуп. — Я устал, так что давай быстрей со всем покончим! — Эрик указал ей на стул, а сам, взяв сигареты, расположился у окна, закурив. — Я столько репетировала этот разговор, а теперь не знаю с чего начать, — девушка поерзала на стуле под пристальным мужским взглядом. — Я знаю, что ты уехал из фракции из-за меня! Из-за того, что увидел в пейзаже! Я обидела тебя! Прости меня! Я не понимала главного! То, что произошло со мной, нельзя забыть или простить, но можно отпустить. Это прошлое! И оно всегда будет частью меня! — уже тише заговорила девушка. — Аиша была права, я не видела за деревьями леса. Ты не был моим страхом, ты был моим желанием. Мой страх к нему и мое желание быть с тобой переплелись в причудливую кашу в голове и выражались столь странным образом. Эрик смотрел на Хоуп, она сидела, опустив голову и зажав руки коленями, чтобы он не увидел, как они дрожат. Он медленно подошел к ней и присел перед стулом на корточки. — Я хочу двигаться дальше! Двигаться дальше с тобой, если ты, конечно, этого захочешь, — прошептала девушка. Он поднял руку и заправил за ухо выбившуюся из хвоста прядь. — Я захотел этого сразу, как увидел тебя! Хоуп счастливо зажмурилась и улыбнулась, а потом, соскользнув со стула на пол, потянулась губами к рисунку на шее, мягко, невинно, прикоснулась к коже легким поцелуем и подняла смущенный взгляд на Эрика. — Весь день хотела это сделать, — пробормотала она. — Мой лимит выдержки и терпения не безграничен, так что не испытывай его и отправляйся к себе. Завтра у тебя начинается первый этап отбора! — назидательно говорил мужчина, хотя его руки уже во всю гладили женскую спину. — Непременно! Поцелуй меня, и я сразу уйду! — попросила Хоуп. — Обманщица! — тихо рассмеялся Эрик, поднимаясь на ноги вместе с девушкой. — Аиша говорит, что неудовлетворенное желание, плохо сказывается на женщине, — копируя голос мулатки, выдала Хоуп. — Ну кто я такой, чтобы спорить с женой главного лидера, — развел руками Эрик и, подхватив девушку на руки, понес в свою комнату. Эпилог. — Папа! Подожди! — раздался звонкий голос в коридоре, и к Эрику, запыхавшись, подлетела младшая дочь. — Пап, можно я вернусь сегодня домой в одиннадцать? Мы на танцы пойдем! — скороговоркой затараторила Кира. Мамина привычка, всегда так делает, когда волнуется, отстранено отметил Эрик. — Одиннадцать вечера — это поздно! — Ты не беспокойся, меня Юраи до двери доведет! — дочь выложила главный козырь. Эрик вопросительно выгнул бровь. Хоуп, стоя рядом, пыталась подавить смех. — Не, ну, а что?! Мам! — не растерялась та. — Зик и Натали тоже идут. Мы все вместе вернемся, — и, пресекая последующие возражения, заявила. — Натали старше всего на год, — упрямо вздернула подбородок девушка. А это уже его повадки, отметил мужчина, улыбаясь. Увидев улыбку, Кира радостно запрыгала на месте. — Мы будем хорошо себя вести! — пообещала дочь. — Ну, пожалуйста! — Несомненно, иначе выпорю всех четверых! — сурово сдвинув брови, пообещал Эрик. Потом перевел взгляд на парня, ожидающего его дочь в сторонке, грозно проворчал: — Головой за них отвечаете! Парень согласно кивнул. Кира крепко обняла отца, звонко чмокнув в щеку. — Спасибо! — и взяв за руку Юраи, они удалились в сторону клуба. Эрик напряженно смотрел им в след, надо поговорить с Максом, нечего его близнецам ошиваться вокруг его малышек. Хоуп уткнулась лбом ему в плечо. — Они уже не малышки! — прошептала она. Эрик раздраженно фыркнул, он начал разговаривать в слух. Стареет. Обе сестры-погодки красотой пошли в Хоуп, им парни прохода не давали. Сестры воспринимали такое внимание спокойно и слыли во фракции неприступными, но с близнецами Макса, они дружили с самого детства, и вспыхнувшие чувства не стали чем-то удивительным. — Знаешь, может, близнецы и не самый худший вариант! — неохотно согласился мужчина. — Но, если они обидят их!.. Хоуп взяла его под руку, успокаивая. — Идем, в конце концов, мы можем поработать еще над одной малышкой, — весело и бесстыже прошептала ему на ухо жена. Эрик согласно кивнул и приобнял Хоуп. — Лучше малышом! Пусть теперь голова болит у других! — рассмеялся мужчина. Намного позже, лежа в кровати и смакуя отголоски удовольствия, Эрик слушал спокойное дыхание Хоуп и думал, что умереть от старости в окружении внуков и правнуков — не такая уж и плохая идея.